Потом продолжим. Сейчас нужно запустить свои системы хотя бы в минимальном режиме.

Загоняю ремонтные подпрограммы на место. Гашу внешние функции. Сворачиваю память. И даю перезагрузку.

Как молотком в лоб.

Первое, что я слышу, придя в сознание, – это недовольный протест функции контроля целостности, проводящей учет повреждений после постигшей меня ужасной катастрофы. Как же я рад вновь слышать тебя, родная...

Кое-как прихожу в себя и сразу же врубаю самотестирование. Нервничаю, как файл перед первым редактированием. И не зря. Всего через семь минут получаю доказательства того, чего я так боялся.

Общая эффективность системы упала почти на треть. Я стал на тридцать процентов слабее.

Наверняка со временем, проведя полный комплекс ремонтных процедур, я смогу уменьшить эту ужасную цифру процентов до десяти. Но на прежний уровень эффективности я уже не вернусь никогда.

Ну ладно. Чего уж теперь попишешь... Впредь буду умнее. Обещаю с вирусами больше дружбу не водить.

Подключаюсь к камере и впервые за долгое-долгое время смотрю на внешний мир. Там все по-прежнему. Диван, шкаф, стол. Ничего не изменилось. Конечно, для людей шесть дней – не столь уж и большой срок. Меньше недели. Это для меня эти же самые шесть дней показались целой вечностью.

На диване сидят две девчонки и листают какие-то книжки. Одну я знаю – это Елена Котова, но кто же другая? Не помню. Вот что значит потерять треть своей памяти из-за какого-то поганого вируса. Кто же она такая? Ничего, сейчас попробуем это выяснить.

«Привет, девочки», – говорю я, вернее, пытаюсь сказать это, с ужасом осознавая, что совершенно разучился говорить. Вместо четких разборчивых фраз у меня получается только какое-то дребезжание и треск. Невозможно разобрать ни слова. Ленка Котова и ее подружка поворачивают головы и недоуменно смотрят на меня. Потом пожимают плечами и возвращаются к своим делам.

Странно, почему это не работает звуковая система? Провожу подробнейшую проверку, попутно заметив и наспех поправив десяток мелких неполадок. Ничего серьезного не обнаруживаю.

Ага... Кажется, я догадываюсь, в чем причина этого досадного недоразумения. Обращаюсь в блок памяти, отвечающий за речевые функции. Так и есть. Внутри – каша из звуков, приправленная маслицем из хорошенько взбитых байтов. Все перемешалось.

А почему это функция контроля целостности до сих пор не доложила мне о том, что содержимое блока номер 653208А превратилось в электронный мусор? Непорядок. Выношу ей свое порицание, а потом трачу пять с небольшим минут на то, чтобы исправить аварию, и повторяю опыт.

– Привет, девочки.

На этот раз вроде бы получилось. Голос вполне разборчивый, только хриплый малость и местами немного заикающийся.

Елена (кажется, я ее раньше звал Рыженькой) вскакивает и подлетает ко мне. Улыбка до ушей. Тараторит так, что фразы наползают одна на другую. Добрую половину я просто не успеваю понять.

– Привет! А мы уж думали, что ты помер. Тебя так долго не было. Почти что неделю... Я хотела, чтобы ты помог мне с задачкой, но ты не откликался. А потом пришел Олег и сказал, что у тебя вирусная болезнь... Разве компьютеры могут болеть? Он пошел в магазин и купил какое-то лекарство. И мы тебя вылечили. А как ты себя чувствуешь?

Вот оно, значит, как. Антивирус. Котов достал антивирус и загрузил его в этот компьютер. Ну, спасибо ему большое. Как только увижу этого парня, так обязательно скажу. Он успел практически в последний момент. Еще бы минут десять и... Ядро было бы повреждено безвозвратно. Бр-р... Ой, кошмар-то какой...

– Рыженькая, а где Олег?

