И его улыбка доконала ее.

Испустив нечто среднее между стоном и смехом, Эндри бросилась навстречу и, дрожа, припала к нему, ища опоры в его сильном теле. Крепко обхватив его талию, она спрятала лицо во влажной поросли на его груди и разрыдалась.

На мгновение Пол замер. Затем она почувствовала, как его грудь расширилась, вбирая воздух, услышала глубокий вздох, и тут же его крепкие руки сомкнулись вокруг нее, вселяя уверенность и возвращая спокойствие.

Он был жив и невредим! Осознание этого отняло у Эндри всякую способность связно изъясняться.

– Пол... Акулы... Это было ужасно... Я хотела помочь... Дельфины... Я не верила глазам... Я... – бестолково бормотала она.

– Эндри, – назвал он ее по имени, и голос его был ласков, как и рука, бережно гладившая ее по спине.

Слезы прозрачными озерцами стояли в ее глазах, и, не стесняясь этого, она приподняла голову и встретила его взгляд. Лицо его, чудесно вылепленное великим ваятелем – Природой, излучало бесконечную нежность. И, странно контрастируя с этой мягкостью, в его глазах вдруг вспыхнула откровенная чувственность. Он склонил голову очень медленно, словно сопротивляясь собственному желанию. И из груди его вырвался глубокий, хриплый стон:

– О Эндри...

С осторожностью, подобной прикосновению пушинки, он дотронулся до ее губ. Его рот ничего не требовал. Он лишь дарил ей сладость, утешение и покой.

И Эндри вздохнула.

То ли неясный звук, то ли нечленораздельное слово, то ли невольный вздох сорвался с его губ, и они чуть плотнее прижались к ее мягкому рту. И все же в поцелуе чувствовалась намеренная сдержанность, он был едва ощутим. Руки же, напротив, без устали скользили по ее спине, горячие и беспокойные, в полном несоответствии с бесстрастностью поцелуя.

Сладость его губ, жадные движения неугомонных рук проникли в самую глубину ее естества. Душа ее воспарила, тело растаяло. Мозг полностью отключился. Всхлипнув, она разлепила губы и прижала их к его рту. И на короткое мгновение испытала райское блаженство. Но это мгновение быстро, слишком быстро кончилось, оставив ее разочарованной.

– Нет, Эндри, – прошептал Пол, поднимая голову. – Не так. Ты слишком обессилена и беззащитна теперь.

– Ты же мог погибнуть! – воскликнула она, содрогаясь при одном воспоминании о случившемся.

– Нет, – Пол улыбнулся и покачал головой. – Мне ничто не угрожало. – Улыбка его стала лукавой. – Я ведь тебе говорил, что бояться нечего.

– Нечего?! – с возмущением закричала Эндри, вырываясь из его объятий. – Это же были акулы! – нервно выдохнула она... как будто он сам этого не знал.

– Дельфины, – поправил ее Пол.

Ее натянутые до предела нервы начали сдавать.

– Пол, я прекрасно знаю, что я видела! – с жаром возразила она. – И я знаю, что это были акулы!

Он протянул руку и взял Эндри под локоть.

– Пойдем, – мягко сказал он. – Ты переутомилась. Я отведу тебя домой.

Пережитый ужас, облегчение от счастливой развязки, а теперь его заботливость – его заботливость в особенности – все это переполнило чашу ее терпения. Высвободив руку, она отступила в сторону и сухо проговорила:

– Я уже сказала тебе, что я не ребенок, Пол. И перестань обращаться со мной, как с ребенком.

– Перестать считать тебя ребенком? – В улыбке его была затаенная тоска. – Ах... Эндри, если бы ты только знала!

Потрясения дня не прошли даром, и теперь наступила реакция. И все свои расстроенные чувства она выплеснула на него.

– Если бы я знала? – начав, она не в силах уже была остановиться. – Я не понимаю тебя. Ты мне ничего не объясняешь, а только все время на что-то намекаешь! И я не желаю тебя понимать! Я...Я... пропади оно пропадом! Я ухожу домой!

