Пока выбирались из города, Олег задумчиво смотрел по сторонам, не обращая внимание на вздохи директора, зажатого на заднем сиденье между двумя амбалами.
      Ехать в его собственном автомобиле Олег ему не позволил – наверняка там стоит радиотелефон, и к его приезду на заводе устроят стандартное представление из серии "добро пожаловать, высокий гость", а этого Народному Председателю хотелось в последнюю очередь.
      Старые, облупленные "памятники архитектуры", заполонявшие центральную часть столицы и наверняка доставлявшие кучу мучений своим обитателям, постепенно пропадали. Сначала появились массивы пяти– и семиэтажек четвертьвековой давности, построенные, когда народное правительство приняло решение полностью ликвидировать бараки и коммуналки. Запал быстро прошел, да и вкладываться в жилищное строительство, когда на те же деньги можно построить пару лишних танковых заводов, оказалось неинтересно. Примерно половину официально существующих бараков расселить удалось, в значительной степени ликвидировали и неофициальную ведомственную рухлядь, но в целом программу реализовали ни шатко ни валко. Бараков стало заметно меньше, но до полной их ликвидации и сейчас оставалось семь верст, и все лесом.
      Эти "новые" дома тоже успели обветшать до невозможности. По отзывам знакомых, там уже напрочь прогнили водопровод с канализацией, зимой постоянно размораживало отопление, лестничные клетки не ремонтировались со времен постройки, а в небольших комнатах с чуть ли не картонными стенами не было житья от малейшего шума у соседей. Отсутствие лифтов, особенно в семиэтажках, при обмене квартир окончательно относило эти дома к разряду самых непрестижных. Олег еще по прошлой скромной жизни знал случай, когда семья из четырех человек обменяла трешку в пятиэтажке на полуторку меньшей площади в более новом доме, причем относила эту сделку к разряду удачных.
      Далее пошли массивы многоэтажек новых серий. Они возвышались на двадцать, а некоторые – и на двадцать пять этажей. По престижности они далеко отставали от старых высоток в центре, на набережных, но уже представляли из себя более-менее приличное жилье. Если попадались хорошие соседи, не имеющие привычки громко врубать музыку и буйствовать в два часа ночи, то здесь люди устраивались с относительным комфортом. Проблема заключалась в том, что эти дома стоили куда дороже, чем в старых сериях, так что в эксплуатацию их вводили в существенно меньших количествах.
      Олег вздохнул. Не далее чем три недели назад он долго общался с Елькиным, директором Комитета гражданского строительства. Елькина сослали на эту должность еще при Треморове – он то ли неудачно поучаствовал в подковерных играх на стороне проигравшей партии, то ли высказывался о чем-то не так, как положено.
      После разговора Олег, скорее, склонялся к последней версии: директор, крупный седовласый мужик с тяжелым взглядом, в молодости долго проработавший прорабом на стройке, в ответ на обвинения в некомпетентности так обложил Народного Председателя матом, что тот на пару минут потерял дар речи и только хлопал глазами, медленно наливаясь краской. Однако после того, как собеседники немного успокоились, выяснилось, что Елькин неплохой собеседник и довольно грамотный специалист. По его словам выходило, что выйти на приемлемые темпы сдачи нового жилья удастся, если увеличить вложения в отрасль раз в пять. Требовалось не только отводить место под новое жилье и закупать строительную технику – не хватало заводов по производству железобетонных панелей, цемента, квалифицированных рабочих и тому подобной совершенно необходимой сопутствующей фигни. Если запускать строительство новых заводов прямо сейчас, увеличить набор на строительные специальности и в вузах, и в техникумах, начать производить или закупать за рубежом современную строительную технику, то лет через пять отрасль выйдет на новые темпы. А при нынешнем положении вещей…
      Олег хмыкнул. Где взять средства для развития жилищной отрасли, он решительно не понимал. Впрочем, он вообще не понимал, что делать с разваливающейся на глазах экономикой даже в случае удачи "Ночного танцира". Ему пришлось санкционировать продолжение тихушечной распродажи золотого резерва страны, начатое еще при Треморове, и этот запас таял, как брусок льда в кипятке. Еще год-другой, и…
      Народному Председателю было страшно подумать, что произойдет, когда этот запас кончится. Еще пять дет назад он составлял около пяти тысяч тонн. Сейчас запас не превосходил трех тысяч, и из-за снижения валютных поступлений от нефти скорость его растраты росла прямо на глазах. Надежды на банковские кредиты Южного блока тоже оказались призрачными: их почти перестали давать еще старому Нарпреду и совсем не желали давать новому.
