Сиэтл. Ноябрь

 
      В бинокль Ильи Касатонова желтые, синие и красные горизонтальные полосы колумбийского флага на мачте «Эсмеральды» отчетливо вырисовывались на фоне серого неба над заливом Эллиота. Верткие, но мощные зелено-белые буксиры ловко маневрировали, подводя ржавое грузовое судно к причалу на сорок третьем пирсе, Буксиры напоминали танцоров кордебалета, окруживших стареющую, располневшую прима-балерину.
      – Ты видишь его? – спросила Катя у Касатонова.
      – Пока нет.
      Катя беспокойно зашевелилась на сиденье машины и разгладила складки кашемирового пальто. Она предпочла бы соболью шубу, но не хотела привлекать к себе внимание. Американцы испытывают явную неприязнь к тем, кто носит теплые шубы из шкурок маленьких пушистых зверьков.
      Глядя в бинокль, Касатонов изучал ряды грузовых судов, выстроившихся в ожидании буксирного транспорта.
      На расстоянии двухсот ярдов от берега маленький вытянутый тральщик шнырял, закидывая сети, между коммерческими и буксирными судами. Тральщиком командовал сморщенный беженец из Вьетнама по имени Хонг Кэ.
      Хонг был тайным агентом Вьетконга в Сайгоне, а теперь занимался своим ремеслом в Сиэтле, разве что отчитывался перед Ильей Касатоновым, а не Хо Ши Мином. В настоящий момент Хонг делал тоже самое, что и его босс, – искал одно грузовое судно из множества кораблей, заполонивших залив Эллиота.
      Хонг внимательно вглядывался в шахматные клетки стальных контейнеров размером с машину, составленных на палубе колумбийского корабля. Вначале он не заметил голубые контейнеры с четырехбуквенной аббревиатурой Тайваньской компании морских грузоперевозок.
      Глядя вдаль, Касатонов безмолвствовал.
      – Ну, есть что-нибудь? – не выдержав, спросила Катя по-русски.
      – Терпение, детка. Еще слишком рано.
      Катя поджала пухлые губы, но промолчала, зная, что где-то здесь находится шпион Касатонова. Правда, неизвестно, где именно.
      Тони Ли устроился на переднем пассажирском сиденье автомобиля, словно монах во время медитации. Он не подавал и виду, что слышит каждое слово, сказанное за дымчатым стеклом, отделяющим пассажира и водителя от русских, сидящих сзади.
      Впрочем, ничего полезного для себя Ли не находил. Катя и Касатонов не отличались наивностью. Несомненно, они понимали, что их подслушивают, ибо говорили преимущественно по-русски. Ли предстояло позднее перевести запись.
      Человек, который был достаточно глуп, чтобы не заметить очевидного, недолго протянул бы в мире «Гармонии», где не привыкли церемониться. А у Тони Ли было предостаточно сообразительности.
      – Контейнеры – идеальное приспособление для контрабанды, – произнес Касатонов, разглядывая тральщик. – Безымянное, как яйца в курятнике.
      – Потому их и досматривают, – возразила Катя. – Иначе как узнать, в каком компьютеры, а в каком маринованные овощи?
      – Но вскрывают далеко не каждый контейнер.
      – И все-таки риск…
      – Мы сделали все возможное. Остальное довершит плотный график грузоперевозок. Слишком много стран. Множество контейнеров.
      – И шпионов, – возразила Катя.
      Касатонов пожал плечами.
      – Со шпионами мы как-нибудь справимся, – заявил он.
      – Если найдем их. А если кого-нибудь упустим?
      Касатонов не ответил. Его внимание было приковано к тральщику, едва заметному среди рядов грузовых судов.
      Наконец Хонг отдал приказ вытащить сети, словно неудачная ловля утомила его. Подойдя к ящику, стоящему на палубе, он вытащил оттуда большую голубую тряпку и несколько раз встряхнул ее. Затем, вытерев руки, он снова бросил тряпку в ящик.
      – Он здесь, – по-русски произнес Касатонов.
      – Это точно? – на том же языке отозвалась Катя.
      – Да.