И, обойдя его, она припустила прочь. От злости и полного расстройства чувств она совсем упустила из виду, что именно домой он и предлагал ее отвести.

Он мог взять ее совершенно свободно.

Эта мысль не раз посещала Эцдри с тех пор, как она убежала от Пола несколько часов назад.

В промежутке она успела принять душ, без аппетита съесть гренки, запив стаканом молока, но большую часть времени просто плакала. И более всего огорчал тот факт, что она и сама не знала, почему плачет.

Немного успокоившись, но все равно полная тревоги и мрачных раздумий, она свернулась калачиком в шезлонге и наблюдала, как солнце, медленно опускаясь за горизонт, постепенно окрашивало небо в фантастические краски заката.

В этот вечер ее особенно глубоко трогала эта изысканная смесь розового и красного, золотого и фиолетового цветов. Темная синева моря отливала медью. Природа вокруг казалась такой прекрасной. Почему же, вздыхая, думала Эндри, жизнь временами становится такой невыносимой?

Например, как в момент, когда Пол, возвращаясь с пляжа, зашел в дом. Сам факт, что он проторчал на море целый час после ее отчаянного бегства, глубоко обидел Эндри. Почему – она не могла или не хотела понять. И она скрыла душевную боль под маской холодной отчужденности.

Пола, однако, это вроде бы нисколько не смутило и не удивило.

– Ты забыла свои вещи, – улыбаясь, сказал он и протянул ей пляжную сумку и пакет с недоеденными булочками.

Не желая испытывать судьбу и переигрывать, Эндри мило улыбнулась в ответ и проговорила достаточно вежливо:

– Спасибо, что принес.

И начала было отходить от двери. Но он остановил ее, при этом не сделав ни движения и не повысив голоса:

– Ты нормально себя чувствуешь?

Эндри вздернула подбородок.

– Разумеется, – уверенно заявила она – и солгала самым наглым образом. На самом деле до нормального самочувствия ей было дальше, чем до звезд. – Я немного устала, только и всего, – добавила она, и это было бессовестным преуменьшением. – Мне не следовало спать на солнце... Это... э-э, всегда на меня плохо действует, – она импровизировала на ходу, причем весьма неубедительно.

– Понимаю.

Хотя интонация его голоса не изменилась, Эндри прочла по глазам, что он видит ее насквозь. И не верит ни одному ее слову. Однако продолжала в том же духе.

– И поэтому я думаю лечь пораньше. – Отступая в дом, она схватилась за дверь и начала ее закрывать. – В общем, еще увидимся.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. – Пол без усилия освободил дверь из дрожащих пальцев Эндри. – Ты ведь будешь посещать мой курс. Помнишь?

И, не дожидаясь ответа, мягко притворил дверь.

Эндри простояла перед закрытой дверью целых полминуты. «Помню ли я? Помню ли я? – металась в ее голове мысль. – Да я только об этом и помню!»

И вот, уже не в первый раз с тех пор, как Пол ушел, оставив ее перед дверью, она заново переживала их встречу, едва сдерживая слезы смущения и огорчения.

Все еще не в силах усидеть на месте больше нескольких минут, она вскочила с шезлонга и пустилась бродить по дому. После четырех лет жизни в компании подруг в тесной, небольшой квартире дом Селии казался Эндри слишком просторным, слишком пустым.

Пусто, как у нее на душе.

Всеми силами отгоняя от себя эту мысль, Эндри прошла в свою спальню. Но мысль шла по пятам. Пустота. В этом суть ее жизни. Пустое существование. Пустые сны. Пустое тело. При этой последней мысли Эндри зажала рот рукой, чтобы не всхлипнуть.

Она хотела, чтобы он заполнил пустоту ее тела.

Вместе с этим признанием память о прошедшем дне вновь нахлынула на Эндри, совершенно сбивая с толку. Она сказала Полу, что не понимает его... Господи, сказать такое – значило ничего не сказать!