      Усилием воли Олег отогнал тоску. Сейчас ему требовалась здоровая злость.
      Разумеется, толку от его визита не будет никакого, но хоть разворошить это сонное царство…
      Спецмашина летела по лесному шоссе. Директорский автомобиль, пытавшийся держаться рядом, уже давно безнадежно отстал. Вскоре впереди замелькали окраинные пятиэтажки Мусельска, мирно соседствующие с покосившимися одноэтажными деревянными домиками. Из-за рощицы вынырнули дымящие заводские трубы. С хмурого осеннего неба начали падать редкие снежинки. Свернувшаяся возле калитки собака встрепенулась, раздумывая, стоит ли облаивать проезжающий экипаж, но лишь индифферентно зевнула и снова спрятала нос под пушистым хвостом.
      – Объясняйте, как ехать, – приказал Олег, не оборачиваясь.
      Облупившаяся штукатурка длинного трехэтажного здания заводоуправления навела на него тоску. В памяти внезапно всплыла контора на заводе Гакенталя… там, в другой жизни. Она казалась такой же облупленной и невзрачной, но каким-то шестым чувством чуялось, что внутри кипит жизнь. Здесь же – болото с почти явственным гнилостным запахом тоски и безысходности. Народный Председатель выбрался из машины и подождал, пока из нее с трудом вылезет директор.
      – Слушайте меня внимательно, Герман Иосифович, – холодно произнес он. – Сейчас мы просто прогуляемся по заводоуправлению. Я хочу посмотреть, что и как. Не пытайтесь послать кого-нибудь для срочного наведения порядка. Называйте меня по имени-отчеству. Опознают ваши сотрудники Народного Председателя – прекрасно. Не опознают – еще лучше. Почести мне нужны в самую последнюю очередь. Все понятно?
      Директор судорожно кивнул. Кажется, он искренне жалел, что когда-то вообще согласился занять свою нынешнюю должность.
      На проходной хмурый вахтер открыл было рот, чтобы остановить Олега, бесцеремонно перепрыгнувшего через оградку рядом с вертушкой, но директор замахал на него руками.
      – Это со мной, – просипел он. – Все в порядке, – он протиснулся сквозь лязгнувшую вертушку и мелко засеменил впереди. Олег, сопровождаемый так же перепрыгнувшими через оградку охранниками, двинулся за ним.
      Вахтер недоуменно почесал в затылке. Ему показалось, что он определенно где-то уже видел прыткого во всех смыслах гостя, но где – так и не вспомнил. По правде говоря, сейчас его куда больше занимал выцарапанный на два дня у племянника сахарский детектив о репортере Хуаве, купленный за макулатурные талоны. Отважный репортер как раз вплотную приблизился к разоблачению заговора очередного воротилы-кровопийцы, и отрываться от чтения совершенно не хотелось. Прошли и прошли. Чай, директор сам знает, кого можно проводить, а кого нет.
      Свернув за угол, где их уже не мог видеть вахтер, Олег обогнал директора.
      – Где ваше КБ? – осведомился он. – Этаж, номер комнаты, направление?..
      – Второй этаж, от лестницы налево. Кабинет заведующего в конце коридора, номер двести сорок.
      – Заведующего… – пробормотал Народный Председатель. – Заведующий – это хорошо.
