Для эвакуации пассажиров третьего класса не было предусмотрено какой-либо четкой процедуры. Многие из них сумели тем или иным путем избежать глухого тупика на палубе E, попали наверх и стояли там, не находя никого, кто бы мог показать им дорогу или помочь. Некоторые из барьеров, ограждавших помещения третьего класса, были убраны. Те из пассажиров, что воспользовались этими проходами в заграждениях, забрели в другие районы судна, и кое-кто из них в конце концов нашел дорогу на шлюпочную палубу. Но большинство барьеров оставалось на месте, и те пассажиры третьего класса, которые сознавали опасность и стремились к шлюпкам, были предоставлены исключительно собственной находчивости.
      Редкой, похожей на муравьиную, цепочкой люди поднимались по стреле крана на кормовой палубе и ползли по ней в район помещения первого класса, перелезали через леерные ограждения и добирались до шлюпочной палубы. Некоторые пробирались под канатом, натянутым поперек кормовой палубы и прижимавшим их еще ближе к корме, чем это делали барьеры. Но, пройдя под канатом, они могли легко добраться до трапа для пассажиров второго класса и идти дальше, к шлюпкам.
      Другие, каким-то образом добравшись до прогулочной части палубы В, не могли потом найти выход оттуда. В отчаянии они повернули к аварийному трапу, предназначенному для членов команды. Этот трап находился поблизости от ярко освещенных окон ресторана для пассажиров первого класса. Собравшись лезть по трапу наверх, Анна Сьоблом и еще одна девушка заглянули в окно ресторана. Они восхищенно разглядывали столы, красиво сервированные приборами из фарфора и серебра, готовые к завтрашней трапезе. У сопровождавшей Анну девушки возникло желание разбить ногой стекло и проникнуть в ресторан, но Анна удержала ее от этого шага, высказав опасение, что пароходная компания может заставить их возместить стоимость разбитого окна.
      Кое-кому из пассажиров третьего класса удалось подняться по другому аварийному трапу - на носовой палубе, а затем по обычному переходу для пассажиров первого класса пройти к шлюпкам.
      Остальные пассажиры колотили руками по барьерам, требуя, чтобы их пропустили. Когда пассажир третьего класса Дэниэл Бакли начал подниматься по ступенькам к проходу в зону первого класса, идущий впереди него мужчина был сброшен вниз матросом, который охранял проход. Взбешенный мужчина вскочил на ноги и снова взбежал по ступенькам. Матрос с одного взгляда оценил обстановку, запер дверь на замок и убежал. Разъяренный пассажир сломал замок, прорвался в проход и помчался дальше, громко, во весь голос предупреждая матроса о том, что он с ним сделает, если только поймает. Бакли и десятки других пассажиров гурьбой хлынули через проход в помещение первого класса.
      Кэйти Гилнаф, Кэйт Маллинз и Кэйт Мэрфи (на "Титанике" что ни ирландка, то почти непременно Кэтрин) были задержаны матросом у другого барьера, но тут вдруг подал голос еще один пассажир третьего класса, Джим Фарелл - здоровенный ирландец родом из одного с девушками графства.
      - Послушай, милейший, - громогласно попросил он моряка, - открой проход и пропусти девушек! - Это была даже не просьба, а настоящая проба силы голоса. К удивлению девушек, матрос кротко подчинился.
      Однако на каждого пассажира третьего класса, нашедшего дорогу к спасательным шлюпкам, приходились сотни людей, бесцельно толпившихся в районе носовой и кормовой палуб или у подножья трапа на палубе E. Некоторые спрятались в своих каютах - именно здесь юный Мартин Галлахер обнаружил Мэри Агату Глинн и ее четырех впавших в уныние подруг по каюте. Он быстренько отвел девушек наверх, посадил их в шлюпку №13 и остался на палубе. Другие обратились к молитве. Когда Гэс Коэн примерно через час после столкновения проходил мимо обеденного салона для таких же, как и он, пассажиров третьего класса, он заметил, что там собралось внушительное количество людей, у многих из которых в руках были четки.