Вопросы теснились в ее сознании, и она, измученная перенесенной душевной травмой, была бессильна перед ними.

Почему она так среагировала на его голос?

Почему он заявил, будто никаких акул не было.

Почему? Зачем? Для чего?

Вопросы молотом стучали у Эндри в голове.

Ответов не было, только новые и новые вопросы. Эндри передернулась и потерла лоб. Так и не додумавшись ни до одного ответа, она зато заработала головную боль.

Когда тетя вернулась домой, Эндри как раз копалась в аптечке в поисках аспирина.

– Эндри, душенька, мы вернулись! – подала Селия голос из гостиной. – Ты вела себя прилично?

«Смотря что подразумевать под этим словом», – мысленно ответила Эндри, тут же вспомнив случившееся на пляже.

– Да, – вслух ответила она.

– Тогда иди сюда и выпей с нами рюмочку вина, – позвала Селия. – Хочу показать тебе свои покупки.

Виски нестерпимо ломило, но Эндри не могла не улыбнуться. Когда дело доходило до магазинов, Селия превращалась в настоящего ребенка. Ее восхищала каждая покупка. За время существования с теткой Эндри не раз задавалась вопросом, останется ли у нее самой, когда она достигнет теперешнего теткиного возраста, хоть капля радости жизни, с избытком имевшейся у Селии.

– Одну минутку, – ответила Эндри, проглатывая две таблетки. И недовольно сморщилась, случайно раскусив одну из них.

«Проклятие», – подумала она, направляясь в спальню. Она не знала, что хуже: горькая таблетка или головная боль. Проходя мимо кровати, она подхватила легонький халатик и пошла к двери, на ходу надевая его на короткую, до бедер, ночную рубашку.

Эндри не хотелось вина. Головная боль и так была слишком невыносима, чтобы усугублять ее спиртным. Но она понадеялась, что оживленная Компания в лице Блейна и Селии поможет отвлечься от назойливых вопросов, от которых как Раз и разламывалась ее голова.

И все же Эндри выпила бокал вина, и, к ее удивлению, острая боль немного утихла – от вина или от приятной беседы, решить она не могла, впрочем, и не слишком пыталась. Она была просто рада и благодарна, что голове несколько полегчало. Селия с гордостью демонстрировала свои покупки, затем, по очереди с Блейном (а то и одновременно с ним), рассказывала о дне, проведенном в Сан-Франциско.

Позже, уже перед сном, Эндри пришло в голову, что, хотя, по рассказам тети и Блейна, они провели день, полный приключений, в сравнении с несколькими часами общения с Полом он выглядел вполне ординарно.

При одной мысли о нем все воспоминания, нервное напряжение снова обрушились на Эндри – и голова опять начала раскалываться.

Соображая, не принять ли еще аспирина, Эндри сделала несколько шагов в сторону ванной, но остановилась с выражением твердой решимости на лице.

Таблетки не помогли. Вино не помогло. Даже несколько часов задушевного разговора не помогли. Возможно, рассудила Эндри, пришло время самой помочь себе.

Она взволнованно зашагала по комнате взад-вперед, не слишком заботясь о том, что делает.

«Итак, пойдем с самого начала, – решила она, – и посмотрим, сможем ли мы разобраться в сути странных явлений, которые начали происходить с момента появления в реальной жизни человека – точной копии вымышленного персонажа». Сосредоточенно наморщив лоб, она продолжала ходить по комнате и пыталась найти смысл в том, что представлялось бессмыслицей.

Первое, что требовало осмысления, – это сам факт существования Пола Хеллка. Факт казался абсурдным – всегда казался, начиная с момента, как Эндри впервые увидела Пола через витрину кафе. Но Пол, конечно же, был реален. Он ходил, разговаривал, смеялся. Он, наконец... У Эндри перехватило дыхание, но она заставила себя додумать мысль до конца. Он ее целовал. Она застонала. Боже, как он ее целовал!

«Ну, хватит, возьми себя в руки и продолжай», – подтолкнула себя Эндри.

