Так, я могу считать христианином только того, кто называется так по собственной воле, слушать учение лишь того, кто молит быть услышанным и исправленным, осенять крестным знамением того, кто исповедует веру. Мы должны искать Бога в простоте нашего сердца, познать, исповедуя Его, любить из одного только чувства любви, славить со страхом и быть Ему верными, ибо таково наше прямое желание" {S. Hilarius. lib. I; ad Const antinum.}. Св. Иларий соглашается с другими Отцами Церкви и осуждает методы принуждения, когда речь идет об обращении отошедшего от истинной веры.
      XLIV. Св. Амвросий, епископ Миланский, пишет в своем толковании на Евангелие от Луки, книга VII, глава 10, следующее: "Св. Матфей учит нас, что Спаситель наказал апостолам ходить без посоха, когда они пойдут проповедовать Евангелие. А что понимается под этим инструментом, если не символ высшей духовной власти и орудие наказания, причиняющее боль? Так, апостолы смиренно исполняли заповедь своего Учителя, который показал образец смирения, сам отдав себя на суд. Посылая их проповедовать, Он наказал им учить без насилия и провозглашать учение о смирении, не используя своей власти... Более того, когда апостолы просили дождя огненного на самарян, которые не хотели принять в своем городе Господа Иисуса, Он осудил их: Не знаете, какого вы духа, ибо Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать" {S. Ambrosius, commet. in Lucam. lib. 7. Cap. 10.}.
      XLV. Св. Григорий, епископ Назианзенский, заметив, что некоторые люди медленно, мало-помалу переходили от идолопоклонства к ветхозаветной вере Святого Писания, а затем к христианству, дает этому обоснование: "Почему так? Бог попустил это, дабы показать нам, что мы не силой, а убеждением обращаемся в веру, поскольку то, что делается не по доброй воле, не может длиться долго, как нельзя удержать волну или заставить растение развиваться в направлении, противном его природе. То, что делается с желанием, не только длится дольше, но и еще бывает и прочнее. Этому последнему благу и должно быть отдано предпочтение, все прочее принадлежит тем, кто опирается на силу; воистину, методы ненасильственного убеждения согласуются с Божьим правосудием, насилие же свойственно тиранической власти.
      Вот, кстати, почему Бог рассудил сделать благо не тем, кто отказывался принять Его, а тем кто желал этого" {S. Cregorius Nanzianzenus. Sermons 5.}. Это учение св. Григория не нуждается в комментариях, оно, в частности, подтверждает уже сказанное о методах обращения, принятых в святом трибунале.
      XLVI. Оптат, епископ Милевитанский в Африке, живший в эпоху правления Валентиниана и Валента, в своем трактате против Пармениана, епископа секты донатистов, признает, что насилие противоречит духу христианской религии, как и все, что противно свободе. Ибо, как пишет Пармениан, "нельзя назвать Церковью ту, которая стоит на крови, питается кровью и жиреет на плоти человеческой". Оптат признает правоту этой фразы и только не согласен с тем, что она может быть применена к католической Церкви. "Церковь (пишет он) состоит из очень разных членов, а именно: из епископов, пресвитеров, диаконов, служителей, общины верующих. Скажите, на какой из этих категорий, по вашему мнению, лежит ответственность за Церковь? Укажите служителя, назовите диакона или священника; покажите, что хоть один епископ согласился с тем, что вы говорите; докажите, что кто-то из нас ставил среди вас западни. Где вы найдете человека, который бы вас преследовал? Как вы сможете доказать, что мы преследовали хоть одного из ваших?" {S. Optatis Milevitanus. lib. 2 contra Parmenianum et donatistas.} Очевидно, что Оптат открыто соглашается со своим противником, осуждая жажду крови в церковнослужителях, но делает это для того, чтобы восхвалить свою партию, отбрасывая факты, которые Пармениан вменяет ему в вину.