      Хуже всех пришлось обслуживающему персоналу ресторана порционных блюд для пассажиров первого класса. Эти люди были, что называется, ни рыба ни мясо. Совершенно очевидно, что к пассажирам их отнести невозможно, но, если рассуждать формально, они не являлись и членами экипажа. Ресторан не принадлежал компании "Уайт Стар Лайн", им владел мосье Гатти, получивший у этой компании концессию на размещение своего заведения на борту "Титаника".
      Таким образом, подчиненные мосье Гатти не обладали на "Титанике" никакими правами и, что еще хуже, они были французами и итальянцами, а в 1912 году англосаксы с большим подозрением относились к представителям этих национальностей.
      С самого начала они были обречены. Стюард Джонсон видел, как они сбились в одну кучку внизу возле своих кают в кормовой части палубы E. Их патрон Гатти, его шеф-повар и помощник шеф-повара Поль Може - вот и все из персонала ресторана, кому вообще удалось подняться на шлюпочную палубу, да и то лишь потому, что они были одеты в обычные, а не форменные костюмы, и члены экипажа принимали их за пассажиров.
      А внизу, в машинном отделении, никто даже и не думал уходить. Моряки прилагали отчаянные усилия, чтобы не упало давление пара, чтобы не погасло электрическое освещение, чтобы насосы продолжали работать. Старший механик Белл велел поднять все водонепроницаемые двери, расположенные в корму от котельного отделения №4; когда вода дойдет сюда, их можно будет снова закрыть, а пока с открытыми дверями легче переходить из отсека в отсек.
      Смазчик Фред Скотт старался освободить своего товарища, застрявшего в туннеле, который находился за одной из дверей, ведущих в корму. Смазчик Томас Рейнджер выключил последние из 45 вентиляторов: они потребляли слишком много электроэнергии. Штивщик Томас Патрик Диллон помогал таскать длинные отрезки труб из кормовых отсеков - с их помощью хотели увеличить производительность водоотливного насоса, установленного в котельном отделении №4.
      В котельном отделении №4 штивщик Джордж Кэвелл тушил топки. Это означало, что электроэнергии будет вырабатываться еще меньше, но нужно было предотвратить возможность взрыва котлов, когда вода подступит к котельной №4. Было около двадцати минут второго, и Кэвелл почти закончил работу, когда вдруг увидел, как через металлические листы настила выступила вода. Он стал действовать еще быстрее Но вот вода дошла ему до колен, и он решил, что с него довольно. В тот момент, когда он уже находился почти на самых верхних ступеньках аварийного трапа, ему вдруг стало совестно, что он бросил своих товарищей. Он снова спустился вниз, но товарищи, оказывается, тоже покинули отсек. С чистой совестью он опять вскарабкался наверх, на этот раз окончательно.
      К этому времени почти все шлюпки были спущены на воду. Одна за другой по гладкой поверхности океана они отходили от "Титаника" под стук и хлюпанье весел.
      - Я никогда не держал весла в руках, но думаю, что сумею грести, говорил какой-то стюард, обращаясь к миссис Дж. Стьюарт Уайт в отходящей от лайнера шлюпке №8.
      Взоры всех находившихся в шлюпках были прикованы к "Титанику". Его высокие мачты и четыре большие трубы четким черным силуэтом вырисовывались на фоне ночного безоблачного неба. От его прогулочных палуб, от длинных верениц иллюминаторов исходил яркий, слепящий свет. Из шлюпок можно было видеть людей, облепивших поручни леерного ограждения: в тихом ночном воздухе слушалась мелодия рэгтайма. Казалось невероятным, что с этим огромным судном могло случиться что-то неладное, но от действительности никуда не денешься: вот тут они, люди, эвакуировавшиеся в шлюпках, а вон там стоит их судно с уже весьма заметным дифферентом на нос. Ярко освещенное, оно было похоже на оседающий под бременем собственной тяжести праздничный пирог.
      Неуклюжие шлюпки отходили от него все дальше. Те, кому велели держаться поблизости от "Титаника", теперь налегли на весла. Другие, кому было приказано дойти до того парохода, огни которого виднелись вдалеке, начали свое трудное странствие.
