Глава 21

И днем и ночью, под светом луны и солнца, в спокойную погоду и в шторм Тихий океан катил, свои волны от горизонта к горизонту. Обычно созерцание моря быстро излечивало Трэвиса от раздражения и злости. Но сейчас это не помогало ему. Капитан уже не помнил, сколько дней находится в плавании.

Трэвис знал лишь одно – этого времени оказалось мало.

Кэт не позвонила ни его кузине, ни адвокату.

“Она позвонит, – убеждал он себя. – У нее не хватит денег, чтобы содержать ребенка. И если Кэт не станет слушать автоответчик, Харрингтон даст ей номер, оставленный ему мной, или соединит с яхтой по радио.

Кэт уже взрослая девочка и все поймет сама. Она полагала играть со мной всю жизнь, но прагматизм убедит ее смириться с неизбежной потерей и вместо обручального кольца получить наличные.

Бесплодна!

Боже мой, как же я так легко попался?”

Как волны одна за другой прокатывались под яхтой в своем бесконечном движении, так и Трэвис снова и снова перебирал в уме свои отношения с Кэт, от полного препятствий начала романа до его горького завершения. Капитан пытался понять, где сделал неверный шаг и как этой женщине удалось одурачить его.

Ведь, очень осторожный, Трэвис не исключал возможности того, что Кэт забеременеет и прямо спросил ее об этом, однако она заявила, что бесплодна.

Кэт лгала ему с самого начала и до конца, а он простодушно верил ей.

Брызги обдали Трэвиса, как холодные соленые поцелуи из недавнего прошлого, наполненного страстью. Стиснув поручень, капитан проигрывал в воображении сцены из этого прошлого. Он анализировал все днем и ночью – с того самого момента, как Кэт предала его. Снова и снова Трэвис возвращался к своим воспоминаниям, пытаясь найти… он и сам не знал, что хочет найти.

Наверное, стремился отыскать правду и получить ответы на свои вопросы.

Трэвису хотелось зацепиться хоть за что-нибудь, лишь бы приободриться и не чувствовать себя таким глупым.

Она так убедительно говорила, показалась ему гордой, сильной и вместе с тем ранимой…

Даже теперь, когда Трэвис вспоминал ее рассказ о замужестве, его сердце сжималось от боли. Он чуть не вскрикнул от ярости, внезапно поняв, что Кэт все еще небезразлична ему. Трэвис понял, что за его болью, гневом и унижением скрывается страстная тоска по этой женщине. Мысли о восхитительном наслаждении, пережитом с Кэт, не давали ему уснуть.

Воспоминания о недавнем прошлом больно ранили душу Трэвиса и ожесточали его сердце. Никогда прежде он не испытывал такого наслаждения от секса – вот почему, черт возьми, никогда и не подвергал сомнению искренность Кэт.

“Хорошо. Предположим, она тоже испытывала наслаждение. Ну и что из этого? Все остальное, безусловно, было враньем, а я без тени сомнения доверился ей”.

Особенно трудно было ему по ночам. Трэвис злился на себя и на Кэт и никогда не страдал так сильно, даже после Тины.

Больше всего его душу терзало предательское сомнение, от которого ему никак не удавалось избавиться.

“Что, если Кэт не лгала? Вдруг она и в самом деле считала себя бесплодной?”

Это предположение выбивало почву из-под ног Трэвиса и всякий раз повергало его в дрожь. Он страстно хотел поверить в это.

Ему нужна Кэт. Но ей нужны лишь его деньги. Он должен постоянно помнить об этом, ибо слишком дорого заплатил за свой первый урок.

И снова Трэвис сжал холодные поручни судна.

– Капитан?

Трэвис обернулся к Диего.

– Я же говорил тебе, что не желаю…

– Вам звонят, – поспешно сказал первый помощник. – Говорят, дело очень срочное.