Пол выглядел так, словно вышел из ее снов, но тем не менее был реальным человеком. И, словно внешнего подобия было недостаточно, сходство Пола с ее воображаемым возлюбленным на этом не кончалось.

Она понимала, что именно эти другие черты сходства стали причиной ее нынешней мигрени и беспокойного метания по комнате. И она принялась рассматривать эти сходные качества, по одному извлекая их из памяти.

В снах «ее любовь» сказал: «Тебе нечего бояться...» В реальной жизни Пол несколько раз повторял: «Тебе нечего бояться...»

В снах «ее любовь» с потрясающей нежностью открыл перед ней ворота рая. В реальной жизни Пол с той же нежностью подарил ей схожие чудесные мгновения.

Когда она металась в плотном тумане своих снов, «ее любовь» окликал ее: «Эндри!» И сегодня, когда она, почти обезумев, бросилась к воде, Пол окликнул ее: «Эндри!»

Возлюбленный ее снов при прощании помахал рукой. Пол поднял руку из воды абсолютно таким же образом.

«Были ли сходства случайными? Простыми совпадениями?» – допытывалась Эндри у своего измученного рассудка, продолжая мерить комнату Шагами. Даже если это так, – старалась она логически мыслить дальше, – то все равно сама личность Пола Хеллка содержала в себе нечто более странное.

Эндри с досадой тряхнула головой. Что же в этом человеке выводило ее из равновесия? Ведь, судя по их отношениям, ни Селия, ни Блейн не считали его ни странным, ни каким-то особенным.

«Но он, безусловно, особенный! – мысленно настаивала Эндри, дрожащей рукой приглаживая волосы. – Он завязал мне косу сухой водорослью!»

И тут же вынуждена была признать, что ничего особенного в этом не было.

Но как объяснить небывалое наслаждение, которое она испытала на пляже? Пол довел ее до экстаза, не притронувшись даже пальцем!

«Но он касался самой эрогенной зоны человеческого тела», – еле слышно шепнул внутренний голос.

Пол ласкал ее мозг.

Эндри остолбенела. Страх мертвой хваткой сдавил горло. Пальцы то сжимались в кулак, то разжимались. Напрягшись, с испариной на лбу, она вслушивалась в неясный шепот, доносившийся из самых глубин сознания. И, постигнув сказанное, Эндри задрожала всем телом.

Пол плыл среди акул.

В состоянии, близком к сомнамбулическому. Эндри медленно покачала головой. Она не верила. Человек не может плавать в окружении акул. Акулы – лишенные разума хищники. Огромные, злобные машины для перемалывания пищи! Но внутренний голос в очередной раз пробился сквозь толщу сомнений:

«Думай. Вспоминай».

Закрыв глаза, Эндри напрягла память и извлекла из нее отчетливую картину. И вновь ужас овладел ею, едва она разглядела зловещие плавники, рассекающие водную гладь. А при виде резвящихся дельфинов радость, как и тогда, подавила страх. И опять страх вернулся, когда одинокий плавник с жуткой скоростью стал приближаться к Полу. И если бы он не выбросил руку в сторону и не ударил.

Нет!

Эндри раскрыла глаза. Но она не видела того, что окружало ее сейчас, – перед ней по-прежнему разворачивалась та ужасная сцена. И она увидела... увидела...

Пол вскинул руку не для того, чтобы ударить акулу. Он потянулся погладить ее!

Эндри вздрогнула и с опаской огляделась вокруг. Бояться было нечего. Пляж остался в прошлом – она находилась в собственной спальне. Но внутренне она по-прежнему ощущала боязливую дрожь, которую порождал так и не нашедший ответа вопрос:

«Что же он за человек – Пол Хеллка?»

Сквозь сон Эндри услышала негромкий стук в дверь. С трудом выбираясь из приятного состояния забытья, она пошевелилась и открыла глаза, но лишь после того, как стук возобновился и прозвучало ее имя.

