– Ко мне до утра должны семь тысяч ратников дойти, - поскреб затылок Перевет. - Вымотаются, конечно, от таких-то переходов, ну да ничего. А что, друже, может, и в самом деле не сомнут. Поставим их на Плешивый холм, своих укрепим да и засядем, как улитки в раковине.
      – А вот южан воевать на их земле я точно не пойду, - Тойма скинул подшлемник и с наслаждением почесал потный затылок. - Силы у нас не те. Да и Отец-Солнце, видно, против. Смотрите сами - все, кто за святую войну ратовали, мертвые лежат. Храмовники, Дзергаш, опять же…
      – Ну, Семлемен-то наверняка жив, - хмыкнул Тарален. - Улепетывает сейчас, наверное, в какой-нибудь свой монастырь, только что подковы у коняки не отваливаются… Ну, доберусь я до него когда-нибудь!
      – Тот же тулуп, только с изнанки, - отмахнулся Тойма. - Не звал Пророк святые войны устраивать, хоть тресни. Вот и гневается Отец наш. Не южные боги невидимые копья швыряют, а Солнце своими огненными стрелами поражает. В общем, я отсюда к югу не двинусь. Стоять продолжу, пока сил хватит, а двинуться не двинусь.
      – А я и подавно, - кивнул Перевет. - Эх, как Кумбалена-то жалко! Правая рука, ровно осиротел без него… Ну что, на том и сошлись? Стоим здесь и ни шагу ни назад, ни вперед, так? Жрать вот, правда, нечего…
      – Ничего, - буркнул Тойма. - Отобьем южан - выгребем храмовые запасы, благо возражать некому. Надо ж такому случиться - капитулы всех четырех Храмов вместе с Настоятелями как градом побило!… Ну, а летом, глядишь, духи своей милостью не оставят. Должен же недород когда-то кончиться?
      Солнце медленно опускалось к лесистым западным холмам.
      – Стоять здесь! - приказал один из Теней. Остальные молчаливыми тенями окружили пленников. Один из них проверил веревки на руках Тилоса. - Белая Сова, пойдешь к тарсачкам и приведешь сюда их королеву. Не забудь напомнить, что плата за его поимку - пять кулаков золота.
      Тень в надорванном черном капюшоне кивнул и скользнул вниз по склону.
      – Деревянные боги больше не говорят издалека? - осведомился Тилос.
      – Не твое дело, - командир ткнул его под ребра древком короткого копья. - Помалкивай.
      Вечерело, и длинные тени протянулись между холмами. Тарсачий лагерь крылся в ложбине, но ветер доносил его шумы и запахи - ржание лошадей, вонь костров и навоза, отдельные возгласы… Элиза поежилась. Она боялась, но скорее согласилась бы дать разрезать себя на куски, чем показать свой страх.
      Хлаш сбросил на землю заплечный мешок и, не обращая внимание на приставленный к шее клинок Тени, начал копаться в нем. Тролль вытащил небольшую бутылочку и одним глотком расправился с ее содержимым. Затем он вытянул руку, сжал кулак, и на землю посыпалась глиняная крошка.
      – Связать его, - приказал командир Теней. Несколько мгновений спустя запястья тролля опутала толстая веревка, почти канат. Хлаш не сопротивлялся, глядя перед собой отсутствующим взглядом. Затем он сел на пятки, прикрыл глаза и замер в каменной неподвижности.
      Тилос поднял связанные руки.
      – Мне нужно поговорить с товарищами, - холодно сказал он Теням. - Отойдите в сторону. Я связан и никуда не денусь.
      – Нет, - равнодушно ответил Тень. - Ты договоришься с ними о побеге. Мы приведем тебя шабаю, а там разговаривай сколько хочешь.
      – Тогда вам придется убить меня, - хмыкнул Тилос. - Тебе снова напомнить, что я в одиночку расправился с пятью твоими товарищами? Связанные руки помешают мне, но не сильно. В любом случае вам гораздо больше заплатят за живого.
      Тень молча посмотрел на него, потом кивнул.
      – Хорошо. Говори с ними. Но мы скорее убьем вас всех, чем позволим бежать. Помни - девка умрет первой.
      По его знаку Тени отступили на десяток шагов, зорко наблюдая за пленниками.