      Прыгая через две ступеньки, он взбежал на второй этаж. Он почувствовал знакомое возбуждение, всегда охватывающее его во время безрассудных авантюр. С чувством легкой вины он вспомнил, что на сегодня у него еще назначена встреча с группой чиновников из Минобра, требующих отменить призыв студентов на действительную воинскую. Встреча, на которую к запланированному сроку он совершенно определенно не успеет, даже если поедет прямо сейчас. Ладно, переживут образованцы.
      Перенесут им встречу с подобающими извинениями. В конце концов, может Нарпреда отвлечься на внезапные дела государственной важности или нет? Или банальным поносом пострадать?..
      По сторонам мрачного коридора тянулись обитые унылым темно-коричневым гранитолем двери с табличками. Олег на секунду притормозил, задумался, потом решительно ткнул пальцем:
      – Нам сюда.
      – Но кабинет заведующего… – попытался было возразить Краличка, но Олег оборвал его:
      – Меня не интересует заведующий. Меня интересует, что думают простые сотрудники.
      Полагаю, люди за этой дверью ничем не хуже остальных.
      Он решительно потянул на себя дверь и вошел в длинную комнату, освещенную лампами дневного света.
      – Здравствуйте, господа, – негромко проговорил он. – Можно вас отвлечь на несколько минут?
      В комнате наступила мертвая тишина.
      – Мать моя женщина… – пробормотал кто-то в дальнем углу. – Народный Председатель!
      Сотрудники в белых халатах застыли за кульманами словно изваяния. С тихим шорохом скользнула по чертежу отпущенная рейсшина. У кого-то выпал из руки и покатился по полу карандаш. Три тетушки в углу сделали слабую попытку прикрыть листом ватмана следы чаепития, но, как кролики перед удавом, замерли под взглядом Олега.
      – До сего момента мне казалось, что гипнотическим взглядом я не обладаю, – насмешливо сказал Олег. – Граждане, вы тут конструкторское бюро или мастерская лепки гипсовых статуй с натуры? Ну да, я Народный Председатель. Всенародно избранный, между прочим. И я не кусаюсь.
      Никто не пошевелился.
      – Ну ладно, – вздохнул Олег. – Граждане мои дорогие, я все-таки отниму у вас полчаса драгоценного времени. Разговор есть. Вы бы подсели поближе, а то через всю комнату кричать неудобно. Да и ходить все время – ноги о ваши противовесы переломаешь. Как вы сами тут протискиваетесь? Ну давайте, давайте, подтягивайтесь!..
      Несколько секунд ничего не происходило. Потом люди начали неуверенно выбираться из-за кульманов и еще менее уверенно приближаться, с опаской поглядывая на директора завода.
      – Олег Захарович, – встрял Краличка, – может быть, соберем коллектив в актовом зале? Здесь тесно, неудобно, даже присесть толком некуда…
      – Нет, – качнул головой Олег. – Мне даром не нужно стандартное мероприятие. Я с людьми поговорить хочу, а не речи послушать. Тем более что не готовы у вас эти речи. Знаете что, Герман Иосифович, ваш кабинет здесь где-то неподалеку? У вас наверняка есть срочные дела. Ваше присутствие здесь обязательным не является, так что вы пока можете заняться чем-нибудь своим. Иоганн, – он повернулся к телохранителю, – будь другом, сопроводи господина директора до его рабочего места. И проследи, чтобы лишнего шума не было.
      Охранник чуть заметно кивнул. Он неоднократно сопровождал Олега раньше, и Народный Председатель успел оценить сообразительность парня. Несмотря на внешность уличного бандита и посверкивающую в углу рта фиксу, телохранитель не уступал умом и начитанностью многим знакомым интеллигентам Олега. Можно надеяться, что лишнего трезвона по всем телефонным аппаратам он не допустит.