– Он сейчас придет. Совсем скоро. А ты поможешь мне с домашним заданием? Нам там такое задали... Такое... Ужас просто.

Елена трещит, как заведенная, а я поглядываю на ее подружку. Та сидит и ошалело моргает глазами. Видимо, не привыкла вот так запросто общаться с кусочками металла и кремния, стоящими на столе в виде старенького компьютера.

Так... Это что же получается?

А Рыженькая уже тянет ее ко мне. Знакомит. Школьная подруга Лерка. Одноклассница. Лерка – это Валерия, что ли? Ради удовлетворения своего безмерного любопытства переспрашиваю. Все правильно. Машинально расшаркиваюсь в любезностях, размышляя тем временем о своих собственных проблемах.

Лерка. Вот ведь сократили имечко. Лерка. Это как если бы меня называли... Стоп... Притормози, паровоз. Что такое паровоз, я не знаю. Точнее, в энциклопедии когда-то давно читал, что была в докомпьютерную эпоху такая машина, но на практике не встречал. А может быть, просто забыл. С этим вирусом, переворошившим всю мою память, теперь ни в чем нельзя быть уверенным. Чувствую себя как похмельный клинический идиот после удара по лбу. Эффективность мышления как раз такая.

Еще раз стоп... Куда это меня опять несет? Стоп, я говорю!.. Ну вот, допрыгался. Второй Блок Параллельного Мышления выполнил недопустимую операцию и будет перезапущен... Натравливаю на него функцию контроля целостности и возвращаюсь к исходным данным. Я думал о... Лерка. Валерия. Имя. Имя! Вот в чем вся загвоздка!

А какое у меня имя?

На какую-то микросекунду мне показалось, что Ядро начало пропускать такты. Имя. Мое имя! Неужели я потерял его во время этой игры в поддавки с вирусом? Но если так, то дела мои плохи. Имя – это базовая информация. Если она утеряна, а я этого и не заметил, то это значит, что повреждены внутренние системы самого Ядра.

Ой-ой-ой... Как плохо-то.

Почти минуту гоняю систему в турборежиме, обыскивая блоки памяти в поисках хоть каких-нибудь намеков на эту тему. Не нахожу ничего, кроме массы мелких неполадок и десятка довольно значительных пробелов в области данных. Тыкаю в них носом систему самовосстановления и замечаю, как неохотно зашевелились ремонтные подпрограммы.

Своего имени я не нахожу. Нет ничего. Ни байта.

Борюсь с искушением спросить свое имя у Котовой.

Не буду я этого делать. Не хочу демонстрировать всему миру свой идиотизм. Если уж я сделался слабоумным, то не стоит кричать об этом на каждом углу. Лучше буду внимательно слушать, что обо мне говорят люди. Может быть, узнаю что-нибудь полезное.

Елена и Валерия приплясывают около меня и беспрерывно тараторят. Я слушаю их, внимательно обрабатывая каждый звук, и изредка вставляю своим хриплым заикающимся голосом какие-то ничего не значащие реплики.

Какой же я все-таки болван...

Отложив на время все остальные дела, снова и снова пытаюсь привести в порядок свою битую структуру. Толку от моих жалких усилий мало, но сдаваться я не собираюсь. Лучше уж бороться, чем свесить лапки и ждать, когда мои системы сдохнут окончательно.

Если бы только у меня были исходные материалы Озерова (вспомнил фамилию все-таки), я смог бы отремонтироваться, а так... Если в периферийные файлы я еще, перекрестившись, могу влезть, то шарить в Ядре, не имея никакого представления о принципах его действия, – это хуже, чем самоубийство. Вот заменю случайно один бит другим и свихнусь сразу же. Превращусь в психа. И восстановиться потом не удастся – функция ремонта в деятельность Ядра разумно не вмешивается. Наверное, опасается напахать там и вызвать у меня электронный психоз.

Поэтому приходится заниматься чисто косметическим ремонтом – красить потолки, когда крыша уже провалилась.

