В Информационном центре изнывал от безделья лейтенант Кермит Тейлор единственный находящийся там офицер. Обычно в центре бывали загружены работой, когда все пять станций сообщали о контактах с воздушными целями и планшетисты передвигали свои стрелки по огромному деревянному столу-планшету. Правда, все это было игрой, на которой учились опознавать свои самолеты, составляли план перехвата "противника", отдавая условные приказы истребителям. Иногда даже приходилось управлять учебными воздушными боями.
      По в это воскресенье решительно нечем было заняться. Не считая нескольких солдат-планшетистов, на дежурстве находился только лейтенант Тейлор - офицер связи с истребительной авиацией.
      За первые два часа его дежурства не случилось ровным счетом ничего. Около 6.10 одна из станций сообщила о контакте, и планшетисты начали передвигать свои стрелы по столу. В 6.45 пришло сообщение о цели, приближающейся к острову с севера на расстоянии 140 миль. Контакт был не очень надежным, но достаточным, чтобы Тейлор, выйдя из состояния полного безделья, приказал внести это сообщение в суточный рапорт. Прокладка этого ненадежного контакта напоминала царапанье куриной лапой в направлении острова Оаху. Но тут наступило 7 часов утра, и все отправились на завтрак. Тейлор остался один в помещении. По каким-то причинам, известным только армии, он должен был дежурить до 8 утра - на час позже остальных. Офицер сидел один - некем было командовать, некому подчиняться, не с кем было даже поговорить.
      На горе Опана рядовые Локарт и Эллиот, выключив станцию в 7 утра, ожидали свой пикап, чтобы отправиться на завтрак. Обычно машина заезжала за ними около семи, но на этот раз что-то запаздывала. Поэтому Локарт и Эллиот решили еще немного поработать на станции, поскольку призванный всего две недели назад Эллиот еще недостаточно освоил управление радаром. Локарт решил еще попрактиковать своего товарища.
      В 7.02 Эллиот сел за станцию, включил ее и стал крутить ручки настройки. Локарт, стоя за его спиной, объяснял, что означают разные блики и импульсы. И тут внезапно появился блик гораздо больше любого, чем Локарт когда-либо видел. Такой импульс мог исходить только от очень большого количества самолетов. Но импульс был настолько большим, что Локарт вначале подумал о необходимости нового ремонта станции. Отстранив в сторону Эллиота, Локарт сам сел за настройку локатора. Он очень быстро убедился, что станция исправна. Просто она засекла огромное количество самолетов. Эллиот сел за прокладку и через несколько секунд они уже имели координаты цели: 137 миль к северу, три градуса к востоку.
      В 7.06 Эллиот попытался по линии прямой связи дозвониться до кого-нибудь в Информационном центре. Никто не отвечал. Попытка дозвониться в штаб своей части тоже ничего не дала. Наконец он вспомнил о телефонисте на коммутаторе Информационного центра - рядовом Джо Макдональдс. Коммутатор находился в небольшом помещении, смежным с тем, что занимали планшетисты, и Макдональд дежурил даже, когда центр был закрыт. Соединившись с ним, Эллиот на одном дыхании выпалил новость:
      - С севера идет целая армада самолетов. Три градуса к востоку!
      Макдональд ответил, что в Центре уже никого нет. Он записал сообщение и обернулся, чтобы посмотреть на настенные часы, висевшие в планшетной, и отметить время. Через открытую дверь он неожиданно для себя увидел лейтенанта Тейлора, одиноко сидевшего за планшетным столом.
      Макдональд показал ему сообщение Эллиота, заметив молодому офицеру, что никогда еще не получал сообщений, похожих на это.
      - Не кажется ли вам, сэр, что мы должны что-нибудь предпринять?
      Макдональд предложил вызвать планшетистов с завтрака: они не имели большой практики и им будет полезно выполнить прокладку такого большого количества целей. Тейлор, однако, считал, что в этом нет необходимости. Макдональд вернулся на коммутатор и позвонил на гору Опана. На этот раз он разговаривал с Локартом, который взволнованно сообщил, что импульсы стали больше - расстояние быстро уменьшается: в 7.08 - 113 миль, в 7.15 - 92 мили. По меньшей мере 50 самолетов идут прямо на Оаху со скоростью 180 миль в час.
      Выслушав Локарта, Макдональд передал ему слова лейтенанта, что все в порядке. Тогда Локарт попросил к телефону самого Тейлора, снова повторив, что еще никогда не видел такого количества самолетов на экране радара. Макдональд обернулся к Тейлору:
      - По-моему, будет лучше, если вы сами поговорите с ними, сэр.
      Тейлор взял трубку, терпеливо выслушал Локарта и на минуту задумался. Он знал, что авианосцы находятся в море - это могли быть самолеты с них. Кроме того, он вспомнил, что всю ночь (когда он ехал в Центр) работал радиомаяк, а это случается, когда с Западного побережья на острова перегоняют тяжелые бомбардировщики Б-17. Значит, это могли быть и "Летающие крепости". Но в любом случае это, конечно, были свои самолеты. Оборвав все дальнейшие дискуссии, Тейлор сказал Локарту:
      - Хорошо, не беспокойтесь об этом. Локарт решил не спорить. Если офицер так считает, им действительно нечего беспокоиться и остается одно выключить станцию. Но Эллиот захотел еще немного попрактиковаться и они продолжали следить за приближением неизвестных самолетов. 7.25 - 62 мили, 7.30 - 47 миль, 7.39 - 22 мили. В этот момент контакт был потерян, т. к. самолеты вошли в зону непроходимости радиоволн, образованную горами на северной оконечности острова.
