- Потому что надоело мне быть старшим помощником младшего ассенизатора,отрезал Олег. Он с удовлетворением заметил, как брови начальственного Пал Семеныча поползли вверх.- Я в последний раз повышение получил уж три года как, и если что и уяснил с тех пор, то только то, что никуда с нынешней должности уже не денусь.- Олег набрал в грудь новую порцию воздуха.- Есть у меня в личном деле запись. "Полностью соответствует своему служебному положению", так она звучит. Знакомый кадровик посочувствовал, показал. Вы, Павел Семенович, сами понимаете,он с удовлетворением увидел, что толстяку понравилось, его имя было проговорено полностью. Главное - не кусаться все время, и лизать хоть иногда. - что с такой записью... В общем, про карьеру можно забыть. И ладно бы, если за дело, а то ведь начальник мой, Товстоногов, расстарался- не понравилось ему, что я как-то на совещании против него голосовал. Был, знаете, такой проект...

- Дальше,- оборвал его хозяин кабинета,- про Товстоногова все ясно. Значит, начальство не любишь?

- Ох, да что вы, Павел Семенович,- почти искренне возмутился Олег,- при чем здесь начальство? Товстоногов этот...

- Да хватит тебе про этого Товстоногова,- раздраженно бросил хозяин,- потом вон ему в жилетку поплачешься.- он кивнул в угол, где всеми забытый и одинокий сидел подавленный Прохорцев. Он, как видно, переживал за своего протеже, но не смел вставить ни слова в его поддержку, подавленный авторитетом начальства.- Что тебе от нас-то надо?

- Мне?- Олег глубоко вздохнул.- Мне надо много. Вы меня нашли, не я вас, так что купить меня дорогого стоит. Зато и товарец получите неслабый.- Он позволил себе слегка усмехнуться.- Снабженец-доставала с длинным острым языком, не любящий начальство- такие редко встречаются.- На этот раз он ухмыльнулся уже во весь рот, как бы приглашая присутствующих вместе посмеяться над нелепостью предложения. Затем, резко стерев с лица улыбку, он встал, подошел к столу и оперся на него, уставившись собеседнику прямо в глаза.- Павел Семенович, вы прекрасно понимаете, что я пришел сюда не приятные беседы вести, а я так же прекрасно понимаю, чем это для меня может кончиться. Расстрел за антигосударственную деятельность еще никто не отменял... господин Шварцман. Кстати, я прекрасно знаю, кто вы. Или вы думаете, что вы настолько неизвестны людям? Давайте перестанем играть в кошки-мышки и перейдем к делу. Чего вы от меня хотите?

Какое-то время толстяк смотрел на него непонимающим взглядом, а затем захохотал. Смеялся он долго, взахлеб, на глазах у него выступили слезы, цветом же лица он стал напоминать вареного рака.- Расс... расс...- он пытался и не мог выговорить слово.- Расс... трел!- им овладел новый приступ хохота. Немного справившись с собой, он махнул рукой.- Садись на место, пока ты меня не уморил.Он зашелся в новом приступе смеха.- Ох, дружок, ну и насмешил же ты меня. Расстрел!- Он хихикнул еще раз.- Так уж и быть, расстреливать мы тебя, такого знающего, не позволим.- Начальствующее лицо явно пришло в хорошее расположение духа.- Пока не позволим, вы всяком случае. Чаю хочешь?

- Хо... хочу,- пробормотал Олег, плюхаясь обратно на свой стул. Реакция собеседника сбила его с толку, так что теперь он согласился бы и на стакан синильной кислоты. Интересно, пробился я или таки нет? Ох, ладно, сделал все что мог- лесть он любит, но не грубую. Надеюсь, я правильно это понял. Остается только положиться на Фортуну.- Мне без лимона, если можно...