      Катя приникла к окну. Буксир выглядел неуместно элегантным по сравнению с ржавым грузовым судном. Выплевывая дым из тонкой трубы, буксир вел огромный корабль к причалу.
      Даже сквозь затемненное стекло автомобиля Касатонов различил приметные голубые контейнеры на грузовой палубе судна. Три таких контейнера стояли сразу за рулевой рубкой. Еще четыре – в верхнем ряду на носу.
      Все семь контейнеров принадлежали компании грузоперевозок, которую контролировали Тони Ли и его тон.
      Касатонов рассмеялся вслух при мысли о том, сколько хлопот должно быть у американских таможенных служащих.
      – С чего это ты развеселился? – спросила Катя по-русски.
      – Твой мистер Ли умен, – по-английски ответил Касатонов.
      – Само собой. Я не связываюсь с дураками.
      – Но Ли даст многим сто очков вперед, – продолжал Касатонов, переходя на русский. – Как говорят англичане, он вызывает у таможенных офицеров досаду, присущую только богачам.
      Катя с трудом сдержала желание ущипнуть его.
      – Объясни, – потребовала она.
      – У американской таможенной службы существует целая система разведки, которая помогает отслеживать грузы из стран, где производят наркотики. В особенности из Бангкока.
      – Поэтому я и не хотела, чтобы контейнеры были отправлены из Бангкока. Но ты заявлял, что доверяешь Ли, и утверждал, что он знает, как провезти шелк.
      – На этом судне Ли отправил семь контейнеров. Причем все голубые. Все из одной компании, которую контролирует «Земля и небо». – Касатонов усмехнулся. – У американцев будет не меньше хлопот, чем у мух на куче дерьма.
      – Ах, вот оно что! – протянула Катя. – И вправду хитро придумано. Только Ли известно, в каком контейнере спрятан контрабандный груз.
      – А еще нам с тобой, – добавил Касатонов.
      – Разумеется. Эта информация досталась нам недешево.
      – Ну и напрасно. Нам должны были предоставить ее по первому требованию.
      Катя слегка улыбнулась.
      – Ли действительно умен, – произнесла она. – Никому в «Гармонии» не известны подробности работы его контрабандной сети.
      – На этот раз – кроме нас.
      Касатонов замолчал, присматриваясь к опознавательным номером на глухих стенках голубых контейнеров. Это было непросто, но помогал мощный бинокль и то, что машина обеспечивала устойчивую опору.
      – Восемь-девять-три-три-пять, – пробормотал Касатонов по-русски.
      – Который? Где?
      От волнения и нетерпения Катя почти взвизгнула. Всего один шаг остался до исполнения ее мечты о богатстве и власти, которые раз и навсегда освободят ее от страха и тревог.
      Безопасность – наконец-то!
      Стоило лишь протянуть руку…
      – Наш контейнер стоит в верхнем ряду, за фок-мачтой, – сообщил Касатонов.
      – Значит, его выгрузят чуть ли не первым?
      – Вероятно.
      Катя нахмурилась:
      – Я бы поступила иначе.
      – И я тоже. Таможенники более бдительны вначале, а к концу досмотра обычно их рвение утихает.
      Опустив бинокль, Касатонов взглянул на Катю. Та скорчила гримаску.
      – Изменив порядок выгрузки, мы выдадим сами себя, – напомнила Катя.
      Ответом Касатонова стало молчание.
      Больше Кате ничего не требовалось. Оба они понимали, что «Гармония» – тщательно сбалансированная структура на фундаменте доверия и подозрений.
      Но одеяние Будды имело слишком большое значение, чтобы довериться кому угодно. Ли попросили тайком перевезти через две границы стеклянную капсулу, и только. Только Катя и Касатонов знали, что находилось внутри, ибо человек, который смастерил капсулу и поместил внутрь шелк, был уже мертв.
      По крайней мере пока все шло по плану Касатонова. Он догадывался, что Ли каким-то образом выведал, что находится в капсуле, точно так же как сам Касатонов узнал о способе перевозки.
      – Сколько возни из-за какой-то тряпки, – буркнул Касатонов по-русски.