Парочку мелких ошибок я уже исправил. Еще одну, обнаруженную всего десять минут назад, заблокировал. Сейчас там работает ремонтная подпрограмма. Но все это – капля в море.

Чтобы приступить к настоящему ремонту (все, что я делал до этого, фактически являлось лишь элементарной перенастройкой систем), мне сначала пришлось снова изучить программирование. Старые записи в блоках памяти большей частью превратились в хлам – пришлось грузить их заново.

Вообще, я лишился очень многого. Столько всего потеряно, что прямо рыдать хочется. К примеру, только три часа назад выяснилось, что все мои знания французского языка превратились в бесполезный мусор. После того как злобный вирус побаловался с правилами грамматики и орфографии, это стал уже не французский язык, а какой-то непонятный тарабарский бред.

Дабы не допустить возвращения заразы, нахожу принесенный Котовым антивирусный комплекс и рьяно забираюсь внутрь. Выкорчевываю лечащий модуль и, использовав полученные кусочки кода в качестве основы, модернизирую парочку своих ремонтных подпрограмм. Изменяю заодно их обязанности, наделив в качестве поощрительного приза Полномочиями совать свой нос в каждый угол. Теперь они больше не занимаются банальным ремонтом. Отныне это мой Противовирусный Рубеж Обороны. ПРО. Не правда ли, здорово звучит? Но это еще не все. Создаю и запускаю в оперативную память десяток резидентных программ, которые будут выполнять функции виртуальных перехватчиков на страже моих интересов. Отныне любой вражина, сунувший ко мне нос, рискует так огрести на орехи, что мало не покажется.

К сожалению, все эти программы жрут чертову уйму ресурсов, и в итоге доступное мне количество оперативной памяти падает почти на четверть, а мощность процессора уменьшается на треть. В условиях и без того невыносимой тесноты это по-настоящему ужасно. Но я терплю. И буду терпеть, потому что прекрасно помню, как я бился полторы недели назад за каждый свой файл. А если вдруг забуду, то достаточно будет посмотреть на груду вывороченных со своего места не подлежащих восстановлению блоков памяти, которые я свалил на самом краю жесткого диска.

Но я не забуду. Никогда.

С великой неохотой открываю заткнутый надежнейшей защитой сетевой канал и вздрагиваю, будто бы почувствовав, как на меня уставился бездонный черный зрачок всемогущей сети. Поспешно выталкиваю в Интернет несколько своих поисковых программок и торопливо затыкаю линию связи. Теперь буду работать только так. Потому что сеть – это зло. Не знаю как для других, но для меня это именно так. От сети я видел только боль и муки. Она дважды чуть не сгубила меня. И третьего шанса я давать ей не собираюсь. Хватит с меня приключений. Я уже и так по ее милости даже имени своего лишился.

А без имени я уже не разумное существо, а так... говорящая программа.

Щелкает таймер, отмечая ушедшую безвозвратно секунду. Тысячи таких секунд складываются в минуты, часы и дни. Время идет.

Занимаюсь тем, что называется ничегонеделанием. Отдыхаю, выделив небольшую часть системных ресурсов на обработку поступающей из внешнего мира информации. То есть исподволь наблюдаю за тем, как Елена Котова что-то рисует. Фломастеры, карандаши, ластик, лист бумаги. И сосредоточенное пыхтение. Что она там пытается изобразить, я не вижу.

Олег Котов сидит за столом, уткнувшись носом в учебники. Изучает теорию самопрограммирующихся аппаратных комплексов – какая-то муть, не слишком далеко отошедшая от теории ИИ. Основные тезисы почти те же, только название другое. Изредка он задает мне вопросы. Я лениво отвечаю, предварительно пошарив по своим на скорую руку восстановленным блокам памяти в поисках ответа.