– Эндри, ты проснулась? – Селия слегка возвысила голос, чтобы было слышно сквозь закрытую дверь. – Тебе звонит Мелли. Может, попросить ее перезвонить?

«Мелли?» – Эндри поморгала, уставясь в потолок. Прояснение наступило быстро и неожиданно.

– Нет, тетя Селия, – ответила она. – Уже иду.

Она села и свесила ноги с кровати. В теле чувствовалась сковывающая тяжесть, в сознании – Полная пустота.

– Который час? – спросила она хриплым со сна голосом.

– Полдвенадцатого, – ответила Селия, по-видимому, удаляясь от двери, поскольку голос ее затихал.

– Полдвенадцатого! – воскликнула Эндри. Она спрыгнула с кровати, но, чтобы не потерять равновесие, тут же схватилась за медную спинку кровати, так как голова ее, казалось, вознамерилась отделиться от тела.

Подождав, пока улягутся связанные с этим неприятные ощущения, она побрела к двери. Вся прошедшая долгая ночь – чередование бесконечного метания в кровати при бессоннице и беспокойных видениях во время тревожного сна – осталась наконец позади. Эндри окончательно проснулась и теперь продвигалась к телефону, однако все еще с трудом.

Чтобы добрести до телефонного аппарата, висевшего в кухне на стене, Эндри пришлось собрать все свои силы. И даже поднести к уху трубку оказалось не так-то просто.

– Алло, – сказала она и едва узнала собственный голос. – Мелли?

– Ты нормально себя чувствуешь? – Обычно весело журчащий голосок Мелли приглушила озабоченность.

Ты нормально себя чувствуешь?..

Это был голос Пола, прозвучавший где-то в дальних закоулках души, и Эндри пробрал озноб. Поэтому предложенный Селией стакан свежего грейпфрутового сока был встречен благодарной, хотя и слабой улыбкой.

Эндри сделала большой глоток, хорошенько промочила пересохшее горло и, перед тем как ответить подружке, собралась с духом.

– Все прекрасно, Мелли. Только что встала и не совсем очухалась.

– Только что встала? – Мелли казалась шокированной. – Слушай, ведь уже почти полдень!

– М-м-м... – замычала Эндри и взглянула на часы. «Ну хоть бы и так», – подумала она, зевая. – Понимаешь, – вслух сказала она, – я довольно поздно уснула, да и спала не так уж хорошо. Думаю, потому и проспала.

Она вдруг насупилась. И чего она оправдывается перед Мелли? Она, кажется, вовсе не обязана перед ней отчитываться... Если уж на то пошло, она ни перед кем не обязана отчитываться!

– А-а, понимаю, – ответила Мелли тоном, говорившим совершенно ясно, что она ничего не поняла. И с тем же явным отсутствием проницательности защебетала: – А у меня со сном никогда никаких проблем.

Счастливица. Эндри, однако, оставила эту мысль про себя, а вслух терпеливо полюбопытствовала:

– Ты звонишь по делу или просто... – она придержала слово «потрепаться», заменив его другим: – ...поболтать?

Мелли искренне нравилась ей, только иногда взбалмошность подруги несколько утомляла Эндри.

– О! Конечно, по делу! – воскликнула Мелли.

Начиная себя чувствовать так, словно теперь самое время надеть белый халат, резиновые перчатки и воспользоваться щипцами для удаления зубов, Эндри вздохнула.

– Так ты мне скажешь, в чем суть дела? – продолжала она допытываться, с тоской глядя на большой кофейник, стоявший на кухонном столе. – Или предполагается, что я догадаюсь сама?

Мелли ахнула, будто от изумления, затем хихикнула – эти две вещи она делала весьма часто и довольно мило.

– Глупенькая, ну конечно, тебе вовсе не надо догадываться! – снова воскликнула она. Восклицала она очень часто.

«И она называет меня глупенькой!» – с легким возмущением подумала Эндри.

– Значит, ты сама расскажешь, что это такое? – поторопила она, от усталости немного теряя нить разговора.