      Этот пароход казался издевательски близким. Настолько близким, что капитан Смит велел людям в шлюпке №8 грести туда, пересадить на пароход пассажиров и возвращаться к "Титанику" за новой партией. Примерно тогда же он спросил у рулевого Роу, стоявшего возле устройства для пуска ракет, знает ли он азбуку Морзе. Роу ответил, что немножко знает, и капитан велел ему:
      - Вызови вон то судно; когда с него ответят, просигналь им: "Мы тонущий "Титаник"; пожалуйста, приведите в готовность все свои шлюпки".
      Роу жаждал попытать своего счастья там, где Боксхолл потерпел неудачу, и в интервалах между вспышками ракет он снова и снова сигналил лампой. Ответа все не было. Но вот Роу доложил капитану Смиту, что видит огонь на правой раковине. Старый капитан взглянул в бинокль и вежливо ответил рулевому, что это какая-то планета. Ему, однако, понравилось рвение Роу, и он дал ему возможность посмотреть в бинокль и самому убедиться в том, что это не сигнал.
      Тем временем Боксхолл продолжал пускать ракеты. Рано или поздно они должны были обратить на себя внимание этого странного парохода, разбудить его.
      На мостике парохода "Калифорниэн" второй помощник капитана Стоун и практикант Гибсон считали ракеты - с ноля часов пятидесяти пяти минут их было выпущено пять. Гибсон снова попытался сигналить лампой и около часа ночи, желая еще раз посмотреть, нет ли ответа, поднес к глазам бинокль как раз в тот момент, когда взлетала шестая ракета.
      В час десять ночи он по переговорной трубе связался со штурманской рубкой и сообщил о ракетах капитану Лорду.
      - Это сигналы какой-нибудь пароходной компании? - поинтересовался капитан.
      - Не знаю, - отвечал Стоун, - но мне кажется, что это белые ракеты.
      Капитан посоветовал ему продолжать сигналить лампой. Несколько позже Стоун передал бинокль Гибсону, заметив при этом:
      - Взгляни-ка на этот пароход теперь. Он как-то странно сидит в воде, да и огни у него выглядят странно.
      Гибсон внимательно рассматривал судно. Ему показалось, что оно кренится. У него, как он сказал тогда, "борт здорово вылез из воды". Стоун заметил, что красный бортовой отличительный огонь парохода вдруг исчез.
      Глава пятая
      "Я ДУМАЮ, ЧТО НАШЕМУ СУДНУ ПРИШЕЛ КОНЕЦ"
      На других судах, казалось, не понимали, что происходит с "Титаником". В час двадцать пять ночи "Олимпик" телеграфировал:
      - Идете ли вы на юг навстречу нам?
      Филлипс терпеливо ответил:
      - Мы эвакуируем женщин в шлюпках.
      Потом поступила телеграмма с "Франкфурта":
      - Находятся ли уже поблизости от вас другие суда?
      Филлипс игнорировал этот вопрос. Снова телеграмма с "Франкфурта": просят сообщить подробности. Это переполнило чашу терпения Филлипса. Он вскочил, чуть не плача от злости:
      - Проклятый болван! Спрашивает: "Что случилось, старина?" - и он гневно застучал в ответ:
      - Дурак, слушай и не мешай работать.
      Время от времени к ним в рубку забегал капитан Смит. Один раз он заскочил предупредить, что выработка электроэнергии падает, потом пришел сказать, что судну недолго оставаться на плаву, несколько позже он сообщил, что вода дошла до машинного отделения.
      В час сорок пять Филлипс передал просьбу радисту "Карпатии":
      - Приходите как можно скорее, старина; вода в машинном отделении дошла до котлов.
      Тем временем Брайд накинул на плечи Филлипса пальто, затем он даже умудрился надеть на него спасательный нагрудник. Натянуть на первого радиста сапоги оказалось гораздо сложнее. Филлипс спросил, остались ли еще шлюпки, а то, может быть, и сапоги уже не нужны.
      Один раз он передал радиотелеграфный аппарат Брайду и вышел посмотреть, что происходит снаружи. Вернулся, качая головой:
      - Все это кажется странным.
