Делай что должно - Уст твоих бурный ветер
ModernLib.Net / Лотош Евгений / Уст твоих бурный ветер - Чтение
(стр. 27)
Автор:
|
Лотош Евгений |
Жанр:
|
|
Серия:
|
Делай что должно
|
-
Читать книгу полностью
(956 Кб)
- Скачать в формате fb2
(406 Кб)
- Скачать в формате doc
(415 Кб)
- Скачать в формате txt
(403 Кб)
- Скачать в формате html
(407 Кб)
- Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32
|
|
– Спасибо, ребята, - вздохнул Тилос. - Тогда двинулись, и да ведет вас Путь! Небо на востоке начало сереть, когда из темноты возникли две темные фигуры - высокая и низкая. Элиза заметила их только после резкого движения Старана, кажется, просидевшего всю ночь неподвижно. Сама она, несмотря на слова Тилоса, заснуть так и не смогла. Она высунула нос из-под насквозь промокшего одеяла и тихо чихнула. – А вот простужаться не надо! - сообщил ей знакомый голос. – Тилос… - прошептала девушка. - Я думала, что вы никогда не вернетесь… что что-то случилось… – С нами все в порядке, котенок, - хмыкнул Тилос. - Хлаш? – Старан, - откликнулся голос матхи, - место общего сбора - как и намечено. Спасибо за помощь. – Да, учитель, - откликнулся охранник. - Прямого тебе Пути. Тролль сделал движение в сторону и бесшумно канул в предутренние сумерки. – Вот и все, старый друг, - произнес невидимый во тьме Тилос. - Вот и все, котенок. Эла, пора прощаться. Хлаш проводит тебя… – Что значит - прощаться? - удивился матха. - С какой радости? Твои дела еще не закончены, и я не собираюсь бросать тебя одного. – Мы договорились, - с досадой ответил Тилос. - Хлаш, не усложняй ситуацию. Если бы ты мог помочь хоть чем-то… – А я и могу помочь. Тебе понадобится прикрытие, чтобы какой-нибудь мародер на свалился на голову в самый неподходящий момент. – Не свалится. А ты должен охранять не меня, а… – Я смогу защитить вас обоих, - хмыкнул Хлаш. - Да и Элиза не лягушонок, чтобы держать ее в кувшине за пазухой. Я решил. – Упрямый болван! - с досадой сказал Тилос. Хлаш коротко рассмеялся. – Не трать зря время, друг. Опасность грозит тебе, не мне. В крайнем случае мы с нашей подружкой юркнем в кусты, и пусть попробуют нас догнать! Верно, Эла? – Я не брошу Тилоса! - горячо выкрикнула девушка. - Пусть придут охотники! Мы им покажем! – Показала одна такая… - фыркнул Тилос. - Ладно. Нет у меня времени на пререкания. Хлаш, раз уж ты увязался за мной, могу я попросить тебя поднести футляр? Я пуст, нужно накапливать энергию. – Не вопрос. Дотащил я твое железо сюда, дотащу и до места. Но, кажется, пора выходить. Путь по местным буреломам нелегок, особенно для… – Я не отстану! - заявила Элиза. - Сейчас… Она подхватила заплечный мешок и начала лихорадочно запихивать в него одеяло. Мокрая кое-как свернутая ткань упорно не хотела влезать в узкую горловину. Кто-то - судя по прикосновению грубой кожи, Хлаш - отобрал у нее и то, и другое. – Я донесу, - сказал тролль тоном, не допускающим возражений. - Пойдемте, а то ночное зелье начинает выдыхаться. В третий раз за ночь настой пить я не стану, и не просите. – Навязались вы на мою голову… - пробурчал Тилос. - Детский сад, да и только. Эла, держись за мою руку и постарайся не запинаться. Тысячелетия назад тут не существовало никакого лога. Лишь одна из бесчисленных речек, которой много позже люди дали имя Светлая, несла свои не слишком обильные воды почти точно с севера на юг. Но именно здесь скрытая под огромными отложениями осадочных пород горная гряда почти выходила на поверхность. Если севернее и южнее воды реки могли свободно разливаться по глинистой равнине, то здесь поток протискивался по довольно узкой лощине между двумя чудовищными гранитными глыбами, пологой на западе и отвесной на востоке. Долгие годы вода промывала себе путь, вынося рыхлую породу и обнажая камень, смещая свое русло все дальше к востоку, к