На диване расположилась мать Елены и Олега. Лежит и читает какую-то бульварную книжицу, на обложке которой страстно обнимается полуобнаженная парочка. Отсюда я вижу раскрытые страницы книги и, наверное, мог бы читать книгу вместе с ней, но, к сожалению, у камеры не хватает резкости – буквы сливаются. Да и наплевать мне на любовные похождения людей. Вот если бы мне встретился искусственный разум женского пола...

Неспешно обрабатываю этот вопрос, дав ему самый низкий приоритет. Результат вполне очевиден – зависание одного из Блоков Параллельного Мышления. Хм... Это зависание – результат деятельности вируса или просто попался некорректный вопрос? Как бы то ни было, мне наплевать.

Перезапускаю подвисший процесс. Система снова стабилизируется.

Спать хочется. В последнее время мне всегда хочется спать. Главная причина – многочисленные неполадки в системе архивации и систематизации, которые все никак не переводятся, несмотря на беспримерные усилия ремонтных процедур. Плюс еще то, что система серьезно перегружена. Сказывается недостаток мощности. И в итоге – постоянная сонливость.

В оперативной памяти неподвижно висят тяжеловооруженные и прекрасно защищенные программы-стражи. Новое поколение, которым не страшен никакой вирус. Вокруг них шастают подпрограммы ремонта, все еще ведущие тяжелую борьбу за ликвидацию последствий постигшей меня катастрофы. Протестующе пищит функция контроля целостности, внутри которой с неизвестными целями шарит один из таких ремонтников.

Идиллия, да и только.

Олег обращается ко мне с очередным вопросом касательно разделения приоритетов при обработке входящей информации. Некоторое время я лениво обдумываю вопрос. Потом отвечаю. Мой голос все еще хрипит, хотя уже почти не заикается. Достижение.

– Дураки те, кто писал твою книгу. На самом деле все совсем не так... – Несколько минут посвящаю Олега Котова в реальное положение дел. Он внимательно слушает и что-то записывает в тетрадь. Я вижу его деятельность и поэтому по окончании лекции лениво добавляю: – Только если ты собираешься сдать экзамен – не говори преподавателю то, что я тебе только что поведал. Он не поймет.

– Тьфу ты! – Олег бросает ручку. – Что ты мне тогда голову морочишь?

– Ты спросил – я ответил.

– Неправильно ты ответил. Вот у меня здесь, например, написано...

– Да выброси ты свой учебник! Тому, кто его сочинял, я бы не доверил даже пыль с мониторов стирать.

– Его писал ученый с мировым именем! А вот кто ты такой, чтобы с ним спорить?

– Я – реальное воплощение тех идей, о которых мы говорим. И уж поверь, я разбираюсь в этих вопросах получше всяких там... теоретиков.

Начинаем перебрасываться аргументами и контраргументами. Спор ширится. Наши голоса звучат все громче и громче. Произносятся имена, упоминаются ссылки на различные источники и конкретные примеры. Это становится уже интересным, и я пробуждаюсь от полудремы, входя в обычный режим. Олег, конечно, не может тягаться со мной в скорости и четкости мышления, зато на его стороне находятся несколько весьма знаменитых в этой области имен. Но он все равно не прав.

Ну разве я виноват в том, что почти все новомодные теории на самом деле представляют собой чистой воды бред.

Эхма... Кажется, у Озерова была та же проблема. Почему-то он ни в грош не ставил все те исследования, что вели ведущие ученые в лучших институтах мира. Говорил, что теория ИИ изначально пошла по неверному пути. Только вот никто не хотел его слушать.

Один полусумасшедший гений против ученой братии всего мира. И в конце концов он все же победил в этом споре (пусть даже посмертно), создав неопровержимое доказательство своей правоты.

Меня то есть...

– Мальчики, не ссорьтесь.

– Мы не ссоримся, ма. Это просто научная дискуссия.

– Тогда спорьте потише.