      Все, действительно, выглядело странно. Забортная вода теперь покрывала верхнюю палубу в носу, морщилась рябью вокруг крана, люков, основания мачты, плескалась у основания белой палубной надстройки. Рев пара затих, перестали взлетать и раздражающе действовать на нервы ракеты, но наклон палубы стал круче, и лайнер безобразно накренился на левый борт.
      Примерно в час сорок старший помощник капитана Уайлд громко скомандовал:
      - Всем перейти на правый борт, надо спрямить судно!
      Пассажиры и члены экипажа толпой двинулись на правый борт, и "Титаник" медленно нехотя выпрямился. Работа на шлюпках возобновилась.
      Примерно в час сорок пять нужно было отдавать концы со шлюпки №2. Находившийся в ней стюард Джонсон, у которого из карманов выпирали апельсины, крикнул на шлюпочную палубу, чтобы оттуда передали бритву - ему понадобилось перерезать трос. Матрос Маколифф бросил ему бритву со словами:
      - Не забудь ее вернуть, когда встретимся в Саутгемптоне!
      Маколифф был, наверное, последним на "Титанике" человеком, у которого оставалась еще радужная надежда на возвращение в Саутгемптон.
      Первый помощник капитана Мэрдок не питал подобных иллюзий. Шагая по палубе вместе со старшим стюардом второго класса Харди, он со вздохом сказал ему:
      - Я, Харди, думаю, что нашему судну пришел конец.
      Людей больше не уговаривали садиться в шлюпки и покидать лайнер. Поль Може, помощник шеф-повара, прыгнул с высоты трех метров в спускающуюся, раскачивающуюся на талях шлюпку. На одной из расположенных ниже палуб кто-то пытался вытащить его обратно, но Може удалось увернуться и остаться в шлюпке и вне опасности.
      Пассажир третьего класса Дэниэл Бакли, благополучно выбравшийся на шлюпочную палубу, решился на отчаянный шаг. Вместе с несколькими мужчинами он прыгнул в шлюпку и, плача, забился в гущу пассажиров. Большинство прыгнувших с ним мужчин были вытащены на палубу, но Дэниэл достал где-то женскую шаль. Он потом говорил, что это миссис Астор надела ее ему на голову. Так или иначе, этот маскарад спас ему жизнь.
      Другой молодой человек - совсем еще мальчик - потерпел неудачу при такой же попытке. Когда пятый помощник Лоу обнаружил его под банкой в шлюпке №14, молодой человек стал умолять оставить его в шлюпке, уверяя, что займет совсем немного места. Лоу вытащил пистолет, но юноша еще пуще взмолился. Тогда
      Лоу переменил тактику. Он призвал юношу быть мужчиной и кое-как вывел на палубу. Наблюдавшая эту сцену миссис Шарлотт Коллиер рыдала вместе с другими женщинами, ее восьмилетняя дочка Марджори, тоже присоединившаяся к плачу, тянула Лоу за рукав и кричала:
      - О, мистер Мужчина, не стреляйте, пожалуйста, не стреляйте в этого бедного человека!
      Лоу ненадолго задержался, чтобы улыбнуться и успокаивающе кивнуть девочке. Выведенный из шлюпки юноша лежал теперь на палубе рядом с бухтой каната.
      Но волнения у шлюпки №14 на этом не закончились. На нее нахлынула еще одна волна мужчин, желающих сесть в шлюпку. Матрос Скэррот, действуя румпелем, отбил их атаку. Лоу выхватил пистолет и громко объявил:
      - Если кто-нибудь еще сделает такую попытку, он получит вот это!
      Когда шлюпка стала быстро спускаться на воду, Лоу трижды выстрелил вдоль борта судна.
      Мэрдок тоже едва сдерживал мужчин, пытавшихся прорваться в шлюпку №15. Он кричал обступившей его толпе:
      - Назад! Назад! Сначала сядут женщины!
      Еще больше хлопот и волнений доставила складная шлюпка C, подвешенная в носовой части палубы к шлюпбалке, с которой была спущена шлюпка №1. Поблизости сгрудилась большая толпа людей, пытавшихся прорваться в шлюпку. Двум мужчинам удалось это сделать. Казначей Херберт Макэлрой дважды выстрелил в воздух. Мэрдок крикнул:
      - Убирайтесь вон! Очистить шлюпку!
