10

Когда Алана проснулась, солнце уже миновало полуденную отметку. Сонно повернувшись на другой бок, она вдруг осознала, что находится в одиночестве.

— Раф?

Никто не ответил.

Женщина села и огляделась вокруг. Сквозь листву вечнозеленых деревьев и осин она увидела Рафа, ярко выделяющегося на фоне голубой воды. Он нашел еще один каменный уступ, который спускался прямо к озеру, и стоял на краю гранитного утеса.

В руках у него была удочка, леска описывала изящную дугу на фоне ясного неба.

Какое-то время Алана наблюдала за Рафом, очарованная его мужской привлекательностью и мгновением, когда леска беззвучно пошла вниз, чтобы лечь на неподвижную водную поверхность.

К сожалению, Алана не могла видеть, как леска коснулась водной глади, — ей мешали деревья.

Она встала и направилась к берегу, потом поняла, что как только Раф увидит ее, то наверняка прекратит ловить рыбу и начнет опять обучать ее. Она была к этому не готова, слишком расслабилась, слишком успокоилась и даже разленилась, чтобы браться за какое-либо дело, требующее сосредоточенности.

Единственное, чего ей действительно хотелось, это спокойно сидеть и наблюдать за Рафом и стремительным полетом лески на фоне высокого неба.

Алана посмотрела назад, вниз, вдоль берега озера, где они с Рафом были до этого. Но не обнаружила такого места, откуда могла бы наблюдать за ним.

Она перевела взгляд влево, к водопаду, белой массой низвергавшемуся вниз по скалам, потемневшим от воды. Раф стоял спиной к водопаду, лицо его было обращено к озеру и рыбацким хижинам. Такое местоположение обеспечивало ему пространство в сотню футов перед удочкой и такое же позади, без каких-либо препятствий, что могли помешать полету лески.

И он умело использовал каждый дюйм этого двухсотфутового пространства.

Приподнявшись на цыпочки, Алана внимательно наблюдала за Рафом сквозь изогнутые ветром ветви ели, с замиранием сердца следила, как постоянно увеличивается описываемая леской дуга, как бесшумно она растягивается, словно по мановению волшебной палочки. Движения рук Рафа были строго скоординированы: левой рукой он отматывал с катушки леску, буквально подбрасывая ее вверх через направляющее приспособление, в то время как его правая рука двигалась ритмично, направляя энергию по всей длине удочки.

— Как это у тебя получается? — произнесла вслух Алана, зная, что Раф не слышит ее. — Ты ведь не волшебник, не так ли?

Она сделала еще несколько шагов влево, но все равно не могла четко разглядеть, какие именно движения делает Раф, чтобы леска так легко вытянулась в струнку. Сердито ворча, Алана продолжила поиски удобного места для наблюдения за Рафом. Берег становился все более и более неровным.

Алана прыгала с камня на камень, избегая заболоченных участков, заросших густой травой и маленькими нежными цветочками, пока наконец водопад непреодолимой преградой не встал на ее пути. Она обернулась и посмотрела на Рафа, который находился сейчас приблизительно в шестидесяти ярдах от нее.

К сожалению, она все равно не могла увидеть, какие именно движения он делает руками. И идти дальше она тоже не могла, поскольку впереди уже низвергался водопад. Ей оставалось либо вернуться назад, либо подняться вверх по усеянному валунами склону.

Негромко выругавшись, Алана взглянула на нагромождение камней по обеим сторонам пенистого потока. Ей не придется забираться слишком высоко над водопадом, чтобы наконец разглядеть все, что требуется. Надо влезть немного повыше, только чтобы взглянуть Рафу через плечо. Если не приближаться к воде, подъем будет нетрудным. Кроме того, она с детства исходила горы вдоль и поперек, карабкалась по обрывистым берегам горных рек, взбиралась на горные кручи.

Алана повернулась и начала подниматься по заросшим лишайником валунам. В двадцати футах от нее с оглушительным грохотом пенился и бурлил окутанный легким туманом и прохладой водопад. Она избегала скользких выступов, стараясь наступать лишь на сухие камни.