      Иоганн развернулся и выразительно уставился на Краличку. На лице директора возникло страдальческое выражение, но он медленно повернулся и покинул комнату, напоследок окинув сотрудников КБ грозным взглядом. Кажется, страдал он вполне искренне – независимо от его личного отношения к Олегу. Народный Председатель являлся высшим начальством, и нарушение привычного бюрократического этикета с ковровыми дорожками, торжественными заседаниями и показательной экскурсией уязвляло директора в самое сердце.
      Когда за Иоганном закрылась дверь, Олег взял ближайший свободный стул, оседлал его – хлипкая деревянная конструкция жалобно скрипнула под его весом – и вздохнул.
      – Граждане, – печально сказал он, – мы одни. Совсем одни. Сергея, – он мотнул головой в сторону второго охранника, подпирающего стену у двери, – можно не считать. Я хочу с вами поговорить. Честно скажу – мне было все равно, с кем говорить, лишь бы не с начальством. С начальством я уже натолковался вдоволь, а толку от этого никакого. Вы бы устраивались поудобнее. У меня есть полчаса времени, а навытяжку стоять не слишком удобно. Да расслабьтесь же вы, блин!
      Народ задвигался. На поверхностный взгляд в комнате обитало человек двадцать, половина – тетушки в возрасте далеко за сорок, человек шесть-семь мужчин возраста, колеблющегося от двадцати до шестидесяти, и пара молодых девиц, одна из которых была вполне ничего себе и даже еще не носила обручального кольца. В ответ на оценивающий взгляд Олега она смущенно склонила голову и зарделась.
      Через минуту-другую коллектив дисциплинированно расселся на подтащенные стулья за столами и в проходе.
      – Итак, господа, – Олег обвел всех взглядом. – Я даже не стану спрашивать, чем вы тут занимаетесь. Образование у меня такое, что все равно не пойму. Меня волнует другое. Скажите, вот вы здесь все специалисты, занимающиеся автомобилями. Наверное, вполне квалифицированные специалисты. И наверняка вы можете объяснить мне, почему наши машины такие хреновые. Скажите, ну почему мы десятилетиями боремся за качество, а все равно с конвейера сходят тазики с болтами?
      – Наш трудовой коллектив делает все, чтобы повысить качество, господин Кислицын! – прорезалась тетушка лет пятидесяти, в которой по повадкам и интонации явно проглядывала общественная деятельница. Это была одна из тех особ, что во время появления Олега в комнате гоняли чаи. – Несмотря на постоянные сложности…
      – Стоп! – оборвал ее Олег. – Вот такие слова мне говорить не нужно. Я сам их вам могу наговорить столько, сколько потребуется.
      Он повнимательнее оглядел окружающих. Наверное, вот этот паренек у третьего в ряду кульмана – на вид лет двадцать шесть-двадцать восемь, держится в тени, но взгляд не отводит. Как раз тот возраст, когда мозги уже работают на полную катушку, а уважение к авторитетам в кровь еще не въелось. Интересно, скажет что-то путное?
      – Вот вас как зовут? – спросил он парня.
      – Кирилл, господин Народный Председатель. Зайтман Кирилл Гершевич.
      – Скажите, Кирилл, что вы думаете по этому поводу? Почему у нас такое низкое качество продукции?
      Все головы повернулись к парню, но тот и не подумал стушеваться.
      – Вам как, честно сказать, Олег Захарович? – спросил он. Тетушка-общественница раскрыла было рот, но осеклась под прищуренным взглядом Олега.
      – Насколько вы можете себе это позволить, – ответил он.
      Паренек хмыкнул.
      – Ладно, скажу. Все плохо, потому что иначе и быть не может.
      Народный Председатель приподнял бровь.
      – Интересный ответ. Не расшифруете?
      – Да легко, – пожал тот плечами. – Все равно я свои три года по распределению отработал, уже и заявление по собственному подал, так что хуже мне не будет.
      Смотрите сами, господин Народный Председатель…
      – Лучше по имени-отчеству, – негромко вставил Олег. Кирилл слегка кивнул.
