Подводные лодки уже были в действии. Одна из них, "Наутилус", ремонтировалась в доке, когда ее командира капитана 3-го ранга Билли Брокмана запросили, как скоро он будет готов к походу. Брокман ответил, что примерно через 48 часов. Матросы работали как одержимые, и через день, в 9 часов утра, лодка, пройдя пролив, вышла в море, чтобы занять позицию на огромной дуге западнее Мидуэя, где уже находились 11 других подводных лодок. 7 лодок были развернуты восточное атолла на случай, если Нагумо все-таки неожиданно ринется на Гавайи.
      25 мая в Перл-Харборе начались новые волнения. В этот день разведка перехватила длинное донесение японцев, в котором перечислялись все боевые соединения, принимающие участие в операции, корабли, командиры кораблей, курсы, время выхода - буквально все.
      Рочфорт бился над переводом этого донесения, когда его вызвал к себе адмирал Нимиц. Совершенно поглощенный своим делом и желая закончить его, Рочфорт прибыл к адмиралу на полчаса позже назначенного времени. Это было слишком даже для уравновешенного Нимица, и он принял Рочфорта, по меньшей мере, холодно. Но адмирал быстро оттаял, когда Рочфорт пункт за пунктом изложил ему боевой порядок и оперативный план ударного соединения Нагумо. Нимиц немедленно отправил новое сообщение на Мидуэй, перечислив все подробности, среди которых было только два ободряющих момента: в соединение Нагумо больше не входили авианосцы "Секаку" и "Дзуйкаку", а начало операции было отложено на более поздний срок, примерно - на 3-5 июня. Однако скептицизм в Вашингтоне все еще существовал. Теперь боялись ловушки японцы могли умышленно сообщить Нимицу все эти сведения, чтобы скрыть главный замысел операции: рейд на Гавайи или на западное побережье США. Ведь они уже прибегали к ложным радиосообщениям, чтобы ввести американцев в заблуждение перед нападением на Перл-Харбор. Нимицу поэтому следовало планировать оборонительные мероприятия с учетом этой угрозы.
      Но Вашингтон в конце концов удалось переубедить. Действительно, японцы использовали радиообман перед нападением на Перл-Харбор, но тогда не было перехвачено ни одного сообщения с авианосцев. За неделю до 7 декабря в штаб командующего флотом поступила только одна перехваченная радиограмма, ошибочно принятая за переговоры 1-й дивизии японских авианосцев, якобы находящейся в южной части Тихого океана. Этот вывод был сделан потому, что эсминцы, обычно входившие в охранение авианосцев, находились там.
      Разведчики Нимица доказали, что сейчас положение совсем другое. Перед Перл-Харбором перехватывались лишь отдельные донесения, теперь же в их распоряжении были горы разведывательной информации. Совершенно точно была определена структура японских соединений и их явное намерение высадить десант на Мидуэй. Все эти армады японских кораблей вряд ли могли служить отвлекающим моментом для одного воздушного налета на Сан-Франциско.
      Дискуссия продолжалась, снова по поводу намерений и возможностей противника. Считалось, что правильнее основывать решения на том, что враг может сделать, чем на том, что он, вероятно, сделает. Нимиц лучше, чем кто-либо другой, осознавал опасность тех сверхсюрпризов, на которые способны японцы, но, как он часто говорил Лайтону, флот в своих планах должен в большей степени исходить из того, что вероятнее всего может случиться, чем из того, что может случиться в самом худшем случае. Это уже не раз подтверждалось в прошлом.
      Нимиц держался твердо в спорах с Вашингтоном и победил, поскольку был убежден, что японцы идут к Мидуэю и все контрмеры должны исходить именно из этой предпосылки. Нимицу удалось очень вовремя убедить Вашингтон в своей правоте, поскольку ключевое донесение, перехваченное 25 мая, оказалось последним, зашифрованным кодом "JN-25". Затем японцы сменили кодовую систему, и игра пошла втемную. Требовалось немало времени для "раскола" нового кода, а пока что разведчики могли только заполнять некоторые пробелы и следить за передвижением кораблей противника. Эта работа была, безусловно, полезной, но она уже не могла дать общей картины обстановки. Однако самое главное было сделано - адмирал Нимиц мог распоряжаться вверенными ему кораблями и самолетами по своему усмотрению, не оглядываясь на Вашингтон.