Трэвис испытал торжество и отчаяние. Он прекрасно понимал, чем вызвана его радость; “Кэт узнала у Харрингтона номер и позвонила ему”.

Чем вызвано отчаяние, Трэвис старался не задумываться, но при мысли о том, что он не ошибся в намерениях Кэт, у него начиналась тоска,

Трэвис подошел к радиотелефону.

– Да?

– Ну наконец-то! Провалиться мне на этом, месте, если это не “Дэнверс – погибель женщин”. Знаешь, как долго я пытался дозвониться до тебя?

– Харрингтон, – разочарованно вымолвил Трэвис.

– Да, это я, старина. Потрудись-ка рассказать мне, почему не прослушиваешь свои телефонные сообщения?

– Я прослушиваю.

– Чудесно, – саркастически заметил Харрингтон. – Тогда какого черта не ответил ни на один из десяти моих звонков?

– Одиннадцати.

– Неужели ты их считал? Скажи-ка, Трэвис, почему бы мне не нанять посудину, полную головорезов, и не сделать из тебя отбивную котлету?

– Приятно узнать, какие у меня друзья.

– Радуйся, что они у тебя вообще есть.

– Наверное, Кэт рассказала тебе душещипательную историю про свое бесплодие, сменившееся чудесной плодовитостью?

– Я разговаривал с Кохран.

– Тогда ты понимаешь, какого я свалял дурака.

– Я понимаю, какой ты дурак на самом деле. Кэти – не лживая и коварная интриганка вроде Тины.

– Практика – критерий истины. А может, Кэт не беременна?

– Это решается сейчас.

Трэвису показалось, будто яхта падает вниз с огромной волны высотой до самого неба.

– То есть она собирается сделать аборт?

– Аборт? Да ты что, нанюхался? Запомни раз и навсегда: Кэти – не Тина. Сейчас она на постельном режиме и делает все возможное, чтобы сохранить твоего ребенка.

– Ox, ox, ox! – Трэвис не верил ни единому слову Харрингтона. – Ты разбиваешь мне сердце!

– Лучше бы я разбил тебе голову.

– Ты хочешь разбить мне голову только потому, что я не считаю голубушку “Огонь и лед” невинным маленьким ангелом? К черту, Харрингтон! Не ты ли всегда говорил мне, что мужчина не может по-настоящему узнать женщину, пока не переспит с ней. Так вот я спал с Кэт, а ты?

– Разумеется, нет. Она мой друг.

Трэвису очень хотелось узнать, почему Кэт не позвонила ни ему, ни его адвокату.

– Кэт получила свой “большой чек” от “Энергетикс”? – спросил он.

– Нет, – ответил Харрингтон. – И не получит. “Энергетикс” разорилась, а оставшегося едва хватит, чтобы рассчитаться с адвокатами.

“Тогда почему Кэт не позвонила? – недоумевал Трэвис. – Она же разорилась вчистую, к тому же подошло время платить за обучение близнецов”.

– И сколько ты дал ей? – наконец спросил он Харрингтона.

– О чем ты говоришь?

– О Кэт и о деньгах.

– Я пытался помочь ей, но она отказалась.

– Наверняка играет, да?

– Послушай, ты, сукин сын, Кэт вовсе не играет, эта женщина беспредельно искренна. Ее честности хватит на десятерых, а упрямства у нее даже больше, чем у тебя!

– И так заявляет мужчина, даже не спавший с ней! Будь осторожен, дружище. Иначе и глазом не успеешь моргнуть, как она притащит тебя к священнику.

– Спасибо за превосходную идею. Тебе прислать приглашение? Церемония будет, конечно, скромной. Приглашением можешь воспользоваться когда угодно.

И, не ожидая ответа, Харрингтон положил трубку.

Трэвис долго стоял, погрузившись в размышления. Он знал, что его друг не собирается жениться, а Кэт – выходить замуж за Харрингтона. Если бы хотела, то давно уже сделала бы это. Но Кэт даже не была его любовницей.