* * *

Двое сидят перед большим, на всю стену, экраном. Вернее, только один из них сидит, другой же полуприсел на край пульта управления. Они молчат. Тот, что помладше- невысокий сухощавый паренек- внимательно смотрит на пульт и на экран, изучая. Второй, скрестив руки на груди и барабаня пальцами по бицепсу, думает о чем-то своем. Его взгляд обращен в себя, так что когда сидящий наконец обращает на него внимание, он некоторое время не реагирует. Если бы в помещении использовались обычные лампы, можно было бы сказать, что в полной тишине слышен только тонкий звон почти перегоревшей ламповой нити. Но в помещении не используются лампы накаливания. Мягкий, непонятно откуда идущий белый свет с легким желтоватым оттенком заполняет помещение. Кажется, будто в пасмурный (но не слишком) день неяркое осеннее солнце краешком глаза заглянуло в облачную прореху. Можно было бы подумать, что светятся сами стены, но на самом деле стены матовые, и если поднести к ним руку, то повернутая к стене ладонь окажется затененной. Да и тишины в комнате нет. Если прислушаться, закрыв глаза и отрешившись от всех других чувств, то в отдалении начинают звучать приглушенные голоса, звонко смеется девушка, что-то возмущенно кричит мальчишка, шумит проезжающая машина. А может быть, наоборот- не слышно ни голосов, ни звука города, только шелестит июльская листва, насквозь пронзенная солнцем, и слегка журчит невидимый в кустах ручей, запруженный полусгнившим березовым стволом. Но это можно услышать, только если окружающая тишина навалится на тебя своим многотонным весом, и даже скрип несмазанных петель покажется райской мелодией.

Старший открывает глаза и несколько секунд изучает терпеливо ожидающего собеседника. Он кажется ненамного старше сидящего, но только если не смотрит в глаза. Темное скуластое лицо, курчавые черные волосы, тяжелый взглядисподлобья. Тусклый взгляд старика, слишком многое повидавшего на своем веку. Усталый взгляд утомленного человека.

- Эта груда металла, которую ты так невнимательно изучал последние пять минут,- имитация полевой информационной системы, используемой Хранителями. Тренажер для адаптации. До прихода к нам ты был неплохим программистом, а по некоторым отзывам- так даже отличным. Это сильно затруднит твое обучение. Основной твой недостаток заключается в том, что ты слишком много знаешь. Неспециалиста обучать приемам общения с системой не в пример легче, чем тебя. Экран и клавиатура перед твоими глазами предназначены специально для тех, кто обладает определенными навыками работы с обычными машинами. Они- я имею в виду навыки-будут сильно мешать тебе в дальнейшем. Основам работы с "Робином" ты обучишься с помощью этой штуки, а дальше придется привыкать к основному способу общения с этим титаном мысли.- Он иронически усмехается.

- А что представляет из себя основной способ?- Осторожно интересуется младший. Видно, что он одновременно польщен похвалой и обижен пренебрежительной оценкой своих знаний. Одновременно его раздирают желания быть корректным по отношению к наставнику и показать, что и он не лыком шит. Наставник улыбается уголком рта.

- Обычно вся необходимая информация транслируется прямо в мозг, в его зрительный и слуховой отделы. Очень удобно, хотя и непривычно. Требуется определенный навык, чтобы одновременно воспринимать окружающую действительность и информационную картинку.- Старший слегка улыбается.- Если уж настоящий программист садится за терминал, то только небольшая война за окном может вернуть его к действительности. Знаю, когда-то сам таким был,- на полуслове пресекает он робкую попытку протеста со стороны ученика.- Впрочем, не обращай внимания. Я имею в виду, что тебе придется научиться одновременно непринужденно болтать о погоде с пожилой дамой, строить глазки крутящейся неподалеку ее внучке и при этом просчитывать наилучшую баллистическую траекторию для кружки с пивом в направлении снайпера в кустах неподалеку. Так что развивай внутреннюю многозадачность... она тебе пригодится, обещаю.

По поверхности экрана плывут, перемешиваясь и извиваясь, полосы всех мысленных оттенков. Если долго всматриваться в эту игру красок, то начинает кружиться голова, и можно представить себя летящим над Большой Долиной Пальдеры в час, когда свет заходящего солнца многократно преломляется в атмосфере. Наставник на мгновение прикрывает глаза, избавляясь от воспоминаний, и продолжает.