На какие-то мгновения женщина затаила дыхание, с каждым шагом отвоевывая у гор по два фута высоты. Она настойчиво карабкалась вверх, рискованно балансировала, пока наконец не встала на гранитный выступ, который едва насчитывал в ширину восемнадцать дюймов.

Алана остановилась: перед ней возвышалась гладкая скалистая стена, и не за что было ухватиться рукой.

— Так уже лучше, но все-таки достаточно далеко.

Алана хотела оглянуться, но земля вдруг стала уходить у нее из-под ног. Внезапный непреодо-лимый страх высоты парализовал Алану.

В двадцати футах от нее неистово низвергается вниз по горному склону бурлящий пенистый водопад, белизна и грохот вокруг, и ветер швыряет в лицо брызги воды, похожие на ледяной дождь. Грохот и лед — мир перевернулся, она осталась одна, беспомощная, в странном водовороте, в кромешной мгле.

Алана прижалась к шершавой поверхности гранита и закрыла глаза, пытаясь отделить кошмарные воспоминания от действительности.

Но ее не покидало ощущение, будто она падает вниз. Гул низвергающейся воды напоминал раскаты грома. Приносимая ветром ледяная пыль, казалось, превратилась в колючие ледяные иголки. Она громко вскрикнула, когда воспоминания, кошмары и действительность слились воедино.

…Холод.

О, Боже, как холодно, ужасно холодно, холодно на протяжении всего пути. Джек с искаженным от гнева лицом. Он ругается, пытается схватить ев, наносит ей удары, а вокруг неистовствует ураган, деревья склоняются до земли и под порывами сильного ветра ломаются, как хрупкое стекло.

Как сломалась и она. Она недостаточно сильная. Ветер разнесет ее на кусочки и разбросает их по холодным скалам.

Убегает.

Карабкается.

Дыхание острой болью отдается в боку. Горло горит огнем от непрерывного крика; ураган преследует ее, хватает, отбрасывает назад, и скалы, будто кулаками, безжалостно наносят ей удары, избивают до синяков, а она кричит, царапается, борется.

Она сметена, уничтожена, подброшена вверх, беспомощная, без опоры под ногами, и она падает с громким криком, и Раф зовет ее по имени:

— Ты спасена, мой цветочек. Я пришел, чтобы отвести тебя домой…

Отдаленно Алана осознает, что она уже слышала эти слова, голос Рафа доносится до нее снова и снова, отсекая пласты кошмаров, оставляя лишь действительность.

— Ты спасена, мой цветочек. Я пришел, чтобы отвести тебя домой.

Дрожа как осиновый листочек Алана прижимается к холодной скале. Она ощущает присутствие Рафа за спиной, слышит его голос, чувствует тепло его тела. Раф стоит между ней и водяным потоком на самом краю скалистого выступа.

— Р-Раф… — Голос Аланы дрожит. Это единственное слово, которое она смогла произнести.

— Я здесь, мой цветочек. Ты спасена, — тихо шепчет он, слова и тон его голоса успокаивают ее. — Ты спасена.

Алана глубоко вздохнула, вздох больше походил на рыдание.

— Раф? Я так и-испугалась. — Она не могла видеть, как потемнели его глаза, стало сердитым лицо, что никак не вязалось с тоном голоса.

— Я знаю, — сказал он. — Ты пережила неприятные минуты здесь, в окрестностях озер, даже если этого и не помнишь. Или, — спросил Раф, — ты вспомнила?

Алана покачала головой.

— Тогда почему ты испугалась? — расспрашивал Раф. — Потому что я стою слишком близко к тебе? Ты боишься меня?

Она опять покачала головой.

— Нет.

Голос был слабый, но звучал уверенно. Она испугалась не Рафа.

На мгновение Раф закрыл глаза. Смешанные чувства отразились на его лице. А когда снова посмотрел на нее, плотно сжатые губы уже улыбались, а глаза опять приветливо сияли.

— Что же испугало тебя? — задал он вопрос. — Ты можешь мне сказать?

— Высота, — ответила Алана дрогнувшим голосом. — Теперь я боюсь высоты, хотя раньше со мной такого не было, до тех пор, пока не упал Джек и, думаю, вместе с ним упала и я.