Эта мысль ошеломила Трэвиса. Ведь он предполагал, что Кэт хочет женить его на себе из-за денег, но Харрингтон-то еще богаче!

“Что, если Родни не ошибается в ее честности?”

Но тут же в сознании возник другой вопрос, отрезвляющий, как холодная вода: “А что, если он все-таки ошибается?”

Трэвис не знал ответа на эти вопросы, но понимал, что в море он их не найдет.

– Диего! – крикнул он.

– Да, капитан!

– Взять курс на Мыс Дана.

Послышалось хлопанье парусов: яхта ложилась на другой курс. Трэвис почти успокоился. Кэт нужны сейчас его деньги, и, как бы она ни упрямилась, ей никуда от этого не деться.

Увидев его яхту, Кэт поймет, что он вернулся, и позвонит ему.

После очередной бессонной ночи Кэт смотрела в окно, за которым занимался рассвет. Вдруг она увидела, как из редеющей темноты выплывает “Повелительница ветров”, направляясь к Мысу Дана. Сердце ее бешено забилось. Она отдала бы все, кроме ребенка, чтобы подняться и посмотреть в подзорную трубу. Ей снова хотелось увидеть Трэвиса, пусть только издали, пусть лишь на мгновение.

“Он вернулся, – подумала Кэт, испытав такое облегчение, что у нее закружилась голова. – Трэвис, трезво поразмыслив, понял, что мне нужен только он сам, а не его деньги. Скоро Трэвис позвонит мне, поддержит, поверит и полюбит меня так же сильно, как я люблю его”.

Слезы обожгли глаза женщины. С мучительной надеждой она ждала телефонного звонка.

В ожидании прошел весь день. За ним минула беспокойная, наполненная кошмарами ночь.

На следующий день Кэт осознала, что Трэвис не позвонит ей и не захочет ее видеть. Она значит для него не больше, чем брызги штормовой волны.

На вторую ночь Кэт поняла, что даже хороший пловец может утонуть.

Наконец она уснула, но вскоре проснулась в ознобе и холодном поту. Это только сон, горячо убеждала себя Кэт. Проснись. Это просто все тот же проклятый сон.

Но с пробуждением кошмар не закончился. Он подстерегал Кэт в зияющей черноте за окном, из-за него она с трудом дышала, и страх сковывал ее тело. Она молча переносила все – спазмы, холодный липкий пот, темноту, кошмар и черную пустоту.

“Утром мне станет лучше. Кровотечение прекратится, и с малышом все обойдется. И я забуду обо всех своих муках, взяв нашего ребенка на руки”.

Беззвездное серое небо за окном постепенно светлело. Кэт неподвижно лежала на боку, надеясь унять спазмы, тисками сжимающие низ живота. Она чувствовала влагу у себя между ног.

После трех недель постельного режима кровотечение не уменьшилось, а, может быть, даже усилилось.

Как и боль из-за того, что от Трэвиса нет вестей.

На фоне синевато-серого неба над черной скалой взметались волны прибоя, разлетаясь тысячами брызг. Размеренность, с какой штормовые волны ударяли о берег, создавала ощущение временной надежности. Но только временной… Поведение океана, как и поведение человека, непредсказуемо. Когда вдруг череда волн с грохотом обрушивалась на берег, дом сотрясался.

Кэт затаив дыхание следила, как накатывают на берег огромные буруны, и торжествующе улыбалась, упиваясь силой моря.

Вдруг Кэт заметила что-то на соседнем утесе, и леденящий ужас объял ее, когда она увидела, что Джейсон быстро спускается по своей лестнице к берегу. Он, как обычно, спешил навестить ее на рассвете.

Мальчик, слишком неопытный, не догадывался, как опасны большие волны.

Хотя Джейсон не мог услышать ее, Кэт все-таки закричала:

– Джейсон, вернись!