      – Слушайте меня внимательно, - быстрым тихим шепотом заговорил Тилос. - Помните - что бы ни случилось, Тарона должна выжить. Любой ценой. Даже если она лично разрежет меня на куски, вы будете стоять рядом и глупо ухмыляться. Поняли? Эла, ты поняла?
      – Да! - девушка испуганно кивнула. - Но зачем…
      – Тихо! - оборвал ее Тилос. - Эла, слушай фразу. - Он быстро проговорил незнакомые напевные слова. - Если со мной что-то случится, ты должна произнести ее перед Тароной. Это сотрет у нее ментоблок. Очень важно, чтобы ментоблок отключился, понятно?
      – Но я не запомню… - запротестовала Элиза, но тут же осеклась. Странные слова внезапно всплыли у нее в голове, словно она долго учила их наизусть.
      – А тебе и не нужно запоминать, - криво усмехнулся Тилос. - Фраза прошита в одном из твоих собственных ментоблоков. Отключить его не под силу даже мне, разве что Демиурги вмешаются. Главное - чтобы нужные слова прозвучали сразу после моей смерти, иначе ее, вполне вероятно, утянет за мной. Хлаш, раз уж ты впутался не в свое дело, ты должен защитить Элизу и Тарону. Вернее, так - сначала Тарону, потом Элизу. Не обижайся, Эла.
      Хлаш кивнул, не открывая глаз.
      – Ночное зелье начинает действовать, - сообщил он. - Еще немного - и я смогу драться в темноте. Но хватит его не дольше, чем до полуночи. Хорошо бы успеть до того.
      – Успеем, - кивнул Тилос. - Но главное, что вы должны понять, - я знаю, что делаю. Не вмешивайтесь, даже когда… даже если меня начнут убивать. Иначе все пойдет псу под хвост. Ваша задача - защитить Тарону. Эла?
      Девушка судорожно кивнула. Ей становилось все страшнее. И зачем я влезла сюда, мелькнуло в голове. Прибилась бы к дядьке Мешему, Семка у него такой славный… Устыдившись своих мыслей, она стиснула кулаки и уставилась вдаль. Но как она сможет стоять и спокойно смотреть, когда Тилоса начнут убивать?
      – Тогда ждем. - Тилос опустился на пятки на манер Хлаша. - Эла, если что, вторая явка в Граше - известный тебе Равен. - Он хмыкнул. - Хотите, пока стишок прочитаю? Всплыл вот в голове… под ситуацию:
 
Последняя ночь наступает неспешно.
Росою вечерней омыто лицо.
Зеленая терпкость неспелой черешни
Свежеющим ветром шумит над крыльцом.
 
 
Надтреснута ставня, просела калитка,
Печально склонился над лесом закат.
Куда-то волочит свой панцирь улитка,
Никак не просохнет у бани ушат.
 
 
Последние отблески старого солнца
Бликуют на лужице возле ведра.
Шуршит мотылек о глухое оконце,
И дом заполняет трезвон комара.
 
 
Последняя ночь обнимает устало
Измученных путников, близкий ночлег
Сулит им дырявое звезд одеяло,
И глохнет во тьме скрип груженых телег.
 
 
Пьянящее утро раскрасит травинки,
Проглотит в кострище искру янтаря,
Но лист лопуха у изгиба тропинки
Уже никогда не приветит меня.
 
 
И мир не заметит обычной потери,
И дрозд на осине своим чередом
Зальется пронзительной радостной трелью,
Вьюнок оплетет позаброшенный дом.
 
 
И жизнь, торжествуя, ликуя, взмывая
Над миром при свете рожденного дня,
Под брызги веселого птичьего грая
В своем упоеньи не вспомнит меня.
 
      Тени постепенно удлинялись, и скоро землю между холмами залила непроглядная чернота. Тилос смотрел в затянутое тучами восточное небо, вдыхая свежий сухой воздух. Страшно ли тебе, странник? Боишься ли ты, как боится стоящая рядом девочка? Или же напрягся в предвкушении драки, как туго натянутая струна, словно Хлаш? Столетиями ты пользовался своей неуязвимостью, своим бессмертием, и вот теперь Ничто заглядывает тебе в глаза, готовясь поглотить твою жизнь, как и мириады других. Ты еще можешь сдаться, уйти - Камилл и Джао наверняка следят за тобой прямо сейчас, ожидая только сигнала - отмашки, кивка, любого знака. И тогда - бессмертие почти божественное, возможности почти безграничные, мир почти бесконечный… Тебе даже не придется беспокоиться за своих друзей, Джао явно дал это понять. Тебя ничто не держит здесь, кроме твоего дурацкого упрямства.