      На помощь бросились Хью Вулнер и Бьернстром Стеффансон, услыхавшие пистолетные выстрелы. Хватая виновников беспорядка за руки, за ноги, за что попало, они вытащили их из шлюпки, и посадка в нее возобновилась.
      Джек Тэйер стоял в сторонке с Милтоном Лонгом, своим новым знакомым из Спрингфилда, штат Массачусетс. Они встретились впервые в тот воскресный вечер за чашкой послеобеденного кофе. После столкновения лайнера с айсбергом Лонг присоединился к семейству Тэйеров, но потом в толпе на палубе A они с Джеком потеряли старших Тэйеров, и теперь они стояли одни, обсуждая план дальнейших действий. Они исходили из предположения, что миссис и мистер Тэйеры уже покинули "Титаник" в шлюпках. В конце концов молодые люди сошлись на том, что садиться в шлюпку C не следует. Вокруг нее стояла такая суматоха, что они были уверены: эта шлюпка вот-вот опрокинется.
      Однако они ошиблись. Понемногу обстановка нормализовалась, и вот уже шлюпка C готова к спуску на воду. Старший помощник Уайлд громко осведомился кто в ней пойдет старшим. Услышав этот вопрос, капитан Смит повернулся к рулевому Роу, все еще манипулировавшему сигнальной лампой, и назначил его старшим этой шлюпки. Роу прыгнул в нее и приготовился к спуску.
      Рядом стоял владелец пароходной компании Брюс Исмей, помогавший готовить шлюпку к отправке. Теперь он был спокойнее, чем раньше, когда Лоу накричал на него; он даже мог показаться настоящим членом экипажа "Титаника".
      Исмей часто играл эту роль, но она не была у него единственной. Иногда он предпочитал быть пассажиром. Во всяком случае, на протяжении рейса он несколько раз менял свои роли. Во время стоянки в Квинстауне он был своего рода суперкапитаном: проинструктировал старшего механика Белла относительно желательной для него скорости "Титаника" на различных участках трансатлантического перехода, перенес планируемое прибытие "Титаника" в Нью-Йорк с вечера вторника на утро среды. С капитаном Смитом по этому вопросу он не консультировался. Потом, когда "Титаник" вышел в океан, Исмей большей частью был пассажиром, наслаждаясь французской кухней, играя в шафлборд, в бридж, попивая чай с печеньем в своем шезлонге на левом берегу палубы A.
      В то воскресенье он уже немного побыл членом экипажа, чтобы ознакомиться с поступившим с другого судна сообщением о наличии льда. В ярко освещенном солнцем "пальмовом дворике", когда горнист играл сигнал к ленчу, капитан Смит вручил Исмею ледовое предупреждение, полученное с лайнера "Болтик". Позже Исмей (который любил напоминать людям о том, какой пост он занимает) вытащил это предупреждение из кармана и показал его миссис Райерсон и миссис Тэйер. Перед обедом, когда свет сумерек еще проникал через цветные стекла окон курительного салона, капитан Смит разыскал Исмея и забрал у него это предупреждение. Затем Исмей, надев безупречный смокинг, отправился в ресторан как типичный пассажир первого класса.
      После столкновения с айсбергом он опять вернулся к роли члена экипажа: побывал на мостике у капитана, получил консультацию у старшего механика и теперь, оправившись от словесной трепки, заданной ему пятым помощником Лоу, отдавал громкие распоряжения, касающиеся подготовки шлюпок к спуску.
      Затем Исмей снова переключился на другую роль. В самый последний моментом вдруг вскочил в шлюпку C, которая быстро спустилась на воду, имея на борту 42 человека, в том числе Брюса Исмея - ни дать ни взять обычного пассажира.
      Большинство других пассажиров вели себя по-иному. Уильям Т. Стид, такой же, как всегда, независимый, читал, одиноко сидя в курительном салоне первого класса. Проходившему мимо кочегару Кемишу Стид показался человеком, решившим остаться в этом салоне во что бы то ни стало.
      Преподобный Роберт Дж. Бейтман из Джексонвилла стоял на палубе, наблюдая за тем, как миссис Эйда Боллз, его невестка, садится в шлюпку.