Не помня себя, она бросилась к задней двери и, распахнув ее, устремилась к лестнице.

– Джейсон, вернись! Джейсон!

Но ее крики не были слышны за ревом прибоя и ветром. Когда волны, обрушившись на камни, отступали, нижняя четверть лестницы скрывалась под обманчиво невинной пеной.

Джейсон остановился у берега, ожидая паузы между волнами. Но мальчик не знал, что эта пауза окажется короче предыдущих, а вслед за ней накатит огромная волна.

Сбивая босые ступни о камни и не чувствуя боли, Кэт стрелой помчалась вниз по лестнице. Она думала только о расстоянии между ней и мальчиком, бежавшим по берегу, покрытому пеной.

Слишком далеко! Слишком мало времени!

Кэт увидела, как мощная волна разбилась о берег, и побежала еще быстрее.

Слишком мало времени!

Сердце Кэт неистово билось, из груди вырывались хрипы, но ей все-таки удалось дотянуться до Джейсона в ту секунду, когда накатила волна. Кэт обхватила мальчика руками, прижалась вместе с ним к покореженным железным перилам и вцепилась в них изо всех своих сил.

Стена воды обрушилась на женщину и мальчика, накрыв их с головой. Задержав дыхание, Кэт удерживала Джейсона, пока волна не отхлынула в море, увлекая за собой все, что могла унести. Только тогда Кэт, задыхаясь и кашляя, протащила Джейсона на три ступеньки выше.

Но тут следующая волна обрушилась на них сверху яростным бело-зеленым взрывом. И прежде чем Кэт успела прийти в себя, третья большая волна ударила по ее коленям. Охваченная отчаянием, женщина еще сильнее вцепилась в Джейсона и перила.

Отступление третьей волны слилось с нарастающей мощью четвертой. Океан, обрушивший на них свою сокрушительную силу, совсем не собирался затихать. Пятая волна ударила еще до того, как отхлынула четвертая. Кэт не успевала перевести дыхание. Голова у нее кружилась. Но Кэт думала только о том, чтобы удержать Джейсона, потерявшего сознание.

Не помня себя от страха, Кэт попыталась взвалить себе на плечи мальчика, но он был слишком тяжел для нее.

Шестой бурун накрыл их и потащил вниз. Своим угасающим сознанием Кэт уловила краткое мгновение покоя, когда волна находилась в неустойчивом равновесии между движением вперед и назад.

Но равновесие скоро нарушится, мощный вал устремится в море и утащит их с собой.

Прости меня, Джейсон!

Волна со страшной силой устремилась назад.

Руки соскользнули с перил, и ее подбросило вверх. У Кэт промелькнула смутная мысль, что еще одна мощная волна понесла ее по ступенькам.

Потом она осознала, что кто-то, подхватив ее и Джейсона, уносит их от разбушевавшегося моря. Увидев свой настил-палубу, Кэт высвободилась и потянулась к мальчику.

– Ему нужно… – Но тут ее начало рвать морской водой. Придя в себя, Кэт опустилась на колени возле Джейсона и попыталась сделать ему искусственное дыхание, но все ее тело содрогалось от кашля.

В этот момент испещренные тонкими шрамами руки обхватили Джейсона.

Трэвис!

Кэт показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Джейсон начал дышать.

Она сама все еще мучительно кашляла, выталкивая воду из легких. Потом Кэт почувствовала, как что-то сломалось у нее внутри, и ощутила острую колющую боль. Силы покинули ее, и, тихо вскрикнув, она упала на деревянные доски настила.

– У тебя кровь, Кэт! Должно быть, ты порезала ногу! – Голос Трэвиса срывался.

Она посмотрела на свои ноги и увидела кровь, которая, смешиваясь с морской водой, стекала на настил. Кровь вытекала у нее изнутри.