      Но я не сдамся. Я посылал на смерть людей и всем повторял одно и то же - делай что должно и не сомневайся. Пришла пора проверить, не лицемерил ли ты перед ними или же перед самим собой. Ты не уйдешь отсюда, потому что так неправильно. Некузяво, как выражался маленький смешной зверек по имени Злобный Ых. Нужно завершить партию, не первую и далеко не последнюю в странной игре, что называется Жизнью. Завершить, пусть даже ценой собственного бытия. Возможно, ты ошибаешься, и твоя смерть окажется бессмысленной. Но ты о том не узнаешь. Так делай же что должно, Хранитель, и будь что будет.
      На холм галопом вылетел тарсачий такх.
      Большой шатер, заполненный народом, казался пустым. Как бы Тарона ни относилась к Зуру Харибану, он оставался настоящим вождем и воином. За таким можно идти в битву… насколько вообще можно следовать за мужчиной. Сменивший же его Тар Бурак… Тарсачка вспомнила, что однажды видела его в свите Зура. Могучее тело лесного медведя, гибельный оскал степного волка, небрежная грация горного барса - и тупая звериная жестокость в глазах. Наверное, он страшен в битве - недаром же сумел стать во главе родов прямо в день гибели прежнего вождя. Но вот только принесет ли гуланам такой вождь победу?
      Раненая рука болела, наливалась тяжестью. Под тугой повязкой пульсировала кровь, ее пятна проступали сквозь грязную ткань. В такт ране стучало в ушах. Королева тряхнула головой, отгоняя слабость.
      Полог распахнулся, и в шатер вошел Табаронг, темный силуэт на фоне яркого закатного неба. Старый вождь отдувался, вытирая пот со лба. При его виде Тарона ощутила неприязнь. Трус только и сумел, что бегать от северной конницы. На кой вообще им сдались сапсапы и прочая шушера?
      – Все в сборе, - хрипло проговорил Тар Бурак. - Я, новый вождь гуланов, говорю вам - завтра мы сомнем северян. Но вы все сделаете, как я скажу!
      – С каких пор гуланы командуют племенами? - Тарона поудобнее устроилась на подушках, баюкая больную руку. - Я что-то не припомню, чтобы кто-то вручал жезл хассара Зуру Харибану, не говоря уж про тебя.
      – Когда говорят мужчины, женщины слушают! - рыкнул гулан, уставив на нее горящий взгляд. - Сегодня тарсачек побили северные землекопы. Я видел, как вы бежали от их конницы! А мы, только мы, убили большого вождя! Если не станете слушать меня, так и побежите прямо до своих степей.
      Тарона поморщилась. Может, и она несправедлива к Табаронгу?
      – Когда человек забирается на вершину горы, - с расстановкой произнесла она, глядя гулану в глаза, - он становится осторожнее и тщательно смотрит, куда ставит ногу. Но у некоторых начинает кружиться голова. Такие, случается, оступаются и падают с обрыва…
      – Друзья, друзья! - встрял между ними Суддар. - Сегодня мы победили в тяжелой битве. Все, на что хватило трусливых князей - отсиживаться в глухой защите. Те же, кто осмелился напасть на нас в открытую, по большей части истреблены. Завтра мы довершим разгром, и тогда все беззащитные северные княжества лягут перед нами, открытые и зовущие. Но наши ссоры только на руку врагу! Прошу вас, успокойтесь. Нам нечего делить…
      Тарона усмехнулась. Прохвост разглядел, чем может закончиться свара вождей, и пытается ее погасить. И он прав. Не время трепать языками. Гулан дурак, но, в конце концов, не больший дурак, чем все мужчины. Она стерпит. Пока.
      Видимо, похожая мысль закралась и в голову Тару Бураку. Он что-то неразборчиво проворчал, потом сел на подушки и, почти вырвав у раба чашу с вином, сделал большой глоток.