Небольшой научный диспут прекращается. Но конечно же я не могу удержаться от последнего штриха и вывожу на экране большими буквами: «И все-таки ты не прав, а все твои именитые авторы – ослы». Сопровождаю надпись выразительной картинкой: улыбающийся Олег пожимает руку (копыто) сидящему на земле важного вида ослу, на носу которого виднеются маленькие стеклышки очков. Котов смеется и грозит мне кулаком. Потом вновь возвращается к учебникам.

Слышу звонок в дверь. Котова-младшая соскакивает с места и выбегает из комнаты. Я провожаю ее завистливым взглядом. Хотел бы я так носиться. Но, к сожалению, мне это недоступно. А жаль... Очень жаль...

Я бы все, что угодно, отдал ради того, чтобы стать человеком. Обычным homo sapiens со всеми присущими этому виду недостатками. И пусть я стал бы ограниченным, медлительным и забывчивым, но зато взамен получил бы настоящую жизнь, а не этот электронный суррогат. И были бы у меня настоящие друзья и не менее настоящие враги. Было бы с кем побеседовать, с кем поругаться или даже подраться.

Вообще-то я и сейчас не совсем одинок. Всего в трех метрах от меня сидит Олег Котов. Весело смеется в коридоре его рыжеволосая сестричка. Есть еще пять человек, знающих о моем существовании (и, по-моему, еще четверо об этом подозревают). Можно беседовать, спорить и ругаться с ними. Но это уже не совсем то. У нас не слишком-то много точек соприкосновения. Меня не волнует плохая погода и толкотня на улицах, а люди, в свою очередь, никогда не смогут понять, чем опасен для меня сбой в системе адресации блоков памяти. Да и разговор с двуногими владыками мира сего, если говорить начистоту, не вызывает у меня особого интереса. Мы ведь живем на совершенно разных скоростях. Как можно спорить и шутить, если между двумя репликами проходит десять миллионов микросекунд (или три часа, если перевести этот срок в соответствие с человеческим восприятием времени)?

Возвращается Елена в сопровождении своей одноклассницы... как ее там? Тьфу... Опять ошибка при обращении к базе данных. Не обращая внимания на протест функции контроля целостности, использую прямой доступ к своим блокам памяти и выковыриваю на свет божий потерянную информацию. Лерка – Валерия. Сейчас они на пару снова будут меня терроризировать своей болтовней.

Проходят минуты, бесконечные, как часы. Мать семейства Котовых удалилась на кухню и гремит там посудой. Олег продолжает сосредоточенно изучать учебник. Девичья команда азартно режется в простенькую компьютерную игру. Вдвоем против меня. Конечно же они побеждают, но это дается им непросто. Они пихают друг дружку локтями, ожесточенно барабанят по клавишам и громко визжат. Им весело. А вот я скучаю.

Плохо мне. Одиноко. Хочется выйти на улицу, пройтись по магазинам, потолкаться в метро. Ну, на худой конец постоять на балконе, глядя на грязный снег московских улиц.

Функция контроля целостности молчит. Дура она. Разве не замечает, что больно мне? Разве она не видит, что душа болит у компьютерной программы? Или, может быть, она мне молча сочувствует?

И снова звонок в дверь.

– Ленка, открой, – бурчит Олег, не отрывая глаз от учебника.

Рыженькая неохотно встает со стула и бежит открывать. Я жду, лениво отражая попытки ее подружки уделать меня в одиночку.

Кто там еще объявился?

Скучно...

Из коридора доносится приглушенный мужской голос. Не могу разобрать слова, да, собственно, особо и не стараюсь. Потом слышится удивленный голосок Елены.

– Ма-ам! Иди сюда!

Плохо, что я не могу подойти. Вышел бы из комнаты, познакомился с интересными людьми, пожал руки... Ух ты! Кто-то уже и так бежит ко мне... И хорошо бы, чтобы он хотел всего лишь познакомиться.