      "Предположительно, четыре авианосца, каждый имеет 36 истребителей и 27 бомбардировщиков (всего 63 самолета), атакуют Бальза (кодовое название Мидуэя) с короткой дистанции, скажем 50-100 миль, с тем чтобы быстро уничтожить противовоздушную оборону атолла, - поспешно писал Нимиц своему офицеру по связи с авиацией капитану 1-го ранга Девису. - Оцените так точно, как это только возможно, вероятные действия противника и разработайте наилучший метод наших контрдействий. Представьте мне краткие соображения на этот счет, и тогда мы обсудим их".
      Нимиц требовал от своего штаба не только общего планирования, но порой заваливал его вопросами, требующими знания мельчайших подробностей предстоящей операции.
      Как лучше разместить на атолле 12 дополнительных зениток, недавно отправленных туда? Где расположить авианосцы, чтобы обеспечить Мидуэю лучшую поддержку? Где лучше всего развернуть завесы подводных лодок? Смогут ли самолеты с Мидуэя избежать удара истребителей и бомбардировщиков противника и в то же время обнаружить и атаковать японские авианосцы?
      "Проблема Мидуэя сводится к тому, чтобы нанести удар противнику прежде, чем мы сами подвергнемся нападению", - писал контр-адмирал Беллинджер, предоставляя командующему план разведывательных мероприятий, разработанный вместе с генерал-майором Кларенсом Тинкером из 7-го бомбардировочного авиакрыла ВВС. План предусматривал ежедневное патрулирование на дистанции 700 миль, которое должно было перекрыть по дуге 180 градусов все пространство западнее Мидуэя. Для осуществления плана требовалось 23 летающих лодки, на 8 больше, чем они имели.
      Изучая обстановку на 26 мая, капитан 1-го ранга Девис заметил: "Авианосцы могут занять великолепную позицию для удара во фланг соединению Нагумо".
      Американские авианосцы были уже на подходе. В это же утро в юго-западной части горизонта появилось пятнышко, затем два, пять - всего 21. 16-е оперативное соединение адмирала Холси возвращалось с Соломоновых островов.
      Неожиданное возвращение породило среди возбужденного личного состава соединения всевозможные слухи и предположения. Некоторые, подобно капитану 2-го ранга Эду Грину, который был инженер-механиком на авианосце "Хорнет", кое-что знали. Но если Грина кратко информировал его старый друг командир авианосца капитан 1-го ранга Марк Митшер, то далеко не у всех были такие друзья. Так что остальные могли только гадать. Например, младший лейтенант Леви Гопкинс из 6-й бомбардировочной эскадрильи авианосца "Энтерпрайз" обратил внимание на то, что даже радиопереговоры самолетов были запрещены, - значит причина возвращения, действительно, очень серьезна.
      Но тот человек, который все знал лучше всех, был не в настроении кого-либо видеть. Адмирал Холси вернулся в Перл-Харбор с пораженной болезнью кожей, жестоко страдая от опоясывающего лишая. Зуд сводил его с ума. Он перепробовал все, даже ванны из овсянки, но ничего не помогло. Совершенно измученный, он лежал в своей каюте - комок нервов и злости.
      26 мая в 11.23 авианосец "Энтерпрайз" вошел в гавань Перл-Харбора и отшвартовался у стенки острова Форд. Доктор Хедтовер хотел немедленно отправить адмирала Холси в госпиталь, но Холси решительно отказался, желая лично явиться к командующему флотом. Адмиралу Нимицу достаточно было взглянуть на Холси, чтобы приказать ему немедленно отправляться в госпиталь. Однако сначала он хотел услышать от Холси, кого тот рекомендует назначить командующим 16-м оперативным соединением в предстоящем сражении. Не колеблясь ни секунды, адмирал Холси назвал человека, по-видимому, менее всех похожего на него во всем Тихоокеанском флоте, - спокойного и педантичного командующего его крейсерами и эсминцами охранения контр-адмирала Раймонда Спрюэнса.
