Лайам несколько мгновений стоял молча. Они показались Джо вечностью.

— Ты ведешь себя неразумно.

— Так я же беременна. А ты чем оправдаешь себя? — возразила она не без юмора. — Ты такой твердолобый, такой упрямый, тебя не прошибешь. — Она нетерпеливо вздохнула.

— А ты попробуй.

— Тебе нет нужды исправлять содеянное. В наши дни положение матери-одиночки не считается позором.

— Ты так и сказала своему бывшему начальству?

— Пусть им будет хуже! — Сама напросилась!

— Речи у тебя боевые, а дальше что?

— Можно поработать самостоятельно, начать свое дело, например.

— И долго ты изучала эту возможность?

— Еще как! — бойко солгала она.

Она не доставит ему удовольствия и не сознается, что все придумала, только чтобы стереть с его лица это циничное выражение всезнайки. Да и не так плоха идея. Чем больше думаешь…

— Ты это просто выдумала.

Джо злобно уставилась на него и пожалела, что у нее раньше не хватило ума захлопнуть дверь перед его носом.

— На меня нашло вдохновение. — К горлу вдруг подкатила тошнота. И почему это называют утренней тошнотой? У нее она случалась и по вечерам и совершенно расстраивала ей светскую жизнь.

— Ты понимаешь, что нельзя держать ребенка в этой квартире?

Приложив палец к подбородку, Джо возвела глаза к потолку.

— Нет, в условиях договора говорилось только о домашних животных, а не о детях.

— Будь благоразумной, Джо.

Последнее, что я могу себе позволить, — это не быть благоразумной, хотелось заорать ей. Сдерживать тошноту уже было невозможно.

— Квартира на третьем этаже, нет ни лифта, ни садика, теснота. Ты представляешь себе, сколько места нужно ребенку?

— Не стану перебивать тебя, ты явно разбираешься во всем лучше меня, но тебе придется продолжать в мое отсутствие. — Прикрыв рукой рот, она ринулась в ванную.

— Бегством дела не исправишь, — нетерпеливо крикнул Лайам ей вслед. Он не успел придержать дверь, захлопнувшуюся перед его носом, — звуки, раздавшиеся из-за нее, заставили его остановиться.

Их значение вдруг дошло до его сознания, и он окоченевшей рукой пощупал лоб, будто ожидал найти там вытатуированное слово — «бесчувственный».

Спустя пятнадцать минут Джо сидела скрестив ноги на полу ванной, чувствуя себя скорее мокрой тряпкой, чем человеком. В поле ее зрения оказалась пара блестящих черных сапог, но она не подняла головы.

— Могу я чем-нибудь помочь?

— Кроме лекции о воспитании детей?

— Я виноват.

— Я надеялась, что тебя здесь уже нет. — Пожалуй, принимая во внимание обстоятельства, она очень вежливо указала ему на дверь.

— Я не хотел раньше врываться к тебе, — сердито ответил он. — Что тебе дать?

— Покой, — недвусмысленно выразилась она. Бывают люди, которые иначе не понимают.

— Если что понадобится, крикни, я никуда не ухожу. Ты уверена, что тебе ничего не нужно? — Он явно не мог справиться с чувством вины и беспомощности.

— Я не мечусь в жару, и тебе не придется вытирать пот у меня со лба, — злобно огрызнулась она. Бедный Лайам, ему бесполезно даже прямо говорить! Она вдруг испытала легкое угрызение. — Извини, но я не из тех, кто терпит с улыбкой. Если ты останешься, я скорее тебе голову откушу. — Она подняла голову, и он увидел на измученном лице бледную улыбку раскаяния.

Это осунувшееся бледное лицо тревожило его. Веснушки резко выделялись, а медные волосы потемнели от пота.

— Я, пожалуй, рискну. — Голос у него охрип, напряженная интонация заставила Джо пристально посмотреть ему в глаза.

Неужели у нее такой ужасный вид? Лайам казался… да, он казался потрясенным. Что делать? Беременность вблизи не так, скажем, романтична, как иногда думают.

— Исходя из предыдущего опыта, полагаю, я здесь надолго. Единственное, что мне сейчас надо, — это залезть в постель. Так что, если тебе хочется читать мне нотации, придется подождать до утра, — предупредила она.