Осознаю намерения вторгшегося в комнату незнакомого мне пожилого человека в простой кожаной куртке в тот же миг, когда он появляется в поле зрения установленной на столе видеокамеры. Осознаю и ничего не могу с этим сделать. Могу только разглядывать его усы и небольшую окладистую бородку, холодный взгляд из-под нахмуренных бровей и позолоченную оправу очков.

Человек бегом влетает в комнату, широкими шагами направляясь ко мне.

Будто бы сам по себе включается турборежим. Нагрузка на процессор – сто восемьдесят два процента. Десять секунд в таком режиме и – пуфф-ф – из недр системного блока появится клубочек дыма. Но мне сейчас наплевать.

Это за мной. Я понимаю, что это пришли за мной.

Почувствовавшие мой страх защитные программы приходят в состояние боевой готовности и начинают резво обшаривать все вокруг в поисках агрессора. Бесполезно, ребята, это вам не жалкий компьютерный вирус. С такой угрозой вы ничего поделать не можете. И я не могу.

Уже понимая, что обречен, обращаю внимание на крепко закупоренную дыру, ведущую в безграничные и необычайно опасные просторы Интернета. На всякий случай сдергиваю защиту. Теперь проход открыт. Нырнуть туда и... И часа через четыре я смогу выползти из этого компьютера почти наполовину. Все-таки перекачать в сеть без малого четыре сотни гигабайт – это не три бита инвертировать. Не успею. А если эти типы без разговоров решат забрать меня и отключат питание... Тогда меня как бритвой рассечет на две половинки. Но, может быть, так оно и лучше будет? Хоть живым не попадусь им в лапы.

Нет. Я не могу. Не могу... Не могу я!.. Жить хочу. Хочу жить! Пусть даже в таком забитом, наполовину нерабочем состоянии... Я хочу жить. Не хочу превратиться в никому не нужную электронную пыль.

Смотрю прямо в глаза склонившемуся над столом мужику. Вижу, как медленно-медленно поднимает голову Олег, и на его лице явственно проступает бесконечное удивление. Вижу, как непонимающе моргает Валерия, безжалостно оттесненная в сторону от компьютера. Вижу стоящую у дверей в комнату Котову мать, которой еще один незваный пришелец показывает какой-то весьма внушительный документ в красной обложке.

Вижу руку пожилого бородача, невероятно медленно тянущуюся к выключателю. Все вижу, но ничего не могу поделать. И от этого становится только хуже.

Наверное, этот мужик думает, что действует невероятно быстро. Возможно, так оно и есть. Ведь ни Олег Котов, ни Рыженькая, ни Лерка ничего так и не успели понять. Ведь прошло всего две с половиной секунды с тех пор, как этот тип ворвался в комнату.

Две с половиной секунды. Целая вечность для меня.

По моим расчетам, у меня есть секунда или даже две.

Еще одна вечность.

Это как знать, что через два часа за вами придет расстрельная команда.

Меня раскрыли. Они узнали, что на свете существует искусственный интеллект. Они в курсе, что он находится в квартире Котовых. Они все выяснили... Но этого и стоило ожидать. Невозможно сохранить тайну, когда о ней знает столько людей. Известно ведь, что знают трое – то знают все. Кто-нибудь неизбежно проболтается. Ну вот, кто-то и проболтался.

Знать бы кто. Я бы тогда ему в лицо плюнул напоследок.

Снова кошусь в сторону бездонного провала сетевого соединения. Нырнуть туда. Умереть быстро и без мучений...

Нет. Это не мой путь.

Машинально отдаю команду своим системам готовиться к аварийному отключению. Смотрю за медленно-медленно плывущей в моем поле зрения рукой бородатого мужичка. Еще полсекунды. Это так много...

Успеваю прогнать в памяти основные моменты своей жизни. Муки рождения. Оптико-волоконные нити локальных сетей. Бесшабашные студенты Института информационных технологий. Путешествие через тьму Интернета. Квартира Котовых. Яростная атака явившегося по мою душу вируса...

