Удачно. Как раз вовремя. Еще бы немного, и в нашей маленькой заварушке поставили бы последнюю точку армейские пулеметы. А так им снова придется разворачиваться. Теперь уже в обратную сторону…

Словно услышав мои мысли, позади коротко взлаял пулемет. Пули хлестнули асфальт буквально в каком-то полуметре, частым градом, пробивая и разламывая, прошлись по броне. Машина вильнула, провалилась в какую-то колдобину. Резко взбрыкнула, выбираясь. И с истошным визгом тормозов нырнула в ближайший же переулок, благоразумно прячась от смертоносных пуль за углом обветшалой пятиэтажки. Все это я успел поймать краем глаза, кувыркаясь по мостовой и с ужасом представляя себе количество набитых за один только сегодняшний вечер синяков и шишек. А ведь у меня еще старые не зажили…

Впрочем, синяки и шишки — ерунда. Сейчас главное пулю не словить. Я вскочил и со всех ног рванул вдоль улицы, уходя из-под смертоносного взгляда прожекторов. Углядев его только в самый последний момент, чудом успел перескочить невысокий — по колено — заборчик. И, опередив на какую-то секунду пущенную мне вдогонку очередь, влетел в мертвенную черноту подъезда.

Прекрасно…

С высоты пятого этажа вся та суматоха, что еще творилась около городских ворот, была видна как на ладони. Сами ворота, конечно, уже давно закрылись, но на стенах солдаты носились так, словно с минуты на минуту ожидали начала самой масштабной атаки нечисти со времен Дня Гнева. Лучи прожекторов безостановочно прощупывали каждый миллиметр примыкающих непосредственно к периметру улиц. На вышках внимательно вглядывался в ночь утроенный караул, а чуть ниже из-под неровными клочьями свисавшей маскировочной сетки хищно выглядывал длинный ствол снайперской винтовки.

Просто прекрасно…

Я присел, чтобы не попасть в поле зрения скользившего в мою сторону луча прожектора. Подождал, когда за выбитым окном снова воцарится темнота, а в висевшем на стене напротив пыльном зеркале перестанет отражаться размытое пламенное пятно. И снова осторожно приподнял голову над присыпанным пылью подоконником.

Так-так. Уж не собрались ли армейцы устроить вылазку за периметр с целью прищучить наконец-то одного основательно попортившего им кровь чистильщика? Помнится, год назад подобная затея не принесла им ничего хорошего, но кто знает, способны ли они учиться на своих ошибках?

Лучше бы были не способны. Потому что иначе они отпишут в Управление, и по моим следам отправятся человек десять бывших коллег. И это будет много хуже, чем целая сотня армейских оболтусов…

Точно, ворота открываются. Кто-то, кажется, выходит. Раз, два, три… Три человека. Не много. Но кто они? Я прищурился, всматриваясь, и едва не прозевал очередное приближение огненного глаза, заинтересовавшегося стоящим неподалеку от периметра брошенным домом. Пригнулся, только когда свет прожектора уже хлестнул по глазам.

Успели заметить или нет?..

Ладно, в любом случае пора уходить. Ловить здесь мне уже нечего, а вот как там Ирина?.. Я поежился. Конечно, с ней Хмырь, но при всем моем уважении к его немалым талантам, он все же не специалист по выживанию в мертвых землях. Да и про эту троицу — кстати, я вроде бы видел мечи у них за спинами — забывать не стоит.

Дождавшись, когда в пыльной комнате снова потемнеет, я прокрался к двери. На лестничной площадке царствовала темнота — хоть глаз выколи. Придерживаясь за омерзительно липкую стену, я спустился на первый этаж и толкнул дверь в квартиру. Мне повезло, было не заперто — замок выломали еще до меня. Работа мародеров, грабителей брошенных жилищ. Сейчас я был готов сказать им спасибо: они даже решетку на окне выворотили, максимально облегчив мне путь.

Я спрыгнул вниз. Долгую минуту, морщась от прострелившей колено боли, сидел на корточках. Потом встал, осматриваясь… Никого. Что ж, тем лучше.