Слова наскакивали друг на друга, подобно потокам воды в водопаде. Алана шумно вздохнула.

— Раф, как хорошо я себя чувствовала несколько минут назад, когда проснулась. Все утро я не думала ни о Джеке, ни о Разбитой Горе, ни о выпавших из памяти днях. С самого завтрака я не думала ни о чем другом, только о ловле на мушку, солнечном свете и о тебе, таком терпеливом и нежном со мной.

— Я рад, что тебе понравилось утро, — произнес Раф низким осипшим голосом. — В течение нескольких лет и мне ничто не доставляло такого удовольствия.

— Ты это серьезно? Даже несмотря на то, что я испортила леску и распугала всю рыбу?

Он слегка коснулся губами ее плеча, ласка была настолько легкой, что Алана ее не почувствовала.

— Я накуплю сотни миль лески, — с улыбкой произнес Раф. — И позволю тебе завязывать узелки через каждый дюйм.

Алана глубоко вздохнула, потом еще и еще раз. Она достаточно осмелела, чтобы открыть глаза.

Почти осмелела.

— Не давай никаких опрометчивых обещаний, — дрогнувшим голосом произнесла она, пытаясь пошутить, хотя голос ее не соответствовал словам. — Я заставлю тебя исполнить все твои обещания.

— Цветочек, — прошептал Раф, касаясь щекой ее блестящих волос, — отважный и прекрасный. Я разберу Разбитую Гору на отдельные камни, если это поможет тебе вернуться ко мне с улыбкой на устах.

Слова подействовали как тепло, разгорающееся в центре сковавшего Алану ледяного ужаса. Страх постепенно таял, к ней возвращались силы.

Она открыла глаза. Грубая гранитная масса была в нескольких дюймах от ее лица. И довольно близко, но не касаясь ее, руки Рафа. Ладони прижаты к скале, ноги широко расставлены, как бы подпирая ее сзади; он стоит на самом кончике каменного выступа, своим телом ограждая ее от опасности упасть вниз.

Алана медленно накрыла своей ладонью его. Тепло руки Рафа было поразительным.

— Но я отнюдь не смелая, — заметила она, гневаясь на саму себя.

Раф резко и неожиданно рассмеялся.

— Смелость — это не квадратные челюсти и крепкая голова, — уточнил он. — Смелость — оставаться лицом к лицу со страхом каждую секунду, не зная даже, удастся ли пережить ее, и опасаясь, что следующая секунда будет еще страшнее.

Алана перестала дышать. У нее создалось впечатление, что Раф забрался в кладовые ее разума, прочитал ее мысли, облек в слова ее чувства, которые она до конца не понимала.

— И самое худшее из всего — что ты сильная, — продолжал Раф. — Тебе столько пришлось пережить, другой бы на твоем месте сломался, сошел с ума, но ты переживаешь день за днем, несмотря на свое плохое состояние. А тебе ведь действительно плохо, не так ли?

Алана молча кивнула, не в силах произнести хотя бы слово.

А Раф продолжал говорить ей и самому себе.

— Некоторые из этих дней бесконечны, а ночи… ночи… ужасны.

Алана так сильно схватилась за руку Рафа, что на коже остались следы от ее ногтей.

— Откуда ты все это знаешь? — прошептала она.

— Я сам прошел через это, Алана. Как и ты, испытал все ужасы ада.

Она выдохнула его имя, и слезинки соскользнули с ресниц, покатились по щекам — она плакала по нему и по себе.

Его губы слегка коснулись ее шеи. Она бы не ощутила этого прикосновения, не будь так чувствительна к нему, к его физическому присутствию. Раф был подобен костру, горящему между ней и леденящей темнотой, охватывающей женщину в ночных кошмарах.

Алана наклонила голову, и ее губы коснулись тыльной стороны ладони Рафа. Она нежно целовала ее и не отпрянула в сторону, даже когда он повернул руку и провел по ее щеке.

Раф медленно наклонился, он не мог выдержать слез Аланы.

Он шептал ее имя, а губы касались ресниц, собирая серебристые капельки. Он ожидал, что она оцепенеет от его ласки, от сознания того, что зажата в западне: с одной стороны — его сила, с другой — гранитное лицо горы.

