Элиза так и не узнала всей истории. Тилос нехотя цедил слова, отделываясь скупыми фразами. Наконец разочарованная девушка умолкла и какое-то время смотрела на звезды.
      - Тилос, - спросила она после паузы, - ты переживаешь из-за того, что Тарона начала войну, да?
      - Я не переживаю. Я к тому и стремился.
      - Что? - Элиза аж вскочила на ноги. - Но ведь ты сам рассказывал, что нужно вести переговоры о мире...
      - Я и веду переговоры о мире, - усмехнулся тот. - Эла, ты прожила столько лет в Граше! Ты же должна понимать, что предложить мир кочевнику означает лишь признаться в собственной слабости. А уж если ты еще и подарки предлагаешь...
      - То есть ты специально устроил, что Тарона начала войну? - непонимающе спросила Элиза. - Но... зачем? Как?
      - С твоей помощью, Эла, - Тилос предпочел не услышать первый вопрос. - Зачем, думаешь, ты потребовалась мне тогда, во дворце? Чтобы лишний раз привести Тарону в ярость. Она могла подумать, что я предпочел тебя ей. Слабая надежда, конечно, но она оправдалась. Сегодня я, наконец, превозмог ее благоразумие. Теперь сураграшские племена поднимутся на войну с Севером, и мне нужно оказаться там раньше, чем южанам.
      - Значит, ты использовал меня, только чтобы рассердить Тарону? - Элиза не верила своим ушам. - И все? И... сегодня тоже? Чтобы позлить ее? Ты... Ты...
      - Сволочь, мерзавец, сукин сын, - меланхолично согласился Тилос. - Знаю. Меня еще и не так называли. Но сегодня я держал в голове другое. Не вышло, к сожалению. Нас перехватили раньше, чем нужно. Я собирался оставить тебя в Тарса-хамане, это такое большое постоянное стойбище тарсаков километрах в трехстах отсюда...
      - Но зачем? Зачем? - Элиза почувствовала, что задыхается от унижения. - Чтобы она могла перерезать мне глотку с большими удобствами?
      - Успокойся! - голос Тилоса зазвенел металлической ноткой. - Сядь и не дергайся. Она уже не считает тебя моей любовницей, если тебя это обрадует. Ученицей - да, здесь драка с тарсачкой оказалась нам на руку. Так что горло тебе резать она уже не станет, наоборот - защитит, если что. А мне нужно, чтобы рядом с ней оказался человек, которому она доверится. Мой человек. У меня есть шпионы среди тарсаков, но никого - в ближайшем окружении королевы. Нет никаких шансов завербовать кого-то из симан, поэтому я намеревался внедрить тебя. И, кроме того, - добавил он уже тише, - я уже говорил, что рядом с Тароной самое безопасное для тебя место. Но пока, видно, тебе еще придется поболтаться по свету...
      Элиза постояла со сжатыми кулаками, но потом вздохнула и села на землю. Ее спасли от верной смерти на грашской улице, в конце концов, так что нечего изображать из себя княгиню. Обида не исчезла, но ушла куда-то далеко вглубь. И потом, она сама обещала, что пойдет за Тилосом до конца. Могла бы и отказаться, дура, но раз дала слово...
      - Извини, - сказала она. - Просто обидно, что...
      - Знаю, - согласился Тилос. - Я бы тоже обиделся. На твоем месте я бы мне по роже дал. Но мою пассию ты играла только в Граше. В Чаттануге из тебя уже целенаправленно делали полевого агента. Имей в виду - минимальную программу ты не усвоила даже на треть. Сегодня отдыхай, а с завтрашнего дня вечерами займемся рукопашным боем.
      - Хорошо, - покорно согласилась девушка. - Тилос, но все же скажи, зачем ты хотел войны? Ведь плохо же, когда убивают людей...
      Ее спутник промолчал. Но когда Элиза решила, что ответа не последует, он прокашлялся.