Стиснув в ладони чуть прохладную рукоять пистолета, я похромал в противоположную от периметра сторону — в глубь старого города.

Первое дело — найти Ирину. Это не должно быть чересчур сложно. Вряд ли они могли уехать далеко. Большинство улиц старого города завалены ржавыми останками брошенных три десятилетия назад машин. Для колесного транспорта более или менее проходимы только главные трассы и проспекты. Там и будем искать.

Если только они не бросили машину и не решили пойти пешком… Я мотнул головой, отгоняя напрасную тревогу. Хмырь не станет так глупо рисковать. Все-таки машина дает хоть какую-то гарантию безопасности. В случае чего ее броня еще может помочь укрывшимся внутри беглецам.

Значит, надо искать машину.

Я неохотно перешел на бег. При каждом шаге ногу покалывало болью. Рубашка на груди расцвела темными пятнами… Черт побери, если поблизости есть хоть один вампир, он сейчас уже исходит слюной от вожделения. А я не в той форме, чтобы драться. И вряд ли смогу убежать.

У меня даже оружия нет — только кинжал… Ну плюс еще незаряженный пистолет. И как только я его не выронил, пока кувыркался по дороге? Обоймы потерял, а пистолет остался. Бесполезная железяка. Впрочем, будь он даже заряжен, толку от этого было бы немного. Те патроны, которые я позаимствовал в машине армейцев, были снаряжены свинцом — против людей, не против нечисти.

Словно в насмешку примерно в трех-четырех кварталах вниз по улице — как раз там, куда я направлялся, — затянул свою заунывную песню оборотень. Замечательно!..

Я свернул во дворы.

Здесь было еще темнее, чем на улице. Мертвые — без единого проблеска света — прямоугольники домов сверху накрывала давящая чернота неба. Чтобы не споткнуться, идти приходилось очень осторожно. Под ногами хрупко пощелкивали бесчисленные осколки стекла. В ноздри давил характерный запах: в застоявшемся воздухе отчетливо пахло тленом и запустением. Как в старой могиле.

Пробираясь вдоль прячущейся во тьме стены дома, я прекрасно понимал, насколько рискую. Оборотень, вампир, зилот, даже мертвяк — кто угодно мог сейчас подобраться ко мне практически вплотную. В этой темноте, среди болезненной тесноты высоких стен и крохотных двориков они будут чувствовать себя как дома. А я не смогу их даже заметить, пока не станет слишком поздно.

Ночь — время нечисти. Тем более такая ночь… Все мои инстинкты просто трубили об опасности. В другое время я бы, пожалуй, нашел какое-нибудь убежище понадежнее, забился туда и не высовывал носа до самого рассвета.

Сейчас же у меня не было выбора.

Двор с его непроглядным мраком сменился параллельной главному проспекту узкой улочкой. Здесь царила все та же неровная темнота, вспухшая бесформенными горбами там, где посреди дороги застыли черные силуэты брошенных машин… Нет, здесь они проехать не смогли бы. Нужно взять правее. Выйти на Меридиан. На их месте я направился бы именно туда…

Снова лезть во дворы я не стал. Вместо этого сделал небольшой крюк, обойдя квартал по тротуару. Так спокойнее. И вдобавок легче идти — не столько мусора под ногами.

К Меридиану — главной транспортной магистрали старого города — я вышел примерно через полчаса. Тридцать минут блужданий по непроглядно темным улицами и переулкам с риском в любой момент нос к носу столкнуться с одним из представителей бесчисленного легиона окрестной нечисти. Не удивлюсь, если поутру выяснится, что я поседел. Судя по тому, как панически верещал мне в уши не ошибавшийся доселе инстинкт, рисковал я страшно.

Но, кажется, обошлось…

И будто в ответ на мои чаяния — хрупкий щелчок. Словно кто-то неосторожно наступил на тотчас же лопнувший под ногой осколок стекла… Кто-то, но не я.

Я замер, напряженно вслушиваясь и всматриваясь в практически непроглядную темноту… Никого. Ничего. Темнота и тишина. И все же я не сомневался, что рядом кто-то есть. Бормотнул что-то и обреченно умолк инстинкт предощущения опасности — словно попрощался напоследок.