крутой скале, пока, наконец, не уперлась в остановивший ее твердый склон. Результатом ее вековечных трудов стала долина верст девять-десять шириной, плавно понижающаяся с запада на восток, посреди которой уныло торчал голый каменистый холм, который люди назвали Плешивым. Если остальная часть долины со временем снова стала плодородной благодаря весенним речным разливам, то на этом голом куске камня рос только мох. Дальше к югу начинались неглубокие овраги с пологими склонами. Речка петляла между ними и в них, разбиваясь на десятки звенящих мелких ручьев, и резко поворачивала на восток, к не слишком далекому океану. Дальше к югу начинались заросшие ковылем степи. Господствующие в здешних краях ветры задерживались поднимающимися на востоке холмами, где и выпадали основные осадки. Тут же дождей почти не бывало, и, слегка заболоченная весной, уже к началу лета она превращалась едва ли не в каменистую пустыню. Именно поэтому пришедшие сюда люди нарекли долину Сухим Логом. К восходу от Сухого Лога на полторы сотни верст, почти до самого океана, простирались гряды поросших соснами обрывистых каменистых холмов, проходимых для человека, но не для лошадей. К закату простирались глухие смешанные леса, заболоченные и заваленные буреломом. И то и другое не слишком подходило для конских копыт, а потому образовывало идущий почти строго с запада на восток естественный рубеж обороны против набегов южных кочевников. Во времена могущественной Приморской Империи северяне обрабатывали землю к югу отсюда, собирая богатые урожаи в теплом климате. Но постоянных селений там не возникло. С северного отрога долину прикрывала старая имперская крепость, где в свое время стоял небольшой гарнизон, но после смерти Империи запустела и обветшала и она. У тапарских князей так и не хватило ни людей, ни средств, чтобы поддерживать рубеж. Нельзя сказать, что местность вымерла полностью - отчаянные свободные землепашцы рисковали пахать землю в порубежье и по сей день, но основные границы Тапара проходили далеко к северу. Легкие дома, которые можно бросить при первой же опасности, торные дороги, которыми урожай вывозился на север - вот и все, что наличествовало в окрестностях Сухого Лога. Периодические налеты кочевников из Граша наносили не так много ущерба, если не считать уведенных в рабство. Обходные пути лежали либо вдоль океанского побережья, либо далеко на западе, уже за Сахарными горами. Тайные лесные и болотные тропы оставались неизвестны южанам. Именно поэтому у наступающей орды не оставалось другого пути, кроме как через узкое горло Сухого Лога, прежде чем растечься по территории Тапара и остальных княжеств, вытаптывая зеленеющие молодыми ростками поля, засеянные последними семенами, грабя и сжигая селения и города. И именно поэтому и южане, и северяне знали: избежать драки в долине не удастся. Сейчас половодье уже схлынуло, и почвы вокруг Плешивого холма почти просохли. Поэтому основной укрепленный лагерь северян встал на самом холме. Там расположились наиболее многочисленные тапарские пешие войска, возглавляемые лично Настоятелем Семлеменом, к которому примкнули и остальные Настоятели Храмов. Настоятель, полагаясь на защиту Отца-Солнца и мало что понимая в военном деле, не позаботился о надежных фортификациях, а остальные князья подоспели к месту сражения лишь накануне днем. Поэтому превосходная, господствующая над местностью оборонительная позиция осталась практически не укрепленной. Лишь кое-где торчали полусгнившие завалившиеся частоколы, на скорую руку подлатанные свежим деревом, да над командирским шатром вызывающе торчала огромная золотая Колесованная Звезда, долженствующая наводить ужас на дикарей-язычников. Князь Тойма с воеводой Тараленом заняли правый, а Перевет с Кумбаленом - левый фланги. Как более опытные солдаты, за ночь