- Твоим первым упражнением будет управление цветом. По бокам пульта две рукоятки.- Он слегка постукивает пальцем по ближайшей.- Они слегка влажные, и так и должно быть. Это для обеспечения лучшей проводимости биотоков. В первые несколько дней будешь управлять машиной, держась за них. Ты попытаешься настроиться на систему, система - на тебя. Когда вы привыкнете друг к другу, необходимость в физическом контакте отпадет. Это и есть цель первого этапа твоего обучения. Вопросы?

Сидящий в кресле человек протягивает руку и осторожно касается одной из рукоятей. Слабая вибрация на мгновение пронизывает его пальцы и исчезает. Линии на экране слегка вздрагивают и снова продолжают свой медленный танец. Человек изучающе смотрит на них, затем на наставника.

- Что конкретно я должен делать?

- Плохой вопрос,- легкая тень пробегает по лицу учителя.- Тебе же говорили, Хранитель- вольная птица. Ты редко сможешь попросить совета, разве что у Робина, но он - плохая подмога. Обычно никто не знает ситуацию лучше тебя, и если будешь искать готовых ответов, ничего хорошего не получится. Привыкай к самостоятельности. Впрочем,- он улыбается,- в этот раз я тебе подскажу. Попытайся управлять линиями просто усилием воли и посмотри, что получится. Не надейся, сразу у тебя ничего не выйдет. Возможно, у тебя вообще ничего не выйдет, и это будет означать, что мы с Робином ошиблись в выборе. Такое случается, хоть и нечасто. В любом случае, я сильно удивлюсь, если ты чего-то достигнешь раньше, чем через час, а скорее- через день. Дерзай.- Учитель замолкает. Потом, как будто вспомнив, спрашивает:

- Еще вопросы?

Ученик раскрывает было рот, но неожиданно осекается, всматриваясь в лицо наставника. Затем усмехается уголком губ.

- Вопрос в следующем. Если я управляю этой штуковиной,- он невежливо мотает головой в сторону экрана,- мыслью, то зачем здесь клавиатура?

- Неправильно сформулированный вопрос,- неодобрительно качает головой наставник.- Управляешь ты не мыслью, а биотоками тела. Разница понятна? - Он секунду молчит, как бы ожидая ответа.- А реальны здесь только экран и рецепторы биополя. Все остальное- муляж. Чтобы не испугать тебя с самого начала.Неожиданно он подмигивает.- Ладно, с инструктажем, кажется, все. Можешь начать сегодня, можешь завтра. Не тяни, время дорого.- Плавно-незаметным движением он оказывается у двери.- Где выход, ты знаешь. Где вход- тебе покажет твой личный эффектор. Только имей в виду, управляется он теми же биотоками, так что попадешь ли ты назад, зависит только от тебя. Успехов.

- Стойте!- восклицает ученик, привстав с кресла.- Можно, я задам еще один вопрос? Напоследок?

- Давай,- молча кивает головой наставник.- Но только один. Извини, я тороплюсь.

- Я быстро,- энергично кивает головой ученик.- Скажите, а зачем вообще уметь мысленно управлять этой штукой? Я сам слышал, как Робин разговаривает...

- Робин может общаться с тобой и голосом, ты прав,- пожимает плечами старший.- Но эта машина- не только вычислительное средство. Это и средство связи, позволяющее тебе мысленно общаться с Хранителями по всей планете, и средство планирования, и многое другое. Когда научишься с ним работать, обнаружишь, насколько быстро облекаешь свои мысли в четкие формулировки, как удобно усваивать новую информацию в обход слуховых и зрительных цепей, как твой разум мгновенно сливается с другими Хранителями, образуя во сто крат более могучий интеллект для решения самых трудных задач. Образно говоря, Робин- это то, что связывает нас всех воедино, позволяя нам действовать как единое целое. И достичь этого можно только через психоинтерфейс. Понятно?