      – Смотрите сами, Олег Захарович. Все нынешние модели автомобилей безнадежно устарели. Они базируются на дизайнах колесных шасси, разработанных за рубежом двадцать лет назад для производства на тогдашней примитивной технологической базе. Основным требованием тогда являлись простота сборки и ремонта. Первые модели не только удовлетворяли этим требованиям, но и сами по себе являлись весьма надежными. Но потом иностранные инженеры, запускавшие конвейер, уехали, и в целях экономии производство начали удешевлять. Меняли одни материалы на другие, упрощали конструкцию уже далеко за рамками разумного…
      Зайтман возбужденно взмахнул руками.
      – Вот возьмите такую простую вещь, как окраску кузовов. У меня знакомый год назад взял "копейку" двадцатилетней давности. Руки у него как надо вставлены, так что движок там перебрать или еще что – не проблема, потому и взял этот музейный экспонат. Рассказывает – загнал я его на яму, залез под днище, думаю, сейчас обдеру брюхо как следует, ржавчину сниму, загрунтую, покрашу – авось и проживет еще сколько-то времени. Шкрябнул несколько раз – а оно не обдирается.
      Там такая грунтовка и такая краска, что за все время только в паре мест и поцарапалось, и то не до металла. Машина оказалась из той серии, что еще под контролем иностранных инженеров выпускалась, даже на головках некоторых болтов клеймо "Таифа" имеется. А что сейчас? Грунтовка в целях экономии вообще не кладется, краска абы какая, одним слоем, лупится и обдирается от любого чиха, год-другой – и кузов сгнивает до дыр. И оно все так – упрощение и нарушение техпроцесса ради бездумного удешевления. А что? И так возьмут, машины-то в дефиците! Да помножьте это на разгильдяйство рабочих, которые и такой-то изувеченный техпроцесс не соблюдают… – Парень махнул рукой.
      – Это клевета! – возмущенно заявила общественница. – Трудовой коллектив завода неоднократно получал премии…
      – Тихо! – оборвал ее Олег. – Продолжайте, – кивнул он Кириллу. Тот слегка усмехнулся.
      – Плюс к тому перевод завода на производство антиграв-шасси явно ситуацию не улучшило. По-хорошему, требовалось создавать полностью новую базу, изначально спроектированную под новую технологию. Но ведь это требует переделки конвейеров!
      А как же план? И у нас пошли иным путем – подгонкой существующих моделей путем замены карбюраторов и колесной опоры на генераторы и антигравы. А в этих шасси антигравные матрицы толком не разместить. Результат – абы как подогнанные детали, рабочие, чуть ли не кувалдами собирающие машины, и никакое качество.
      Все, собственно.
      – Хм… – Олег покачался на стуле. – А что, если приступить к разработке новых моделей прямо сейчас?
      – Без толку, – пожал плечами парень. – Полный цикл разработки, включая разработку и монтаж новых поточных линий, займет несколько лет. К тому времени…
      – Да?
      – К тому времени новые машины уже никому не потребуются, – твердо закончил Кирилл. – Когда жрать нечего, о машинах думать сложно.
      Испуганный шепоток пролетел по комнате. Олег мысленно улыбнулся. Да уж, заявить такое в лицо Народному Председателю… И за меньшее можно попасть под колпак общаков с далеко идущими последствиями. То ли парень чокнутый, то ли действительно его все задрало по самое не могу.
      – Логично, – кивнул Олег. – Но, я надеюсь, насчет пожрать мы все-таки что-нибудь придумаем. Я в курсе насчет того, что в магазинах творится, но мы над этим работаем. И все-таки, можем ли мы разработать и с нуля внедрить новые модели машин? С одновременным повышением качества?