      – Ладно, - сказал он. - Пусть тарсачки хорошо сражаются, но приказывать должен мужчина. Для всех лучше слушать меня.
      Затем вождь разразился длинной невнятной речью. Основной ее смысл сводился к похвальбе силой и боевой доблестью гуланов. Весь предлагаемый на следующий день план боя состоял из одного пункта: вперед всей массой! Никаких трусливых отступлений, пусть и ложных, никаких хитростей. Пусть кровь северных трусов зальет землю благоуханным потоком! Тарона тоскливо переглянулась с Табаронгом, потом перевела взгляд на прочих вождей. Кугарос с Ругером тянули вино, на их лицах играли скептические ухмылки. Ар-Зибаронг вслушивался в слова Бурака с недоуменным выражением лица. Очевидно, он честно пытался понять, что же тот предлагает. Суддар ар-Хотан стоял, переминаясь с носка на пятку, и изредка открывал рот, тщетно пытаясь вклиниться в речь гулана.
      Наконец Тар Бурак иссяк. Он победоносно оглядел присутствующих, махнул в воздухе сжатым кулаком и осушил свою чашу до дна. Неслышной тенью к нему скользнул раб с кувшином.
      – Так, и только так! - заявил вождь, откашливаясь. - А когда мы победим, я позволю вам выбрать одно из княжеств для разграбления. Конечно, гуланы должны получить остальные три, так справедливо.
      За спиной Тароны чуть слышно фыркнула Зула.
      – Там увидим! - поспешно заявил дворецкий Великого Скотовода, бесцеремонно перебив открывшую рот королеву. - Вот победим завтра, а там посмотрим. Пока же, думаю, нужно решить, кто и где атакует.
      – А чего тут решать? - удивился гулан. - Мы впереди, остальные сзади, добивают разбегающихся… Пошел я. Что-то спать охота. Еще не доеду до лагеря, с коня свалюсь… - Он заржал над своей шуткой и повернулся к выходу.
      Снаружи донесся гул многих голосов. Зула неслышно проскользнула к выходу и, почти оттолкнув Тара, выглянула из-за полога. Темная кожа гулана посерела от негодования, рука сжалась на рукояти кинжала, но он сдержался.
      – Что там, Зула? - осведомилась Тарона, осторожно поднимаясь. Руку пронзил укол боли.
      – Там тролль, - коротко сказала телохранительница, отходя в сторону и позволяя гулану выйти. - Тролль и еще кто-то, за толпой не видно.
      – Интересно, - процедила Тарона, настораживаясь. - Ну-ка…
      Стиснув зубы, она, прямая и гордая, вышла из шатра в сопровождении трех парадан. Остальные высыпали за ней. В десятке шагов от пригорка и в самом деле башней возвышался огромный тролль, едва ли не наполовину возвышаясь над ощетинившейся копьями толпой гуланов и тарсачек.
      – Что здесь такое? - властно спросила королева, пока Тар Бурак, бесцеремонно распихивая толпу, продирался к центру. - Кто это?
      – Мы взяли в плен указанного нам человека, - прошелестело у нее над ухом. Тарона отшатнулась в сторону, а Зула, выхватив из ножен саблю, угрожающе вытянула ее в сторону затянутого в черное человека. - Он жив и даже не ранен. Не нужно беспокоиться, королева, мы все еще друзья.
      Тень аккуратно отвел от своего лица острие сабли симаны и слегка поклонился.
      – Ты приказала, королева, взять его живым. Он жив и даже не ранен.
      Сердце королевы стукнуло и бешено заколотилось. Рана запульсировала горячим огнем.
      – Зула! - она кивнула на толпу. Тарсачка кивнула и, вбросив саблю в ножны, вложила пальцы в рот и переливисто свистнула. Толпа вскипела и раздалась в стороны.
      Он стоял рядом с троллем и… и той соплячкой-полукровкой и спокойно смотрел на Тарону. Его руки, как и лапищи тролля, оплетала веревка. Девчонка, ощерившись, судорожно сжимала кулаки и оглядывалась по сторонам, словно готовясь к драке.