они успели немного обжить голую пустошь, наделав длинных, в два человеческих роста, кольев и натыкав в землю острых колышков, чтобы повреждать ноги вражеским коням. Впрочем, ловушки не ставили слишком густо, чтобы собственная скрывающаяся за стеной плохо обученной пехоты конница могла в решающий момент нанести контрудар. Атаковать первыми северяне не собирались, справедливо решив позволить южанам разбить свой ударный кулак о засевших в глухой обороне пехотинцев. Всего на рубеже стояло до ста тысяч пехоты и до сорока тысяч конницы северян. Небольшой, в сотню копий, отряд, отправленный Тумбаленом, на всякий случай занял старую крепость, но ей значения никто не придавал. В крайнем случае, она спасет жизнь немногим уцелевшим. Еще один двадцатитысячный конный полк под предводительством князя Дзергаша укрылся на опушке лесов на западе долины, чтобы в решительный момент ударить по дикарям с тыла. С севера скорым маршем шли подкрепления, растянувшиеся на две недели пути, но ко времени решающей схватки не поспевали. Если южане прорвут рубеж, опоздавшим придется рассыпаться по лесам и вести партизанскую войну в отчаянной надежде истребить хотя бы часть орды, прежде чем она достигнет обжитых мест. Южане тоже собрали для удара далеко не все имеющиеся силы. Истощенная дальними переходами и бескормицей конница растянулась далеко по прилегающим степям, а пешие могли достигнуть южных границ Тапара не раньше, чем через двадцать дней, а то и больше. Но времени ждать не оставалось. Кони требовали корма, а каждый день укреплял северные позиции. В конце концов, если северяне успеют выстроить в долине полосу укреплений, главная ударная сила южан - легкая кавалерия - окажется не у дел, и тогда придется совершать пешие обходные маневры и вообще ввязываться в затяжную позиционную войну с неясным для обеих сторон исходом. Гордый Зур Харибан поставил гуланов в центре. Его главный удар нацеливался на Плешивый холм. После легкой победы на холме гуланская кавалерия должна разделиться на две части и обрушиться на открытые с боков фланги северян. Осторожная Тарона не стала спорить, расположив тарсаков правее, так что их целью оказывались войска Перевета. Сначала она с сомнением оглядела остающуюся по правую руку почти отвесную каменную стену в сотню саженей высотой, но потом решила, что быстро спуститься по таким склонам человеку не под силу, а для лучников расстояние слишком велико. Если бы она знала про три сотни троллей Клатта, то, возможно, чувствовала бы себя в меньшей безопасности. Остальные не столь многочисленные племена Граша скопились на левом фланге. Как-то так получилось, что обычно державшийся в стороне от усобиц сапсап Табаронг оказался человеком, к которому с равным вниманием прислушивались прочие вожди. Хотя и разношерстая и неслаженная, вся компания оставалась весьма опасной для обороняющихся, но засадный полк Дзергаша не оставлял им никаких шансов. К счастью для северян, лазутчики-Тени с их передатчиками, посчитав свою задачу выполненной, миновали Сухой Лог и растворились в тапарских лесах незадолго до того, как на придолинной опушке возникли первые конные сотни князя. Под началом Зура Харибана находились около семидесяти тысяч конных, Тароны - шестьдесят с небольшим. Прочие племена собрали около пятидесяти тысяч всадников. Под утро развиднелось, и обложные тучи начали нехотя расползаться по сторонам, так и не разразившись настоящим дождем. Мелкая морось, всю ночь державшаяся в воздухе, быстро осела на землю. Западный край долины озарило встающее из-за обрыва солнце. Боги приготовили сцену для готовящейся разыграться трагедии, и актеры заняли свои места. Театр ждал лишь отмашки режиссера. Зур Харибан застыл на своей лошади, напряженно вглядываясь в северную часть долины. Густая тень от восточной горы все еще скрывала