      Сам Спрюэнс и понятия не имел, что его ждет столь крупное повышение. После того, как его флагманский крейсер "Нортгемптон" отшвартовался у стенки, Спрюэнс отправился с обычным докладом к Холси на "Энтерпрайз". И только там, узнав, что Холси отправлен, в госпиталь, Спрюэнс присоединился к отдыхающим в адмиральском салоне старшим офицерам соединения и вместе с ними стал строить предположения о возможной кандидатуре нового командующего.
      В этот момент в салоне появился адъютант Холси лейтенант Уильям Эсфорд, посланный за Спрюэнсом из штаба флота. Считая, что в салоне слишком многолюдно, Эсфорд попросил Спрюэнса пройти в спальню Холси и там все ему рассказал. Спрюэнс был страшно удивлен. Мало того, что он гораздо моложе многих других, имеющих право занять эту должность, он, кроме всего прочего, не авиатор и за всю службу ни одного дня не провел на каком-нибудь авианосце. Эсфорд пояснил: дело, вероятно, в том, что Спрюэнс прекрасно показал себя в последнем рейде соединения, а недостаток опыта ему компенсирует прекрасный штаб адмирала Холси.
      Спрюэнс поспешил в штаб флота, где Нимиц официально объявил ему о новом назначении и кратко ввел его в курс надвигающихся событий. Затем оба адмирала разработали в общих чертах план возможного американского контрудара. Было принято решение, что Спрюэнс со своими авианосцами будет ожидать противника к северо-востоку от Мидуэя. В обычных условиях ему следовало бы направиться на северо-запад, прямо навстречу японцам, и навязать им бой где-то к западу от атолла, но в настоящее время, несмотря на великолепную работу разведки, все-таки существовала опасность того, что японцы внезапно изменят свои планы и ринутся вместо Мидуэя на Гавайи или Западное побережье. Поэтому, поджидая противника северо-восточнее Мидуэя, Спрюэнс будет в готовности быстро отреагировать на любые неожиданности, не говоря уже о том, что у него появится отличный шанс для внезапного удара по соединению Нагумо.
      Один из офицеров авианосца "Энтерпрайз" лейтенант Кларенс Дикинсон, возвращаясь на корабль из города, к своему удивлению встретил прямо на сходнях своего сокурсника по Аннаполису лейтенанта Р. Оливера, который был флаг-офицером контр-адмирала Спрюэнса на "Нортгемптоне". Дикинсон осведомился, что Оливер делает на авианосце. Оливер ответил, что размещает личные вещи адмирала Спрюэнса, перенесенные с крейсера, поскольку Спрюэнс назначен командующим 16-м оперативным соединением.
      Эта новость от одного к другому молнией облетела корабли соединения. Командующим назначен Спрюэнс, Холси остается на берегу! В это трудно было поверить. За последние шесть месяцев Билл Холси стал как бы частью их самих. После катастрофы в Перл-Харборе именно Холси заставил насмерть перепуганных новобранцев и разочарованных старых служак снова поверить в свои силы. Постепенно он воспитал в них мастерство, поднял их боевую подготовку и дал им почувствовать не сравнимую ни с чем радость первых побед. Но главное заключалось в том, что адмирал Холси был "авианосным адмиралом", прекрасно знавшим и любившим авиацию. Невозможно было даже представить, что теперь придется идти в бой без него. Спрюэнса же все знали плохо, и это вызывало сильное беспокойство. По соединению поползли слухи, что Спрюэнс принадлежит к "артиллерийскому клубу линкорных адмиралов", которых на авианосцах презрительно называли "черными сапогами". Это было равносильно плохим новостям. Один из ветеранов "Энтерпрайза" позднее рассказывал: "Мы ничего в общем-то не имели против Спрюэнса. Просто нас беспокоило, что соединение возглавил "черный сапог"".