      - Видишь ли, Эла, - задумчиво произнес он, - войны не избежать в любом случае. Наш мир создавался для Игры. Он не предназначался для существования в реальном мире. Его сшивали на живую нитку без запаса прочности, как и любой другой Игровой мир. После того, как он вывалился в реальное пространство, планета начала разваливаться в буквальном смысле слова. Ты слышала про землетрясения, извержения, гигантские пылевые бури - следствия истончающихся эфирных скрепов. Но есть и менее очевидные проблемы. Так, например, экология Западного континента в значительной степени базировалась на магических связках. Несуразицы вроде дождевых джунглей рядом с безводными степями могут существовать только в искусственном мире. Волшебства нет - и пастбища стремительно истощаются, выпадает меньше осадков, меняются розы ветров, пустыни наступают, падает плодовитость животных, а племена скотоводов начинают голодать. Да и на севере катастрофически сокращается сельскохозяйственное производство. Они все еще считают многолетний неурожай просто случайностью, но это не случайность. Это система. Эла, что люди делают, когда им нечего есть, а под боком - богатый, на первый взгляд, сосед?
      - Воюют с соседом, - безнадежно ответила девушка. - Но... неужели по-другому нельзя?
      - Можно. Но не все так просто. Понимаешь, население слишком велико для новых условий. Традиционные промыслы просто не прокормят столько народу. Война единственный способ быстро уменьшить численность людей до приемлемого уровня. Иначе - медленное вымирание от голода. Так лучше?
      - Но так нельзя... - Элиза запнулась.
      - А как можно? - с интересом спросил Тилос.
      - Ну... мы же в Чаттануге кормились с огородов. А там жило много народу.
      - В Чаттануге использовались технологии, которыми не обладает остальной мир. Минеральные удобрения. Улучшенные плуги. Оросительные системы. Технологии, которыми владею только я.
      - Но разве нельзя поделиться ими с другими?
      - Поделиться... - горько усмехнулся Тилос. - Я пытаюсь внедрить на севере плуг уже лет пятнадцать, с тех пор, как понял, что урожаи все уменьшаются. Но боярину проще выгнать на поле десять мужиков с дешевыми мотыгами, чем дать одному в руки дорогой инструмент. На юге еще хуже - я не могу научить их эффективным методам скотоводства, пока главный здесь - воин, презирающий мудрствования. Предки, мол, так жили, и мы проживем...
      - И война решит проблемы?
      - Война сократит население. По крайней мере, та война, что надвигается сейчас. Это позволит провести какие-то реформы.
      - Ценой тысяч жизней?
      - Да. Но не тысяч - миллионов.
      - Миллионов... - тихо охнула Элиза. - Но ведь так нельзя!
      - Нельзя. И если ты подскажешь лучший способ - я с радостью им воспользуюсь. - Тилос сделал паузу. - Беда в том, что не я - причина войны. Не я ее начинаю, и не в моих силах ее остановить. Я всего лишь пытаюсь сорвать лавину с горного склона до того, как люди достигнут последней степени отчаяния. До того, как война выльется во всеобщую бойню, как голод на Севере и на Юге не оставит людям иного выбора, кроме смерти с оружием в руках. Если протянуть еще год-другой, а может, и меньше, погибнут не миллионы - десятки миллионов. Не останется ни северных княжеств, ни южных племен, погибнут и Граш, и Харазг, и далекий Караграш, и даже северные племена за Ручейницей окажутся втянутыми во всеобщее истребление. В результате - хаос, полный и окончательный, конец того мира, который мы знаем. Кто-то, разумеется, выживет, но что и когда получится из обломков, знают лишь Демиурги. Ах, если бы я только мог стравить тарсаков и гуланов!..
      - Да, а Демиурги? - Элиза ухватилась за соломинку. - Почему они не могут вмешаться, помочь? Они же наверняка смогут что-нибудь сделать! Они же сильные, могучие...
      - Они уже не Демиурги, Эла, - в голосе Тилоса зазвучал сарказм. - Демиурги давно в прошлом, от них осталось лишь пустое название. Да, когда-то они открывали, творили, строили. Но сегодня они раса не строителей, а потребителей. Это Игроки, и Игра - суть их жизни. Они утратили свою мудрость, и им нет дела до тебя и прочих, кто населяет Игровые миры. Бессмысленное развлечение - все, о чем они пекутся.