      XLVII. Св. Иоанн Златоуст в проповеди об анафеме устанавливает тот же принцип и глубоко осуждает преследователей еретиков, выдающих неверных судьям, и почти в конце проповеди добавляет: "Необходимо отбросить и запретить нечестивые учения, которые пытаются распространять еретики, но также необходимо прощать людям их ошибки и молить Бога об их спасении". Мне кажется невозможным примирить это учение с методами действий инквизиционного трибунала.
      XLVIII. Блаженный Иероним, пресвитер и учитель Церкви, сделав наблюдение, что во времена императора Константина ариане сильно преследовали католиков, и многие из последних перешли в ересь, дабы избежать гонений, признал необходимость душить вредные учения всеми возможными методами, даже наказывать разносчиков ереси, но не предавая их смерти, а трудясь над их обращением к вере. В 62-м послании к Теофилию на Иоаннна Иерусалимского пишет: "Церковь Иисуса Христа утвердилась его кровью и муками, но никого не проклиная; возросла в гонениях, мученики составили ее славу". В толковании на XIII главу Евангелия от Матфея (где разъясняется притча о плевелах) блаженный Иероним пишет: "Тот, кто правит Церковью, должен быть бдителен, чтобы враг, воспользовавшись нерадением главного пастыря, не посеял плевелы, то есть ереси. Однако слова: "...чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы", - поучают нас, что прежде чем отлучать нашего брата, надо открыть ему двери покаяния; ибо тот, кто сегодня соблазнился вредными принципами, может завтра раскаяться и стать поборником истины" {Idem S. Hieronimus in Evang. sec. Math. Cap.13.}. В совокупности тексты блаженного Иеронима подтверждают, что в Церкви должен господствовать дух терпения, незлобивости, доброты; а жестокость и насилие суть методы недозволенные для защиты и распространения веры.
      XLIX. Блаженный Августин придерживался двух разных мнений в разные периоды жизни. До сильной смуты, поднятой в Церкви донатистами (о которой можно прочесть в Истории Церкви), этот святой учитель считал, что еретиков нужно привлекать на свою строну уговорами, наказывая их только отлучением от Церкви, и то, если они упорствовали. Впоследствии, увидев, как лоно Церкви раздирается еретиками, он одобрил указы императора против них и посчитал полезным их наказывать, но так, чтобы суровость наказания не доходила до смертной казни; хотя смертная казнь за ересь была установлена Диоклетианом в 296 году, затем возобновлена против манихейцев в 382 году Теодосием и позднее другими императорами против тех же еретиков. Этим последним Блаженный Августин говорил: "Как жестоки с вами те, кто не знает, как трудно найти истину и избежать заблуждения! Как трудно пожертвовать чувственными иллюзиями ради одного мгновения благочестивого умиротворения! Скольких усилий стоит вылечить духовные очи человека, для того, чтобы он увидел солнце, которое должно просветить его; это не вещественное солнце, которым вы восторгаетесь (несмотря на то, что светит оно одинаково и людям и животным), но то, о котором Пророк сказал: Солнце правды взошло для меня; то солнце, о котором нам говорит Евангелие, когда мы в нем читаем, что один истинный свет просвещает всякого человека приходящего в этот мир. Как жестоки с вами те, кто не знает, скольких вздохов и слез стоит познание Бога, даже если оно дается легко, и как суровы, наконец, все те, кто никогда не впадал в заблуждения, которыми соблазнились вы! О себе скажу, что мне понадобилось столько усилий и времени, чтобы познать Божественную сущность в ее простоте, без примеси излишних домыслов, что я не могу относиться к вам со всей строгостью; мне должно относиться к вам так мягко, проявить по отношению к вам такую терпимость, какую проявляли мои соседи, когда я был одним из самых ярых и слепых приверженцев ваших догматов".