      – Это для тебя тряпка, а для Кодзимуры – сразу и туринская плащаница, и святой Грааль.
      – Вздор.
      – Не будь на свете дураков, что стало бы с нами? – Пожала плечами Катя.
      – Мы бы сдохли или обнищали, а это одно и то же.
      Катя рассмеялась.
      – Разгрузка началась, – пробормотал Касатонов.
      Катя мгновенно обернулась к причалу.
      Над головами портальные краны легко, как по маслу, переместились в нужное положение. Мощные автопогрузчики на восьми колесах съезжались к причалу, словно гигантская стальная саранча. По сигналу им предстояло разгрузить судно с головокружительной скоростью.
      Катя постучала по стеклу, отделяющему ее от водителя и Тони Ли.
      Стекло опустилось. Клубы дыма хлынули в роскошное отделение для пассажиров. С виду невозмутимый Тони Ли уже час курил одну за другой крепкие китайские сигареты.
      Катя опустила стекло наружного окна черного «кадиллака».
      – Катя! ѕ предостерегающе произнес Касатонов.
      – Терпеть не могу китайский табак, – выпалила она по-русски. – Тем более в таком количестве.
      С залива в машину ворвался холодный ветер. Расстояние до «Эсмеральды» не превышало сотни ярдов. С места на стоянке грузоперевозочной компании, где стояла машина, корабль был виден по частям, возвышаясь над колоннами аккуратно сложенных разноцветных контейнеров.
      – Который из контейнеров наш? – спросила Катя у Ли по-английски.
      – Тот, что снаружи, сразу за рубкой.
      – Как спрятана капсула?
      Ли прокашлялся, опустил стекло со своей стороны и сплюнул.
      Катя с трудом сдержала гримасу отвращения. Манеры китайца стали еще более оскорбительными, чем обычно.
      – В рисе, – ответил Ли. – В пакете риса «тай бае-мати».
      – Неужели это не вызовет подозрений? – удивилась Катя. – Американцы сами экспортируют рис.
      Ли усмехнулся.
      – «Басмати» – излюбленный сорт американских гурманов. В этом контейнере двести пакетов.
      – А капсула? Она тоже там? – спросил Касатонов.
      – Да.
      – Стекло – хрупкий материал.
      – Не волнуйтесь, мистер Касатонов. В своем деле я знаю толк.
      – Конечно, – поспешно подхватила Катя. – Вашему тону нет соперников в контрабанде.
      Это была не лесть, а чистейшая правда. Ли сдержанно кивнул в знак признательности.
      – Но меня больше беспокоит не стекло, а шпионы, – продолжала Катя.
      Тони Ли со свистом втянул воздух в щель между передними зубами – признак раздражения.
      – Тон «Земля и небо» располагает всецело преданными людьми, – заявил он.
      Зная, какое отвращение вызывает у Ли фамильярность, Катя протянула руку и потрепала его по щеке.
      – Я не хотела оскорбить вашу организацию, – ласково произнесла она. – Но мы все здесь – взрослые люди. Нам известно, что преданность в нашем ремесле – просто товар, такой же, как остальные.
      Ли вновь шумно принялся втягивать ртом воздух.
      Улыбнувшись, Катя убрала руку.
      Механическая армия погрузчиков ринулась на «Эсмеральду». Послышался скрежет передвигаемых контейнеров и лязг металла. Портальный кран поднял один за другим три голубых контейнера, стоявших перед рубкой, и осторожно опустил их на причал.
      Разгрузка палубы затянулась. Первый из четырех разместившихся там голубых контейнеров, под номером 89335, еще болтался на крюке крана, когда над заливом Эллиота послышался рокот темно-синего вертолета. Вертолет сделал круг над «Эсмеральдой», на некоторое время завис в воздухе, а потом снизился над выгруженными контейнерами.
      И почти одновременно с улицы за оградой стоянки послышался вой сирен. Три машины промчались мимо изумленных охранников у ворот к причалу.
      Машины были того же темно-синего цвета, что и вертолет. Визжа тормозами и завывая сиренами, они лавиро-,вали между погрузчиками и штабелями грузов, устремляясь к голубым контейнерам, только что сгруженным с «Эсмеральды».