Мелли ответила по принципу: каков вопрос – таков ответ.

– Что это?

Эндри уперлась лбом в стену и закрыла глаза.

– Дело, по которому ты звонишь, – ответила она с усталым терпением.

– Да, конечно! – вновь хихикнула Мелли и наконец объяснила: – Несколько минут назад звонила Сара и сообщила, что вся компания собирается сегодня рвануть на пляж. Так сказать, в последний раз перед учебой. Пойдешь?

Под «компанией» подразумевалась группа молодых людей в возрасте от девятнадцати до тридцати одного года – студентов Паркер-колледжа. Подружившись с Мелли, Эндри стала если не завсегдатаем, то, во всяком случае, полноправным ее членом.

Слово «пляж» заставило Эндри вздрогнуть. И уж совсем собравшись отвергнуть приглашение, она внезапно передумала.

Излюбленный пляж компании находился в нескольких милях от бухточки под домом тети Селии. Там тоже имелись скалы, но таких, чтобы выступали в океан наподобие мола, не было. Словом, упомянутый пляж совсем не походил на этот, под домом. Кроме того, подумала Эндри, пребывание среди жизнерадостной молодежи, быть может, позволит ей восстановить нормальное расположение духа.

– Ты что, заснула там, Эндри? – недовольно спросила Мелли.

Эндри не могла удержаться от смешка. Она представила себе, как бледное лицо Мелли покрывается в эту минуту розовыми пятнами гнева.

– Нет, Мелли, – сказала она примирительным тоном. – Я просто задумалась. На какое время назначена вылазка?

– А когда угодно, – сказала Мелли. – Не удивлюсь, если кто-то из ребят уже там.

– А-а. – Эндри некоторое время молчала.

Затем спросила: – С собой брать что-нибудь?

Так уж повелось в их компании, что на встречу каждый тащил закуску или выпивку, в крайнем случае лед для охлаждения того или другого, принесенного остальными.

– Разумеется, – сказала Мелли. – Если решила идти, я могу подъехать и забрать тебя. И по дороге заскочим в супермаркет.

Эндри еще немного поколебалась, и если бы у нее были силы, то, наверное, пожала бы плечами:

– О’кей, Мелли. Во сколько ты будешь здесь?

– Через сорок пять минут нормально?

– Давай через час, – сказала Эндри. – Имей ввиду, что я даже кофе еще не пила... не говоря о завтраке.

Когда Мелли въехала на своей спортивной машине на дорожку перед домом, Эндри уже поджидала ее и была готова в путь. Она надела яркий оранжевый пуловер и белые шорты, а под них все тот же вчерашний купальник. Подошвы ног она надежно защитила плетенными из кожи сандалиями. И, не желая более оказаться перед необходимостью завязывать волосы подручными средствами, закрепила их на затылке большой пластмассовой заколкой в форме бабочки.

По причинам, непонятным ей самой, она сохранила ту высохшую водоросль. И, высмеивая свои действия, тем не менее бережно поместила ее в шкатулку, где держала свои более ценные сувениры.

– Привет! – поздоровалась Мелли, когда Эндри опустилась на низкое вогнутое сиденье. – Ты где была вчера? Я тебе днем несколько раз звонила.

Эндри пристегнула ремень и задрожавшей рукой потянулась к волосам на затылке. Брошь была на месте.

– Я была весь день на пляже, – ответила она и Широко улыбнулась в надежде скрыть этим напряжение в голосе. – Тебе бы позвонить после ужина, весь вечер я провела дома.

Мелли задним ходом выбралась с подъездной дорожки и лишь затем заговорила.

– У меня было свидание, – сказала она и самодовольно улыбнулась.

Эндри ухватилась за возможность увести разговор подальше от своих проблем.

– Как интересно! Может, расскажешь? – Ответ она знала заранее: Мелли любила поболтать о своих свиданиях. И это не было исключением.

– Он просто чудесный! – с чувством вздохнула Мелли.