- Не очень,- признается ученик.- Я привык набирать команды на консоли, а напрямую... не представляю.

- Ничего, у тебя все впереди,- улыбается наставник.- Если бы тебе в детстве сказали, что ты будешь печатать на клавиатуре не хуже машинистки, ты бы поверил? Давай, осваивай технику, а мне пора.

- А откуда же взялась такая машина?- как бы про себя произносит младший и смотрит на наставника.- Я никогда не слышал ни о чем подобном...

- Много будешь знать- скоро состаришься,- лицо наставника становится непроницаемым.- Мне пора.- Дверь закрывается за ним.

- Постойте...- повторяет младший несколько упавшим голосом, обнаружив, что говорить ему уже не с кем.- А что же потом?

Наставник слышит его слова, стоя за дверью.

- А потом ты сам поймешь, что от тебя требуется. Поймешь... или не станешь Хранителем,- вполголоса говорит он сам себе.- Надеюсь, я и в этот раз не ошибся в выборе. Впрочем, уже неважно... надеюсь.

Ученик неподвижно сидит в небольшой, но светлой комнате, прислушиваясь к окружающей его странной тишине, и смотрит на переливающиеся разноцветные пятна на экране, медленно перемещающиеся во всех направлениях.

- Интересно, - бормочет он себе под нос, - а как в этой системе раздаются права?

Тихо, и только далеко в бездонной тишине звонко смеется девушка или журчит ручей, запруженный полусгнившим березовым стволом. И снова тишина, только медленно журчит серый туман, где-то очень далеко неспешно переливающийся из ложбины в ложбину.

3

Народный Председатель задумчиво барабанил пальцами по полированной крышке стола. Сквозь слой лака рубиново просвечивала поверхность драгоценного красного дерева. Столу было минимум двести лет. Вполне могло быть, что сам Петр Четвертый ставил на государственные документы свою царственную подпись, сидючи именно за этим кабинетным чудовищем. Председатель представил себя сидящим за этим столом в мантии и короне и невольно фыркнул. Даже Петру Четвертому не снилась та власть над страной, которая была сосредоточена у него в руках. Была сосредоточена. Сейчас же Председатель прямо таки позвоночником чувствовал, что ниточки, идущие вниз, в джунгли бюрократической машины, начинают нехорошо подрагивать, сигнализируя о... чем? Об ускользающей власти? Нет. Государственная машина по прежнему бесшумно крутила свои хорошо смазанные шестеренки, мягко-предупредительные для своих и безжалостно-стальные для врагов. Оппозиция? Три десятка бездельников, от скуки занимающиеся игрой в заговоры и ни на что реально не годные. Пусть себе поиграют. Потом тех, кто чего-то стоит, можно будет продвинуть поближе к себе, купить либо запугать. Убрать в крайнем случае, Шварцман у нас спец. Прочих же, кто окончательно подтвердит свою глупость и никчемность, известно куда. Дуболом активно перестраивает свою ново-старую вотчину- пусть себе, лишь бы Канцелярию не трогал. Пока не трогал. А то кто же обо мне, любимом, заботиться будет, таблетки прописывать и бюллетени о моем здоровье в массы выпускать. Массы любят читать о здоровье любимого Председателя, о его мужественной борьбе с болезнями на их, масс, благо. За полтора года до выборов дополнительная агитация еще не критична, но уже и не помешает. Интересно, кого на этот раз себе в соперники выбрать?.. Ладно, успеется подумать. Нет, здесь все как обычно. Что же не так? Студенты? Пусть себе бесятся. Талоны на водку скоро отменим, во всяком случае, в столицах, и останутся они снова сами по себе, без всякой поддержки со стороны обделенного хлебом плебса, который уже не будет таким обделенным. А зрелищ для них мы и так не жалеем. Под шумок же кое у кого и головы полетят. Слишком самостоятельные эти кое-кто стали. Пора бы и укоротить их малость. Нет, тут тоже все нормально. Так что же такое чувствуется спиной нехорошее... нет, не то слово, не нехорошее, а раздражающее, как песчинка в носке? Как бишь их там? Тогда, у университета... С шарами разноцветными... Он чуть наклонился вперед, слегка поморщившись от боли в левом боку, и нажал на кнопку интеркома.