      - Если мы больше не увидимся с вами на этом свете, - крикнул он ей, то обязательно увидимся на том! - Когда шлюпка резко пошла вниз, он снял с себя галстук и бросил его невестке на память.
      Джон Уайднер и Джон Б.Тэйер, прислонившись к леерному ограждению шлюпочной палубы, тихо обсуждали ситуацию. Вопреки предположениям юного Джека, Тэйер-отец не только не покинул "Титаник" в шлюпке, но даже и не думал этого делать. Несколько поодаль от них молчаливой группой стояли Арчи Батт, Кларенс Мур, Артур Райерсон и Уолтер Даглас. Майор Батт был очень спокоен, безоружен и, вопреки ходившим впоследствии рассказам о том что он чуть ли не взял на себя командование лайнером, ни в чем не принимал активного участия.
      Ближе к корме в одиночестве стоял Джей Йейтс, о котором говорили, что он карточный игрок, собиравшийся в ходе первого рейса "Титаника" сорвать на его борту хороший куш. Женщине, входившей в шлюпку, он передал вырванную из блокнота страничку. В записке, подписанной одним из его вымышленных имен, он просил: "Если спасетесь, известите мою сестру миссис Ф. Дж. Адамс из города Финдли, штат Огайо, о моей гибели. Дж. X. Роджерс".
      Бенджамин Гуггейхейм передал несколько менее скупое послание: "Если со мной что-нибудь случится, передайте моей жене, что я до конца старался исполнить свой долг".
      Гуггенхейм был воистину неподражаем. Исчез свитер, который стюард Этчес заставил его надеть, исчез также и спасательный нагрудник. Теперь миллионер и его камердинер стояли в великолепных вечерних костюмах.
      - Мы облачились в наши лучшие одежды, - объяснял Гуггенхейм, - и приготовились умереть, как подобает джентльменам.
      На "Титанике" оставалось несколько супружеских пар. Эллисоны стояли, улыбаясь, на прогулочной палубе; миссис Эллисон обняла маленькую Лоррейн с одной стороны, ее супруг - с другой. Супруги Страусы прислонились к леерному ограждению шлюпочной палубы, обняв друг друга за талию. Неподалеку ожидала чего-то молодая супружеская чета с Запада США; Лайтоллер спросил у молодой женщины, не посадить ли ее в шлюпку, на что она бодро ответила:
      - Ни за что на свете! Мы отправились вместе и, если нужно, вместе завершим свой путь.
      Арчибальд Грейси, Клинч Смит и десяток других пассажиров первого класса работали вместе с экипажем, готовя к отправлению последние шлюпки. Когда эти мужчины помогали садиться в шлюпку миссис Уиллард из города Дулут, штат Миннесота, они улыбались ей и советовали не падать духом. Она заметила на их лицах крупные капли пота.
      Лайтоллер тоже трудился в поте лица. Он скинул свое пальто; но и оставшись в пижаме и свитере, он был весь мокрый от физического напряжения. Вид у Лайтоллера в эту холодную ночь был настолько странным, что помощник судового врача Симпсон, который всегда слыл шутником, крикнул, обращаясь к нему:
      - Хелло, Лайте, тебе не жарко?
      Помощник врача находился в компании пожилого доктора О'Локлина, казначея Макэлроя и помощника казначея Баркера. К ним ненадолго присоединился Лайтоллер. Мужчины пожали ему руки, сказали:
      - До свидания.
      На большее времени не оставалось. Снова бросив взгляд в шахту аварийного трапа, Лайтоллер увидел, что вода дошла до палубы C и быстро поднимается выше. Однако электрическое освещение еще ярко горело, оркестр по-прежнему играл рэгтайм, не замедляя темпа.
      Оставались две последние шлюпки. Одна из них, шлюпка №4, всю ночь была источником досадных хлопот. Более часа тому назад Лайтоллер велел спустить ее на уровень палубы A, намереваясь оттуда произвести посадку пассажиров, но там оказались закрытыми все окна. Потом кто-то заметил, что прямо под шлюпкой торчит выстрел механического лота "Титаника". Срубить этот выстрел отправились матрос Сэм Парке и баталер Джек Фоули, но они никак не могли разыскать топор. Время уходило впустую. Лайтоллер поспешил к другим шлюпкам, решив эту оставить напоследок.