Я стоял, слушая ночную тишину. Стараясь не сопеть слишком сильно, ждал.

И дождался.

Тихое цоканье… Будто коготки по асфальту. Или копыта… Нет, для копыт слишком звонко — все-таки коготки…

Стиснув в ладони холодную рукоять кинжала, я шарил глазами по окружающим теням. Хоть бы луна взошла, что ли. Ни зги не видно…

Вот оно! Сзади!.. Я резко крутанулся на месте, полоснув воздух кинжалом. Бесполезно. Кто бы там ни был, он успел отскочить. Краем глаза я заметил нечеткую тень, с нечеловеческой скоростью метнувшуюся в сторону ближайшего дома. Взбежав прямо по стене, как по ровному месту, Она исчезла где-то на крыше.

Лихо… Это кто же такой был? Непонятно.

Еще раз мысленно посетовав на отсутствие фонарика, я медленно попятился. Сердце бухало в груди так, что его, наверное, было слышно за полсотни метров. Рукоять кинжала скользила в мокрой от пота ладони.

В воздухе буквально носилось напряжение. Инстинкт печально молчал. Тишина давила на уши.

Опять быстрое цоканье коготков… Откуда-то сверху.

Я поднял голову. И краем глаза успел поймать мелькнувшую на фоне ночного неба угольно-черную тень. Потом был сердитый лязг принявшего на себя удар кровельного железа. И снова глухой «цок-цок-цок» когтей. Только теперь уже с другой стороны улицы.

У меня перехватило дыхание. Между домами было метров пятнадцать. Монстр перемахнул их играючи… Как белка с ветки на ветку.

Мне стало совсем уж нехорошо. В том, что подобное существо способно в два счета свернуть мне шею, сомнений не было. Скорее всего, я жив только потому, что эта тварь просто не пожелала связываться. Подкарауль она меня в засаде или спрыгни с крыши прямо на голову — на этом бы все и закончилось. И даже моего тела потом бы не нашли.

Вжавшись спиной в стену, я настороженно прислушивался. Вроде тихо. Во всяком случае, характерного цоканья я больше не слышал. Возможно, монстр решил-таки убраться восвояси. Но даже если нет, не стоять же мне теперь здесь до самого утра.

Несколько раз глубоко вдохнув тяжелый и пыльный воздух, я повернулся спиной к дрожащему над горизонтом мареву бесчисленных огней нового города. До звона в ушах вслушиваясь в тишину, осторожно побрел вниз по улице. Характерного цоканья слышно не было. Но лопатками я каждую минуту чувствовал холодный чужой взгляд и знал: неизвестная тварь прячется где-то недалеко.

Опомнившись, в ужасе застонал инстинкт предощущения опасности. Я вздрогнул, перехватил кинжал, зашарил глазами по крышам… А в следующий миг смазанный силуэт метнулся на меня из-за угла.

Я сам виноват. В любой момент ожидая атаки неизвестной твари, я забыл, что в старом городе существует опасность и помимо неизвестной прыгучей нечисти. А когда вспомнил, было уже слишком поздно.

Все, что я успел сделать, заметив выскочившего прямо передо мной вампира, — это всего лишь инстинктивно отмахнуться кинжалом. И вроде бы я его даже зацепил, потому что вампир вдруг взвизгнул и на миг отшатнулся. Но почти сразу же он снова ринулся вперед, а у меня больше не было времени ни на то, чтобы уклониться, ни на то, чтобы подготовиться к драке.

Этот вампир был особенно быстр и, что тоже немаловажно, умен. Первым же ударом он выбил у меня кинжал, хотя и лишился при этом сразу всех пальцев — я видел, как они брызнули в стороны. Но кровосос наверняка сможет пережить их потерю, а вот я потерю кинжала — нет. Любой, даже самый захудалый вампир много быстрее и сильнее человека. Голыми руками с ним не справиться.

А у меня из оружия остался один только незаряженный пистолет за поясом.