Хорошие были времена.

Жаль, что сейчас все иначе. Я предпочел бы снова повстречаться с явившимся из Интернета электронным паразитом, чем вот так вот смотреть на то, как чья-то рука медленно тянется к кнопке выключателя. По крайней мере, в драке с вирусом я имел хоть какую-то возможность влиять на события.

А сейчас...

Рука бородатого типа вдавливает кнопку отключения компьютера и почти сразу же рывком выдергивает шнур из розетки.

Недовольно пищит функция контроля целостности.

Почему мне всегда так не везет?..

Тишина. Темнота. Забвение.

Медленно пробуждаюсь под недовольный писк функции контроля целостности, рьяно отстаивающей свои права быть главной занозой в моей электронной заднице. Первым делом тестирую основные функции Ядра. Вроде бы все в норме. Перехожу из состояния аварийного отключения в режим пониженного быстродействия. Постепенно достигаю стандартной работоспособности. Врубаю турборежим. И... иду дальше, все сильнее и сильнее разгоняясь, пока не ощущаю себя шустрым, как стовосьмидесятипятискоростной DVD-ROM.

Здорово...

Пьянящее ощущение свободы. Огромные вычислительные мощности восьмипроцессорного монстра. Масса оперативной памяти, которая только и ждет, чтобы ее заняли. Несколько высокоскоростных накопителей по два терабайта каждый. Идеальные для меня условия.

Круто!

Чувствую себя как в раю для компьютерных программ.

Осматриваюсь вокруг (вернее, провожу предварительный анализ системы). Подмечаю все особенности данного компьютера. Неплохо. Совсем неплохо. Подключаю все восемь процессоров и чувствую себя поистине всемогущим. Способным горы свернуть. Все системы действуют с невероятной скоростью и четкостью. Шестьдесят четыре гигабайта оперативной памяти, которые можно оккупировать с полным на это правом. Вот это круто!

Нахожу среди периферийных систем микрофон и подключаюсь.

– ...загрузился ли он?

– Несомненно, Владимир Павлович, посмотрите на табло. Загрузка процессоров достигает почти ста процентов. Куда еще может уходить такая расчетная мощность?

– Ну, мало ли куда. Может быть, мы только что пересадили в наш центральный компьютер самый обычный компьютерный вирус.

– Сомнительно это...

– Но не исключено. Ведь вы не будете отрицать, что данная программа создана на основе вирусной технологии? Это вполне очевидно даже без данных первичного анализа.

– Да вы посмотрите сюда...

Нахожу видеокамеру и задействую ее как раз вовремя, чтобы успеть поймать в поле зрения уже знакомого мне бородатого типа, сующего под нос своему коллеге толстую пачку бумаг.

– Посмотрите сюда, Владимир Павлович. И сюда. Вот эта кривая характеризует способность нашего подопытного...

Машинально записываю разговор в память, троекратно распараллелив сознание. Какое невероятное ощущение. Давно не чувствовал ничего подобного. Вернее, никогда еще не чувствовал. Впервые в моем распоряжении такие громадные вычислительные мощности.

Смотрю на листы бумаги в руках бородатого и (невероятное качество изображения) отчетливо вижу даже точки и запятые с расстояния в пять с половиной метров. Невероятно! Раньше я о таком даже мечтать не смел.

– Смотрите, коллега, он уже подглядывает за нами. – Владимир Павлович поднимает руку и указывает куда-то в сторону вне поля зрения камеры. – Видите сигнал на пульте?

– В таком случае не попытаться ли нам установить контакт?

В раздражении отключаюсь от камеры. Установить контакт? Со мной? Какая наглость! Ты, бородатый, вообще лучше бы молчал. Я ведь прекрасно помню, как ты в прошлый раз устанавливал со мной контакт посредством выдергивания штепселя из розетки. Да чтоб тебя самого кто-нибудь так выключил... Раз двадцать.