- Шварцман пришел?

- Да, Александр Владиславович. Пригласить?- голос секретарши из интеркома резанул по ушам в покойной тишине кабинета.

- Давай,- Народный Председатель поудобнее устроился в своем вращающемся кресле, поерзал, находя позу, в которой проклятый бок почти не напоминал о себе.- Давно уж пора ему было появиться.- Он придал голосу недовольные нотки, долженствующие продемонстрировать секретарше- и Шварцману- на другом конце провода хозяйское порицание.

Не далее, чем через секунду, дверь в кабинет приоткрылась, и в получившуюся щель бочком протиснулся Шварцман. На его толстом лице плавала неуверенная улыбка. Председатель не помнил, сколько раз тот протискивался в дверь подобным образом, мерцая этой идиотской гримасой, абсолютно не соответствующей его действительному настроению. Насколько Председатель знал, еще никому и никогда не удалось смутить главу его канцелярии и - по совместительству- тайной полиции и внутренней безопасности.

- Можно?- неуверенным голосом спросил Шварцман. Председатель внимательно посмотрел на него.

- Интересно, я когда-нибудь тебе отвечал, что нельзя?- задумчиво проговорил Председатель.- Заходи, дорогой, гостем будешь,- он широким жестом показал на стул перед его императорским столом. Присаживайся. Что нового?

Шварцман все так же, бочком, пробежал по комнате и плюхнулся на указанный стул, жалобно скрипнувший под его весом. Хороший стул, по спецзаказам делавшийся. Но явно не императорский. Двести лет он точно не продержится. Особенно, если такие, как Шварцман, на него будут плюхаться. Председатель невольно хмыкнул, но тут же придал своему лицу фальшиво-радушное выражение.

- Ну здравствуй, Павел ты наш Семенович,- протянул он вялым голосом.- Что хорошего на этот раз скажешь?

Павел наш Семенович посмотрел на него одним глазом и ничего не сказал. Он прекрасно разбирался в оттенках начальственного голоса и знал, что эта фраза не требует ответа. Пока не требует.

- Молчишь...- продолжил Председатель.- И правильно делаешь, ничего у тебя нет хорошего. Заговоры под боком зреют, студенты волнуются, саботажники народные продукты укрывают. Бардак в твоем ведомстве, дорогой товарищ Шварцман. Что скажешь на это?

- Жисть моя жестянка, Александр Владиславович,- скромно потупился Шварцман.- Не поверите, совсем текучка заела, на серьезные дела даже и времени не остается.- Он развел руками.- Все больше на мелочи время уходит.- Шварцман сокрушенно вздохнул, придав лицу скорбное выражение.- Но насчет заговоров и саботажников- это вы, Александр Владиславович, зря.- На его лице к скорби добавилась еще и легкая обида.Совсем легкая, чтобы шеф ненароком не обиделся сам. - Здесь работа у нас идет, кипит, можно сказать. Вот недавно еще одного нашли. Заговорщика, хе-хе. Молодой и весь такой деятельный... Горит желанием поработать на благо общества, горы для этого своротить, но главное- местечко себе потеплей и повыше отхватить. Далеко пойдет парень... если не пристрелят ненароком.- Его рот скривился в сардонической ухмылке.- Всего-то он сейчас завснаб в зачуханном министерстве, а апломба- как у президента Сахары.- Он покачал головой.- И студенты не так уж и волнуются, мы волнуемся больше. Крикуны молодые, в массе- прямо волки, а как поодиночке на доследование вызовешь- овцы овцами. Только и заботы у них, как бы побыстрей до мамочки добраться.- Шварцман изобразил притворное сочувствие.- Ну да молодые они еще, горячие, опыта жизненного никакого...