врага, и гулана это слегка нервировало. Кто знает, что за ловушки успели приготовить за ночь бледнокожие? Но пора начинать. Сейчас боги получат обильную кровавую жатву. Что за беда, если среди трупов окажется и его собственный? Погибший в бою вечно пирует у подножия трона Турабара! Гулан привстал на покрытой попоной спине коня и издал громкий боевой клич, одновременно нажатием коленей бросая коня в бешеный галоп. Его вопль подхватили тысячи глоток. Хрипло затрубили рога, и многотысячная масса всадников качнулась вперед, набирая скорость. В обычае тарсачек драться с обнаженной грудью, отвлекая внимание врагов-мужчин, но на сей раз Тарона настояла, чтобы по крайней мере ее личная сотня надела кожаные панцири, обшитые медными бляхами. Сейчас Зула лежала в уже довольно высокой и густой траве, чувствуя позади дыхание подруг. Стремительно светлело, и рисковать дальше не стоило. Телохранительница королевы слегка повернула голову статуэтки Назины и дунула ей в глаза. Спустя несколько мгновений другая статуэтки в руках Тароны издала негромкое гудение. Королева злилась. Всю ночь Зула, верная и всегда соглашающаяся Зула, уговаривала ее не рисковать собой понапрасну. В конце концов, скрепя сердце, Тарона согласилась не соваться в передовой отряд, а возглавить вторую атакующую волну. Услышав сигнал, она почувствовала, как учащенно забилось сердце. Вложив два пальца в рот, королева оглушительно свистнула, и ее поддержали рога. Заулюлюкали мужчины-пастухи, настегивая коней. Пастухи повернут назад задолго до того, как попадут в зону обстрела вражеских лучников, чтобы не вызывать лишних подозрений. Позже они вновь устремятся в драку, но сейчас их задача - лишь направить лошадей в нужном направлении. Несколько сот коней без всадников, с крупами, прикрытыми цветастыми попонами, с притороченными по бокам копьями и луками бешеным аллюром неслись в сторону ощетинившихся длинными копьями позиций князя Перевета, а в нескольких поприщах позади долину затопила конная тарсачья лава. Табаронг колебался. Ему очень не нравился лес по левую руку. Там вполне могла скрываться засада. Для сотни-другой лучников лес стал бы лучшим - и весьма безопасным - укрытием. Выпустить по десятку стрел и раствориться в болотистой чаще - что проще? Сапсап вздохнул. Идея ввязаться в войну сейчас, в резкой медленно отступающей тени дальней скалы, казалась далеко не такой заманчивой, как раньше. Но отступать поздно. Вождь еще раз вздохнул. На востоке уже завыли рога гуланов, и оставаться на месте сейчас означало признаться в собственной трусости. Табаронг нехотя поднял руку и вяло махнул вперед. Разношерстая масса южных племен с дикими воплями ринулась вперед. При такой скачке они уже через несколько вздохов окажутся под стрелами северян. А, да пусть их проклянут все боги сразу! Он, Табаронг, никогда не ввязывался в драку без нужды, но и никогда не бежал с поля боя. Старый вождь тронул бока коня шенкелями, и тот зарысил вперед, сопровождаемый двумя сотнями лучших всадников. – Что они делают? - Кумбален пораженно повернулся к Перевету. - Они что, хотят снести нас табунами бесхозных лошадей? Или они думают, что мы слепы и примем их за всадников? – А я знаю? - огрызнулся князь, напряженно приникнув глазом к отверстию дальнозоркой трубы с гербом Приморской Империи. - В первый раз такое вижу. Может, они под брюхом висят? Видел я, как они такие фокусы проделывают. Хотя нет, не похоже. Что лучники? – Готовы. Давать отмашку? – Погоди. Если скачут просто лошади, незачем их отстреливать. Передай, чтобы ряды раздались по сигналу в стороны и пропустили животин в тыл. Там с ними обозные разберутся. – А если это хитрость? – Конечно, хитрость! - не сдерживаясь, гаркнул князь. - Ты что, думаешь, они сюда приперлись, чтобы коняк нам подарить? Потом разберемся, сейчас давай