      Когда машины пронеслись мимо, Катя вжалась в спинку сиденья, словно боясь, что ее заметят. Эмблемы на крыльях машин было невозможно не узнать.
      Катю внезапно затрясло.
      – Таможенная служба США, – прошептала она. Крановщик начал опускать драгоценный контейнер на землю – прямо в руки таможенников.
      Ли наблюдал за этой сценой с полнейшим безразличием. Его водитель вытянулся на переднем сиденье лимузина, надвинув фуражку на лоб. Сейчас жизнь каждого из них зависела от любого случайно сделанного шага.
      – В чем дело? – по-английски спросила Катя. Протянув руку, Ли потрепал ее по щеке.
      – Как и следовало ожидать, прибыли таможенники, – заявил он.
      – Что это значит?
      – Сейчас узнаете, – ответил Ли. С этими словами он развернулся и уставился в окно. Касатонов сдвинулся было с места, угрожающе воззрившись на китайца, но Катя остановила своего хладнокровного любовника еле заметным жестом.
      – Подожди, – велела она по-русски.
      – Если он предал нас… – на том же языке начал Касатонов.
      – Да, – прервала Катя, тогда ты убьешь его.
      – Как бы не опоздать.
      – Для смерти всегда найдется время.
      Прищурившись, Касатонов уставился на причал.
      Подобно разгрузке судна, рейд таможенников был слаженным и быстрым. С десяток служащих таможни в еиних мундирах, с оружием в руках, выскочили из машин и зашныряли по причалу, обыскивая его.
      Подъехало еще несколько машин. В отдельных фургонах прибыли собаки-ищейки с проводниками. Немецкие овчарки рвались с поводков, возбужденные и готовые к привычной работе.
      Катя перевела взгляд на Тони Ли.
      Он оставался безмятежным, точно бутон лотоса, бесстрастно наблюдая, как контейнер с современным рисом и древним шелком болтается на крюке крана, постепенно снижаясь – как раз над тем местом, где суетились таможенники.
      Пальцы Касатонова сжались на лацкане бежевого шелкового пиджака Ли.
      – Останови разгрузку, идиот! – рявкнул Касатонов. – Контейнер с капсулой еще не коснулся американской земли. Таможенники не имеют права досматривать его!
      Обнаружив, что Касатонову известно, в каком контейнере спрятан шелк, Ли изумился, и его удивление тут же сменилось гневом.
      Касатонов грубо встряхнул его.
      – Да, болван, мы знаем, где он, – продолжал Касатонов. – Останови разгрузку, пока еще не поздно!
      Ухмылка, расплывшаяся по лицу Ли, обнажила все его прокуренные зубы. Он рассмеялся в лицо Касатонову.
      – Да, один из нас болван, но только не я, – отрезал Ли. – Сейчас убедитесь сами.
      – Если мы потеряем капсулу, ты умрешь.
      Ли снова издал издевательский смешок.
      – Илья, смотри! – воскликнула Катя.
      Не отпуская хихикающего китайца, Касатонов уставился в открытое окно.
      Таможенники окружили три голубых контейнера, стоящих на земле. Экипаж «Эсмеральды» и команда грузчиков наблюдала за ними, остановившись поодаль. Один из таможенников взломал печати на двери контейнера. Тонкая металлическая проволока лопнула от слабого нажима.
      Едва двое служащих таможни открыли контейнер, одна из собак ринулась внутрь и яростно накинулась на картонную коробку. Коробка лопнула и развалилась. Пластиковые пакеты высыпались из контейнера.
      Собаки принялись рвать пакеты зубами. Столб белого мелкого порошка поднялся в воздух прежде, чем проводники сумели оттащить собак.
      Таможенники и грузчики столпились вокруг поврежденного груза. Вертолет приземлился на причал. Воздушный поток от пропеллера поднял с земли белый порошок я разметал повсюду пустые пластиковые пакеты.
      Ищейки гонялись за пакетами и рвали их, люди шарахались от собак. Несколько пакетов свалилось в воду между бортом «Эсмеральды» и причалом.