      – Сомневаюсь, – Кирилл опять пожал плечами. – Понимаете, Олег Захарович, автомобильный завод – это не вещь в себе. Он завязан на смежников, обеспечивающих нас солидной номенклатурой комплектующих. Даже для того, чтобы по-другому отверстия в простейших крепежных плашках расположить, нужно неделю с Тумарским метизным заводом по телефону общаться, да еще и самому туда ездить, чтобы проверить результат. А сколько согласований потребуется, чтобы полностью новые комплектующие получать! На каждом заводе план на несколько лет вперед формируется, и вставить в этот план что-то новое очень тяжко.
      – Так, понятно. А если смежников в стороне оставить и только сам завод рассматривать?
      – Завод большой, подразделений много, и все разные. Я могу только за КБ говорить. А у нас здесь проблема со специалистами…
      – Ну, понеслось… – проворчал кто-то в задних рядах.
      – Да, проблема со специалистами, – упрямо продолжил парень. – Я знаю – я всем плешь проел со своей библиотекой. Знаете, Олег Захарович, у нас здесь на удивление неплохая библиотека. Она даже выписывает южные журналы на автомобильную тему типа "Курума но комбан". Ну да, они на яркси, но его же все в школе и в институте учили! С горем пополам разобрать текст каждый может. Да только не хотят. Я, кажется, в читалку в одиночку хожу. Прочие туда десятилетиями ни ногой.
      – Молодой ты еще, – беззлобно сказал кто-то еще. – Семьи нет, питаешься лапшой да яичницей… Надо было бы в магазин после работы бегать – не так бы рассуждал.
      – Это не оправдание для специалиста! – горячо воскликнул парень. – Да, семья, дети, очереди – это все верно. Но профессионал не может в течение десятилетий довольствоваться только теми знаниями, что ему вбили в голову в институте! И на практике далеко не всему можно научиться! Единственный способ поддерживать и наращивать квалификацию – это читать. И кто здесь этим занимается? Петр Генрихович, помните, мы с вами дискутировали на той неделе о том, как лучше эмиттеры эм двадцать пятые располагать в матрице? Вы еще мне заявили, что так ничего и никогда работать не станет. А я вчера вечером нашел в журнале статью о триматричном методе Ханто-восемь, и там написано почти слово в слово то, что я вам говорил. А шасси по этому методу, между прочим, в Сахаре восемь лет как выпускают! Получается, я убил два месяца на расчеты того, что уже восемь лет как изобретено и реализовано в железе. Представляете, сколько сил и времени можно было бы сэкономить, если бы все регулярно занимались изучением новой литературы?
      Да, я понимаю, что дети, очереди, низкая зарплата…
      – Кстати, о зарплате, – перебил его Олег. – Я как-то не в курсе, кто сколько получает. Просветите, пожалуйста, у вас сколько?
      – О, это больная тема, – горько усмехнулся Кирилл. – Я молодой специалист, у меня – сто двадцать в месяц, но я-то еще ладно. Семьи нет, а мне одному много не надо, так что хватает. Но вы знаете, что инженер в месяц сто пятьдесят получает, ведущий специалист, которых на отдел двое, – сто восемьдесят, у начальника отдела – двести двадцать, а у мастера на участке – двести с копейками? А работяга у станка полторы сотни сразу после техникума получает, а более-менее опытный – двести тридцать – двести пятьдесят. Некоторые, сверхурочно оставаясь, триста-триста пятьдесят зарабатывают. Я одного токаря знаю, так тот хвалился, что у него иногда и по семьсот выходит. Получается, я, десять лет в школе отучившись и пять в институте отпахав, на сто двадцать прихожу, с перспективой в сто пятьдесят, а слесарь после восьми лет школы и двух техникума эти сто пятьдесят сходу имеет, и потолок у него в два раза выше, чем у меня. А мастер? У него ведь ответственность куда больше, чем у простого работяги, и образование минимум десять плюс три, а иногда и институт, а зарплата ниже. Как думаете, много молодых на такие ставки позарятся? Девчонки вроде Маши, – он кивнул на симпатичную девицу, – к нам еще идут, но они замуж надеются, а потом муж зарабатывать должен. А парни? Они как семью кормить станут?