      Тем временем пассажиры, которые должны были садиться в шлюпку №4, настолько заждались, что у них, как говорится, озябли пятки. А это не были рядовые пятки. Асторы, Уайднеры, Тэйеры, Картеры и Райерсоны проявили корпоративность и держались вместе обособленной группой. Когда Лайтоллер в первый раз объявил посадку в эту шлюпку, жены, дети, служанки, няньки и кормилицы единой когортой двинулись вниз на прогулочную палубу. После того как обнаружилось, что сесть в шлюпку не представляется возможным, они стали ждать. В конце концов большинство мужей тоже оказались там, и свыше часа сливки нью-йоркского и филадельфийского общества дожидались, когда откроют окна и срубят мешающий выстрел. Один раз им велели подняться на шлюпочную палубу, но тут же появился второй стюард "Титаника" Додд и отправил их опять вниз. Раздраженная этим, миссис Тэйер воскликнула:
      - Скажите наконец, где нам нужно находиться, и мы пойдем туда! А то сначала вы послали нас сюда, а потом вдруг отправляете обратно!
      Когда Лайтоллер вернулся к шлюпке №4, часы показывали час сорок пять ночи. Одной ногой он стал в шлюпку, другой - на подоконник открытого окна. Кто-то приставил к леерному ограждению шезлонги, которые могли служить ступеньками. Мужчины стояли рядом, помогая женщинам и детям пролезать в окна.
      Джон Джекоб Астор помог своей жене перебраться через подоконник в шлюпку и затем спросил, не может ли он присоединиться к ней. Она была, как он выразился, "в деликатном положении".
      - Нет, сэр, - ответил Лайтоллер, - ни один мужчина не сядет в шлюпку, пока не будут посажены все женщины.
      Астор спросил, какая это шлюпка.
      - Номер четыре, - сказал Лайтоллер. Полковник Грейси подумал, что Астор хочет узнать номер шлюпки для того, чтобы ему легче было потом разыскать свою жену. Лайтоллер же был уверен, что Астор намеревался жаловаться на него.
      Потом подошла очередь Райерсонов. Артур Райерсон заметил, что на их служанке-француженке Викторин не надет спасательный нагрудник; он быстро снял свой и застегнул его на ней. Когда миссис Райерсон подвела своего сына Джека к окну, Лайтоллер громко возразил:
      - Этот мальчик не должен садиться в шлюпку!
      Мистер Райерсон негодующе выступил вперед:
      - Этот мальчик непременно сядет в шлюпку вместе со своей матерью, ему всего тринадцать лет. - Джеку было позволено пройти в шлюпку, но Лайтоллер проворчал:
      - Больше никаких мальчиков.
      В час пятьдесят пять шлюпка №4 стала быстро спускаться на воду, от которой ее отделяли всего пять метров. Миссис Райерсон была поражена, увидев, насколько глубоко судно погрузилось в море. Она видела, как вода вливается в большие квадратные иллюминаторы на уровне палубы С и поднимается среди стильной мебели в роскошных каютах-люкс. Потом она посмотрела на прогулочную палубу. Мистер Райерсон все еще стоял у леерного ограждения с мистером Уайднером, глядя вниз на шлюпку. Оба они казались очень спокойными.
      Осталась лишь одна шлюпка. К шлюпбалке, с которой спустили шлюпку №2, теперь подвесили и готовили к спуску складную шлюпку D. Лишнего времени не оставалось ни минуты. Накал электрических лампочек начинал ослабевать. Где-то внизу слышался звон бьющейся посуды. Джек Тэйер увидел приютившегося поблизости человека с полной бутылкой джина "Гордонз" в руке. Этот человек поднес бутылку к губам и до дна осушил ее.
      - Если я когда-нибудь и выберусь отсюда, - сказал Тэйер самому себе, то уж этого человека никогда не увижу среди живых.
      Потом случилось так, что одним из первых спасшихся с "Титаника" Джек Тэйер увидал как раз этого любителя джина.