      - А статуэтки? - отчаянно спросила девушка. - Говорящие статуэтки! Помнишь, ты отобрал одну такую в Чаттануге?
      - Вот статуэтки - загадка... - признал Тилос. - Тут я просто растерян. Они явно дело рук кого-то из Демиургов. Но, видишь ли, одно время я тоже надеялся на их помощь. Я собирал данные, сводил их в отчеты, ясно демонстрирующих тенденции. Я отправлял отчеты... куда-то туда. И не просто отчеты - просьбы, даже мольбы о помощи. Но лет десять назад я понял - все бессмысленно. Либо им действительно не интересны наши проблемы, либо у них какие-то свои планы, которыми они не считают нужным делиться со мной. Может, общий хаос и есть их цель. Возможно, статуэтки-передатчики что-то значат. А может, и нет - просто кто-то из Игроков развлекается.
      - Гады... - прошептала Элиза.
      - Не обязательно, - не согласился Тилос. - Я ведь тоже гад, если смотреть с определенной точки зрения. Веду игры за спинами северных князей, выдавая себя за их посланника, натравливаю племена на Север и друг на друга, тебя вот использовал... Кто его знает, может, у Демиургов и в самом деле есть какой-то план. Вот еще, кстати. Имей в виду - они могут в любой момент нейтрализовать меня.
      - Нейтрализовать? - Элиза со страхом уставилась в сторону Тилоса. Последний разговор с Мирой всплыл в ее памяти. - Значит - убить?
      - Зависит от обстоятельств. В данных условиях, скорее всего, меня просто уничтожат или уберут с планеты. Или еще что-то придумают. В любом случае я потеряю возможность влиять на ситуацию. Знаешь, более двухсот лет назад Джао... один из Демиургов... дал мне доступ в Архив. Это такая свалка всяких знаний, начиная с глубокой древности. Древности Демиургов, я имею в виду. Системы никакой, масса обрывков, намеков, поиск почти невозможен из-за несистематизированности материала... В общем, помойка, которой они сами, мне кажется, давно не пользуются. Однако и из нее я извлекал огромную пользу. А недавно мой канал на Архив просто пропал, и на сообщение о проблеме Джао не отреагировал. Теперь вот идолы... Ну, и все такое по мелочам. Но уж больно нехорошо мелочи в общую картину складываются. В общем, где находится закладка, ты помнишь. В случае чего ты должна найти способ воспользоваться знаниями без моего участия.
      Элиза какое-то время переваривала услышанное.
      - Но я ведь не смогу! - наконец возразила она. - Я же почти ничего не знаю! Тилос, ты сам говорил, что тебе триста лет...
      - Триста пятьдесят с лишним, - перебил ее Тилос. - И что? Когда меня бросили в воду, я тоже учился плавать самостоятельно. Мне никто не помогал, а из всех знаний имелся только небольшой архив во внутренней памяти. Это куда меньше, чем содержится в закладках. А был я тогда, между прочим, всего лет на десять старше тебя нынешней. По меркам моего родного мира - твой здешний возраст, если не меньше.
      - Но я не смогу!
      - Значит, умрешь, пытаясь. Ты сама пошла за мной. Я давал шанс отказаться, да и сейчас не стану неволить. Если хочешь, сделаем небольшой крюк. Мои люди в Граше переправят тебя в Кураллах или на другую базу. Хочешь?
      - Не знаю... - призналась Элиза. - Я еще не поняла.
      - Тогда думай. В течение недели я смогу изменить свой маршрут без особых потерь времени. А теперь, извини, мне нужно попытаться все-таки связаться с... кое с кем. Сеанс в девять не состоялся, сейчас время второй попытки. А ты поспи. Завтра вставать рано.
      - Да, Кургаш? - Хлаш вопросительно взглянул на вынырнувшего из кустов парня. - Что-то срочное?
      - Не знаю, учитель, - замялся тот. Верхняя губа, выдавая замешательство, поползла вверх, обнажая клыки. - Тот железный ящик, что стоит в землянке, пищал. Громко пищал! - добавил он, смутившись. - Я помню, что ты велел звать тебя к ящику когда угодно, но никто не знал, куда ты ушел.