— Как ты себя чувствуешь?

— Правда, все в порядке. — Джо устала, и ее слегка знобило. В ванной она разделась и завернулась в махровый халат.

Когда она вошла в спальню, Лайам неподвижно сидел на диване. Она вяло улыбнулась.

— Тебе не понять этих женских штучек. Мужчины, которых я знаю, как правило, раздувают обыкновенную простуду до уровня малярии.

Незапятнанной белизны простыни были отогнуты, а на тумбочке стоял кувшин воды со льдом.

— Спасибо.

— Принести тебе чаю или еще чего? Он казался таким крупным в ее маленькой спальне.

— Только не чаю. — Ее передернуло. — Воды достаточно.

Она открыла ящик, вынула свежую рубашку в стиле ретро, длиной до щиколотки, и встряхнула ее.

— Ты меня извинишь? — Джо сделала паузу, держа руку на поясе халата и недвусмысленно глядя на него.

— Понятно. — Лайам демонстративно повернулся к ней спиной. — Если я закрою глаза, будет лучше?

Язвительный тон раздражал ее. Ну да, он меня уже всякую видел, но это не значит, что он получил пожизненный абонемент на это зрелище.

— Лучше всего было бы, если б ты просто ушел. — Она сбросила халат на пол и быстро натянула рубашку — Я не собираюсь уходить, пока ты благополучно не уляжешься в постель. — Голос его звучал мрачно и решительно.

Благополучно! В последний раз в этой постели было совсем неблагополучно!

— Ну что, готова?

Она кивнула головой, но вспомнила, что он ее не видит.

— Ага. — Она подняла с пола халат и повесила на крючок на двери гардероба.

Когда она повернулась, Лайам смотрел на нее. Отделанная защипами, со скромным воротом рубашка становилась прозрачной при некоторых углах падения света.

Губы у Лайама чуть раскрылись, он слегка опустил веки.

— Знаешь, я иногда задумывался над тем, как же ты выглядишь совсем раздетая? — Голос у него был хрипловатый. — А ты? Ты думала, как я выгляжу?..

Джо опустила глаза и резко вздрогнула от неожиданности: соски вызывающе торчали, что не скрывала легкая ткань, а там, где сходились стройные ноги, она заметила тень… А если Лайам подумал, что она это нарочно?

— Никогда! — взвизгнула она, ныряя под одеяло. — Я никогда…

Еще не хватает обсуждать сейчас его тело. Лайам кивнул.

— Тебе удобно? — заботливо спросил он. Когда это он размышлял над тем, каково ее тело? И к какому выводу пришел? Разочаровался?

Она вдруг подумала о его многочисленных подружках, вереницей прошедших перед ней за все эти годы. Лайам любил всяких — блондинок, брюнеток, высоких, низкорослых, женственных, спортивных. Хотя она не могла вспомнить ни одной рыжей.

— Спасибо, все в порядке. — Надо кончать с этими мыслями.

— Как может быть удобно на такой кровати? — Он слегка пошатал деревянный каркас. — Здесь и пигмей не поместится.

В ее голову ворвалось видение их разгоряченных, потных тел, сплетенных на этом узком матрасе.

— Мне как раз. — Он что, специально задает такие вопросы?

— Удивительно, что Джастин не убедил тебя приобрести что-нибудь более… вместительное.

— Джастин здесь не спал. — Ее выводил из равновесия его взгляд, скользивший по ее лицу и ниже…

— Но я считал, что вы?..

— Да! — заверила она, вдруг покраснев. Когда-то они с Лайамом обсуждали все что угодно без малейшего стеснения.

— Бог знает, что ты нашла в нем. — Он пренебрежительно пожал плечами.

Раньше Джо никогда не задумывалась, почему в ее половой жизни отсутствует страсть. Раньше она не испытывала чувства неудовлетворенности. Казалось, ее жизнь раскололась на две части: до того, как Лайам оказался в ее постели, и после. Нет, надо прекратить эти бесконечные сравнения любовного поведения Джастина с той безумной ночью. Джастин не заслужил такого предательства.

— Я нашла доброго, внимательного… — с яростью начала она.