      – Здравствуй, любимая, - она скорее угадала по губам, чем расслышала сквозь гул толпы сказанные на тарси слова. - Вот мы и встретились снова.
      Усилием воли взяв себя в руки, Тарона спустилась с пригорка и неверным шагом подошла к нему. Зула, что-то недовольно пробормотав, втиснулась между королевой и троллем. Рядом остановился гулан, презрительно рассматривая пленников.
      – Кто они такие? - холодно спросил он. - Зачем привели сюда большого злого духа во плоти?
      – Сюда привели не его, а меня, о могучий… Тар Бурак, - перед тем, как произнести имя, Тилос немного запнулся. Он говорил на поллахе почти без акцента, едва ли не лучше, чем на тарси. - Мои друзья последовали за мной добровольно. Но я вижу, что у гуланов новый вождь. Не лучший выбор, должен заметить. - Он добавил еще несколько слов, которые плохо говорящая по-гулански Тарона не разобрала. Однако, судя по вновь посеревшей коже, их прекрасно разобрал Тар Бурак.
      – Разорвать его конями, - зло бросил вождь, поворачиваясь. Несколько гуланов бросились к Тилосу, хватая его за плечи.
      – Погоди, вождь! - сильный голос Тароны перекрыл гул толпы. Стало тихо. На Тарону устремились десятки взглядов. - Его доставили живым по моему приказу, и не тебе казнить его.
      Гулан зашипел сквозь зубы и всем корпусом развернулся к тарсачке. Его взгляд горел ненавистью.
      – Он оскорбил меня! - в голосе гулана сквозила такая злоба, что королеве стало не по себе. - Он умрет! Неужто ты откажешь другу в такой мелочной просьбе? - добавил он, чуть подумав.
      Тарона едва не усмехнулась наивной хитрости вождя.
      – Откажу, - безразлично ответила она. - Он нужен мне живым. По крайней мере, сейчас. Зула! Отвезти их в наш лагерь. Мужчину, - она подбородком указала на Тилоса, - в мой шатер для допроса, тех двоих под надежную охрану, чтобы не сбежали. И не как в прошлый раз…
      – Ну уж нет! - прохрипел гулан, медленно вытягивая из ножен кинжал. - Еще ни одна женщина не приказывала мне, и не бывать этому в вечности! Его разорвут конями прямо сейчас…
      – Стоит ли ссориться из-за бродяги? - вклинился между Тароной и Таром Бураком Суддар ар-Хотан. Он заметно нервничал. - Пусть о нем позаботятся мои воины. Сначала люди сияющей королевы допросят его, как подобает, а потом мы передадим его могучему вождю, чтобы тот поступил с ним по своему усмотрению? Смири сейчас свой гнев, вождь, ибо действительно много интересного может рассказать пленный…
      Гулан выпустил воздух сквозь сжатые зубы.
      – Ладно, только быстро, - проворчал он. - Я хочу, чтобы он умер еще до утра.
      – Храбрый вождь жаждет крови беспомощного пленника со связанными руками, - усмехнулся Тилос. Сейчас он говорил на общем, и его понимали все. - Биться честно он боится. Теперь я понимаю, почему гуланы бежали от северных воинов…
      Коротко, без размаха, Тар Бурак ударил его в лицо, так что Тилоса отбросило назад. Руки стоящих сзади гуланов подхватили его и поставили на ноги, подтолкнув к вождю. Тарона стиснула зубы.
      – Думаешь, что опроверг мои слова, вождь? - Тилос сплюнул кровь из разбитых губ. - Ты только подтвердил их. Трус!
      Тар Бурак расхохотался.
      – Я не трус, - громко сказал он. - И я могу доказать свою храбрость любому… но не тебе, желтопузая ящерица. Ты не получишь легкой смерти от моей руки. Ты умрешь, разорванный конями, и куски твоего тела будут долго орошать землю кровью.
      – Ты так думаешь? - осведомился Тилос. - Ахма-арра куоха шан…
      Тарона не узнала язык, на котором прозвучали странные слова. Но где-то внутри внезапно поднялась горячая волна, сдавившая сердце и завесившая глаза мутной пеленой. Горячее желание охватило ее, она готова была отдать все, даже жизнь, только чтобы оказаться сейчас с Тилосом у себя в шатре - наедине.