      - Я осматривал местность, - удивленно сощурил глаза тролль. - Я же предупреждал. Впрочем, ладно. Когда это случилось?
      - Солнце только что зашло, сумерки еще не сгустились, - сообщил молодой ученик. - Не больше десятой доли солнцекруга назад.
      - Часа два или три... - пробормотал Хлаш. - Интересно. Значит, сейчас как раз время второй попытки. Лагерь разбили?
      - Да, учитель, - кивнул Кургаш. - Лагерь разбит. Я выставил часовых, остальные уже спят. Я волновался за тебя...
      - Когда твои опасения начнут казаться реальными, я уйду на покой, - проворчал матха. - Но, надеюсь, еще не скоро. Иди, отдыхай. Чуть позже я сам обойду посты. Людских следов поблизости нет, во всяком случае, я их не заметил. Мог, впрочем, и пропустить в темноте...
      - Да, учитель, - опять согласился Кургаш. - Я обойду посты после смены.
      Осторожно, пытаясь не врезаться в хлипкие подпорки крыши - действие ночного зелья почти закончилось, Хлаш спустился в землянку. Передатчик стоял в углу, аккуратно завернутый в теплый плащ. Уголок отгибался, и тролль видел, как мигает индикатор упущенного вызова.
      Словно откликнувшись на приближение тролля, передатчик издал мелодичную трель, потом еще одну. Хлаш торопливо сорвал с него плащ и почти на ощупь ночное зелье совсем выдохлось - нашел нужную кнопку.
      - Черепаха на связи, - негромко произнес он. - Черепаха на связи.
      - Северное гнездо - Черепахе, - донесся до него заглушаемый треском невнятный человеческий голос. - Крот требует срочного свидания. Подключаю Крота, жди на связи.
      - Черепаха ожидает Крота, - согласился Хлаш. Чешуйки на спине слегка встопорщились. Что случилось, если требуется личный контакт?
      - Черепаха, Крот на связи! - донесся из передатчика неожиданно отчетливый голос Тилоса. - Черепаха, как слышишь?
      - Глупая Черепаха приветствует мудрого Крота, - откликнулся тролль. - Слышу прекрасно. Головастики в условленном месте, ожидаем указаний. Что-то случилось, Крот?
      - Черепаха, говорю через Южное гнездо, - напряженно ответил Тилос. - Уходит много сил на поддержание дальней связи, буду краток. Начался торговый сезон, готовьтесь к большой ярмарке. Купец несет вам гостинцы. Ныряйте поглубже и не отсвечивайте пятками. Это первое. Второе. Черепаха, у нас проблема. Я наткнулся на большую лягушку, она прыгнула в вашу сторону.
      - Слушаю, Крот. Что за лягушка?
      - Еще одна черепаха мечет головастиков. Повторяю - еще одна черепаха мечет головастиков. Повтори, как понял.
      - Крот, я услышал, что дрозд запел не к сроку. Откуда такие новости, Крот? Это точно? Как зовут вторую черепаху?
      - Твой хороший знакомый, - голос Тилоса ослабел, потом снова окреп. Любитель славных побед. Видели, как он общался с большой мохнатой обезьяной. Найди его, Черепаха, но не вмешивайся, только следи. Ярмарка на носу, но нетерпеливый купец успеет раньше. Связь через неделю, в обычное время. У тебя есть другие новости?
      - Новостей нет, все тихо, - откликнулся Хлаш. - Желаю купцу не запинаться о кочки и избегать комаров. Отбой, Крот.
      - Отбой, старый друг.
      Раздался щелчок, индикатор связи погас. Хлаш сел прямо на грязный мокрый пол и задумался. Ну и новость... Безумец Клатт, позор Народа, все-таки решился отправить свой клан на большую бойню. Необходимо срочно выяснять, где и как он собирается вмешаться. Да уж, та еще задачка. Пожалуй, об отдыхе придется забыть.