      L. В вопросах к Евангелию от Матфея тот же святой пишет: "Спаситель, говоря со своими учениками, не сказал им: Я вас пошлю выбирать плевелы, когда придет время жатвы, но пошлю жнецов. Это наблюдение подтверждает мысль о том, что выбирать плевелы для того, чтобы их сжечь, - это совершенно отдельное служение, и что ни один сын Церкви не сможет считать себя вправе этим заниматься". Чуть позднее тот же самый учитель говорит в своих "Отречениях": "Я написал две книги под заглавием Против донатистов. В первой книге я объявил, что не одобряю насилие или страх перед наказаниями светской власти как методы возвращения схизматиков в лоно Церкви. Эти способы мне были тогда неприятны, потому что я еще не знал из опыта, какой вред может принести их безнаказанность и как полезно, когда суровость правительства вынуждает их переходить на нашу сторону".
      LI. Изменения, произошедшие во взглядах Блаженного Августина, не помешали ему написать Донату, проконсулу Африки, следующее: "Наблюдая, сколь жестоки судьи и законы к донатистам, желаем, чтобы еретиков наказывали с целью исправить их и помочь им избежать вечных мук; но не хотим, чтобы к ним применялась смертная казнь. Мы одобряем строгое к ним отношение, но пусть суровость ваша не доходит до смертной казни, хотя они ее и заслуживают; наказывайте грехи, но дайте жить грешникам, чтобы они раскаялись... Вы, должно быть, уже заметили, по вашему благоразумию, что церковникиединственные, кто свидетельствует об отступничестве донатистов, и, если вы прикажете их убивать, мы перестанем их вам указывать, чтобы нельзя было сказать, что многие из них потеряли жизнь из-за наших доносов; и тогда еретики удвоят свою дерзость, чтобы погубить нас, и по собственной воле мы должны будем принять смерть из их рук, потому что не участвовали в их падении, выдавая их вашему трибуналу" {Idem, th.127, ad Donatum proconsulem Africae.}.
      Вот непререкаемый авторитет, который можно решительно противопоставить методам действий инквизиции, ибо это Блаженный Августин, автор, с такой любовью цитируемый защитниками трибунала в подтверждение того, что наказание еретиков не противоречит духу кротости, присущему христианской религии. В своей теории они должны признать, что бесчестно заставлять доносить на еретиков, и это противоречит учению Блаженного Августина, ибо доносчики не знают, вдруг осужденный будет приговорен к релаксации и, как следствие этого, к смертной казни; они находятся в ситуации, предусмотренной епископом Гиппоны, в которой предпочтительно умереть, но не донести. С другой стороны, легко заметить, что первое суждение святого учителя совпадало со взглядами других Отцов Церкви, и если он изменил его, то только из-за известных событий, когда увидел, что донатисты выступают как возмутители общественного спокойствия и гонители правоверных христиан; это заставляет думать, что Блаженный Августин никогда не расстался бы со своим первым убеждением без указанных здесь выше обстоятельств, но даже если предположить, что он от него и отказался, он предписал бы наказывать еретиков лишь обычным отлучением от Церкви, не предавая дело широкой огласке.