- До мамочки, говоришь?- раздумчиво пробормотал Председатель.- До мамочки... да...- Он внезапно наклонился вперед, его глаза впились в лицо посетителя.- А вот скажи ты мне, друг милый, как же это на последней акции у тебя люди погибли? А? Как это твои доблестные усмирители умудрились под свои же танки попасть? И какого черта ты вообще туда танки погнал, объясни мне на милость? С сахарским спецназом воевать, что ли, собрался?

Лицо Шварцмана стало абсолютно бесстрастным. Откуда это старый козел узнал подробности последней акции? Я ему точно не говорил, и никто из моих людей тоже. Дуболом, что ли, подсидел? Да когда же успел, гад? Вот черт, а я-то было возомнил о себе... Старею. Теряю осторожность. Как бы мне не проколоться на таких мелочах, а то обидно будет- сойти с дистанции почти на самом финише. Ну-ка, ну-ка, поосторожней.

- Суворов, дубина, перестарался...- С досадой в голосе ответил он.- Я не уследил. Генерал наш непобедимый, ему бы баранами на пастбище командовать. Я тоже виноват, само собой. Этому вояке было сказано- стандартные средства борьбы с толпой плюс что-нибудь бронированное, с водометами. А он танкист бывший, Шварцман употребил крепкое выражение, характеризующее профессию генерала,- так для него бронированное, как оказалось, означает исключительно "Коровиных". Знал бы, сам бы операцию провел.- Он тяжело вздохнул, всем своим видом демонстрируя хорошо осознанную вину. Ни он, ни его собеседник ни на грош не верили подобной демонстрации раскаяния, но Шварцман считал необходимым время от времени демонстрировать хозяину свою глупость. Пока это было полезным.- Но ведь это не просто очередной разгон толпы. Газеты мы уже придержали, так что ни о чем, кроме дебоша пьяных распоясавшихся студентов, публика не узнает. Тут все путем. А вот тот шут на непонятной машине... Он-то и есть наш главный гвоздь в заднице.Шварцман исподтишка наблюдал за Председателем. На сообщение о вмешательстве неизвестной силы (когда Шварцман задумывался об этом, у него начинали бежать мурашки по спине. Неизвестная сила в государстве, которое вот уже три сотни лет контролирует полмира!) тот никак не среагировал. Значит, босс таки не совсем из ума выжил. Подстраховался начальник, не стал все яйца в одну корзину класть. Завел-таки себе еще один источник информации. Ну так ведь недаром он уже пятый срок председателем тянет. Интересно, кто может этим вторым источником быть? Дуболому не все ниточки обрубили в свое время? Не зря же его опять наверх вытянули...- Дело в том, что у меня нет даже предположения, кто это может быть. Вот уж хоть казните на месте или в отставку по старости отправляйте- нет, и все тут! Впервые со мной такое за много лет...- Шварцман нервно потер руки. Он подумал о новом плане, который мог сорваться даже из-за чиха, а не то что от неизвестной силы, и попытался устроиться на стуле поудобней. От внимания Председателя не укрылось, что эта нервозность уже не была наигранной. Да, старый волк срабатывается. Ведь чистокровный еврей, с характером саутическим и стойким, и ни капли немецкой крови в нем нет, о чем бы не перешептывались недоброжелатели (интересно, а желает ли ему добра кто-нибудь, кроме непосредственных холуев?). Если уж действительно он так ерзает, как сейчас, значит, либо нервишки пошаливать начинают, либо действительно прохлопал что-то серьезное. Либо в какие-то свои игры играет. Впрочем, в любом случае пора его потихоньку задвигать. Стареет, хватку теряет... "-Он слишком много знал,- сказал шпион Сидоренко." Председатель усмехнулся возникшей в голове фразе из какого-то старого, еще времен Большого Рывка, детектива. Интересно, кстати, как наш рыцарь плаща и кинжала воспримет эту усмешку? Ну ничего, начальник должен быть слегка загадочным, держать подчиненного в неуверенности, а то какой же он начальник... Того и гляди, подчиненный решит, что сам все знает и понимает, того и гляди, задумается, а нужен ли ему вообще начальник. Или не стать ли ему самому начальником. Кстати, это мысль. Проверим-ка, не решил ли Шварцман опять сыграть в "короля горы". Сейчас же после встречи науськаю на него Дуболома. Не знаете вы еще, господин Шварцман, про новые обязанности Дуболома, и это хорошо, что не знаете. Для меня хорошо, а вот для вас, может быть и плохо. Председатель стер с лица усмешку.