      Несколько минут он размышлял, на кого оставить лагерь, и с сожалением признал, что Кургаша взять с собой не получится. Затем вскочил на ноги и, все-таки обвалив впотьмах одну из подпорок, начал подниматься по лестнице, стряхивая с макушки земляную крошку. И замер. Старый друг, назвал его Тилос. Старый друг... Что он хотел сказать нестандартным завершением сеанса? Отбросим мысль о душевном надрыве, отбросим сентиментальность. Она присуща Тилосу так же мало, как и Народу. Старый... Что он хотел сказать намеком на прошлое? Если не считать последних пяти лет, когда Тилос помогал остаткам Народа обустраиваться на Побережье, у них не было запоминающихся совместных дел. Только то, почти тридцать лет назад. То, с чего и началась их дружба.
      Конец Большой Игры.
      Неужто в дело опять вмешались Демиурги? Или просто его, Хлаша, мнительность, заставляет искать скрытый смысл, где его нет?
      Хлаш тряхнул головой и выбрался наружу. На ходу он нащупал в поясе узкую закупоренную склянку и быстро глотнул из нее терпкой жидкости. Вторая порция зелья подряд еще даст о себе знать, но не сейчас - днем, когда он сможет идти почти вслепую. Все-таки жаль, что Народ так и не подружился с лошадьми...
      Кургаш уже крепко спал, свернувшись у потухшего костра. Хлаш осторожно коснулся его плеча.
      - Да, учитель? - молодой тролль мгновенно открыл глаза, словно и не спал. Пора проверять посты?
      - Нет, мой лучший ученик, - вздохнул матха. - Дурные вести. Я беру Кумаша и Старана и ухожу прямо сейчас. Мне нужно наведаться в гости к старым знакомым. Лагерь я оставляю на тебя. Справишься?
      - Да, матха Хлаш, - кивнул Кургаш, присаживаясь на корточки. - Я должен знать, зачем ты идешь?
      - Пока нет. Я еще ни в чем не уверен. От вас требуется только ждать. Наше время придет, но позже.
      - Когда появится твой человек?
      - Не слишком скоро. До того места, где он сейчас, по прямой полторы, а то и две тысячи верст. Он торопится сюда, но вынужден петлять. Менее, чем за три недели, он не доберется. Скорее - месяц. Железный ящик сообщит, когда он окажется неподалеку. Тогда вы найдете меня.
      - Да, учитель, - кивнул тролль. - Мы будем терпеливо ждать.
      - Надеюсь, - Хлаш сделал тазан и неслышно ушел в темноту. Ночное зелье снова начало действовать, хотя зеленый туман в глазах стоял куда гуще, чем раньше. С чего начать? Пожалуй, действительно стоит собрать очередной Совет Старейшин. Ох, стоит...
      Часть третья. Буря
      Тарсаки поднимаются на большую войну с Севером!
      Эта весть распространялась по степям и саваннам Сураграша подобно пожару, что ветер гонит по бескрайним равнинам засушливых степей. Племена, рассеянные до того на огромных площадях в сотни тысяч квадратных верст, спешно сбивались в кучу, жадно выслушав на общем сборе гонцов. Те даже не останавливались на краткий отдых, лишь меняли коней и беговых верблюдов и летели дальше, дальше, дальше - нести слова вождей. Многие, очень многие пастухи и даже рабы бросали табуны, стада и отары на попечение остающихся и, забыв про барсов, степных волков и прочих хищников, забыв про разбойничьи племена, рыскающие в поисках добычи, прихватив лишь немного пищи, двигались на север и восток, к стародавним местам сбора. Немногочисленные водопои разбивались в вязкую грязь неподкованными копытами коней и вьючных ослов, и очень быстро новоприбывшие переставали находить здесь воду. Спешно рылись колодцы, за скудные запасы продовольствия тут и там вспыхивали ожесточенные драки. Убийство за кусок вяленого мяса никого не удивляло и никого не останавливало. Наконец-то им в руки попадут несметные богатства, накопленные жадными северными князьями! Говорят, в тамошних городах даже крыши капищ делают из чистого золота, а глупые северные рабы несут и несут туда золотые монеты...