      LII. Национальным советом Испании, созванным в г. Эльвире (Андалусия) в 303 году, были явлены одновременно терпимость к христианам, впавшим в догматические заблуждения, и неприязнь к доносчикам. Правило 22 гласит: "Если какой-либо католик принял ересь, а затем вновь вернулся в Церковь, необходимо его принять, ибо он признал свой грех; пусть кается в течение десяти лет и после этого будет допущен к причастию. Если кто попал к еретикам в детском возрасте, принять его в лоно Церкви без наложения епитимьи". В правиле 46 читаем: "Если какой-либо католик (после того, как он отошел от Церкви и много лет ее не посещает) возвращается, не быв идолопоклонником, он будет принят для покаяния в течение десяти лет и затем допущен к причастию". Правило 73 гласит: "Если какой-либо католик стал осведомителем и кто-то был казнен или изгнан в результате его доноса, отказать ему в причастии даже на смертном одре; если же его ошибка не имела столь грозных последствий, наложить на него епитимью на пять лет. В том же случае, если доносчик только оглашенный, крестить его не ранее чем через пять лет" {Cosilium Eliberaitammi. Can. 22,46,73.}. Не знаю, как примирили инквизиторы это последнее правило с их указом, понуждающим христиан доносить друг на друга под страхом наложения цензур. Когда Блаженный Августин поменял свое мнение относительно способа обращения с еретиками, он счел возможным, несмотря на постановления совета в Эльвире, доносить на до-натистов, ибо, преследуя католиков, они возмущали спокойствие государства, однако инквизиторы не ограничивают действие своего указа только такими обстоятельствами. Они настолько далеки от принятия подобного ограничения, что издают указы, заставляют их проповедовать и притязают на то, чтобы, подчиняясь закону, отец, дети, супруги, братья и сестры - все доносили друг на друга.
      LIII. Я мог бы привести еще примеры из писаний Отцов Церкви, рассказать о не менее ученых и святых подвижниках той прекрасной для религии эпохи, старавшихся избавить от преследований или, по крайней мере, вырвать из рук палачей многих еретиков. Но мне показалось излишним умножать авторитетные свидетельства такого рода. Те, кто читает эту Историю без предубеждения, уже удостоверились на основе мною сказанного, что методы инквизиции чисто формально противоречат приведенным текстам. Что касается лиц, выступающих за гражданскую нетерпимость, вряд ли даже все, что я мог бы еще добавить, изменит их мнение. Ограничусь лишь тем, что предложу им следующие вопросы.
      LIV. Если бы вы жили в первые века христианства, в таком месте Римской империи, где христианство находилось бы в оппозиции к государственной религии, вы бы одобрили закон, приказывающий язычникам доносить на христиан проконсулу провинции? Вы стали бы приветствовать применение против них пыток, тюрем и множества других жестоких мер с целью добиться признания в том, что они хотели бы скрыть? Сочли бы вы справедливым их арест и самое суровое одиночное заключение; запрет видеть отца, мать, супруга, супругу, братьев, сестер и детей; общаться с прокурором, адвокатом, консультантом и любым другим лицом? Было бы, по-вашему, хорошо, если бы делали тайну из материалов следствия, скрывали бы имена и связи доносчиков и свидетелей, утаивали бы документы, письма и другие свидетельства, способные частично оправдать их в предполагаемых преступлениях? Вы бы тогда рассуждали, как и Отцы Церкви, мнение которых вы уже знаете.
      LV. Возможно, люди, о которых я говорю, заметят огромную разницу между приведенными ситуациями и скажут: христианская католическая апостольская римская Церковь исповедует истинную веру, поэтому она не может идти на уступки другим, вследствие чего она не должна проявлять терпимость, дабы не одобрить вероотступничество. Но кто так подумает, пусть вспомнит, что было только что сказано о Блаженном Августине и манихейцах, и, кроме того, прочтет, что пишет об арианах Сальвиано де Марселья [217] в своем великолепном трактате Божественное управление. "Они еретики, - говорит он, но так про себя не думают, они еретики в нашем понимании, а не в их собственных глазах. Они считают себя настолько правоверными, что нам прилепляют постыдное прозвище еретиков; так что мы для них то же, что и они для нас. Мы считаем, что они оскорбляют Сына своим утверждением, что Он ниже Бога Отца; они же считают, что это мы принижаем Отца, полагая, что Бог Отец равен Сыну. Истина в нас, но они думают, что она на их стороне. Меж собой мы славим Бога, среди них славить Божество - это проповедовать свое верование. Они не делают того, что предписывает Церковь, но продолжают быть верными своему учению, в их глазах, это значит - выполнять те же обязательства, которые религия накладывает на нас. Они нечестивы, но считают, что обладают истинным благочестием, они заблуждаются, но намерения их чисты, ибо они далеки от того, чтобы ненавидеть Господа, и думают, что своими делами прославляют Его и выказывают свою любовь к Нему. И хотя у них нет истинной веры, они считают, что в их религиозном чувстве пребывает совершенная Божественная любовь. Один только Бог знает, какая кара ожидает их на Страшном Суде за те заблуждения, в которые они впали. Но до этого момента Бог предписывает проявлять терпимость по отношению к ним, ибо видит, что если эти люди и запутались в вере, то только из-за своего религиозного чувства" {Salvianus; presbyter Massiliensis, de Gubernatione Dei. Iib.5.}. Учение Сальвиано должно открыть глаза всем апологетам инквизиции. И если произойдет подобная перемена в их взглядах, они не забудут в своих поступках руководствоваться заповедью Иисуса Христа, вытекающей из естественного закона: Не делай другому того, чего сам себе не пожелаешь {Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки (Ее. от Матфея, гл. 7). (Примеч. перев.)}.