- Так, говоришь, не знаешь?- обманчиво безразлично проговорил он.- Не знаешь... Ну и ладно, подумаешь, эка невидаль. Мало, что ли, у нас тут неизвестных шляется, кто с помощью собачьего свистка танковую атаку остановить может. Останавливают, и шут с ними. Так, что ли?!- гаркнул он во все горло. Горло явно обиделось на такой неделикатный переход и надсадно засвербело. Это разозлило Председателя, и играть дальше роль нужды не стало- натуральные эмоции неплохо подходили.- Болван чертов! Ты представляешь, что это такое?! Непонятно кто, непонятно как, непонятно чем вырубает батальон пехоты и танковый взвод в течение нескольких секунд, а ты даже предположить не можешь, кто за этим стоит! А если это Сахара, мать ее за ногу, диверсии устраивает? Это второй мировой войной пахнет, а ты не знаешь? Я тебя вообще зачем держу?- Председатель откинулся в кресле с побагровевшим лицом. Он несколько секунд тяжело дышал, в упор глядя на начальника тайной полиции.- Ну, что молчишь? Хоть что-то ты сказать можешь, или мне тебя прямо сейчас на пенсию отправить?

Шварцман исподлобья поглядел на Председателя. Тот ответил ему не менее мрачным взглядом, так что Шварцман понял, что его отставка- не пустая угроза. Если сейчас же он не придумает, что сказать, то, вполне вероятно, его песенка спета.

- Вряд ли Сахара имеет к этому отношение,- сказал он.- Они же у нас Великая Республика, а в великой республике без решения парламента их задрипанного даже осень не начнется. Прошла весна, настало лето, спасибо Партиям за это... В парламенте же у них про войну никаких разговоров не было- до вчерашнего вечера, во всяком случае, сегодняшние отчеты до нас еще не дошли. А если это без парламента раскручивается, то не стали бы они- кто бы они не были- так рисковать своей шкурой раньше времени. А то ведь Военный Комитет у них даже Верховного Маршала из кресла вышибет, если его насморк им не понравится. Да и потом, новое оружие применять не на поле боя, а при подрывной деятельности- ну не полные же идиоты у них там сидят! Кроме того, еще разные мелкие детали,- Шварцман сделал паузу, как бы откашливаясь.

- Ну, ну, продолжай, голубчик, не тяни,- бархатным тоном промурлыкал Председатель. Неожиданно он напомнил Шварцману кота, играющего с мышью, то выпуская, то втягивая когти.- Какие там у тебя еще детали?

- Например, его машина. Ни у нас, ни в Сахаре такие не делают. Более того, мы прокрутили пленку- ну, с полицейских телекамер в саду- нескольким экспертам по автомобилям. Знатокам, так сказать, экстра-класса.- Мгновение Шварцман раздумывал, не стоит ли изобразить на лице сардоническую усмешку, чтобы продемонстрировать свое отношение к знатокам, и решил, что не стоит.Иначе что же у него за служба получается, если она лучших экспертов для дела привлечь не может? Эксперты были действительно не самые лучшие, но только таких удалось достать за полдня, что были в их распоряжении между извлечением пленки и вызова к шефу.- Так вот, знатоки утверждают, что ни одна машина этого класса- если судить о ее классе по размерам и обводам двигательного отсека- так вот, ни одна машина этого класса в принципе не может развить такое ускорение на таком отрезке. Кроме того- как говорят военные- в мире по пальцам можно пересчитать пилотов истребителей, которые могли бы выдержать такое ускорение и остаться в полном сознании для того, чтобы управлять кораблем, а ведь эта чертова штуковина перед тем, как исчезнуть из поля зрения камеры, крутанула пару "бочек"!Шварцман достал из кармана платок и вытер им вспотевшую лысину.- Шеф, они как будто издеваются над нами. Может быть...