      Ли продолжал хохотать.
      – Что здесь смешного? – возмутилась Катя. – Это же катастрофа!
      Ли продолжал смеяться, качая головой.
      – Собаки, – наконец выговорил он, –Они отлична выдрессированы. Достаточно щепотки героина, чтобы они обезумели!
      Катя уставилась на Ли так, словно и он вдруг сошел с ума.
      – Контейнер 89335! – вдруг воскликнул Касатонов. – Катя, смотри!
      Пока на причале царила суматоха, привлекая внимание экипажей других судов, крановщик продолжал опускать контейнер под номером 89335, сделав разворот над полосой воды у пирса.
      Несколько грузчиков вынырнули из толпы, собравшейся вокруг остальных голубых контейнеров, и поспешили к тому, в котором был спрятан древний шелк. Поспешно подъехал автопогрузчик.
      Погрузчик подхватил контейнер, пока толпа на причале следила за наркотической эйфорией собак. Машина покатила прочь с контейнером номер 89335, словно детенышем кенгуру в материнской сумке.
      Спустя мгновение он исчез за трехэтажным штабелем контейнеров, которыми была заставлена большая часть причала.
      Касатонов отпустил Ли.
      – Ну ты и ловкач! – воскликнул Касатонов. – Сколько же тебе понадобилось героина?
      – Килограмм.
      Ли захихикал, наслаждаясь делом своих рук.
      – А отсюда мне показалось, что там гораздо больше, – заметила Катя.
      – Это героин грубого помола, – объяснил Ли. – Собаки различают только запах, но не качество.
      Неспешно развернувшись, Ли смотрел на Касатонова в упор.
      – Итак, – наконец произнес Ли, втягивая воздух между зубами, – вы мне не доверяете? Вы шпионите за мной?
      – Само собой, – ровным тоном отозвался Касатонов. – Капсула имеет для нас слишком большую ценность.
      – Да, люди из КНР ее дорого оценили, – подтвердил Ли, – но я не согласился на их предложение.
      Касатонов промолчал.
      – Кто из моего тона продал вам информацию? – бесстрастным тоном осведомился Ли. Касатонов пожал плечами.
      – Сообщить мне об этом в ваших же интересах, – настаивал Ли. – Если этот человек продал информацию вам, то вполне способен продать ее кому-нибудь еще.
      – Скажи ему, – велела Катя. – Он прав.
      Касатонову больше незачем было медлить. Он ждал только сигнала от Кати, ибо этот разговор они обсудили заранее.
      Лучше всего предоставить грязную работу Ли. Члены «Гармонии» забеспокоятся, узнав, что им угрожает опасность со стороны Касатонова.
      – Рикки По, – ответил Касатонов. – Если не ошибаюсь, он ваша правая рука, ваш наместник в Бангкоке.
      Ли снова кивнул. При этом слабая улыбка разочарования изменила сетку морщин на его лице.
      – Рикки, Рикки, Рикки… – печально забормотал Ли. – Да, он моя правая рука. А теперь мне придется вызвать кого-нибудь из Гонконга, чтобы убить его. Какая досада!
      – Если хотите, могу предложить помощь, – заявил Касатонов.
      – Нет, спасибо.
      – Какая разница, как он умрет? – пожал плечами Касатонов. – Человек, продающий чужие тайны эа жалкие десять тысяч канадских долларов, – кретин.
      – Вы предлагаете убить человека, которого сами толкнули на предательство? – переспросил Ли.
      – По вашим же словам, то, что может купить один человек, доступно и другому.
      Ли перевел взгляд на Катю.
      – Должно быть, в вашей «правой руке» есть примесь китайской крови: он понимает неизбежность жестокости. Вы доверяете ему?
      Катя улыбнулась Касатонову.
      – Моей правой руке? – переспросила она. – Разумеется. Кроме него, я не знаю ни одного человека, который был бы таким же безжалостным, как я.
      Катя еще продолжала улыбаться, а Ли повернулся и что-то сказал по-китайски своему водителю.
      «Кадиллак» рванулся с места, удаляясь от суматохи, царящей на причале.