сигнал, кому сказано! Воевода пожал плечами, подозвал к себе старшину горнистов и отдал приказание. Несколько мгновений спустя, подчиняясь вою труб, пехота зашевелилась, спешно убирая длинные копья, уже упертые в землю, и сбиваясь в группы, чтобы дать дорогу обезумевшим животным, несущимся во весь опор. Внезапно почти перед самыми позициями северян раздался переливчатый свист, потом еще и еще. Беспорядочная масса лошадей замедлилась, а из травы начали возникать смутные силуэты тарсачек. На ходу запрыгивая на коней, они смиряли их бег, заворачивали параллельно фронту северян и, выхватив из обвязок луки, посылали в сторону северян стрелу за стрелой. Опешившие северяне поначалу даже не дали отпора. Тарсачки стреляли на скаку, неприцельно, лишь бы ошеломить врага, не дать ему понять, что происходит, но стрелы нет-нет, да находили жертву. К некоторым стрелам заранее привязали свистки, и в полете они завывали, словно жаждущие крови духи смерти. Ошеломленные и перепуганные пехотинцы, вчерашние смерды и холопы, роняли оружие и со всех ног бежали в тыл, не обращая внимания на плети десятников, а на позиции уже накатывала основная волна тарсаков. Земля дрожала от яростных ударов десятков тысяч копыт, и многим показалось, что спасения нет. Но снова затрубили горны, и опомнившиеся командиры, грязно ругаясь, уже заставляли солдат подхватывать брошенные копья и выставлять их навстречу несущимся всадникам, упирая тупыми концами в землю. Укрывавшиеся за их спинами лучники наконец-то выпустили целую тучу стрел. Однако вчерашние пахари обращались со своими охотничьими луками не слишком умело. Вымотанные форсированными переходами, утомленные бессонной ночью, устрашенные внезапной атакой, даже те, кто умел без промаха бить в глаз белку и зайца, не портя шкурку, мазали, словно дети. Из нескольких сотен тарсачек-пластунов стрелы сбили с лошадей не более двух десятков. Остальные, выпустив по нескольку стрел, повернули коней и стремительно унеслись назад, под прикрытие основной волны. Тарона чувствовала возбуждение и азарт. Пригнувшись к холке своего коня, она изо всех стискивала его круп бедрами и слегка покалывала кинжалом. Животное неслось на пределе сил, с удил начала капать пена. Над головой свистнули первые стрелы, но ряды северян уже приблизились вплотную. Королева бросила коня в один из не успевших закрыться проходов в сплошной стене длинных копий и наотмашь рубанула саблей не успевшего отпрянуть лучника. Она взяла первую кровь! Первую, но не последнюю! Уже не сдерживаясь, Тарона громко завопила, и ее поддержали тысячи гортанных голосов. – Слышь, Вишка! - пробормотал Кочерга, судорожно сжимая тяжеленный кол. - А ведь хреновы дела-то… Он подслеповато вглядывался вперед, в налетающую на Плешивый Холм, словно ураган, визжащую и свистящую массу степняков. Колени бродяги ощутимо ослабели. – Хреновы дела, друже… - почти выкрикнул он. - Нас же сейчас… того… Затылок ожгла боль. – Заткни пасть, собачье отродье! - рявкнул десятник, занося плеть для нового удара. - Заткнись, пока я тебе зубы в глотку не забил! Держи копье крепче, остальное не твое дело! Кочерга с ненавистью оглянулся на него, поймав сочувствующий взгляд Вишки. Даже если тот и хотел что-то ответить, то не решился. Десятник бросил плеть на землю и вытащил из-за пояса двулезвийную секиру на длинной рукояти. – А ежели еще кто заплачет, сразу голову сниму! - угрожающе посулил он, обводя своих бойцов хмурым взглядом. - Вот только пикните!