      Он возбужденно передернул плечами.
      – Современное производство требует квалифицированных кадров. И ИТР, и рабочих. А вся система стимуляции повернута так, что поощряет низкую квалификацию. Сколько у нас в стране вообще после институтов работают по специальности? Хорошо, если половина, а то ведь, может, не больше трети. Да еще эти очереди… Думаете, я не понимаю, что такое очереди? – обратился он к аудитории. – Да прекрасно понимаю.
      И понимаю, что если бы зарплата у нас была в два раза выше, то иногда и на рынке вырезку по семь форинтов за кило купить можно было бы, а не давиться два часа за суповыми наборами по фор-семьдесят!
      – Если бы у нас зарплата в два раза выше станет, – вздохнула одна из тетушек, – то и цены на рынке в два раза вырастут.
      Кирилл на мгновение смутился.
      – Ну, не знаю, – отмахнулся он. – Я не экономист. Знаю только, что в рамках нынешней системы менять что-то бессмысленно.
      – Даже создание отделов технического контроля не поможет? – в упор спросил Олег.
      – Нет, разумеется, – фыркнул парень. – Начальник ОТК тоже под директором ходит.
      А того за невыполнение плана в хвост и гриву парят. Как думаете, что он сделает с ОТК, если тот ему половину машин заворачивать будет? Главное – план по валу выполнить, а там хоть трава не расти. Нет, тут все нахрен менять надо и с нуля строить. Тут в последнее время по телевизору очень модно про самоокупаемость говорить. Олег Захарович, да какая самоокупаемость? Если все за живые деньги покупать-продавать, да еще и смежников выбирать самостоятельно, половина заводов в стране встанет намертво. А может, и все.
      – Да уж… – Олег побарабанил пальцами по столу. – Господа, а что, возразить никто не хочет? Может, господин… м-м-м, Зайтман преувеличивает? Горячится?
      – Конечно, преувеличивает! – громко воскликнула тетушка-общественница. – Молодой он еще, неопытный. Вы, господин Народный Председатель, не обращайте на него внимания, чего только сгоряча да по молодости не наговоришь! Наш дружный коллектив…
      – Стоп! – Олег поморщился. – Видите ли, уважаемая госпожа, такие речи мне не интересны. Официальная точка зрения мне прекрасно известна и так. И мы ее будем менять, давно назрело. Если бы люди честно говорили, что думают, и не только говорили, а еще и предлагали что-то, глядишь, и не оказались бы мы сейчас в такой заднице.
      Краем глаза он поймал чью-то скептическую полуухмылку.
      – Ну да, – кивнул он, – раньше не очень-то можно было высказываться, понимаю. Но времена меняются, господа. Может, кто-то еще хочет возразить вашему коллеге? По существу?
      Он обвел людей взглядом. Те мялись и отводили глаза. Высказаться больше не захотел никто. Олег хмыкнул про себя. Действительно, а чего он ожидал? Что кто-то в этой толпе начнет резать правду-матку Нарпреду в лицо? Даже если Нарпред не решит, что за нахальство следует наказать, обязательно кто-нибудь из своих стукнет начальству или в Третий отдел. Та же тетушка-общественница, например, точно стукнет. Народ давно отучили говорить прямо, и повезло, что нашелся молодой да неопытный, которого жизнь еще не била. И дважды повезло, что он увольняется и дирекции больше не боится. А если бы не увольнялся, рискнул бы на такую откровенность? Ох, сомнительно. Надо бы прикрыть парня, а то Общественные Дела враз в бараний рог его скрутят. Ладно, пометили, теперь не забыть бы. Кстати, а зачем забывать? Можно ведь вот так…
      Народный Председатель поднялся со стула и кивнул:
      – Всем спасибо за содержательную беседу. Не буду больше отвлекать. Кто-нибудь, подскажите телефон директора, окажите любезность.