      К тому времени как таксист высадил Дэни перед джорджтаунской резиденцией «Риск лимитед», она уже начала сомневаться в своих подозрениях насчет Хеши.
      Но воспоминания об опасностях в Лхасе и Арубе были еще слишком свежи в ее памяти. Она не могла избавиться от ощущения, что под привычной внешней оболочкой ее мир заметно изменился.
      Двое садовников работали у аллеи, ведущей к особняку «Риск лимитед». Некоторое время Дэни пристально следила, как оба работника методично перекапывают мерзлую землю на цветочной клумбе. У обоих в ушах виднелись миниатюрные наушники – вроде тех, которыми Джилли научил пользоваться Дэни при работе с двухсторонним передатчиком.
      Из кучи садовых инструментов, лежащей неподалеку от одного из садовников, выглядывал «узи».
      Была ли здесь прежде такая охрана? А может, она ее просто не замечала? Задавая себе эти вопросы, Дэни шагала по аллее к дому.
      Скорее всего в прошлый раз она не обратила на мнимых садовников никакого внимания. Полтора месяца назад она была не в состоянии заметить наушники или автомат и решила, что садовники всего-навсего сажают тюльпаны к следующей весне.
      Напрасно Хенли пригрозил ей, воспользовавшись служебным положением.
      Садовники исподтишка, но пристально оглядели Дэни.
      Дэни вежливо кивнула каждому.
      Один слегка улыбнулся в ответ. Второй что-то пробормотал в скрытый микрофон.
      Дэни не успела дотронуться до звонка, как Кассандра Редпас открыла дверь.
      – Входи, – пригласила Редпас. – Джилли готовит чай в конференц-зале. Там и поговорим.
      – Чай с маслом?
      Редпас состроила гримаску, увидев, какой надеждой озарилось лицо Дэни, и закрыла за ней дверь.
      – Ох уж эти мне любители экзотики! Что ты, что Шон, – пробормотала она, качая головой. – Будучи дипломатом, я слишком часто была вынуждена поглощать иностранные «деликатесы». Но другой такой гадости, как чай с маслом, я не пробовала.
      – По правде говоря, сегодня я бы променяла его на суп минестроне, – задумчиво проговорила Дэни. Редпас улыбнулась:
      – И я тоже. Кстати, утром мы с Джилли как раз готовили минестроне. Должно быть, от него еще что-нибудь осталось.
      – А григорианский хорал к нему найдется?
      – Хочешь выбросить из головы все лишнее?
      – Да, – откровенно призналась Дэни.
      – Это можно устроить.
      – Какое блаженство!
      – Большинство людей предъявляют к блаженству несколько иные требования, – заметила Редпас, ведя Дэни в глубину дома.
      – Жизнь в Лхасе упростила мои потребности, – сухо объяснила Дэни. – Прежде я останавливалась понюхать каждый цветок, который только попадался на пути.
      Обе женщины прошли через общие комнаты здания. За ними закрылась дверь особой конструкции.
      – Наконец-то! – вздохнула Редпас. – Здесь нас никто не услышит. Так что же случилось?
      – Помнишь Хенли Кейджа?
      – Еще бы! Он был одним из моих самых честолюбивых и наименее склонных к официозу студентов. Теперь он заведует твоей кафедрой. Он разрешил тебе сотрудничать с нами.
      – А теперь запретил.
      Редпас повернулась и уставилась на Дэни ярко-зелеными глазами. Дэни показалось, что ее просвечивают изумрудными лазерами.
      – Только между нами, – предупредила Дэни. – Хенли заявил, что если я и впредь буду пренебрегать своими академическими обязанностями ради работы с вами, то мое дальнейшее избрание может не состояться.
      Пепельные брови Редпас удивленно приподнялись.
      – Но когда я попросила у него письменное распоряжение, – продолжала Дэни, – он отказал мне.
      Словно чем-то разочарованная, Редпас покачала головой, шагая вперед. Дэни последовала за ней.
      – Я знала, что Хенли не назовешь нашим преданным другом, но и представить себе не могла, что он враг, – пробормотала Редпас.