      Однако времени на раздумья и сожаления уже не оставалось. Люди были прикованы к работе. Капитан 1-го ранга Марк Митшер, представленный к производству в контр-адмиралы, решил на время боя остаться на посту командира авианосца "Хорнет". Преемник Митшера капитан 1-го ранга Чарльз Мессон также решил принять участие в бою на борту "Хорнета", время от времени напоминая Митшеру:
      "Лучше заботьтесь об авианосце - это уже мой корабль".
      Порт гудел от напряжения. Вдоль цепочки боевых кораблей сновали баржи, подвозя топливо и все виды боевых припасов. На берегу группа летчиков с "Хорнета" во главе с командиром 8-й эскадрильи торпедоносцев капитаном 3-го ранга Джоном Вальдроном осаждала службу материального обеспечения авиации. Вальдрон узнал, что на склады поступили новые спаренные авиационные пулеметы, которые, правда, предназначались для пикирующих бомбардировщиков, но Вальдрон был буквально одержим идеей установить их на своих тихоходных и очень уязвимых торпедоносцах. Его желание получить эти пулеметы было настолько искренним, что, в конце концов, начальник службы обеспечения капитан 1-го ранга Лайон сдался и разрешил их выдать. Ликующий Вальдрон исчез так быстро, что даже забыл у Лайона свои перчатки.
      27 мая на "Энтерпрайзе" на непродолжительное время была приостановлена работа и произошла короткая торжественная церемония. В разгар общей суматохи на борт авианосца поднялся сам адмирал Нимиц, чтобы вручить награды летчикам "Энтерпрайза", отличившимся в прошлых боях. Прикрепляя крест "За летные боевые заслуги" к груди лейтенанта Роже Меле, адмирал, взглянув в глаза офицеру, сказал: "Мне кажется, что в ближайшие дни у вас будет шанс заслужить еще один орден".
      В этот же день после полудня в юго-западной части горизонта показались новые силуэты - 17-е оперативное соединение адмирала Флетчера возвращалось в Перл-Харбор. Это был тяжелый переход, полный неизвестности. Израненный "Йорктаун" оставлял за собой на мили вокруг предательский след вытекающего мазута. Но наконец они были у родных берегов и невольно радовались, что авианосец из-за полученных повреждений поставят в док, а они будут предаваться всевозможным удовольствиям на берегу. Это не удивительно - 17-е оперативное соединение 101 день провело в море. Когда огромный авианосец входил в гавань Перл-Харбора, моряки уже физически ощущали вкус пива в отеле "Стрит". Однако их ждало не пиво, а специальная комиссия, прибывшая в сухой док No 1. Всю предыдущую ночь доковый мастер Вильяме со своей бригадой подгонял кильблоки и крепления, готовясь к приему "Йорктауна". Авианосец, не останавливаясь у стенки, пошел в док. Экипаж, к своему ужасу, убедился, что мечты об отдыхе растаяли как дым.
      Вечером после осушения дока небольшая группа специалистов обследовала повреждения "Йорктауна", осматривая пробитые и смятые листы обшивки. Сам адмирал Нимиц вместе с начальником дока капитаном 1-го ранга Джайллетом и своим заместителем по судоремонту капитаном 2-го ранга Пфайнстегом выяснял последствия попаданий японских авиабомб. Повреждения были очень серьезные. Правда, два близких разрыва не причинили большого вреда - пластырь удерживал поступление воды через мелкие осколочные пробоины. Намного хуже было прямое попадание - бомба разворотила четыре палубы, разрушив все на 100 футов в окружности. Палубы вздыбились, двери и люки оказались сорванными, водонепроницаемые переборки - вспученными и пробитыми, бимсы и стрингеры - скрученными. Требовалось несколько недель, чтобы отремонтировать авианосец.
      - Корабль должен быть введен в строй через три дня, - приказал Нимиц.
      Голос адмирала был спокоен, как будто речь шла о совершенно обычной вещи. Специалисты в нерешительности переглянулись, поколебались, и наконец капитан 2-го ранга Пфайнстег, тяжело сглотнув слюну, ответил за всех:
      - Есть, сэр!