… Кочерга сплюнул и отвернулся, снова уставившись вдаль. Про себя он проклял густую утреннюю тень. Орда неслась на него, на него одного, желая всей своей мощью снести его, растоптать, изрубить на куски, а он даже не мог толком разглядеть свою смерть! С вершины Плешивого Холма раздался звук одинокого горна, и тут же свистнули стрелы. Лучники Семлемена били с максимального расстояния, а в ответ уже летели стрелы южан. Каждая вторая гуланская лошадь несла двоих седоков, и лишенные необходимости управлять лошадью стрелки били прицельно. Тут и там в первых рядах северян начали падать люди, роняя выставленные вперед копья. Прежде чем орда врубилась в ряды защитников холма, северяне успели дать три залпа. Однако у них не было опыта в стрельбе по быстро движущимся мишеням, да и нервы у вчерашних пахарей оказались не слишком крепки, а потому потери гуланов оказались весьма скромными. Достигнув шеренг врага, гуланы бросали луки и с саблями наголо спрыгивали на землю, с завыванием размахивая клинками, быстро окрашивающимися кровью. Элиза, сжав кулаки, напряженно вглядывалась вниз, в долину. Большую ее часть до сих пор скрывала резкая утренняя тень, и она могла как следует разглядеть только дальний, западный, край, уже освещенный поднимающимся из-за скалы солнцем. – Ты что-нибудь видишь? - бесстрастно спросил Хлаш. – Да, - откликнулся Тилос. - Я много чего вижу. Ну, Тарона, ну, изобретательница! А того, кто оборону на холме строил, вообще за яйца подвесить нужно. Надо же такую позицию неукрепленной оставить!… Ладно. Зря, что ли, мы с собой тяжесть таскали? Звякнуло железо. Элиза обернулась. Тилос быстро разворачивал тот длинный и на вид тяжелый сверток, что Хлаш всю ночь тащил за спиной. Из-под грязной промасленной ткани блеснула легированная сталь. Спустя несколько мгновений на тряпичной подстилке оказались разложены странного вида металлические трубки и деревянные детали. Тилос с невероятной быстротой подхватывал их и вставлял друг в друга, собирая незнакомую, но зловеще выглядящую длинную конструкцию. – Патроны! - отрывисто скомандовал он, оглядывая вещь. - Мой мешок, на дне! Только бы не протухли… Хлаш молча вытряхнул на тряпье содержимое заплечного мешка и протянул Тилосу небольшой мешочек из такой же промасленной ткани. Тот нетерпеливо рванул тесемки и высыпал на ладонь с десяток тонких, медных на вид, заостренных палочек. – Сойдет, - наконец сказал он после непродолжительного разглядывания. - Яд сдох, но и так выкручусь. Эла, сядь в сторонке и ни в коем случае не отвлекай меня. Дерьмо Пророка! Не рассчитана моя винтовка на пять верст, никак не рассчитана. Хорошо хоть ветра нет… – Ты уверен, что твое оружие не утратило силу? - поинтересовался Хлаш. – Я ни в чем не уверен… - сквозь зубы огрызнулся Тилос. - Семьдесят лет назад я из нее на трех верстах в монету попадал, но с тех пор она в тайнике с золотом гнила. Если наполнитель в патронах не протух, если капсули не скисли, если металл не поплыл, если еще тысячу раз если, то попаду куда надо. Нет - значит, не повезло. Единственное, в чем я уверен, что минимум один охотник не далее чем в пятнадцати верстах. Может, он через пять минут нам на голову свалится… Все, ребята, не мешайте. Он быстро засунул несколько палочек куда-то внутрь собранной штуковины, подергал за рычажок сбоку и улегся в траву на краю обрыва, раскинув ноги. Штуковину он выставил перед собой, приникнув глазом к короткой трубке сверху. – Хлаш, - шепотом поинтересовалась Элиза, -а что за штука такая у Тилоса? – Не знаю, - тихо откликнулся тот. - Но он сам называл ее снайперской винтовкой. Брат Семлемен осторожно выглянул из-за остатков полусгнившего частокола. В какой-то полусотне саженей дикари, пешие и конные, рубились с его могучим войском, а он, Настоятель и Глас Пророка, не знал, что делать. Свистнула шальная стрела, и Настоятель поспешно укрылся за частоколом. Рядом с ним столпились прочие Настоятели, цвет и надежда Храмов. Святые братья растерянно переглядывались, старательно избегая смотреть на нескольких сгрудившихся поблизости тысячников и вестовых. О, что бы они ни дали, лишь бы сейчас поблизости присутствовал князь или