      – А я в этом не уверена, – возразила Дэни. – Чем дольше я думаю о нашем разговоре, тем сильнее убеждаюсь: Хенли был скорее гонцом, нежели плохой вестью.
      – Любопытно… – протянула Редпас, останавливаясь перед закрытой дверью. – Почему ты так решила?
      – Хенли проделал огромную работу в провинциях Сианя и других районах Китая. У него имеются обширные связи с деятелями культуры в Пекине. Почти все исследования Хенли зависят от его китайских знакомых.
      – Значит, он, в сущности, агент КНР.
      Дэни кивнула.
      – А может, у меня просто приступ паранойи.
      – Но даже у параноиков…
      – …бывают настоящие враги, – подхватила Дэни и содрогнулась. – Я прихватила с собой все документы «Риск лимитед», которые оставались у меня в кабинете.
      Редпас вгляделась в ее напряженное, бледное лицо.
      – Дэни, еще не поздно оставить все документы нам, вернуться к себе в кабинет и сказать Хенли, что ты прозрела и увидела свет.
      Дэни медленно покачала толовой.
      – Да, я прозрела, – прошептала она, – но увидела не свет, а мрак, по сравнению с которым бледнеет даже средневековье.
      Редпас мягко коснулась плеча молодой женщины.
      – Подумай как следует, – настаивала она. – Ты оказала нам неоценимую помощь, но теперь тучи сгущаются.
      – Неужели кто-нибудь еще совершил ошибку? Может быть, Шон? – воскликнула Дэни, встревоженная не на шутку. – С ним все в порядке?
      – Он здесь, за дверью, – поспешила успокоить ее Редпас.
      У Дэни словно гора с плеч свалилась.
      – А я боялась, что он опять в Лхасе, на Арубе или в еще более опасном месте, – призналась она. – Я даже не знала, где он, не ранен ли, или…
      Сочувственная улыбка смягчила черты лица Кассандры.
      – Шон с головой ушел в работу над файлами из «Гармонии» – он проверяет новые программы дешифровки по мере того, как наши хакеры пишут их, – объяснила она. – В последнее время он совсем потерял сон, так что на многое не надейся.
      Лицо Дэни стало непроницаемым.
      – А почему я должна чего-то ждать от Шона?
      – Да я не имела в виду ничего такого! – поспешила заверить ее Редпас. – Просто ни я, ни Джилли никогда не видели Шона в таком мрачном настроении.
      – Разве святые бывают мрачными? – с ноткой горечи спросила Дэни.
      – Шон не святой.
      – Ну, в этом ты меня не переубедишь.
      Редпас старательно скрыла улыбку.
      – Значит, я все-таки не ошиблась?
      Дэни упрямо молчала.
      – Если это тебя утешит, – продолжала Редпас, – Джилли подумывает, как бы утащить Шона в спортивный зал и выбить из него всю дурь.
      – Тогда ему придется попотеть.
      – Не ему, а им обоим.
      Дэни выдавила улыбку.
      – Не будем об этом. Я переживала ошибки и похуже, чем Шон Кроу.
      – Ты уверена, что он ошибка?
      – Нет, это он уверен насчет меня.
      В наступившем молчании Редпас подбирала слова с тщательностью дипломата, которым когда-то была.
      – В прежнем мире, – медленно начала она, – который давно исчез, пути воинов и женщин обычно не пересекались. Но теперь все обстоит иначе. Теперь находятся женщины, воюющие бок о бок с любимыми. Враги ненавидят их, но… – Она пожала плечами. – Человек ко всему привыкает. Как бы мучительно это ни было.
      Взглянув на Редпас, Дэни только теперь поняла, как смертельно устала эта женщина. Но вопреки всему Кассандра Редпас поражала неиссякаемой жизненной силой.
      Насчет блестящего ума и компетентности Редпас Хенли был прав, подумала Дэни. Он ошибся лишь в одном – назвал ее ренегатом.
      – В чем дело? – спросила Дэни. – Только не пытайся отделаться отговорками.
      – Касатонов пытался обменять жизнь Джиллеспи на мое согласие заключить союз с «Гармонией».