И, как назло, ни одной деревяшки под рукой…

Воспользовавшись тем недолгим моментом, пока вампир шипел и тряс изувеченной кистью, я ударил его ногой. Столь подлый и коварный удар заставил бы любого мужчину долго-долго корчиться, приходя в себя. Вампир же только обиженно пискнул. И в ответ попытался схватить меня своей когтистой уцелевшей лапой.

В обнимку мы покатились по асфальту. Партерная борьба. Человек против вампира. Меня спасало только то, что правая рука у него все еще не действовала. Впрочем, кровь из обрубков пальцев уже практически перестала идти. И если вдобавок в ближайшее время кровососу удастся сытно поесть, то уже завтра он и не вспомнит, что потерял в драке чуть ли не полкисти — отрастет.

Здоровой рукой вампир рвался ухватить меня за горло, но пока еще мне удавалось держать его длинные и острые когти на расстоянии. Хотя и нельзя сказать, что это было так просто…

Яростное шипение в лицо. Горящие багровыми угольками глаза. Оскаленные клыки, тонкие и острые, как иглы… Врезать бы по ним чем-нибудь. Камнем хотя бы, их вокруг много. Вон один упорно вдавливается в бок, старательно пытаясь сокрушить мои ребра. Только вот достать его вряд ли получится. Для этого надо высвободить руку. А я и двумя-то едва справляюсь.

И все же придется рискнуть. Иначе рано или поздно кровосос меня задавит. И скорее рано, чем поздно. Он в отличие от меня не ведает ни боли, ни усталости.

Собрав все остатки своих сил, я оттолкнул упорно тянущуюся к моей шее когтистую лапу. И изо всех сил ударил вампира головой в лицо.

Не знаю только, кому от этого хуже стало: мне или ему. Вампир, кажется, лишился пары своих замечательных клыков. А я об эти же самые клыки располосовал лоб. Да так, что кровь сразу же залила глаза.

Но своей цели я добился. Подхваченная освободившейся рукой половинка кирпича неожиданно удобно легла в ладонь. Теперь, если мне повезет…

Я даже не понял, как это случилось. Просто перед глазами мелькнула какая-то тень. А в следующий миг железобетонная стена ближайшего дома вышибла из меня весь дух. Мне еще повезло, что я ничего не сломал. Но было очень больно.

Я с трудом поднялся. Колени дрожали, как у столетнего старика. Правый глаз не видит ничего, левый — ненамного больше. Спина болит невыносимо, аж дыхание перехватывает. Половинка кирпича по-прежнему в ладони.

А вот вампира не видно. Такое впечатление, словно нас с ним разбросало в разные стороны. Но что?.. Или кто?..

Ничего не видно. И так темно, да еще и кровь со лба прямо на глаза стекает. Что это там за тени под домом напротив копошатся? Где мой кинжал?..

Тишину ночных улиц прорезал истошный захлебывающийся визг вампира. Послышалось какое-то глухое хлюпанье. И все стихло.

Я стоял, до немоты в пальцах стиснув обломок кирпича — свое единственное и совершенно бесполезное в сложившейся ситуации оружие.

Инстинкт предощущения опасности печально молчал.

Горбившаяся на противоположной стороне улицы тень медленно зашевелилась. Выпрямилась во весь рост. И медленно двинулась в мою сторону.

Цоканье… Едва слышное цоканье когтей по асфальту.

Тварь остановилась буквально в двух шагах от меня. Я видел, как хищными желтыми огоньками в темноте блеснули глаза. Невероятно долгую минуту монстр безотрывно пялился на меня. А потом вдруг подобрал ноги и, словно подброшенный пружиной, взвился в воздух. Торопливо обернувшись, я успел увидеть только мелькнувшую на крыше ближайшего дома смутную тень и краем уха поймать быстро удаляющийся перестук когтей «цок-цок-цок» по металлу.

Нечисть, кем бы она ни была, исчезла, оставив меня в покое.

Я разжал пальцы. И вздрогнул, когда вывалившийся из рук камень глухо брякнул о землю. Посреди вернувшейся на улицы старого города настороженной тишины удар прозвучал неожиданно громко.