Эндри закатила глаза и порадовалась, что на ней огромные зеркальные солнцезащитные очки.

– Это в каком смысле? – спросила она, вновь уверенная в ответе: поклонники Мелли всегда были чудесными во всех смыслах.

– Да во всех, – еще глубже вздохнула Мелли.

Эндри мысленно простонала и тут же вспомнила о белом халате, перчатках и щипцах.

– Я случайно не знакома с этим обладателем всех мыслимых достоинств?

Мелли бросила на подругу рассчитано лукавый взгляд.

– Сначала подготовься хорошенько, – шутливо предупредила она. – Услышишь – можешь обалдеть.

«Ты немного опоздала, Мелли. Кое-кто обставил тебя», – подумала Эндри. А вслух сказала:

– Выкладывай.

С явным намерением помучить подругу Мелли какое-то время хранила молчание. Затем выпалила:

– Дональд Мак-Кэллви!

– Мак?! – воскликнула Эндри, искренне удивившись. Дональд – или Мак, как все его называли, – был членом их компании и имел за плечами тридцать один год жизни. Являясь в их кругу самым старшим, он был также самым спокойным и себе на уме, в общем, полной противоположностью Мелинде, которая отличалась болтливостью и открытым характером.

– Да, Мак, – подтвердила Мелли, и голос у нее дрожал, чего Эндри никогда прежде за ней не замечала. – Я... Я по уши влюбилась в него.

Она прикусила губу, а затем добавила с горечью:

– И это пугает меня, Эндри.

– Ну что ты, Мелли, – сказала Эндри и, протянув руку, ободряюще сжала подруге плечо. – Ты же сама сказала, что Мак чудесный человек. Почему же любовь к нему тебя пугает?

Мелли шмыгнула носом.

– Потому что, боюсь, из этого ничего не выйдет. – И, оторвав глаза от извилистого шоссе, взглянула на Эндри. – Мы ведь такие разные.

Эндри могла понять чувства Мелли. И образ высокого, стройного, невероятно красивого мужчины, столь разнящегося от прочих людей, встал перед ее мысленным взором. «Тьфу ты!» – подумала она, изгоняя видение. Она не хочет ничего вспоминать! И взялась улучшать моральное состояние подруги, хотя ее собственное было далеко не на высшем уровне.

– С детства слышала, что противоположности сходятся, – весело сказала она. – А интересно, Мака смущает ваша непохожесть?

– Если судить по его поступкам, – хихикнула Мелли, – то нисколько.

– И он любит тебя?

Мелли нежно улыбнулась:

– Говорит, что любит.

Эндри немного помолчала. А когда Мелли свернула на площадку перед супермаркетом, задала вопрос, который считала самым важным в такого рода отношениях:

– Ты ему веришь?

Мелли подняла рычаг ручного тормоза и посмотрела на Эндри без тени сомнения в глазах.

– Абсолютно.

Эндри улыбнулась и открыла дверцу.

– Ну, тогда, я бы сказала, тебе нечего бояться.

В общем, пока девушки не зашли наконец в магазин, они ни разу не задумались о том, что, собственно, собирались там купить. С трудом отцепив от груды как попало брошенных продуктовых тележек одну, Эндри предложила:

– Ну что, зефир возьмем?

– М-м, – покачала головой Мелли, и светлые локоны колыхнулись на ее плечах. – Дорина притащит...зефир и картофельные чипсы.

Зефир и чипсы отпадают. Эндри наморщила лоб:

– Огурцов маринованных? Маслин?

– Мэри, кажется, говорила, что возьмет, – пробормотала Мелли, внимательно просматривая полки, мимо которых они проходили.

В конце отдела пищи быстрого приготовления Эндри резко остановила тележку.

– Слушай, с такими темпами, когда мы отсюда выйдем, на пляже никого не останется, – сказала она с раздражением. – Давай ты расскажешь, кто что принесет, и мы быстро узнаем, чего не хватает.

Мелли задумалась и нахмурила брови.