      Среди первых шли тарсачьи отряды. Гонцы Тароны во весь опор неслись по степям, неся с собой глас королевы и оставляя то одной, то другой парадане маленький, не более локтя, сверток с говорящим богом внутри. Глаза идолов горели мрачным зеленым огнем, и параданы одна за другой вскакивали в седло, потрясая в воздухе саблями и копьями, а их парады вторили им яростными воплями и звоном металла. Грозные чернокожие воительницы стекались под знамена командиров, воздух звенел от громких победных кличей. Не прошло и двух недель, как не менее ста пятидесяти тысяч тарсачьих конников миновали широту Граша, двигаясь к южным отрогам Сахарных гор, к границам пока ничего еще не подозревающего Тапара.
      Гуланы двигались за ними не так быстро и собирались не так споро. Их вождь Зур Харибан не обладал говорящими статуэтками, но отсутствие радиосвязи компенсировалось его горячностью. Еще зимой он решил, что летом пойдет войной на Север, с тарсаками или без них, и отары его племени по большей части давно паслись у северных границ его владений. Вскоре после того, как Тилос побывал в гостях у Тароны, страшное землетрясение открыло новые ущелья и обрушило старые горы в белоснежном хребте Шураллаха. Подземные толчки ощущались даже в далеких Назире и Корунге, в Граше во дворце Великого Скотовода разбрызгивалась вода из фонтанов и тряслись золотые люстры на сто фитилей каждая. Несколько овечьих отар на границах пустынь целиком исчезли в огромных трещинах. Некоторые гуланы восприняли катастрофу как гнев Валарама или, может быть, обычно добродушного Тинурила, указывающих, что пора, наконец, вспомнить обычаи предков и выказать свою воинскую доблесть. Другие просто перепугались до смерти. И те, и другие, однако, спешно двинулись вслед за тарсаками. Первый отряд в пять тысяч всадников вел сам Зур Харибан, страшно истосковавшийся по хорошей драке.
      Не остались в стороне и невеликие племена. Пыльные бури и землетрясения последних лет внушили многим, что их родные края отныне перестали быть добрыми к своим детям. Из уст в уста передавались рассказы о богатых северных пастбищах, о смирных северных рабах, что едят мало, а работают за пятерых, о невиданных каменных городах и полноводных реках, по сравнению с которыми дающий жизнь Кронг - лишь жалкий ручеек на исходе весны. Обычно мирные сапсапы и каронги доставали из пыльных укладок дедовские мечи, мастерили из старых бронзовых наконечников неказистые копья и двигались вслед за прочими - кто верхами, а кто и пешими. В Караграше пригоны, шумахи, тропаги, каррахи, хманы и прочая мелюзга, чьих вождей обычно даже не приглашали на советы, сбивались в отряды и потихоньку двигались к границам Куара и Камуша. Харазги обновляли свои осадные снаряды.
      Даже разбойничьи вазиты и бериуты оставили свое вечное рысканье по степям и подлескам и стали стягиваться в северный Сураграш в надежде как следует помародерствовать на полях сражений. Шайки ахмузов бросали свои тайные убежища в горах и пустынях, покидали излюбленные места засад на торговых трактах и осторожно, не попадаясь на глаза, крались вслед за тарсаками и гуланами.
      Месяц спустя после визита Тилоса на север двигалось более чем трехсоттысячное войско, рассеянное на расстоянии двух недель пути. Основной удар нацеливался в сторону Тапара и его не так давно отстроенной столицы - Саламира. Остановиться орда уже не могла: съестные запасы таяли на глазах, а трава для коней и верблюдов если не объедалась животными, то вытаптывалась сотнями тысяч копыт. За войском южан оставалась пыльная пустыня, и повернуть они уже не могли - под страхом голодной смерти.
      Но ураган зарождался не только на юге.