Из горла Кэт вырвался отчаянный крик: она не желала смириться с тем, что потеряла все. Теперь от нее не останется ничего, кроме истекающей кровью прозрачной оболочки. А потом и вовсе ничего. С этой мыслью Кэт погрузилась в черноту.

Трэвис стоял у дверей больничной палаты, когда оттуда вышла доктор Стоун.

– Как она? – спросил Трэвис.

– Спит. Я дала ей успокоительное.

– Я не об этом, доктор. – Он встретил холодный, оценивающий взгляд женщины.

– Вы родственник Кэти?

– Юридически нет. Но мы… близки.

– Понимаю. Есть ли у Кэти кто-то, кого нужно известить о случившемся?

– Я.

– Пройдемте со мной.

Доктор провела Трэвиса в какое-то помещение, похожее на комнату отдыха, с обшарпанными пластиковыми стульями, жалкими столами и с разбитыми автоматами, выдающими газированную воду и чипсы. На столах валялись старые журналы.

– Садитесь, – сказала доктор Стоун.

– Я лучше постою.

– Садитесь.

Трэвис опустился на стул.

– Ну что ж, вы не хромаете и ноги у вас не повреждены, – заметила доктор. – А как спина?

– Надеюсь, мне поможет плавание или горячая ванна. Как Кэт?

– Кэт? Ах, Кэти. Она потеряла ребенка.

Трэвису показалось, что в него вонзили нож, но он постарался скрыть это, почему-то предположив, что доброй доктору Стоун будет приятна его боль.

– Вам нечего добавить? – поторопила его доктор Стоун.

– Скажите мне, как она?

– Я же вам сказала: она потеряла ребенка.

– Значит, у нее никогда не будет детей? – встревожился Трэвис.

– Нет. У Кэти сравнительно простой выкидыш. Никаких осложнений, если говорить о физическом состоянии.

Трэвис с облегчением вздохнул.

– Слава Богу. Так с ней все будет хорошо?

– Не знаю.

– Что?!

– Мой дорогой молодой человек, – начала доктор таким тоном, что стало ясно: Трэвис ей очень не по душе. – Кэти провела последние три недели в постели, в безнадежном положении, одна, в страхе потерять ребенка. Она весьма выразительно описала мне свои ощущения – дыра в самом центре Вселенной. Кэти проваливается в эту дыру, падает, и это падение не прекращается.

– Если Кэт знала, что ей угрожает выкидыш, почему же она не легла в больницу?

– Нет страховки. Нет денег.

Трэвис вздрогнул, как от удара.

– Вы хотите сказать, что она сохранила бы беременность, если бы легла в больницу?

– Вряд ли. Она задавала мне подобный вопрос.

– И что же вы ей ответили?

– Правду.

– Черт возьми! – взорвался Трэвис. – Неужели я должен все вытягивать из вас по одному слову?

Доктор Стоун вздохнула.

– Как бы ни было приятно помучить вас за жестокое обращение с любовницей, у меня нет никакого желания делать это: я отлично вижу, несмотря на все ваши старания сохранить спокойствие, что вы сами изводите себя.

– Ну и не останавливайтесь на полуслове: поверните нож еще раз. Расскажите, мне о Кэт.

Доктор чуть улыбнулась; этот человек невольно внушал ей симпатию.

– Мистер Дэнверс, Кэти слишком истощена физически, чтобы доносить ребенка. Ей не помогли бы ни уход, ни наши старания. Все это слишком запоздало. Ее организм начал отторгать плод, как только произошло зачатие. Кэти хотела этого ребенка и боролась за него. Она очень волевая женщина. Но в конце концов… – Доктор развела руками.

Боль тисками сдавила грудь Трэвиса.

– У Кэт больше не будет трудностей с деньгами. Переведите ее в отдельную палату. Дайте ей все, что нужно и можно купить за деньги. Сделайте это прямо сейчас, пожалуйста.