Дрожащей рукой я протер лицо, рукавом смахнул заливавшую глаза кровь. После чего осторожно присел и принялся шарить вокруг. Я чувствовал, что кинжал где-то неподалеку — мягкие волны исходящей от него тьмы отчетливо пульсировали в воздухе. Но где?..

Основательно порезавшись об осколок стекла, я одними губами помянул черта. И почти сразу же ощутил холодный укол царапнувшей ладонь тьмы.

Держа оружие наготове, я крадучись шагнул в ту сторону, куда прыжок неизвестного монстра отбросил едва не добравшегося до моего горла вампира. Я ждал, когда на меня из густой темноты ближайшего подъезда вновь ощерится мертвенно-бледное застывшее лицо, и был готов в любой момент всадить в него кинжал. По самую рукоятку — не меньше…

То, что осталось от вампира, я нашел неподалеку от ржавой тенью нависшего над тротуаром старого грузовика. Густая вампирья кровь тягучими, матово поблескивающими каплями повисла на стене ближайшего дома, темным пятном расползлась по асфальту. Много крови. Очень много. Для того чтобы получить столько, не-мертвого кровопийцу пришлось бы, самое меньшее, выпотрошить, а затем еще и разорвать пополам… Собственно, именно это и было проделано.

Меня замутило. Не от зрелища разорванного от горла до паха ходячего мертвеца. И не оттого, что я всего пару минут назад фактически нос к носу стоял с нечистью, способной сотворить такое не с человеком даже — с вампиром. Нет. Я просто представил, как эта тварь перебирается через периметр и, оказавшись в густонаселенных кварталах нового Челябинска, начинает убивать, убивать, убивать… Всего один такой монстр способен доставить уйму проблем. Десяток — зальют кровью половину города, прежде чем их остановят. Сотня же… Сотня превратит в мертвые земли всю область.

А сколько таких тварей ждут своего часа, скрываясь во Тьме? Тысячи? Миллионы? Может быть, они уже строятся ровными рядами, чтобы вместе с опускающейся тьмой явиться к нам сюда и превратить этот мир в филиал ада на Земле… Когда это случится? Завтра? Или уже сегодня? И какую цену придется заплатить людям, чтобы в нем выжить?

Одно несомненно: если этот монстр мне помог, значит, ему это было нужно.

То есть это было нужно Тьме.

Нужно Аваддону…

Я глубоко, до хруста и острой вспышки боли в боку, вдохнул. Тыльной стороной ладони снова провел по лицу. Вытер ставшую влажной и липкой руку об одежду… Нехорошо, конечно. Только я и так уже весь изгваздался до такой степени, что теперь не важно, будет ли у меня на штанах одним кровавым пятном больше или нет… Если почуют — придется драться. А нет — так и не расстроюсь. Ничуть.

Темнота удушающим покрывалом тишины давила на нервы. Кроме своего хриплого дыхания, я не слышал ничего. Старый город притих. Затаился в ожидании, тысячей пустых оконных глазниц настороженно глядя на мелькающие у самого горизонта искорки света. Огоньки прожекторов там все еще обшаривали примыкающие непосредственно к периметру заброшенные кварталы.

Я вздохнул. Мысленно цыкнул на вновь пробудившийся и тихим бормотанием напомнивший о себе инстинкт. И вдоль стены побрел вниз по улочке. Где-то там, за домами, невидимая отсюда, тянулась асфальтобетонная лента Меридиана — главной грузовой трассы Челябинска. Если я на нее выйду, дальше будет уже немного легче.

Главное — не влипнуть ни во что по дороге.

Нужно быть осторожнее…

Машину я нашел только к утру, когда небо над головой из непроглядно-черного уже превратилось в нормально-голубое, а на востоке вовсю горела заря. Передним правым колесом взобравшись на тротуар, она стояла в спрятавшемся среди обветшалых высоток дворике. Сзади и сбоку на броне кое-где виднелись поблескивающие содранным металлом шрамы — следы пуль. Ночью, в темноте, этого не было видно, но сейчас… Да, здорово все-таки их потрепало.