Женщина подставила щеку его губам, слегка наклонившись вперед с сияющими от перепол-нивших чувств глазами. Он целовал ее в самый уголок рта, осторожно слизывая, скопившиеся там слезинки, пока лицо не стало сухим.

— Ты готова спускаться вниз? — нежно спросил Раф.

Алана прерывисто вздохнула, затем из-под руки Рафа взглянула на скалы, беспорядочно громоздившиеся внизу.

Все закружилось. Она закрыла глаза и тяжело повисла на нем.

Раф увидел, как Алана побледнела, прежде чем почувствовал, что ее ногти впились ему в руку, а ноги задрожали. Он быстро наклонился вперед, телом прижав Алану к скале, чтобы она не свалилась вниз.

— Не бойся, — мягко, но настойчиво произнес Раф. — Я не собираюсь держать тебя, я не причиню тебе боль.

Алана на секунду напряглась, затем вздохнула и кивнула головой, говорить она не могла.

Когда Алана благосклонно отнеслась наконец к его присутствию и уверениям, чувство облегчения неожиданно охватило Рафа: он вдруг стал таким же слабым, как и она.

С расслабленностью пришло и страстное желание, преследовавшее Рафа с тех пор, как он вернулся и обнаружил, что женщина, которую он любит, стала женой другого человека… Желание и ярость, подобно кислоте, уничтожали Рафа каждый раз, когда ему на глаза попадались фотографии Аланы и Джека, «прекрасной провинциальной пары» с озаренными счастьем улыбающимися лицами на обложках миллионов альбомов.

Раф безжалостно подавил возникшее было желание и разъедающее чувство ярости. Он старался не обращать внимания на нежное тепло прильнувшего к нему тела, когда прижал ее к холодному граниту.

— Я поддержу, пока у тебя не перестанет кружиться голова. — Его голос звучал ровно, спокойно. — Скажи мне, когда сможешь опять спокойно стоять.

С закрытыми глазами Алана наслаждалась звуками его низкого голоса, теплом тела, его успокаивающими словами и терпением. Если он не осуждает ее за глупую выходку, за этот страх, то и она не будет ругать себя за это.

— Алана? — позвал Раф, но он не мог спокойно смотреть на ее лицо. Беспокойство заставило его голос звучать резко, почти грубо.

— Все в порядке, — отозвалась Алана. И когда она заговорила, то поняла, что действительно уже все в порядке. Когда исчезло чувство отвращения к самой себе, когда она перестала бояться собственного страха, она могла разумно реагировать на все происходящее.

Сила Рафа и его близость вызвали в Алане ощущения, какие и должны были вызвать: Раф скорее защищал, а не угрожал ей. Она вздохнула и почувствовала, как уменьшается дрожь в коленях.

— Ты не напугал меня, Рафаэль. Я просто смотрела со скалы вниз.

Он шумно вздохнул.

— Не очень-то хорошая затея, моя дорогая.

Алана слегка улыбнулась, но улыбка быстро исчезла.

— Я поняла это слишком поздно, — произнесла она. — А сейчас, может быть, ты подскажешь, как мне спускаться вниз с этого проклятого выступа с закрытыми глазами.

— Грациозно, спокойно и быстро, — прошептал Раф, слегка касаясь губами ее шеи, не заботясь о том, чувствует ли она его ласку. — Как все, что ты делаешь.

— В том числе и завязываю узлы на твоей леске, — парировала Алана.

Ее голос звучал почти спокойно, но глаза были плотно закрыты.

— И особенно, как ты завязываешь узлы на леске. — Раф ласково рассмеялся в ее волосы. — Готова?

— Вязать узлы? По-моему, я просто рождена для этого. Мне даже не требуется практика. Прекрасная путаница с первой попытки.

Затем Алана глубоко вздохнула.

— Раф, — нежно произнесла она, — я действительно не хочу открывать глаза.

— А как же ты намерена восхищаться великолепнейшими узлами, которые ты вяжешь?

— По системе Брайля [1], — кратко ответила она.

— Хорошо, Брайль так Брайль. — Раф на секунду задумался. — Чтобы система сработала, мне придется быть рядом с тобой, Алана. Иногда я буду брать твою ногу и ставить ее на нужное место, буду держать тебя или даже подниму.