хотя бы опытный воевода! Но накануне брат Семлемен высокомерно отказался от помощи и сейчас чувствовал, как дрожат его пальцы, скрытые тяжелыми кольчужными перчатками. Он поправил чудовищно неудобный шлем, чтобы лучше видеть в прорези личины, и откашлялся, судорожно сжав кулаком висящую на груди Колесованную Звезду. – Братие… - неуверенно начал он. - Дикари слишком сильны… Наверно, нужно… э-э-э… позвать на помощь? – Кого? - язвительно осведомился брат Комексий. - Думаю, наши добрые соседи заняты не меньше нашего. – Негоже нам прятаться за забором, когда гибнут добрые дети Храма! - сурово заявил брат Прашт. Он единственный из всех не счел нужным облачаться в броню, оставшись в обычной черной рясе с белым клобуком. - Братия, мы должны выйти к нашим воинам и лично вести их за собой. Ничто и никто не устоит против святого слова Пророка, несомого пастырями Храма! Дикари разбегутся от одного вида Колесованной Звезды! – Безумие! - взвизгнул брат Викен, размахивая руками. - Нас убьют! Мы не может рисковать собой… – Молчи! - грозно сказал ему Прашт. Его черная с проседью борода угрожающе встопорщилась, а былая неуверенность растаяла, словно первый снег под солнцем. - Молчи, Викен! Недостойно прятаться от врага! Отец-Солнце знает, чей черед умирать настал сегодня, и ни один волос не упадет с наших голов без его воли! Настоятель Храма Терелона ожесточенно сдернул с груди большую, с пядь, золотую Колесованную Звезду и потряс ей в воздухе. – Я иду туда! За мной, мои дети! Коня мне! - выкрикнул он. Три командира пятитысячного верхового полка, до поры скрывавшегося за холмом, просияв, дали сигнал вестовым. Затрубили горны. – Сумасшедший! - крикнул в спину Прашту Викен. - Сумасшедший… В душе брат Семлемен согласился с ним. – Негоже нам ставить на кон свои жизни, - заявил он, обведя взглядом оставшихся. - Отец-Солнце и Пророк не оставят своих верных чад в беде. Викен и Комексий отвели глаза. Зур Харибан чувствовал раздражение, отравляющее все удовольствие от яростной схватки. Как он и ожидал, бледные ублюдки не могли оказать настоящего, грудь на грудь, сопротивления. Они трусливо прятались за длинными палками, пытаясь не подпустить к себе его всадников, но спешенные стрелки, израсходовав стрелы, взялись за сабли, и частокол длинных копий заметно редел. Скоро, очень скоро вторая волна гуланской конницы с налету покончит с жалкими червяками! Он срубил одинокого северянина, промахнувшегося по нему своей жердью, стряхнул с лезвия сабли кровь и осадил жеребца, оглядываясь по сторонам. Четкой линии, разделявшей гуланов и северян, давно не осталось. Защищающиеся разбились на небольшие группы, окруженные морем южан, волчком крутящихся на своих низкорослых лошадях, визжащих и свистящих, без разбора пускающих стрелы прямо с седел. Лучники северян огрызались, но редко, куда реже, чем нужно: ни брат Семлемен, ни остальные Настоятели, принявшие на себя командование тапарским ополчением, не позаботились, помимо всего прочего, о запасе стрел. Северяне орудовали в основном копьями и баграми на длинных древках, стараясь стащить всадников с коней и добить уже на земле, но, скверно обученные, раз за разом промахивались, становясь жертвами гуланских клинков и копий. На вершине Плешивого Холма сипло затрубили горны. Зур Харибан, подобравшись, поворотился. Из-за вершины вылетали всадники - много всадников, многие сотни, а то и тысячи. Вот оно! Наконец-то трусы-северяне осмелились показать свои главные силы! Ну, теперь-то вы по-настоящему узнаете, что такое боевая ярость гуланов!