      После этого Нимиц отправился обратно в штаб флота, куда немного позже прибыл и адмирал Флетчер. Вероятно, потому, что они хорошо знали друг друга, Флетчер сразу почувствовал, что его шеф, обычно очень спокойный человек, весьма взволнован. Нимиц прежде всего спросил Флетчера, как тот себя чувствует. "Очень устал", - ответил Флетчер. Нимиц кивнул: он все хорошо понимает и в нормальных условиях отправил бы весь личный состав соединения отдохнуть на западное побережье США. Но сейчас, к сожалению, это невозможно. Японцы идут к Мидуэю, и 17-е оперативное соединение должно срочно выходить в море. Командующий флотом подробно посвятил Флетчера в план операции, задуманной японцами. "Знаете, - раздраженно сказал Нимиц, японцы даже назначили офицера, который должен командовать их базой на Мидуэе!"
      Постепенно Флетчер вошел в курс создавшейся обстановки: Холси попал в госпиталь... теперь "Энтерпрайзом" и "Хорнетом" командует Спрюэнс... оба авианосца 16-го соединения выходят завтра... Флетчер должен выйти вслед за ними после ремонта "Йорктауна". Оба оперативных соединения должны встретиться в море и действовать под общим командованием Флетчера как старшего офицера.
      Контр-адмирал Флетчер все понял. Он имел только одно возражение: "Йорктаун" потерял много летчиков в Коралловом море, и его беспокоит, что Нимиц планирует направить на авианосец новые эскадрильи бомбардировщиков и торпедоносцев. Флетчера волновал не столько вопрос подготовки новых экипажей, сколько то, что новые пилоты никогда еще не действовали с "Йорктауна".
      - Нельзя ли на авианосце сохранить регулярную авиагруппу, лишь пополнив ее новыми людьми взамен выбывших из строя?
      - Нет, - сказал Нимиц, - старые пилоты измотаны и нуждаются в отдыхе, а целиком новая авиагруппа обеспечит лучшую координацию действий.
      Пришедший позднее Спрюэнс поднял вопрос о том, удастся ли все-таки за столь короткий срок отремонтировать "Йорктаун".
      - Он присоединится к вам, - твердо ответил Нимиц.
      Командующий знал, что говорил. Рабочие доков, ремонтирующие авианосец, старались изо всех сил. Непрерывно грохотали пневматические молотки, в надвигающихся сумерках ярко сверкал ацетилен.
      В тот же вечер, пробравшись через немыслимую паутину кабелей и шлангов, опутавших палубу, на борт "Йорктауна" поднялся рассыльный и вручил пакет с документами начальнику корабельной канцелярии младшему лейтенанту Джону Гринбеккеру. Гринбеккер расписался за документы и стал таким образом первым из экипажа "Йорктауна", увидевшим оперативный план 29-42 официальный план штаба адмирала Нимица, который включал в себя все мысли и решения за последние две недели.
      "Предполагается, что противник попытается захватить Мидуэй в ближайшем будущем, - говорилось в преамбуле плана. - Если принять это предположение за основу, то состав сил, используемых противником для этой цели, предполагается следующим: 2-4 линкора, 4-5 авианосцев, 8-9 тяжелых крейсеров, 16-24 эсминца, 8-12 подводных лодок, не считая сил вторжения с гидроавиатранспортами..."
      В этом сухом перечне сил противника проступали контуры тактического замысла командующего флотом. Специальные задачи были поставлены каждому из отдельных соединений. Авианосцы должны были "нанести максимальный урон противнику, применив тактику внезапного удара". Подводные лодки "перехватить авианосцы противника на подходе". Мидуэй - "держать оборону и вести разведку". Гавайи - обеспечить поддержку дальней авиацией.
      86 копий оперативного плана 29-42 были направлены офицерам различных рангов. Людям, получившим доступ к нему, детальнейшая осведомленность о передвижении и планах японских сил казалась просто невероятной. Ничего не зная о работе радиоразведки и, видимо, начитавшись шпионских боевиков, штурман "Энтерпрайза" капитан 2-го ранга Рэбл пробормотал про себя: "Этот парень в Токио оправдывает каждый цент, который мы платим ему".