      Сразу трое или четверо зашелестели страницами телефонного справочника. Но победила в негласном соревновании общественница.
      – Тридцать два девяносто восемь! – гордо сообщила она по памяти.
      – Спасибо… – Олег подхватил трубку ближайшего телефона и набрал номер. – Герман Иосифович? Кислицын говорит. Спуститесь, пожалуйста, в КБ, я вас жду.
      Он брякнул трубку на рычаг.
      – До свидания, господа, – он подошел к двери и взялся за ручку, но обернулся. – Кирилл, можно вас на минутку в коридор пошептаться?
      Он выпустил парня в коридор, вышел за ним и подождал, пока телохранитель плотно прикроет дверь, сквозь которую тут же прорвался возбужденный гул голосов. Затем он увлек Кирилла в конец коридора, к подоконнику. Там он вытащил из кармана блокнот, вырвал страницу и набросал номер телефона.
      – Вот, – протянул он бумажку. – Отдел канцелярии по работе с гражданами. Как получите на руки трудовую, перезвоните по этому телефону, вас будут ждать.
      Сколько вам еще осталось здесь работать?
      – До конца недели. Сегодня вторник, значит, еще три с половиной дня.
      – Прекрасно. Значит, в понедельник… или даже в субботу сразу же звоните. У вас какое образование? И, кстати, у вас имелись какие-то планы на будущее, от которых нельзя отказаться?
      – Ну… – Кирилл потер лоб. – Я вообще-то из Воралтая. В Моколе закончил политех по факультету тяжелых машин и оборудования. Думал вернуться домой, там хоть квартира есть. Лучше в двушке с родителями, чем здесь по общагам мотаться. Там поступлю в какой-нибудь институт или КБ, лет через десять, глядишь, даже квартиру дадут, если повезет. Здесь, в Мусельске, на жилье шансов никаких, разве что брать в кассе ссуду да деревянный дом строить. В Моколе – тем более без шансов.
      – С жильем мы что-нибудь придумаем, – отмахнулся Олег. – Позвоните по телефону, вас вызовут на собеседование. Нам нужны молодые и энергичные специалисты, хотя синекуры не обещаю, да и высоких зарплат – тоже. Придется вкалывать. Согласны?
      Парень некоторое время недоверчиво разглядывал бумажку. Потом он открыл рот, но в этот момент в дальнем конце коридора показался Краличка, спешащий под конвоем Иоганна.
      – В общем, если согласны, звоните по телефону, – нетерпеливо сказал Олег. – Начальства за сегодняшнее не бойтесь – я прикрою. Если общаки прессовать начнут, тоже позвоните по этому телефону.
      Он повернулся к запыхавшемуся Краличке.
      – Интересную я беседу поимел сейчас с вашим специалистом, – холодно произнес Народный Председатель. – Очень интересную. Думаю, содержание вам передадут без меня, пока же хотелось бы предупредить, что если в его адрес последуют какие-то санкции, вам, господин директор, сильно поплохеет. Подчеркиваю, вам лично.
      Канцелярия проконтролирует этот вопрос, – он посмотрел на директора немигающим взглядом, и тот мелко закивал. – Кроме того, у меня еще вот такой вопрос.
      Он подтолкнул директора к окну и ткнул пальцем в несколько стоящих в ряд под открытым небом ящиков. Дерево обшивки по большей части сгнило и рассыпалось (или было выломано), и из деревянной стружки проглядывали ржавые металлические части.
      – Что это такое? – осведомился Народный Председатель.
      – Это? – директора заметно пробрала дрожь. – Это… станки… Новые. Недавно пришли. Еще не успели поставить в цеха…
      Олег повернулся к Кириллу и приподнял бровь.
      – Токарные станки с ЧПУ. С числовым программным управлением, – пояснил тот. – Кажется, сахарские. Надписи, во всяком случае, на яркси. Третий год так стоят, с них уже утянули все, что только можно. Теперь только в металлолом.