      – Тар Бурак, - четко выговаривая слова, произнесла она, - пленник - мой. Он умрет только тогда, когда захочу я! Если, конечно, я захочу.
      – Он - пленник Теней… - прошелестело сзади.
      – Он был пленником Теней, - оборвала говорящего Тарона. - Вы привели его сюда, и сейчас он - мой. - Она сделала быстрое движение ладонью, зная, что Зула, не раздумывая, повторит команду. Вокруг лязгнул металл, и личный такх Тароны охватил их кольцом, оттесняя зрителей. Симаны не церемонились, несколько гуланов и сапсапов с возмущенными воплями покатились по земле. Тар Бурак, Тарона и пленники оказались внутри ощетинившегося кинжалами и копьями круга. Вокруг зароптали, многие выхватили сабли. Тень, оглянувшись по сторонам, неслышно растворился в толпе.
      – Королева, королева… - заторопился Суддар. - Позволь мне сказать слово…
      – Не позволю! - резко повернулась к нему Тарона. - Я беру пленника себе, и не грязному гулану вставать на дороге у повелительницы тарсаков!
      Раздался свист, и кольцо тарсачек оказалось окруженным толпой гуланов. Два отряда стояли друг против друга, и оружие в их руках нетерпеливо подрагивало. Стремительно темнело, и многочисленных костры играли бликами на металле мечей и копейных наверший.
      – Потаскуха… - процедил Тар Бурак сквозь зубы. Он отнюдь не являлся дураком и прекрасно понимал, что с тарсачками нельзя не считаться. Но сейчас его звериная натура медленно брала верх. Где-то в глубине души он чувствовал противоестественность происходящего, но думать на ходу гулан не умел. Он понимал только, что грязно оскорбивший его пленник ускользает из рук. А ведь другие платили жизнью за куда меньшее! Не осознавая, что делает, он медленно поднял руку и отвесил Тароне увесистую оплеуху.
      Не ожидавшая удара, отшатнувшаяся Тарона оступилась и упала на землю, ударившись раненой рукой и не удержавшись от вскрика боли. Вокруг наступила страшная тишина. Еще не осознав, что произошло, королева медленно поднялась на ноги. Из звенящей головы словно вынули все мысли, а время пошло медленно-медленно, словно в ночном кошмаре. Зула растерянно переводила взгляд со своей королевы на гулана, беспомощно приоткрыв рот. Тар Бурак с убийственной грацией повернулся к Тилосу - Тарона отметила, как девчонка с отчаянным криком рванулась вперед и тут же отлетела в сторону, сбитая с ног небрежно отмахнувшимся вождем - и с силой ударил снизу вверх зазубренным кинжалом. Лезвие вспороло Тилосу живот, и тот начал падать, падать…
      – Вот так! - удовлетворенно рыкнул гулан, стряхивая с кинжала капли крови. - Ни один…
      Эти слова оказались последними в его жизни. Время снова пошло как обычно. Зажатым в левой руке ножом Тарона ударила его в горло, и поток крови из вспоротой артерии залил трахею, превратив речь в невнятное бульканье. С удивленно распахнутыми глазами вождь гуланов осел на землю рядом со своей жертвой.
      – Смерть… - прошептала Тарона. - Он ударил меня, ты видела, Зула? Смерть гуланам! - Ее голос сорвался на крик.
      – Смерть! - завизжала Зула. - Месть за королеву! Смерть! - Она прянула вперед и снесла голову какому-то незадачливому зрителю.
      – Смерть гуланам! Смерть! - подхватили ее голоса воительниц охранного такха. - Смерть!
      Слаженно ударили копья симан, и воздух разорвали вопли боли и ужаса. Несколько гуланов и не в меру любопытных сапсапов упали на землю, а копья уже ударили снова.
      – Смерть! - летело вокруг на тарси. - Смерть гуланам!
      – Руби этих сук! - крикнул кто-то на поллахе, и, словно очнувшиеся от оцепенения, гуланы ринулись вперед. Завязалась беспорядочная схватка. Менее обученные, но превосходящие в численности гуланы быстро потеснили тарсачек, и почти сразу кольцо охраны распалось на небольшие группы, обороняющиеся от наседающих со всех сторон врагов.