      Лайтоллер решил соблюдать крайнюю осторожность. Большинство пассажиров перешли к корме, и все же... Одна шлюпка... 47 мест... 1600 человек. Он велел членам экипажа крепко взяться за руки, окружить шлюпку D и пропускать только женщин.
      К этой живой стене один отец принес двух своих малолетних сыновей и передал их в шлюпку, сам отступив в толпу. Он назвался "мистером Хоффманом" и сказал, что вез мальчиков в гости к американским родственникам. На самом деле его фамилия была Навратил, а детей он похитил у своей жены, с которой жил врозь.
      Хенри Б. Хэррис, театральный продюсер, довел жену до стоящих у шлюпки моряков, где ему сказали, что дальше он пройти не сможет. Он вздохнул:
      - Да, знаю. Я останусь здесь.
      Примчался полковник Грейси, таща за собой миссис Джон Марри Браун и мисс Эдит Эванс, двух из пяти "беззащитных дам", которым он во время рейса предложил свои услуги. Цепь моряков преградила ему путь, но женщин он все-таки провел. Они подошли к шлюпке D в тот самый момент, когда она должна была начать спускаться вниз. Мисс Эванс обернулась к миссис Браун:
      - Ступайте первой. У вас дети, которые ждут вас дома.
      Она быстро помогла миссис Браун преодолеть леерное ограждение. Кто-то громко крикнул, что пора спускать, и в два часа пять минут складная шлюпка D - последняя из всех - пошла вниз к поверхности моря без Эдит Эванс.
      Палубой ниже Хью Вулнер и Бьернстром Стеффансон стояли в уединении у леерного ограждения. Им выдалась сегодня тяжелая ночь: они помогали садиться в шлюпку миссис Кэнди, пытались спасти супругов Страусов, выдворяли трусов из шлюпки C. Теперь, стоя на палубе A, они готовы были помочь еще кому-нибудь, но палуба была совершенно безлюдной. Электрические лампочки светились красноватым светом.
      - Это место становится довольно опасным, - заметил Вулнер,- давайте пройдем в ту дверь, что в конце.
      Они прошли в нос к открытому концу прогулочной палубы. Когда они вышли из двери, вода хлынула на палубу, залила их бальные туфли, добралась до колен. Они вскочили на перила. Метрах в трех от себя они увидели, как вниз по борту судна скользит шлюпка D. Теперь или никогда...
      - Давайте прыгнем в нее, - воскликнул Вулнер, - в носу достаточно свободного места.
      Стеффансон прыгнул и кубарем скатился на дно шлюпки. Последовавший за ним Вулнер чуть не упал в воду, повиснув на борту "парусинки". В следующее мгновение складная шлюпка D коснулась поверхности моря и с нее были отданы шлюптали. Когда она отваливала от борта "Титаника", матрос Уильям Лукас окликнул стоявшую на палубе мисс Эванс:
      - Для вас спустят другую шлюпку!
      Глава шестая
      "ТАК УЖ ПОЛУЧИЛОСЬ, НИЧЕГО НЕ ПОДЕЛАЕШЬ"
      Когда все шлюпки были спущены на воду, странная тишина охватила "Титаник". Кончились волнения и неразбериха, сотни оставшихся на лайнере людей тихо стояли на верхних палубах. Заметно было, что они жмутся к середине, стараясь держаться подальше от леерного ограждения.
      Джек Тэйер вместе с Милтоном Лонгом оставался на правой стороне шлюпочной палубы. Молодые люди внимательно следили за пустой шлюпбалкой, хорошо видной на фоне неба; она служила им своеобразным индикатором, показывающим, насколько быстро судно погружается в воду. У них на глазах предпринимались безуспешные попытки снять с крыши кают для командного состава принайтованные складные шлюпки. Молодые люди обменялись записками, адресованными семьям. Временами они просто молчали.
      Тэйер вспоминал все свои радостные дни и представлял себе те радости, которые, как он был уверен, ему уже не суждено испытать в будущем. Он думал об отце с матерью, о своих сестрах и брате. Ему представлялось, что он находится где-то далеко-далеко и из этого удаления смотрит на все происходящее здесь, на палубе "Титаника". Ему было бесконечно жаль себя.