      Глава XLVI
      ИСЧИСЛЕНИЕ ЖЕРТВ ИНКВИЗИЦИИ И ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ СПИСОК ВЕЛИКИХ ИНКВИЗИТОРОВ, В ПРАВЛЕНИЕ КОИХ ПРОИСХОДИЛИ КАЗНИ
      После того как я в предыдущей главе доказал, насколько учреждение святого трибунала противоречит духу Иисуса Христа, его Евангелия и религии, мне показалось уместным подтвердить эту доктрину и предложить моим читателям поистине печальную картину; она будет крайне полезной по тем мыслям, на которые наведет христианских философов.
      Сосчитать число жертв инквизиции значит установить материально одну из самых могущественных и самых действительных причин уменьшения народонаселения Испании. В самом деле, если к нескольким миллионам жителей, которых инквизиторская система изъяла из королевства путем поголовного изгнания евреев, покоренных мавров и крещеных морисков, прибавить около полумиллиона семейств, совершенно уничтоженных казнями святого трибунала, то отсюда последует бесспорный вывод, что без существования этого трибунала и влияния его принципов в Испании насчитывалось бы на двенадцать миллионов человек больше против теперешнего населения, которое исчисляют в одиннадцать миллионов.
      Известно, что территория Франции не обширнее полуострова, почва которого, однако, более плодородна и климат более благоприятен для земледелия, как это доказывает качество и обилие вин, масел и фруктов Испании. Отсюда можно заключить, что эта страна могла прокормить двадцать восемь миллионов жителей (число, равное населению Франции), которые действительно существовали в Испании, когда ее территория была разделена на шесть христианских государств (Кастилия, Леон, Галисия, Португалия, Арагон и Наварра) и на восемь магометанских государств (Толедо, Севилья, Кордова, Хаэн, Гранада, Мурсия, Валенсия и Бадахос).
      Было бы невозможно определить точно и достоверно число жертв, которые святой трибунал погубил в первые годы со времени его учреждения. Его костры начали пылать в 1481 году; но верховный совет был создан только в 1483 году. Реестры его архивов и архивов подчиненных трибуналов относятся к еще менее древней эпохе. Так как главный инквизитор следовал за двором, который до царствования Филиппа II не имел постоянной резиденции, то множество процессов должно было затеряться во время этих переездов. Таким образом, только через некоторое время мог установиться порядок. Эти обстоятельства, взятые вместе, обязывают меня основать мой расчет на комбинации данных, которые я нахожу в реестрах и других бумагах святого трибунала.
      Мариана в своей Истории Испании сообщает нам, что в 1481 году инквизиторы Севильи присудили к релаксации, то есть к сожжению, живьем, две тысячи человек; столько же умерших или бежавших было сожжено фигурально; число примиренных с Церковью равнялось семнадцати тысячам. Доказано, что присуждение последних сопровождалось крайне суровыми епитимьями и наказаниями, позором, более или менее продолжительным заключением в тюрьме и почти всегда в эту эпоху полной конфискацией имущества осужденных.