— Лишенного воображения, скучного…

— Не знаю, почему ты так безжалостен к нему. В конце концов, ты сам толкнул меня к нему в постель! — сердито заметила она.

— Что? — В другой ситуации его одеревеневшее от негодования лицо могло бы и рассмешить.

— Ты вечно дразнил меня тем, что я это… ну, сам знаешь…

— Девственница?

— Именно. — Она нахмурилась — мог бы и не подсказывать! — Сам говорил, что не надо дожидаться какого-то рыцаря на белом коне, а взять да…

— Я не говорил этого! — возразил он, краснея.

— Говорил. Я просто прислушалась к твоему совету.

— Господи боже, — запротестовал он, — я совершенно не хотел, чтобы ты с кем-то переспала только ради того, чтобы переспать. Для этого стоило дождаться кого-нибудь особо… — Казалось, его совершенно сразила мысль, что эти шутливые фразы могли иметь такое огромное значение.

— Ты и дождался, — съязвила она с ангельским личиком.

У него хватило такта выразить смущение.

— Ну, это другое дело!

— Разумеется, — горячо согласилась она. — У меня с Джастином не упиралось все в эгоизм или простой поиск возбуждения. Ради Бога, Лайам, не изображай из себя оскорбленной невинности. Я вовсе не прыгнула в постель к Джастину только потому, что ты велел. Я влюбилась в него. — Услышав вызов в своем тоне, она нахмурилась.

— Так какого черта ты не захотела иметь от него детей?

Она заморгала — вопрос был не в бровь, а в глаз.

— Ты отказалась идти за него замуж, из этого следует…

— Только не надо давить на меня логикой! Просто это было не вовремя, вот и все.

— А теперь вовремя?

— Жизнь назад не повернешь.

— А если бы удалось?..

Чего он от нее хочет, в конце концов?

— Может, ты дашь мне наконец поспать? У меня и так голова ничего не соображает, а тут ты со своими «если бы».

Черные круги под глазами убедили его. Лайам отступил.

— Спокойной ночи, Джо.

Она натянула одеяло на голову и свернулась калачиком. Давно бы так! Она-то знала, как умел Лайам угадать, что ей нужно. Еще до того, как она сама понимала это.

Звонок телефона вырвал Джо из неглубокого сна. Сквозь открытую дверь гостиной пробивался свет. Она открыла глаза и увидела, как Лайам бросился к пронзительно звенящему аппарату и схватил трубку.

— Я отвечу. — Она протянула руку. Он заморгал и пригладил взлохмаченные волосы.

— Извини. Я хотел успеть, до того как он тебя разбудит.

Пуговицы у него на рубашке расстегнулись почти до пояса, смуглая кожа лоснилась в приглушенном свете. Джо решительно оторвала взгляд от мускулистого торса.

— Алло. Дядя Пат. Да, он здесь. — Она, сморщившись, протянула Лайаму трубку. — Это тебя.

— Папа. — У него сжались челюсти, когда в трубке раздался грозный окрик. — У нас никогда не было никакого тайного романа.

Джо взглянула на часы — полвторого. Естественно, отец не поверил Лайаму.

Ирония была в том, что Лайам уже несколько раз ночевал у нее на диване, когда разговоры у них затягивались за полночь и ехать домой было бы неразумно. Или когда они позволяли себе лишний бокал вина. В этих невинных ситуациях звонков не было, да ей и в голову не пришло бы краснеть из-за того, что он ночевал у нее в доме.

Однако, наблюдая сейчас за Лайамом, она поняла, что дело не только в ней. Он стоял в какой-то напряженной и неестественной позе и наконец потер ладонью покрытую щетиной челюсть.

— Да, понял. Еду.

— В чем дело, Лайам? Он перевел взгляд на нее.

— Мама. Думают, у нее сердечный приступ. Джо резко выдохнула.

— Она не?.. — Она встала на колени и ухватилась за незаправленный подол его рубашки.

— Нет, жива, — сразу ответил он. — Ее отвезли в «Ройал». Позвоню, когда узнаю, как там дела.

— Не глупи. — Она соскочила с кровати. — Я еду с тобой.