      Вскоре после подъема тарсаков отчаянные грашские купцы, что не побоялись лихих людей, расплодившихся по северным лесам, ввязались в драку в саламирском трактире. Все началось с обычной пьяной свары темным весенним вечером. Один из южных охранников, гулан по происхождению, не вынес насмешек над своими богами. Монах-причетник из окраинного храма долго стыдил язычников, наставляя их на путь истинный, и когда разъяренный гулан сбросил с плеча руку нанимателя и швырнул в монаха пивной кружкой, на купцов набросились с десяток местных забулдыг и двое городских стражников, отмечавших свою увольнительную. Завязалась массовая драка - южане и северяне торопились постоять за своих, не разбирая вины и правоты. В пылу сражения один из южан зачерпнул совком горсть пылающих углей из очага и метнул их в лицо врагу. Охнув, тот отшатнулся назад, а угли разлетелись по полу, поджигая солому, что для чистоты устилала пол кабака. Когда городская стража подоспела на место события, трактир весело пылал, а причитающий хозяин подгонял слуг, безнадежно таскавших из колодца одно ведро воды за другим. Вода, попадая на горящие бревна, с шипением испарялась, ни на мгновение не задерживая огонь.
      Вероятно, драка так и осталась бы хотя и заметным, но все же рядовым событием, но, к несчастью горожан, зима выдалась необычно сухая, да и весна не торопилась орошать землю живительными дождями. Материал городских строений по большей части еще не обработали противопожарными составами, так что вслед за трактиром занялись и соседние здания. Огонь стремительно перебрасывался с дома на дом, и вскоре запылал весь посад. Одной из первых обрушилась кровля в том самом храме, при котором числился незадачливый проповедник. Поднялся ветер, разносящий по городским соломенных крышам искры и горящие угли, и вскоре очаги пожара вспыхнули повсеместно. К утру город превратился в огненное море, тут и там испятнанное клочками дотла выжженной земли. И вслед за огнем летело злое слово - южане подожгли город! Немногочисленных южных купцов убивали на месте. Заодно толпа весело грабила и убивала местных купцов-кровопийц.
      Той ужасной ночью погибли не менее трех тысяч человек. Около ста тысяч человек и несколько сот орков - половина города - остались без крова. Ремесленники, купцы, солдаты, монахи растерянно бродили среди облаков пепла, освещенных неярким из-за дыма восходящим солнцем, не зная, что делать. Отдавать приказы оказалось некому - погиб и сам князь Каралет. Никто не знал, как это случилось - его просто нашли рядом с горящим детинцем с ножом грашской работы под левым ребром. Позже злые языки поговаривали, что убийц подослал Настоятель Семлемен, завидовавший энтузиазму истинного защитника веры. Другие утверждали, что виной всему тайная любовь, которую князь крутил с молодой женой одного из бояр. Но сейчас гибель князя приписали тем же южанам-поджигателям.
      Уже к полудню, однако, неопределенность кончилась. Брат Семлемен с благословения капитула взял на себя верховную власть в княжестве, а также командование собранными Каралетом на войну против Граша войсками. По княжеству поскакали гонцы - поднимать ополчение. По всей стране крестьяне, проклиная злую судьбу, срывающую весенний сев, доставали из укладок давно не чищенные кольчуги и щиты, еще хранившие герб четверть века назад канувшей в историю Приморской Империи. Подлесок вырубался на копья и рогатины. Люди и орки в кузницах работали днем и ночью, но все равно не справлялись с заказами на наконечники для копий и стрел. Впрочем, разбогатеть кузнецам не удалось: Храм приказом снизил втрое цену на их работу.
      Последние связные маги сгинули вместе с Империей, но это не помешало оперативно оповестить соседей. Голуби унесли на себе письма с призывом помочь в священной войне за веру, и Тойма с Переветом, кряхтя и почесывая затылки, разослали глашатаев - выкрикивать добровольцев на священную войну. Однако отзывать с западных границ свои дружины они не решились: тапарцы погорячатся да успокоятся, а свои границы от набегов прикрывать тоже нужно. Дзергаш, уже давно набирающий войско, только пожал плечами: еще ускорить приготовления казалось не в человеческих силах. Старосты посадов и деревень во всех Четырех Княжествах получили указание не препятствовать подневольным смердам идти на войну, однако же строго следить за их семьями, дабы те не вздумали под шумок бежать куда подальше. То же приказали боярам относительно холопов. Ополченцам даже обещались какие-никакие, но жалование и кормежка. Однако добровольцев хватало и без княжеского указа. Многие разоренные неурожаями, обнищавшие земледельцы, бросив ненавидящий взгляд на свою оскудевшую делянку и прощальный - на жену с детишками, устало топтали дорожную пыль, отправляясь на сборные дворы в надежде нажиться на дальнем походе.