      Аутодафе этого времени в Сарагосе и в Толедо, как я заметил, заставляют меня думать, что каждый трибунал инквизиции справлял их, по крайней мере, четыре раза в год, потому что при невероятном увеличении числа оговоренных судьи были принуждены быстро заканчивать процессы, чтобы принимать новых узников, которых во множестве приводили в их тюрьмы, и сделать надзор за ними и питание их более удобными и менее обременительными.
      Провинциальные трибуналы организовались постепенно. Трибунал Севильи был основан первым. В 1483 году основались трибуналы Кордовы, Хаэна и Толедо. В 1485 году инквизиция была учреждена в Эстремадуре, Вальядолиде, Калаоре, Мурсии, Куэнсе, Сарагосе и Валенсии. Она проникла в 1487 году в Барселону и на Майорку, в Гранаду при Карле V и при Филиппе И. Она была принята в Мадриде при Филиппе V, хотя в этом городе давно уже был инквизитор из толедского трибунала. Я не говорю здесь о трибуналах Мексики, Лимы, Картахены Американской, Сицилии и Сардинии, потому что, хотя они были подчинены главному инквизитору Испании и верховному совету инквизиции, я в состоянии установить расчет только для трибуналов полуострова и мало удаленных от него островов.
      Андреа Бернальдес, историк, современный этим событиям и очень пристрастный к новому учреждению, в качестве раз-даятеля милостыни при главном инквизиторе, сообщает в своей неизданной истории католических королей, что с 1482 по 1489 год включительно в Севилье было сожжено более семисот человек и более пяти тысяч подверглось разным епитимийным наказаниям. Он не говорит об осужденных, изображения коих были преданы пламени. В 1481 году их число равнялось числу сожженных. Однако я предположу только половину их, чтобы заслужить больше доверия, избегая всякого преувеличения, хотя их число обыкновенно бывало гораздо значительнее. Итак, я могу удостоверить, что в этот период ежегодно в Севилье было восемьдесят восемь человек сожжено живьем, сорок четыре в изображении и шестьсот двадцать пять было присуждено к епитимьям, что составляет итог в семьсот пятьдесят семь жертв. Можно приложить тот же расчет к каждому из основанных уже провинциальных трибуналов.
      В замке Триана в Севилье, отданном инквизиционному трибуналу, помещена была в 1524 году надпись, которая доказывает, что с 1492 года (со времени изгнания евреев из Испанского королевства) до этого года трибуналом было сожжено около тысячи человек и более. двадцати тысяч подвергнуто епитимьям. Я предположу, что только тысяча человек была сожжена живьем, а пятьсот фигурально. На этом основании расчет для каждого года тридцатидвухлетнего периода, обозначенного в надписи, даст тридцать два человека в год сожженных живьем, шестнадцать в изображении и шестьсот двадцать пять подвергшихся епитимьям; в итоге - шестьсот семьдесят три жертвы. Я мог бы с полным основанием допустить подобный результат для всех других инквизиций королевства, но я предпочитаю ограничиться половиной этой итоговой цифры, так как можно предположить, что активная торговля, которая велась тогда в Севильском королевстве, привлекла в эту местность большое число семейств еврейского происхождения.
      По отношению к трем годам - 1490, 1491 и 1492, - которые протекли между теми, о которых говорит Бернальдес, и периодом трианской надписи, я мог бы вести расчет согласно восьми годам, описанным этим автором. Я предпочитаю, однако, взять за основание расчет тридцати двух лет, за которыми следовала надпись, единственно потому, что этот результат представляет меньше жертв. Таковы основания, по которым я произведу исчисление лиц, осужденных инквизицией в первые восемнадцать лет со времени ее учреждения. Я буду рассматривать этот период как целиком принадлежащий к управлению первого главного инквизитора Торквемады. Хотя эта должность была создана только в 1483 году, можно присоединить этот год и два предыдущих к той же эпохе, потому что до своего назначения Торквемада был одним из инквизиторов, назначенных папою. Однако я постараюсь различить годы до времени, когда подчиненные инквизиции трибуналы открыли свои действия, потому что в первый год погибло значительно больше людей: обвиняемые были гораздо менее, чем следовало, осторожны как в своих речах, так и в поступках.