— Нет.

Затем она заговорила быстро, отчаянно, с желанием быть уверенной, что Раф поймет, насколько это возможно.

— Не поднимай меня, Раф. Пожалуйста. Это самое ужасное в моих видениях — мое тело высоко поднято, а затем падает, падает, и Джек… О Боже, — в ужасе проговорила она. — Джек. Он упал в темноту, на скалы, а вокруг грохочет вода, и он погиб и…

Крик застрял у Аланы в горле, она широко раскрыла глаза — темные, безумные, охваченные ужасом и воспоминаниями, которые, подобно ночным видениям, то затухали, то вспыхивали с новой силой.

Рафу очень хотелось поддержать ее, но он был почти уверен, что это лишь усилит ужас, который, он чувствовал, бурлил под ее словами, все сильнее затягивая в водоворот кошмаров.

— Успокойся, мой цветочек, — прошептал Раф. — Я не буду поднимать тебя. Со мной ты в безопасности.

Алана медленно сосредоточила внимание на его сильных руках, упиравшихся по обеим сторонам от нее в скалу, вздох отчаяния вырвался из груди.

— Раф, каждый раз я все ближе подбираюсь к воспоминаниям. И каждый раз мне очень страшно. Это когда-нибудь кончится?

— Конечно. — В голосе Рафа звучали странно смешанные нотки уверенности и разделенной боли. — Все закончится. Ты переживешь это. Как цветок переживает холод и темноту, уверенный, что скоро опять наступит лето.

Его губы коснулись ее шеи.

— Ты сильная, Алана. Очень сильная. Я знаю, ты мне сейчас не веришь, но это действительно так. Если ты не погибла раньше, то выживешь и сейчас. Верь мне. Я точно знаю. Я сам прошел через это. Помнишь?

Алана прислонилась лбом к руке Рафа, пытаясь восстановить дыхание. Через несколько минут ей это удалось.

И лишь потом раздался тихий голос Рафа.

— А сейчас мы будем спускаться вниз. Ты должна помочь мне, Алана.

— К-как?

— Ты должна довериться мне, — просто ответил он. — Если ты этого не сделаешь, ты запаникуешь, и мне придется ударить тебя и тащить вниз. Я не хочу этого, Алана, хотя я мог бы поступить так, даже не оставив синяков на твоем теле. Хотя твой разум…

Алана вздрогнула, не заметив, как пристально наблюдает за ней Раф.

— Получить удар и чувствовать, как тебя тащат с горы вниз, — самая страшная часть твоих видений, не так ли? — тихо спросил Раф

Слова потрясли ее. Она избита, ее тащат вниз? Видела ли она это в ночных кошмарах?

Медленно, едва осознавая происходящее, Алана покачала головой.

— Нет, этого нет в моих видениях. В моих видениях меня что-то поднимает, затем бросает, и я падаю, падаю, а вокруг лед, темнота и смерть.

Голос Рафа спокоен, но глаза горят от гнева, стоит ему лишь подумать об Алане, испытывающей страшную боль, испуганной, выкрикивающей его имя.

Но голос не выдает охвативших его чувств.

— Итак, ты не запаникуешь, если мне придется держать тебя? — как бы между прочим спросил он.

— Не знаю, — отрешенно ответила Алана. — Полагаю, нам предстоит пройти трудный путь, не так ли?

— Думаю, ты права.

Когда Алана почувствовала, что Раф отодвинулся, и ощутила дыхание холодного ветра на своей спине, согретой теплом его тела, ей захотелось громко протестовать. Несколько мгновений женщина стояла не шелохнувшись, глаза ее были закрыты, руки прижаты к холодной скале.

— Приблизительно футом ниже и немного левее от тебя лежит плоский камень, — раздался голос Рафа.

Он внимательно смотрел, как Алана медленно спустила одну ногу и мысочком ботинка ощупывала вокруг, пытаясь найти описанную им поверхность.

— Еще на дюйм ниже, — подсказал он. — Вот так. Отлично.

Ноги широко расставлены, руки вытянуты вперед, но не касаются Аланы. — Раф следил за ее успехами.