      На следующее утро, 28 мая, с первыми лучами яркого тропического солнца эсминцы 16-го оперативного соединения снялись с якорей и, пройдя кильватерной колонной входной канал Перл-Харбора, вышли в открытое море. За ними вышла пара танкеров, затем крейсеры и позади всех авианосцы "Энтерпрайз" и "Хорнет".
      На мостике "Энтерпрайза" в глубокой задумчивости стоял "черный сапог" - адмирал Спрюэнс, наблюдая, как впервые находящееся под его командованием авианосное соединение выходит из гавани. Напутствием соединению служили слова оперативного плана, призывающие "нанести максимальный урон противнику". Кроме того, в последнюю минуту адмирал Спрюэнс получил дополнительные инструкции от Нимица, где говорилось: "Вы должны обеспечить выполнение задачи согласно оперативному плану 29-42, которым вы должны руководствоваться в разумном распределении риска". Практически это означает: уклоняясь от атаки превосходящих сил противника, нанести ему самому удар, стараясь при этом, чтобы урон противника был максимальным. Деликатные формулировки этого плана проносились в голове у Спрюэнса в тот момент, когда он с мостика флагманского авианосца наблюдал за выходом вверенных ему сил в море. В 11.59 "Энтерпрайз", пройдя входной канал, вышел в море и взял курс в пустынные воды северо-восточнее Мидуэя. Из окна военно-морского госпиталя за выходом 16-го оперативного соединения наблюдал адмирал Холси. Можно представить себе его переживания, когда корабли уходили в бой без него.
      А между тем в сухом доке No 1 работа шла полным ходом. Сотни людей работали на "Йорктауне", и уже становилось ясно, что авианосец будет возвращен в строй в срок, указанный командующим. Гремели пневматические молотки и дрели, тучи дыма поднимались от десятков ацетиленовых горелок, срезавших лохматые обрывки поврежденных конструкций. Работой 150 судосборщиков и монтажников руководил старший мастер Билл Беннет - один из наиболее квалифицированных мастеров судоремонтного завода ВМС. Времени на составление чертежей и эскизов не было. Решения принимались прямо по ходу работы. Снимались поврежденные части набора, по контуру повреждений на месте обрезались стальные листы, ставились заплаты на мелкие пробоины, ослепительно сверкала электросварка. Скрежет и грохот стоял, как в аду. Столь же невыносимы были и условия работы: страшная жара, заполненные дымом отсеки. Люди шатались от усталости, но не позволяли себе и минуты отдыха. Вместе с судосборщиками самоотверженно трудились судовые монтажники под руководством старшего мастера 31-го цеха Эллиса Клантона. Им предстояло исправить поистине фантастический ассортимент повреждений - от аэрофинишера и площадок элеватора до замены бесчисленных трубопроводов и клапанов.
      В какой-то момент одна бригада сварщиков, не выдержав напряжения, решила прекратить работу. Люди смертельно устали. Неожиданно появившийся офицер попросил рабочих задержаться и выслушать его. Он рассказал рабочим, что японцы идут к Мидуэю, что они считают "Йорктаун" потопленным, и можно себе представить, каким сюрпризом для них будет появление "Йорктауна" в бою. Выслушав офицера, сварщики вернулись на рабочие места.
      Всю ночь 28 мая работы не прекращались ни на мгновение. Огромный авианосец стоял в доке в ореоле голубых вспышек электросварки. Все это было настоящим кошмаром для экипажа, который и так не имел ни минуты отдыха. Почти все матросы были заняты на погрузке боеприпасов для авиации.
      Пока на "Йорктауне" продолжались работы, интересные события происходили в окрестностях Гонолулу. Сначала был отключен свет в районе Кахала, а затем поочередно и во всех других районах города. И, хотя местные жители давно привыкли к ненадежной работе Гавайской электрической компании, в данный момент дело обстояло в другом. Необходимость огромных затрат электроэнергии для срочного ремонта авианосца заставила руководство дока связаться с президентом Гавайской электрической компании Лесли Хиксом и конфиденциально сообщить ему о критическом положении. Хикс обещал помочь и, отключив энергию от некоторых районов Гонолулу, подал ее на док.