      Тарона в оцепенении стояла на месте, безвольно опустив оружие. Рядом верная Зула отмахивалась сразу от троих. Один из них, улучшив момент, прыгнул в сторону, увернувшись от отчаянного замаха телохранительницы, и занес над головой Тароны саблю. Хищно блеснул металл, но нападающий, не успев опустить клинок, захрипел и рухнул на землю, сломанный почти напополам. Хлаш, на запястьях которого болтались обрывки веревок, выдернул из ножен палаш мертвого вождя, и через мгновение распластанные на части трупы двух оставшихся упали к ногам Тароны. В исступленной боевой ярости Зула замахнулась на него саблей, но тролль без труда уклонился от удара и каменной хваткой перехватил ее запястье.
      – Мы на твоей стороне! - гаркнул матха ей в лицо на тарси. - Остановись, безумный человек!
      Тяжело дыша, тарсачка уставилась на его угрожающий зубастый оскал, на зажатый в когтистой лапе окровавленный меч. Рядом в боевой стойке пригнулась соплячка, сжимая подобранный где-то кинжал.
      – Почему… - проговорила симана.
      – Мы защитим королеву, человек! - гаркнул тролль. - Ты зови помощь! Скоро вас сомнут, и тогда Тарону не спасет даже сама Назина! Нам нужна помощь!
      Тарсачка быстро огляделась по сторонам. Только сейчас она сообразила, что на один ее охранный такх приходилось не менее сотни гуланов. Видимо, Тар Бурак полагал, что малая свита вождю не подобает. Три к одному - не лучшее соотношение, а королева словно спала стоя, ни одним знаком не давая понять, что нужно делать.
      – Нужно звать твоих воинов! - снова гаркнул Хлаш и пнул в живот подскочившего к Тароне со спины гулана. - Думай быстрее, как!
      Тело сбитого троллем воина врезалось в группу врагов. Те, отшатнувшись, мгновенно оценили размеры Хлаша и четыре ряда клыков в его пасти и, по-видимому, отказались от намерения напасть на королеву. Развернувшись, они набросились на несколько стоящих спиной к спине тарсачек, отбивающихся от наседающих со всех сторон врагов.
      Зула лихорадочно осмотрелась по сторонам. Ее взгляд упал на корчащегося на земле и прикрывающего голову руками Суддара ар-Хотана, и в голову тут же пришла отчаянная мысль.
      – Охраняй королеву! - крикнула она троллю и скользнула в гущу схватки. Только бы масло для светильников хранилось в самом шатре…
      – Не лезь! - прикрикнул Хлаш на Элизу, когда та дернулась за тарсачкой. - Бей тех, кто нападает на нас! Забыл, что он сказал тогда, в лесу? Тарона должна выжить!
      Девушка давно уже не испытывала ни страха, ни азарта. Чувства словно выгорели, оставив внутри пустоту. Когда идешь в бой, вспомнились ей слова Калдагара, считай себя мертвецом. Смирись со своей смертью заранее. Думай и чувствуй, как мертвец, и тогда у тебя появится шанс возродиться к жизни. Таков Путь воина. Только сейчас Элиза поняла, что он имел в виду. Тилос, ее Тилос, заменивший ей пропавшего отца, умирает на земле, а она должна защищать надменную желтоглазую суку. Зачем?… Нет, неважно. Воин в бою убивает, и она тоже должна убивать. Раздумья - потом. Она шагнула чуть в сторону, готовая броситься на каждого, кто приблизится.
      Отсветы пожара, сначала слабого и неуверенного, но все быстрее набирающего силу, упали на землю. Шатер Суддара, богатый парчовый шатер, изукрашенный драгоценной бисерной вышивкой, полыхал, облитый ламповым маслом. Вскоре к низким дождевым облакам, освещенным последними пробивающимися закатными лучами, поднялся подсвеченный снизу столб дыма.
      Постепенно битва приостановилась. Измученные и израненные симаны Тароны во главе с Зулой и одной из выживших парадан снова сомкнулись вокруг королевы. Из тридцати тарсачек уцелело не более десятка. Умирая, они забирали с собой двоих, а то и троих, но и сейчас их окружило не менее полусотни гуланов, твердо намеренных отомстить за вождя и своих товарищей. Угрожающий силуэт Хлаша, расплывчатый в сумерках, сейчас удерживал их от нападения, но вряд ли надолго.