… Схватив рог, он протрубил условный сигнал. Услышавшие его гуланы резко отхлынули от оборонительных порядков ополченцев, на ходу подхватывая на конские крупы пеших, и быстро отступили от холма, изображая паническое бегство. Над головой Тароны свистели стрелы. Видимо, командиры северян распознали в ней предводителя и пытались снять ее, но безуспешно. Тарсачья королева, словно заговоренная, до сих пор не получила ни одной царапины, хотя рядом то и дело с лошадей падали ее симаны. Куда более опытный в военном ремесле Перевет озаботился и укреплением позиции, и запасом стрел, и даже эшелонированной обороной. Смятая хитростью первая линия ополчения, бросая копья, бежала от наступающих, но преследовать ее у тарсаков не вышло. Густо натыканные в земле острые колышки калечили лошадям ноги, а вторая линия защиты, хотя и обладающая меньшим числом копий, успела сомкнуться, перекрывая открытые было проходы. Снести ее с налету не удалось, и тарсаки волей-неволей закрутились на месте, лишившись своего главного преимущества - скорости и маневренности. С востока долетели звуки горна, а чуть погодя - рогов. Им ответили горны неподалеку от Тароны. Перевет решил, что настало время для контрудара. Куарские дружинники в начищенных перед боем кольчугах и обитых железом шлемах брали наперевес копья и посылали вперед коней. Впереди шли опытные всадники, назубок помнящие карту проходов в полях противоконных кольев. Тарсаки из-за удаленности их земель нечасто сталкивались с северной тактикой, но все же кое-что о ней знали. Мгновенно осознавшая опасность Тарона, увернувшись от замахнувшегося бердышом пожилого пехотинца в ржавой кольчуге, вскочила на первого подвернувшегося коня и громко засвистела. Тут и там ее свист подхватили тарсачьи рога, и спустя несколько мгновений тарсаки отхлынули назад. А из-за наполовину уничтоженных пехотных рядов одна за другой вылетали конные сотни, разворачиваясь в лаву и преследуя отступающих. Разумеется, Тарона оставила в резерве едва ли не треть своего войска. Обычная тактика южан - завлечь ложным отступлением под удар свежей засады. Но Тарона слишком увлеклась. Драгоценные мгновения, требующиеся для отрыва от преследователей, пропали зря, и теперь у отступающих тарсаков не оставалось времени для перегруппировки. Спустя несколько ударов сердца большой отряд дружинников, предводительствуемый самим тушерским воеводой, почти настиг небольшую группу симан-телохранительниц Тароны. Свежие кони северян без труда догоняли утомленных тарсачьих лошадей. Кумбален громко вопил, и ему вторили десятки глоток. Еще мгновение - и северные копья напьются горячей южной крови. Тилос заставил себя отключить все свои чувства, кроме самых необходимых, превратившись в машину. Даже почти отсутствующий ветер - десятые доли метра в секунду - на таком расстоянии грозил серьезно изменить траекторию пули. Еще хуже то, что судить о нем можно лишь по колебаниям сухой травы далеко внизу, травы, до сих пор скрытой густой тенью обрыва. Хотя солнце поднялось уже довольно высоко и светлеющее небо делало тень не такой уж непроницаемой, засветка от залитых светом участков долины на западе мешала разбирать детали в затененных местах. Фотоумножители перешли в активный режим, вытягивая энергию из и без того истощенных аккумуляторов. Ветер… выбор цели… упреждение… нажать на спуск… передернуть затвор… Почему я не сделал автоматическую винтовку? Семьдесят лет назад абсолютно надежным считался только ручной затвор, но что мешало склепать ее в последнее десятилетие? Драгоценные секунды, потраченные на перезарядку и повторную наводку на цель… Секунды, секунды, секунды… Выстрел. Передернуть затвор. Выбрать цель. Прицелиться. Выстрел… Разрывная пуля попала воеводе Кумбалену в левую ключицу, прошла, кувыркаясь, сквозь грудную клетку, дважды отразилась от ребер, разрывая легкие и сердце, и вышла через правый бок. Скакавший рядом с воеводой тысячник краем глаза увидел, как изо рта командира внезапно выплеснулась кровь и он безжизненно рухнул на холку коня.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32
|