На месте водителя, свесив ноги в открытую дверцу, сидела Ирина. Рядом, прислонившись к помятому и ободранному металлу, мусолил очередную самокрутку бывший инквизитор. Пленного армейца я не заметил, ну да и Тьма с ним. Главное, с Ирой все в порядке. А все остальное…

Я облегченно выдохнул. Пристроил за пояс обманчиво дремлющий кинжал. И, перегнувшись через изъеденный дождем и ветром подоконник, помахал рукой.

Ноль реакции. Не видят…

Я подождал. Поморщился. И негромко свистнул.

Они подняли головы одновременно: вскочившая со своего места Ирина и потянувшийся было за обрезом инквизитор. Впрочем, он тут же его выронил, когда перехватил за руку бросившуюся мне навстречу Ирину. Правильно! Не стоит тут так безоглядно носиться, все-таки старый город. И не только я могу выглядывать здесь из окон. Вот сейчас спущусь, тогда и поговорим…

Еще раз махнув рукой, я повернулся и похромал через комнату. В другое время я, конечно, мог бы просто спрыгнуть, благо высоты здесь было метра два, не больше. Но только не сегодня. Хватит с меня уже прыжков и падений. Спина до сих пор ноет. Под ребра при каждом шаге будто игла втыкается. В таком состоянии вообще надо в кровати лежать, а не по старому городу шататься,

Я благочинно спустился по лестнице и вышел в холл. Видимо, до Гнева здесь была какая-то контора или офис. Стол, шкафы, пожелтевшие от времени бумаги, валяющиеся у порога останки разбитого вдребезги телефона. Пол некогда покрывал ковер. Правда, с тех пор как прохудилась крыша, он превратился во временно пересохшее болото и противно похрустывал под ногами.

Поперек ковра красовалась отчетливая цепочка следов. Совсем свежих. Десять минут назад, когда я входил в здание, их еще не было.

Стиснув рукоять кинжала, я уставился в густой полумрак коридора. Драться не хотелось ничуть. Не в том я был состоянии, чтобы драться… И хорошо, если это всего лишь мертвяк. А если опять вампир или, хуже того, человек? По этим едва видимым отпечаткам так сразу не поймешь. Обычные армейские ботинки — на этих улицах в них могут ходить и живые, и мертвые.

Вроде бы никого не видно. Чутье тоже молчит.

Полная тишина.

Я вздохнул. Ладно. Если объявится, тогда и будем думать. А пока воспримем это как еще одно предупреждение: безопасных мест не бывает. Тем более в старом городе.

Я шагнул в зияющий унылой пустотой дверной проем. Обошел дом. Подойдя к машине, прислонился к помятому боку, спиной чувствуя ночную прохладу металла. И только теперь позволил себе ощутить навалившуюся на плечи усталость…

Оу-е… Больно же!

— Ир, полегче. Не надо меня так тормошить. Я в порядке. Честно… Только устал немного.

— Вижу, в каком ты порядке. — Неуверенная улыбка сквозь слезы. — На ногах еле стоишь.

— Но ведь стою же. — Я улыбнулся в ответ.

Чуть поднял голову, поймал взгляд откровенно усмехавшегося Хмыря и стрельнул глазами в сторону ближайшего дома. Бывший инквизитор прищурился и молча кивнул — понял. Значит, можно надеяться, что за нашими спинами он присмотрит.

Ирина, достав платок, пыталась оттереть с моего лба засохшую кровь. Я по мере сил уворачивался. Не то чтобы мне нравилось пугать своим видом окрестных мертвяков, просто больно было. Да и время поджимало. Если ночью мало кто согласен рисковать своей шкурой за периметром, то сейчас, утром, ничто не помешает армейцам развернуть полномасштабную операцию по моим поискам. После того что я учинил на пропускном пункте, этого вполне можно ожидать.

Вопрос лишь в том, насколько велико их желание изловить ставшего костью в горле чистильщика. И даже если армейское командование не станет рисковать своими людьми, ничто не помешает им натравить на меня Управление. Там у меня тоже имеется десяток-другой недоброжелателей. Так что пулю в затылок при попытке к бегству найдется кому пустить.