      1481 год
      Тогда во всем королевстве Кастилии был только один трибунал, а именно в Севилье. По отчету Марианы, севильскии трибунал сжег более двух тысяч человек живьем, столько же в изображениях вместо умерших или бежавших и семнадцать тысяч подверг разным епитимьям. В итоге это дает двадцать одну тысячу жертв в этот первый год. Я не говорю о тех, которые погибли в Арагоне, где была в полном ходу старая инквизиция.
      1482 год
      По установленным мною данным, в Севилье было осуждено восемьдесят восемь человек первого разряда, сорок четыре второго и шестьсот двадцать пять третьего, всего семьсот пятьдесят семь человек. В Кастилии был только один этот трибунал, ибо трибуналы Арагона, Каталонии, Валенсии и Майорки принадлежали к старой инквизиции.
      1483 год
      В Севилье то же число жертв, что и в 1482 году, то есть восемьдесят восемь, сорок четыре и шестьсот двадцать пять, а всего семьсот пятьдесят семь.
      Инквизиция начала действовать в Кордове в этом году. Вероятно, она осудила столько же человек, как и севильский трибунал в первый год своего существования. Однако я уменьшу это число в десять раз, чтобы не удаляться от принятой мною системы умеренности. Таким образом, для трибунала Кордовы я считаю, что он осудил двести человек сожженных живьем, двести человек фигурально и тысячу семьсот человек подверг епитимьям. В итоге две тысячи сто жертв.
      С этого года приступила к работе инквизиция Хаэна. Я предполагаю, что число осужденных было то же, что и в кордовском трибунале. Толедская инквизиция была основана в ту же эпоху. Она поместилась в провинции Ла-Манча, в городе, тогда называвшемся Вилья-Реаль, а теперь Сьюдад-Реаль. Число ее жертв должно равняться числу таковых в Кордове и Хаэне. В общей сложности четыре инквизиции Кастилии в 1483 году сожгли живьем шестьсот восемьдесят восемь человек и шестьсот сорок четыре фигурально; подвергнутых епитимьям было пять тысяч семьсот двадцать семь; в итоге семь тысяч пятьдесят семь.
      1484 год
      В Севилье за этот год я нахожу восемьдесят восемь, сорок четыре и шестьсот двадцать пять, а всего семьсот пятьдесят семь жертв.
      Я ограничусь половиной этого числа для трибунала Кордовы, то есть буду считать сорок четыре, двадцать два и триста двенадцать, а всего триста семьдесят восемь человек. Для Хаэна и Толедо тот же итог.
      Четыре трибунала вместе осудили в этот год двести двадцать человек первого разряда, сто десять второго и тысячу пятьсот шестьдесят одного третьего разряда, а всего тысячу восемьсот девяносто одного человека.
      1485 год
      То же число жертв в Севилье, то есть восемьдесят восемь, сорок четыре и шестьсот двадцать пять, а всего семьсот пятьдесят семь человек.
      По подсчету, установленному мной для Кордовы, Хаэна и Толедо, в каждом из этих трех городов было в этом году сорок четыре, двадцать два и триста двенадцать, а всего триста семьдесят восемь жертв.
      В этом году были основаны и организованы трибуналы Вальядолида, Эстремадуры, Мурсии, Калаоры, Сарагосы и Валенсии. Я считаю для каждого двести осужденных первого разряда, двести второго и тысячу семьсот третьего, а всего две тысячи сто.