- Говори, говори,- подбодрил его Председатель. Он уже не походил на кошку и что-то прикидывал в уме.

- Может быть, они просто демонстрируют силу?

- Зачем?- коротко спросил Председатель. Видимо, ему тоже пришла в голову эта мысль. Шварцман почувствовал невольное разочарование из-за того, что идея, до которой он додумывался со вчерашнего дня, оказалась такой очевидной для хозяина.

- Я думаю, они хотят пойти на переговоры.- От волнения Шварцман поперхнулся, на этот раз по настоящему. Председатель терпеливо дождался, пока он прочистит горло.- Они чего-то хотят от нас, но не хотят идти на переговоры без козырей в руках. Они показывают, на что способны. Я думаю, что в ближайшее время они выйдут на контакт, а если нет, то я найду их. Они засветились и теперь уже не могут скрываться. Я найду их.- Шварцман замолчал.

Председатель некоторое время смотрел на него изучающим взглядом.

- Найди их,- наконец проговорил он.- Прочеши все. Проверь Сахару. Прочеши Австралийский Архипелаг. Подкопайся под Американскую гряду. Перетряхни каждую песчинку в сибирских пустынях, но найди их. Сроку тебе на это- неделя. Не выполнишь- извини. И еще.- Председатель замолчал, на этот раз надолго.- Имей в виду- мы должны вступить с ними переговоры. Никакого насилия, даже никаких приказов- исключительно просьбы, слезные и униженные. Они должны прийти к нам, полностью уверенные в нашем дружелюбии - и слабости. А дальше мы посмотрим. Посмотрим... Как ты сказал, этот парень в парке назвал себя?- неожиданно спросил он.- Хранитель?

- Хранитель,- ответил Шварцман. Он точно помнил, что не говорил этого председателю.

- Хранитель,- эхом откликнулся Председатель.- Ну что ж, пусть будут Хранители. А дальше посмотрим. Свободен.

* * *

Когда человек подходит к порогу этой комнаты, ему не приходится открывать ее дверь. Умные механизмы сами знают, что надо делать. Тонкая пленка рвется посередине, и отверстие стремительно распахивается во весь дверной проем, словно капля масла, растекающаяся по поверхности воды. Среди наивных новичков ходят слухи, что тот, кто находит в себе мужество переступить порог, уже никогда не возвращается назад. По крайней мере таким, каким он был до этого. Старшие называют эту комнату Серым Туманом, хотя некоторые зовут ее Вратами Сомнений. Но никто из тех, кому довелось побывать в ней, не рассказывал, что пережили за этой дверью, что может случиться с тем, кого любопытство или отчаяние толкнуло переступить этот порог. И только одно известно достоверно и передается из уст в уши: никто еще не рискнул перешагнуть этот порог дважды.

Но это все сказки. Действительность куда обыденнее. И страшнее.

Хранитель останавливается перед дверным проемом, приглашающе распахнутым перед ним. Дверь открыта, но глаз не видит за ней ни малейшей зацепки для себя. Лишь серый туман клубится перед его глазами, притягивая к себе и отталкивая от себя. Долго Хранитель стоит перед порогом, как бы в тягостном сомнении, хотя сторонний глаз вряд ли мог бы уловить его колебания, если бы, конечно, мог быть здесь сторонний глаз. Но дверь расположена в отдаленном сегменте Базы, и нет здесь случайного прохожего, кто мог бы ненароком смутить колеблющегося. Ведь только сам человек может определить здесь свою судьбу, и не должно здесь Случаю вмешиваться в дела Рока.

Медленно, почти нерешительно,- хотя почему же "почти"?- Хранитель переступает порог. Сторонний наблюдатель, тот, которого здесь быть не может, увидел бы, как он пропал в тумане, растворившись в нем мгновенно и бесповоротно, как камень в полночном омуте, и тихо клацнула, закрываясь, мембрана двери.