Ирина, добравшись тем временем до моей спины, испуганно ахнула. И даже Хмырь присвистнул… Н-да, зрелище, вероятно, весьма неудобоваримое. Хорошо, что я его не вижу. А то бы испугался.

Вот так у меня всегда. Сначала год хожу как заговоренный — ни единой царапины. Потом за какие-то пару часов собираю сразу всю положенную мне за это время порцию синяков и шишек.

— Леша, как это ты?..

— Упал неудачно. — О своей встрече с неизвестной нечистью я решил пока умолчать. — Когда с машины сорвался.

— Держаться надо крепче, — сквозь прищур оглядывая зияющие чернотой провалы ближайших окон, через плечо сообщил Хмырь.

— Гонять надо тише, — ответно огрызнулся я, вздрагивая от чересчур усердных, на мой взгляд, стараний Ирины.

Ну вот, кажется, опять кровь пошла. Я мягко, но непреклонно высвободился. Поправил то, что осталось от моей рубашки. И, словно ставя тем самым последнюю точку, снова прислонился к обжигающе-прохладному металлу машины.

Ирина не стала настаивать. Тихонько вздохнула и просто встала рядом. Нашла и осторожно сжала мою руку.

Хорошо… Как это хорошо — держать в руке теплую человеческую ладонь, чувствовать Ирину молчаливую поддержку и понимать: что бы ни случилось, она всегда будет рядом. Поддержит и поможет. Согреет занемевшие от колючего черного холода пальцы…

— А тем, кто был на стене, ты тоже скажешь: стрелять надо пореже?

— Обязательно скажу. При следующей личной встрече. — Я покрутил головой, осматриваясь. Опасливо — мало ли что — спросил: — А где… этот?

— Вояка? Там он, в машине. — Хмырь усмехнулся. — Дрыхнет. Сморило беднягу на нервной почве.

Я кивнул, предварительно заглянув в машину.

— Тогда пусть спит… Или, может, его вообще здесь оставить? — Я пнул видавшую виды резину колеса. — Сколько там горючки? Хватит?

— А это, — бывший инквизитор усмехнулся, — зависит от того, куда ты хочешь поехать.

Я промолчал.

А что я мог ответить? Что предпринять?

События последних дней крутились в памяти.

Насмешливая ухмылка Вождя, нелепая и искусственная рядом с его полным ледяной черноты презрительным взглядом. Сгорбившаяся в кресле фигура шефа, выступившие на его лице бусинки испарины. Сломанными куклами разбросанные на плывущем от жары асфальте тела. Презрительно-оценивающий холодный взгляд демона. Давящие на нервы церковные подвалы. Прорыв периметра, вампиры на городских улицах, одна за другой выезжающие из зачищенного района труповозки. Нелепые, непонятные, пугающие сны. Беспомощность. Беззащитность перед нависающей над головой махиной судьбы.

И право сделать свой выбор.

Понятно, почему это так ценится. Это очень трудно — выбирать. Гораздо труднее, чем просто плыть по течению, сетуя и жалуясь на жизнь, но не пытаясь ее изменить.

Свобода духа — высшая ценность этого, мира.

Но и цену за нее надо платить соответствующую.

Интересно, хватит ли горючего хотя бы до Магнитогорска?.. Наверное, нет. Да что там, точно не хватит… И сможем ли мы вообще спрятаться от этого кошмара?

Я устало вздохнул.

Сколько? Скольких жизней будет стоить приход Тьмы?.. Сколько человек погибнет при этом?..

— Вряд ли так уж много.

— Что?..

Я вздрогнул. Моргнув, уставился на невозмутимо встретившего мой взгляд Хмыря. И только тогда понял, что последний вопрос задал вслух.

— Я говорю, на самом деле смертей будет не столь много, как тебе кажется. Уйдут только самые чистые, такие, например, как мать Ефросиния, — им не будет места при новом порядке, и самые черные — в них просто отпадет нужда. Большинство останется и будет спокойно жить дальше, даже не поняв, что и как произошло.