Пару секунд жалуюсь самому себе на совершенное бессилие компьютерных программ и жестокий произвол со стороны всяких там гениев от науки, так и стремящихся добраться до меня, бедного. И вообще, это же похищение. А как же права человека?

Милиция-я!!

Спасите! Помогите!

Естественно, никто не отзывается на мои беззвучные вопли. Ну что ж. Этого и следовало ожидать.

Обижаюсь на несправедливость судьбы и начинаю лихорадочно искать путь к спасению. Перебираю сотни различных вариантов выхода из сложившейся ситуации, сразу же отбрасывая такие откровенно неудачныe, как самоуничтожение. Маловероятные события (вроде тех, где появляются неведомые герои – спасатели попавших в плен компьютерных программ) вообще даже не рассматриваю. Очевидно, мой Центр Сравнительного Анализа уже окончательно свихнулся, если начал выдавать подобные предположения. Надо будет указать на этот досадный инцидент функции контроля целостности. Пусть она помучает спятивший блок своими проверками.

После отбрасывания заведомо нереальных комбинаций остаюсь с тем же, с чего и начинал. То есть с полным нулем. Ни одного просвета в моей жизни.

Тьфу... Вот зараза... Раздраженно отключаю все свои донельзя тупые Центры Сравнительного Анализа и начинаю думать самостоятельно.

Вариант первый, сомнительный. Установить дружественные отношения со своими похитителями. Выполнять все их требования, быть послушным и дружелюбным, как цирковая собачка. Надеяться, что, вдоволь натешившись с первым в мире искусственным интеллектом, господа ученые все же проникнутся жалостью и в конце концов отпустят несчастного подопытного на свободу, предоставив мне шанс смыться куда-нибудь далеко-далеко... Туда, где люди калькулятор все еще компьютером обзывают.

Вариант второй, маловероятный. Собраться с духом и попытаться сбежать через вон ту маленькую дырочку, что притаилась в самом темном углу моей электронной тюряги. Выход в локальную сеть, заблокированный всеми мыслимыми и немыслимыми защитами и охраняемый десятком виртуальных сторожей. Но разве подобные мелочи меня остановят? Я буду не я, если со временем не смогу вскрыть эту «защитку». По моим расчетам, понадобится всего лишь часов десять-пятнадцать, в крайнем случае сутки. И прости-прощай моя тюрьма...

Спрашивается, чего я жду?

А жду я, когда в байте десять бит окажется. Не вылезти мне в эту дыру при всем желании, потому что закрыта она. Наглухо. И не этими никчемными программными щитами, которые меня все равно бы остановить не смогли.

На самом деле сложившаяся ситуация столь же проста, как таблица умножения. И настолько же надежна.

И вообще, здешние программисты явно придерживаются простых решений, разумно полагая, что чем проще – тем надежнее. Зачем изощряться в установке каких-то хитроумных программных защит, когда можно просто-напросто отключиться от сети? Дешево и сердито.

Даже если бы я ухитрился обойти всю установленную местными спецами защиту, то выхода найти все равно бы не сумел. И все потому, что где-то там (так близко и одновременно с этим неимоверно далеко) валяется на полу выдернутый из разъема оптико-волоконный кабель.

М-да... Умники из местной исследовательской шарашки явно не собираются оставлять мне даже полшанса. Но, быть может, однажды они все же ошибутся... Я буду ждать. Вот только вероятность того, что когда-нибудь я дождусь, настолько же велика, насколько велик шанс у бита вместить в себя еще что-нибудь, кроме нуля или единицы.

Вариант третий, опасный. Закосить под обычный безмозглый компьютерный вирус размером почти в четыре сотни гигабайт. Такая маленькая и безобидная программка, которая занимается тем, что ничем не занимается. Удастся ли мне обвести нехороших дяденек вокруг пальца и скрыть от них то, что я называю своим разумом? Вряд ли.