      Утром 29 мая отведенное для ремонта время истекло. В 11 часов утра насосы затопили док, и "Йорктаун" начал выходить в порт. Это очень сложная работа - выводить из дока такую громадину. "Йорктаун" шел медленно, даже слишком медленно для общего настроя людей, привыкших за последнее время к бешеной спешке. Сотни рабочих еще находились на борту авианосца, продолжая работы.
      Пока "Йорктаун" стоял в доке, лейтенант Норвуд Кэмпбел выяснял в штабе флота подробности о новой авиагруппе, которая прибывала на авианосец. В большинстве своем новая авиагруппа состояла из летчиков авианосца "Саратога", которые с января, после того, как "Саратога" был торпедирован и стоял в ремонте, бездельничали на авиабазе Канеохе. За этот период только 3-я эскадрилья бомбардировщиков капитана 3-го ранга Макса Лесли на короткое время подменила бомбардировщики "Энтерпрайза" при обеспечении рейда Дулиттла на Токио. Что же касается 3-й эскадрильи торпедоносцев капитана 3-го ранга Линца Месси и 3-й эскадрильи истребителей капитана 3-го ранга Джона Тэча, то они уже пять месяцев в боевых действиях не участвовали.
      Рассвет над Перл-Харбором в субботу 30 мая обещал хорошую погоду. С первыми звуками горнов И свистками боцманских дудок, возвещавших побудку, на борт "Йорктауна" прибыл адмирал Нимиц. Командующий попросил командира авианосца капитана 1-го ранга Эллиота Букмастера объявить всему экипажу, что он, Нимиц, сожалеет, что не смог предоставить им заслуженный отпуск. Но после этого боя, он твердо обещает, весь экипаж авианосца будет отправлен на три недели в Соединенные Штаты.
      В 9.00 начали работать машины "Йорктауна". На авианосце еще продолжали работать монтажники и изолировщики трубопроводов, когда кто-то крикнул им сверху: "Давайте, парни, все на берег! Быстрее! Мы уходим!" Авианосец уже подходил к выходному каналу, когда последний катер с рабочими отвалил от его борта. Под звуки мелодии "Калифорния, я вернулся!", передаваемой репродукторами боевой трансляции, "Йорктаун" вышел в море.
      После полудня авианосец принял авиагруппу, вылетевшую с базы Канеохе, и с наступлением темноты был уже далеко в море. После кошмарных предыдущих ночей странной казалась эта тихая, теплая ночь, с блестящей лунной дорожкой, бегущей по океану. Теперь экипажу "Йорктауна" предстояло сделать то, что не в состоянии были сделать ни разведчики, ни штабные офицеры, разрабатывающие операции, - разгромить идущие к Мидуэю армады адмирала Ямамото. На авианосце знали, как командующий флотом назвал место, назначенное для встречи соединений адмиралов Спрюэнса и Флетчера. Эта точка на карте - маленькое пятнышко среди безбрежных просторов океана - была названа с затаенной надеждой на успех - "Пункт Удачи".
      Капитану 2-го ранга Тоситаке Уэно эта лунная ночь принесла новые неудачи. Пока укрытые темнотой американские корабли шли на север, его подводная лодка "J-l 23" лежала в бездеятельности и без всякой пользы у рифов Френч-Фригейт, в нескольких сотнях миль западнее Мидуэя. Согласно последнему варианту японского плана, "J-23" должна была обеспечить заправку топливом двух гидросамолетов с атолла Кваджелейн, которым предстояло произвести разведку Перл-Харбора перед самым началом операции. Однако о заправке, по крайней мере вечером этого дня, не могло быть и речи - большой американский гидроавиатранспорт стоял на якоре в лагуне. Это меняло все планы.
      Впервые проведенная в марте операция "К" (как ее называли) прошла как нельзя лучше. Тогда два гидросамолета прибыли с Кваджелейна, заправились с подводных лодок-танкеров и вылетели к Перл-Харбору. Никто не мешал им. Правда, им не удалось многое сделать, но это произошло не из-за ошибок операции. Подводные лодки ждали, топливо подавалось, и никто не беспокоил их у рифов Френч-Фри-гейт.