— Тебе нельзя…

— Мне можно. Я еду. — Она вытащила из ящика белье и скинула рубашку через голову — размышлять о приличиях было некогда. После смерти матери тетя Мэгги была для Джо одним из самых дорогих на свете людей.

В ее поспешных движениях была врожденная грация. Лайам, прищурившись, глядел на нежную, соблазнительную спину, на женственную выемку тонкой талии и легкое расширение полумальчишеских бедер.

Он кивнул.

— Хорошо.

— Минута, и я готова, — крикнула она ему вдогонку. — Не уезжай без меня.

— Как она?

Джо показалось, что Патрик Рафферти словно весь сжался. В его фигуре уже не было той жизненной силы, которая всегда у нее ассоциировалась с ним. Он сидел, сгорбившись, в углу маленькой, стерильной прихожей. Услышав голос Лайама, он вскинул голову, и Джо была ошеломлена злобным выражением его лица.

— Можно подумать, тебя это волнует.

— Ты же знаешь, что да, — тихо ответил Лайам.

— Она не находила себе места, с тех пор как узнала о ребенке. Этого не случилось бы, если бы ты не вел себя как безответственный, эгоистичный недоросль. Застрелить ее было бы не так жестоко. — Он был вне себя. — С этой мыслью она вставала и с этой ложилась. И все из-за тебя. Мне смотреть на тебя противно. — Его голос дрожал от негодования, в речи вновь появился ирландский акцент. Он с трудом поднялся и оказался почти одного роста с сыном. Его крупные руки угрожающе сжались в кулаки.

Лайам молчал. Лицо его было спокойно, даже отрешенно.

— Ну так что? — (Лицо Лайама болезненно скривилось, когда раздался глухой голос отца.) — Скажи что-нибудь!

— Ты ее видел, папа?

Пат Рафферти снова опустился на стул и спрятал лицо в ладони.

— Доктора у нее, — произнес он приглушенным голосом.

Джо подошла к Лайаму и накрыла его окоченевшие пальцы маленькой ладонью.

— Ему нужно, чтобы кто-нибудь был виноват, — тихо произнесла она.

Лайам посмотрел на их соединенные руки, потом на ее лицо.

— Знаю.

— Он это не всерьез. — Она мягко гладила ему ладонь большим пальцем. Тусклый взгляд его глаз был невыносим.

— Он это всерьез. А почему нет? Он прав. — Голос у него был таким же тусклым, как и глаза. Ей кричать хотелось от ощущения собственного бессилия. Легче самой страдать, чем видеть муки любимого. Она любила Лайама, всегда любила и ничего не могла с этим поделать.

— Твое самобичевание тете Мэгги не поможет. Она сдержала порыв броситься ему на шею. Не хватало еще ей тут прослезиться.

— Пойди, утешь папу, Джо.

Я хочу тебя утешать, чуть не закричала она.

— Ему нужен ты, Лайам.

Его предстоящее отцовство, болезнь тети Мэгги… Все это грозило встать непреодолимой стеной между отцом и сыном, она не могла позволить себе стать причиной такого развития событий.

— По-моему, ты ошибаешься.

— Нет, я знаю. Прошу тебя, Лайам.

Он встретил ее умоляющий взгляд с притворным безразличием, что не обмануло ее: Джо знала, как ему больно, как тяжело.

— Боишься, он отвернется от тебя? — поддела она и достигла цели.

— Я не!.. — вскинулся он.

— Проглоти свою несгибаемую гордость, Лайам. Не дай ей встать между тобой и твоим отцом.

У него в глазах медленно, будто нехотя, заиграла улыбка.

— Всю жизнь ты вертела людьми.

— Давай, иди. — Она слегка подтолкнула его. — Ну, подумаешь, получишь пару раз в нос. Это же по-родственному.

До битых носов дело не дошло. Она видела, как Лайам подсел к отцу и тихо заговорил и как у старика задрожали плечи.

Обнимая плачущего отца, Лайам с благодарностью посмотрел на Джо.

И вдруг она прозрела. Ну, конечно, она все время это чувствовала. Может быть, потому и не спешила обзавестись собственным мужчиной и так и не поддалась идее узаконить свой непылкий роман с Джастином. Она любила Лайама не просто как друга, она была в него влюблена.