      – Смерть… - прошептала Зула. - Смерть ублюдкам свиньи и шелудивой собаки…
      – Смерть тарсачьим шлюхам! - крикнул кто-то из толпы, и гуланы двинулись вперед.
      Яростный визг из десятков глоток прорезал воздух. Три тарсачьих такха галопом вылетели из темноты. Заработали сабли. Не ожидавшие удара в спину гуланы бросились врассыпную, прочь с освещенного места, в густеющую вечернюю тьму. Многие из них упали под копейными и сабельными ударами, но многим удалось бежать. Разгоряченная Зула гигантским прыжком достала убегающего гулана и одним ударом снесла ему голову. Ухватив за волосы, она вздернула трофей в небо и издала переливчатый вопль.
      – Мы победили, королева! - подбежала она к невидяще уставившейся на догорающий шатер Тароне. - Мы победили!
      – Да, мы победили, - вяло согласилась та. - Но какая разница? - Словно слепая, она шагнула вперед и опустилась на колени рядом с телом Тилоса.
      Тот еще жил. Вывалившиеся из распоротого живота окровавленные внутренности казались ядовитыми змеями, пьющими из него кровь. Мелко и часто дыша, Серый Князь приоткрыл глаза. Его рука нащупала руку Тароны. Та вцепилась в нее, словно в последнюю надежду. Элиза подбежала к ним и присела рядом. Кровь из пореза над бровью мешалась на ее лице со слезами. Хлаш осторожно удержал устремившуюся к ним Зулу.
      – Тилос, любимый мой, - медленно проговорила Тарона. - Назина разлучила нас, чтобы свести на пороге смерти. Ты умрешь, и я уйду вместе с тобой.
      – Не… делай… глупостей… Тарона! - слова явно давались Тилосу с трудом. Он говорил на общем, и Тарона жадно вслушивалась в его речь, низко склонив голову. - Ты… должна жить. Она… знает… - Он взглянул в сторону Элизы. - Она скажет… Как больно… Я… уже забыл… про боль… Добей меня… пожалуйста, и живи… Живи!
      – Тилос! - навзрыд заплакала Элиза, прижимаясь лбом к его руке. - Тилос…
      – Он умирает так, как хотел, - Хлаш скалой навис над ними. - Он сам выбрал свой Путь, и он достоин легкой смерти. Добей его, королева, не заставляй страдать.
      – Принимаю в себя твой последний вздох… - на тарси произнесла Тарона. - Ты останешься жить во мне…
      Окружившие их тарсачки изумленно вздохнули. Этими словами новая королева провожала убивавшую себя старую. Слышать ритуальную формулу сейчас казалось кощунством, но Тарона, кажется, не видела ничего вокруг. Медленно, словно жизнь уходила не из Тилоса, а из нее, она нагнулась, поцеловала Тилоса в губы, подняла кинжал - тот самый, которым вспорола глотку Тару Бураку - и ударила умирающего в сердце.
      Короткая судорога свела тело Тилоса, его взгляд остекленел. Королева тарсаков встала, и, покачиваясь, пошла непонятно куда. Зула перехватила ее и сделала быстрый знак одной из уцелевших симан. Та, бросившись со всех ног, принесла флягу с вином, и телохранительница принялась осторожно вливать его в рот Тароне.
      Элизе хотелось умереть. Она все еще держала мертвого Тилоса за руку, перепачканная в своей и его крови. Чувства по-прежнему оставались где-то далеко-далеко, словно в тумане, и только бесконечная серая тоска затапливала сердце.
      Что-то кольнуло ее изнутри. Что-то, что она должна сделать. Ах, да.
      Тарона должна выжить. И еще - фраза. Она должна произнести ее в лицо Тароне… А если ее примут за колдунью и убьют? Все равно. Нужно выполнить приказ.
      Элиза подошла к Тароне и безразлично проговорила кодовую фразу. Королева дернулась, расплескав вино, и изумленно посмотрела на нее.
      – Что? - спросила она. - Что случилось? Где Тилос?…
      Она вскочила на ноги, дико озираясь по сторонам, но тут же снова обмякла.