      Солнце на Севере холоднее, чем на Юге, а оттого северный котел кипел не так яростно. Однако же и там огромные массы обнищавших голодных людей поднимались, встряхиваясь от многолетнего полусна, чтобы встретить свой рок где-то в обожженных солнцем пустынях Граша. В течение месяца более восьмисот тысяч человек из общего населения примерно в девятнадцать миллионов, в основном крестьян, пеших, необученных и плохо вооруженных, снялись со своих мест. Возвращаться им некуда: позади оставалась тощая неродящая земля, которую предстояло засеивать последними семенами женщинам и детям, и города и села с очищенными до гулкости амбарами.
      Две невиданных доселе, но уже обреченные армии двигались друг навстречу другу, подгоняемые роком, и ужасный призрак голодомора висел у них за спиной. Князья, Настоятели Храмов, вожди - все они полагали, что управляют движением. Однако в мире не осталось ни одного человека, который мог бы что-то изменить.
      Демиурги безмолвствовали.
      Суддар ар-Хотан придерживался того мнения, что правитель имеет право на плохое настроение. Все мы люди, всем нам бывает паршиво. Однако срывать злость на нем, преданном слуге, - непорядок. Когда он сам сядет на трон Великого Скотовода - дворецкий еще раз испытал истому при сладкой мысли - он никогда не станет срывать настроение на слугах. Во всяком случае, на важных слугах. И уж точно - на человеке, дергающем за ниточки всю городскую стражу, не говоря уж про дворцовых слуг и тайных соглядатаев по всему Сураграшу. На человеке, пять лет назад в тайной борьбе под корень изведшем могущественную Канцелярию.
      - Дубина! - в очередной раз обругал дворецкого Барадаил. - Кретин! Почему ты не остановил их? Почему твоя шлюха Тарона не спросила у меня позволения? Ведь боги ясно сказали мне - никто и пальцем не пошевелит без моего слова!
      Хотя стояло раннее утро, Великий Скотовод уже изрядно набрался. По всей видимости, его настолько расстроила мысль о самовольном выступлении племен, что он искренне считал Суддара в нем виновным. Вот и сейчас, хорошо приложившись к кубку, он продолжил нудную пьяную тираду в адрес дворецкого, изобилующую крепкими словечками и невнятными намеками. Суддар каменно стоял на месте, стараясь держать себя в руках. В конце концов, дворцовая стража ему не подчиняется, и чтобы подвесить его за ребро, достаточно лишь небрежного кивка господина. Ну погоди, жирная скотина! Я тебе эти слова еще припомню...
      - Так почему же они пошли без моего слова, а? - плаксиво спросил Барадаил. Почему?
      Судя по паузе, сейчас он действительно ждал ответа. Суддар медленно выдохнул и ответил, стараясь придать голосу почтительность и сознание своей вины одновременно:
      - Мой господин, да не испытаешь ты никогда жажды! Прости своего раба за его грехи! Я не сумел внушить тарсакам и гуланам должного почтения к твоему слову и заслуживаю наказания. Вели казнить меня прямо сейчас!
      Суддар склонился в почтительном поклоне. Луч восходящего солнца из окна ударил ему в глаза, но он усилием воли заставил себя не морщиться. Такую гримасу Барадаил истолкует однозначно - как демонстрацию презрения.
      - И велю! - выкрикнул Великий Скотовод срывающимся голосом. - Мне не нужны слуги, которые... которые... не могут возвеличить своего господина. Суддар, клянусь дерьмом Валарама, ну почему они не хотят меня слушаться? Ведь сами боги подсказывают мне, как мудрее всего управлять миром!