– Так... Кажется, Дженис несет содовую. Майк вроде говорил, что купит пиво, Дан обеспечит лед и холодильник... – Она помолчала и продолжила: – А еще Бобби притащит булочки, а Мак сказал, что позаботится о хот-догах и бутербродах.

Она вопросительно подняла брови:

– Ну, так что ты надумала?

Эндри думала о хрустящем французском батоне, остром сыре с кружочками нарезанных овощей, холодном фруктовом салате и бодрящем белом вине.

– Даже не знаю, – сказала она и беспомощно подняла и опустила плечи. – Может, парочку дынь... Знаешь, например, зимнюю канталупу или... арбуз, наконец.

– Правильно! – шумно согласилась Мелли и решительно повернула тележку в отдел фруктов.

Обычное место их сборищ располагалось вблизи проема в цепи скал. Пространства для машин хватало, и Мелли ловко причалила свой спортивный автомобиль прямо к боку открытого джипа, принадлежавшего Маку.

Под надежным прикрытием скалы весело потрескивал маленький, аккуратно сооруженный костерок – на приличном расстоянии от кромки воды. Полдюжины дам распаковывали сумки с едой, укладывали бутылки и банки в холодильник, расстилали на песке одеяла. Мужчины отсутствовали.

Мелли бегло поздоровалась с подругами, прищурив глаза, оглядывала все закоулки в поисках Мака. А тем временем Эндри с помощью двух девушек перетащила дыни к холодильнику.

Еще двое уже успели выкупаться, о чем ясно говорили их прилипшие к телу мокрые купальники и мокрые волосы.

– А где же парни? – спросила Мелли.

Хрупкая рыжеволосая Дженис кивнула в сторону океана.

– В воде. И не вылезают с тех пор, как мы приехали, – сказала она и поежилась. – Прямо ненормальные. Вода-то холодная.

Сквозь защитные стекла очков Эндри посмотрела в синюю даль и улыбнулась, обнаружив молодых мужчин, с жеребячьим ржанием барахтающихся в спокойно качающихся волнах.

– Им, похоже, не холодно, – заметила она и подавила внезапную дрожь, представив себе незабываемую картину предыдущего дня и другого мужчину, бесстрашно плывшего в столь же холодной воде.

– Надеюсь, Мак не простудится, – проговорила Мелли.

Улыбнувшись такому проявлению сверхзаботы со стороны подруги, Эндри сняла шорты, стянула пуловер и уселась на одном из разостланных одеял. Оно было из красивой ткани живых и естественных тонов, с ярко-белыми полосками. Кому оно принадлежало, она не знала, но, в конце концов, это не имело большого значения. Владелец, она была уверена в этом, не станет особо возражать, если она полежит на его одеяле.

Доносившаяся со всех сторон болтовня девушек действовала на нее усыпляюще. Эндри легла животом вверх и закрыла глаза. Сразу зашевелилась память, выпуская на волю воспоминания о казавшейся бесконечной ночи, проведенной в бесплодной борьбе с фантастичностью ситуации, в которую Эндри затянуло с такой быстротой.

Обрывки памятных слов и образов несвязной чередой входили в ее сознание, чтобы, сменившись следующей картиной, через мгновение покинуть его. И отзвук знакомого голоса наполнил ее уши:

О, Эндри!

Неужели ей только померещилось откровенное желание в его внезапно охрипшем голосе?

Нет, Эндри. Не так. Ты слишком обессилена и беззащитна теперь.

Эндри беспокойно пошевелила головой. Голоса девушек становились все слабее. Что он хотел сказать этим «Не так» и «Ты слишком обессилена и беззащитна теперь»? – в сотый раз спрашивала она себя. Если не... Ведь Пол мог овладеть ею в тот же момент и прямо там – она хотела этого. И он хотел ее, в этом она была уверена: его тело выдало его. Он отказал ей и самому себе... не из-за ее ли беззащитности? Неужели Пол оберегал, защищал ее? Не от себя, а от нее самой? – недоумевала Эндри.