      На этот раз все было по-другому. Когда "J-121", первая из лодок-заправщиков, достигла рифов 26 мая, она обнаружила на якорной стоянке американский гидроавиатранспорт. Вскоре подошли "J-122" и "J-123". Следующие три дня они продолжали наблюдение в перископы, терпеливо ожидая, когда транспорт уйдет. Однако транспорт не собирался уходить, и уже ночью 29 мая встал вопрос, как быть дальше. Ведь в течение ночи самолеты должны были пролететь расстояние от Кваджелейна, чтобы, как предусматривал план, совершить заправку на рассвете 30 мая. Капитан 2-го ранга Уэно последний раз взглянул в перископ - теперь уже два американских корабля стояли на якоре в лагуне. Уэно радировал обстановку на Кваджелейн.
      Вице-адмирал Едзи Гото понял его и радировал в ответ: "Операция откладывается на сутки. Ожидать самолеты 31 мая".
      Однако и в ночь на 30 мая ничего не изменилось. Когда капитан 2-го ранга Уэно при свете луны осматривал якорную стоянку, он не мог видеть транспорта, но ошибиться было трудно из-за гудящих в темноте моторов гидросамолетов. Гидроавиатранспорт оставался на месте. Глубокой ночью Уэно вновь радировал на Кваджелейн, что рифы по-прежнему охраняются. На этот раз пришел ответ от начальника Гото, командующего 11-м воздушным флотом вице-адмирала Нисизо Цухакара: самолеты не прибудут вовсе, операция "К" отменяется. Это означало, что разведка Перл-Харбора не будет проведена. Не велика потеря: корабли Нимица надежно запрятаны. Там они и будут оставаться, пока мощный удар не обрушится на Мидуэй и не заставит их выйти, чтобы угодить прямо в гигантскую ловушку адмирала Ямамото.
      Перл-Харбор казался странно пустым после ухода флота, однако активная деятельность штаба Нимица продолжалась. Придя вечером на службу, капитан 2-го ранга Лайтон первый раз после 7 декабря 1941 года принес с собой свою каску. Благодаря Рочфорту он знал, что сегодня ночью японцы будут проводить операцию "К". И хотя рифы Френч-Фригейт надежно охранялись, существовала опасность в случае какой-нибудь неожиданности подвергнуться налету со стороны самолетов противника, производящих разведку. Конечно, ничего не случилось, если не считать того, что некоторые офицеры штаба, подражая Лайтону, стали приносить на службу каски вообще без всякой причины.
      Глава 3.
      Подготовка
      Никто не сообщил адмиралу Нагумо, что операция "К" провалилась. Радио многозначительно молчало. Когда 1-е ударное соединение, рассекая волны, стремительно шло к Мидуэю, штаб Нагумо мало о чем беспокоился. Они, конечно, получат сообщение, если в результате операции "К" будет обнаружено что-либо достойное внимания. А раз сообщений нет, значит, не обнаружено ничего такого, из-за чего стоило бы нарушать радиомолчание.
      Боевой дух на каждом корабле был очень высок. Используя прекрасную погоду первых дней похода, пилоты практиковались, отрабатывая заходы в атаку. Наблюдая за ними с борта эсминца "Новаки", капитан 1-го ранга Маготаро Кога не мог представить себе, что кто-нибудь сможет победить летчиков японской морской авиации. "Наши сердца трепещут от уверенности в победе", - записал он в этот вечер в своем дневнике. Даже самые незначительные мелочи были глубоко продуманы. Для еще большего поднятия боевого духа на всех кораблях соединения морякам было выдано сразу трехмесячное жалованье. Подобное событие может вызвать радость у моряков любого флота. Все без исключения считали, что им очень повезло. Не повезло только одному человеку: в первый же вечер капитан 2-го ранга Футида, командир авиагруппы "Акаги", был отправлен в лазарет с острым приступом аппендицита. Теперь он уже не мог вести японские самолеты к Мидуэю, как вел их на Перл-Харбор.