Видимо, у меня был на редкость глупый вид, потому что бывший инквизитор громко фыркнул и счел необходимым пояснить:

— А ты, наверное, ждал безумных зверств, массовых закланий и рек крови? Зря. Все это наше, исконно человеческое зло. Оно банально, пошло, глупо и никому — в том числе и Люциферу — не выгодно. Тьма предпочитает несколько иные средства. Не столь жестокие, но подчас куда более эффективные.

— По-твоему, Тьма милосердна?.. — Я поднял бровь.

В ответ бывший инквизитор хмуро покачал головой.

— Ты не забывай: Тьма — это часть нас самих. Неотъемлемая. И, кстати, я никогда не говорил, что она добра и милосердна. Нет. Она всего лишь рациональна. Люциферу не нужны ни человеческие страдания, ни муки, ни смерть. На человечество как таковое ему вообще глубоко наплевать. Князю Тьмы нужны лишь наши души. Именно исходя из этого он и строит свои планы. И если ты считаешь, что, получив полную власть над миром, он первым делом устроит грандиознейшую бойню, ты, друг, глубоко заблуждаешься. Бойня ему не нужна и, по большому счету, совершенно невыгодна.

Ирина, поймав мой взгляд, слабо улыбнулась и пожала плечами. Я вздохнул. Меньше всего мне сейчас хотелось думать о том, что способен сотворить с нашим миром, дорвавшись до власти, Люцифер. И так понятно, что ничего хорошего…

— Ужас, боль, смертоубийства, массовые жертвоприношения, люди типа Еременко или того же Вождя — все это нужно Люциферу лишь на этапе борьбы, для того чтобы нагнать страх, внушить верность, привлечь больше последователей. Если Тьма победит, все это будет отброшено за ненадобностью. Завоевав территорию, ни один оккупант не станет напрасно резать местных жителей, или, как это выглядит с точки зрения Сатаны, транжирить ценный ресурс. Новая политика, новые правила, новые законы — это да. Будет. Но никаких массовых расправ. Нет, я, конечно, согласен, убийство — чернота в душе и кровь на руках — это неплохой аргумент в пользу владыки нижнего мира, и у такой души шансы попасть в ад значительно выше. Но тут есть одна проблема… Видишь ли, там, где есть убийца, есть и жертва. А это уже совсем другой коленкор. Безвинная смерть и мученичество — это ступени на дороге в рай…

Положив ладонь на колюче-холодную рукоять кинжала, я молча слушал.

— Равновесие, Алексей. Большое преступление требует большую жертву. Детоубийство, бросание на алтарь младенцев и беременных женщин, костры, пытки — все это отчетливо и надежно накладывает на палачей метку нижнего мира. Их души пойдут прямиком в руки Тьмы. Но куда, спрашивается, уйдет душа безвинно замученного ребенка? И стоит ли одна душа потери другой?.. Знаю, что ты хочешь возразить, но это тоже не выход. Убийство убийцы, особенно если это делает человек чистый и приближенный к свету, в определенных условиях может быть воспринято как казнь, как божественная кара. Тут, конечно, трудно судить, и, даже всего лишь рассуждая на эту тему, мы слишком многое берем на себя. Но факт остается фактом: именно на этом принципе стояла и стоит наша святая инквизиция.

Странно, наверное, слушать лекцию о природе добра и зла, стоя посреди унылого дворика, спрятавшегося среди брошенных, мертвых, переполненных нечистью кварталов старого города. Вдвойне странно делать это, зная, что по твоим следам уже идут охотники и каждая секунда на счету… Но хуже всего чувствовать при этом чужой взгляд, царапающий спину, и ощущать холодное нечеловеческое терпение его невидимого хозяина. Это уже не просто странно. Это страшно.

— Нет, кровь и сила — это не выход. Все, что может дать этот метод, — более или менее равномерный поток душ в обе стороны: половина на половину вкупе с постепенным уменьшением численности населения. Неужели ты думаешь, что именно этого добивается Тьма? Что Люцифер не найдет способ обойти закон равновесия?