      Число жертв в десяти трибуналах равняется в этом году тысяче четыремстам двадцати человекам сожженным живьем, тысяче тремстам десяти фигурально и десяти тысячам двумстам подвергнутых епитимьям, а всего четырнадцати тысячам четыремстам девяноста одному.
      1486 год
      В Севилье было восемьдесят восемь, сорок четыре и шестьсот двадцать пять, а всего семьсот пятьдесят семь жертв. В Кордове, Хаэне и Толедо я считаю сорок четыре, двадцать два и триста двенадцать, а всего триста семьдесят восемь жертв на каждый трибунал.
      В Вальядолиде, Мерено, Мурсии, Логроньо, Сарагосе и Валенсии то же число, что в Кордове, Хаэне и Толедо.
      Для десяти трибуналов я нахожу четыреста восемьдесят четыре осужденных первого разряда, двести сорок два второго и три тысячи четыреста тридцать три третьего, а всего четыре тысячи сто пятьдесят девять осужденных.
      1487 год
      В Севилье и девяти других инквизициях было, как в предыдущем году, четыреста восемьдесят четыре жертвы первого разряда, двести сорок две второго, три тысячи четыреста тридцать три третьего, а всего четыре тысячи сто пятьдесят девять человек.
      Инквизиции Барселоны и Майорки были основаны в этом году. Я считаю для каждой двести жертв первого разряда, двести второго и тысячу семьсот третьего, а всего две тысячи сто человек. Для двенадцати трибуналов восемьсот восемьдесят четыре осужденных первого разряда, шестьсот сорок два второго, шесть тысяч восемьсот тридцать три третьего, а всего восемь тысяч триста пятьдесят девять.
      1488 год
      В Севилье я нахожу восемьдесят восемь, сорок четыре и шестьсот двадцать пять, а всего семьсот пятьдесят семь человек.
      В одиннадцати других инквизициях сорок четыре, двадцать два и триста двенадцать, а всего триста семьдесят восемь человек для каждой.
      В общей сложности для двенадцати трибуналов пятьсот семьдесят два человека сожженных живьем, двести восемьдесят шесть фигурально, четыре тысячи пятьдесят семь подвергнутых епитимьям, а всего четыре тысячи девятьсот пятнадцать жертв.
      1489 год
      Количество жертв в двенадцати трибуналах то же, что и в предыдущем году. Здесь кончаются выводы, доставленные мне современником Бернальдесом и историком Мариано.
      1490 год
      По расчету, основанному на надписи в замке Триана, Севилья сожгла в этот год тридцать два человека живьем и шестнадцать фигурально; шестьсот двадцать пять человек были подвергнуто епитимьям; в итоге шестьсот семьдесят три жертвы. Я мог бы продолжать этот труд по данным Бер-нальдеса, так как согласно буквальному тексту надписи вывод, предлагаемый ею, начинается лишь с 1493 года, ибо изгнание евреев произошло в 1492 году. Однако я предпочитаю этот вывод тому, который мог бы мне представить текст Бернальдеса за три года, протекшие между двумя эпохами, потому что это дает меньше жертв и меня нельзя будет обвинить в преувеличении, если я буду ему следовать.
      Та же система заставляет меня уменьшить наполовину число жертв трибунала Севильи и других одиннадцати трибуналов, то есть говорить о шестнадцати, восьми и трехстах двенадцати для каждой инквизиции.
      В двенадцати трибуналах в этот год было двести восемь осужденных первого разряда, сто четыре второго и четыре тысячи пятьдесят семь третьего; в итоге четыре тысячи триста шестьдесят девять жертв.
      С 1491 по 1498 год
      Верный своей системе сокращения, я сочту для восьми последних лет служения Торквемады тысячу шестьсот шестьдесят четыре человека сожженных живьем, восемьсот тридцать два фигурально и тридцать две тысячи четыреста пятьдесят шесть подвергнутых епитимьям; всего тридцать четыре тысячи девятьсот пятьдесят две жертвы (34 952).