      Тем временем прибыл пикап, чтобы отвезти солдат на завтрак. Они выключили аппаратуру, заперли станцию, захватили с собой журнал и кальку прокладки курса, залезли в машину и поехали вниз по дороге в лагерь. Было 7 часов 45 минут утра.
      А в Информационном центре на форту Шафтер все еще беспокоился рядовой Макдональд. Он спросил лейтенанта Тейлора, что тот действительно думает об этих сигналах на радиолокаторе, и был рад услышать ответ офицера:
      - Да ничего не думаю. Все в порядке.
      Вскоре - после 7.30 - Макдональд сдал дежурство по коммутатору и, уходя из помещения, сунул в карман первое сообщение с горы Опана. Он никогда не видел ничего подобного и хотел рассказать об этом своим товарищам.
      Лейтенант Тейлор снова остался в одиночестве, с нетерпением ожидая, когда пройдут последние томительные минуты его дежурства. Он не испытывал ни малейших сомнений относительно правильности принятого им решения. Он даже в некотором отношении был совершенно прав - работающий всю ночь радиомаяк действительно вел на Гавайские острова 12 "летающих крепостей", вылетевших с материка и подходящих к островам с северо-востока.
      Но самолеты, которые засекла радиолокационная станция горы Опана, находились чуть восточнее. Их было гораздо больше и они стремительно приближались.
      Капитан 2-го ранга Футида знал, что они уже недалеко от цели авиагруппа находилась в воздухе более полутора часов. Сплошной ковер белых облаков закрыл океан и не позволял более точно откорректировать курс. Футида включил радиоприемник и настроился на радиомаяк Гонолулу, убедившись, что сбился с курса на 5 градусов. Легким движением рулей он лег на нужный курс и вся армада последовала за своим ведущим.
      Из кабины своего бомбардировщика Футида оглядел следущие за ним самолеты. Непосредственно за его ведущей машиной шли 48 горизонтальных бомбардировщиков. Слева, чуть выше, капитан 3-го ранга Такахаси вел за собой 51 пикирующий бомбардировщик. Справа, немного ниже, шли 40 торпедоносцев капитана 3-го ранга Мурата. И высоко над ними серебрились 43 истребителя капитана 3-го ранга Итайя - силы прикрытия авиагруппы. Бомбардировщики шли на высоте 3000 метров, истребители - 5000 метров. Стекла кабин сверкали в лучах солнца, стремительно восходящего со стороны левого борта. Но внизу все еще клубилась сплошная пелена облаков. Футида начал беспокоиться - что, если Перл-Харбор также закрыт облаками?
      Это крайне затруднило бы нанесение удара. Футида ждал донесения с разведывательных самолетов, которые уже должны были знать обстановку. Но.те молчали.
      В этот момент под звуки музыки, лившейся из радиоприемника, как по заказу прозвучала сводка погоды: "...переменная облачность, главным образом, над горами... высота 3500 футов... видимость хорошая". Теперь Футида знал, что над целью облачность рассеется. Он также решил, что лучше всего подойти к Перл-Харбору с запада и юго-запада, поскольку облака, скопившиеся над горами, делали подход с восточной стороны небезопасным. И как бы символизируя предстоящий успех, облака внизу стали редеть, и прямо по курсу Футида увидел белую линию прибоя - остров Оаху.
      Пилот одного из бомбардировщиков лейтенант Тосио Хасимото был очарован. Прелестный зеленый остров, голубые лагуны бухт, пестрые крыши домов проплывали под крылом его самолета видениями из какого-то другого мира. Сцена, открывшаяся под ним, была настолько прекрасна, что лейтенант решил сохранить ее на память. Вытащив фотоаппарат, он сделал несколько кадров.
      Пилот истребителя Есио Сига, глядя на открывшийся под его самолетом зеленый, залитый солнцем, ландшафт, был охвачен странным смешанным чувством волнения и грусти. Семь лет назад, в 1934 году, он побывал в Гонолулу во время дружеского визита отряда учебных кораблей морского училища. Визита, полного впечатлений и приятных воспоминаний. Отогнав воспоминания, летчик сосредоточил все внимание на управлении самолетом.
      Приближалось время нанесения удара, и капитан 2-го ранга Футида мучился перед принятием трудного решения. План предусматривал два варианта атаки - в условиях внезапности и в условиях ее потери. В случае, если внезапности удалось бы достичь, первыми должны были идти в атаку торпедоносцы, затем - горизонтальные бомбардировщики и довершить дело предстояло пикирующим бомбардировщикам, в то время как истребители оставались бы на высоте, осуществляя прикрытие. (Смысл этого плана заключался в том, чтобы прицельно сбросить как можно больше торпед, пока дым от разрывов бомб не закроет цели.) Если же элемент внезапности по каким-то причинам будет утрачен, то пикирующие бомбардировщики и истребители должны были первыми нанести удар по аэродромам и системе ПВО противника, чтобы расчистить дорогу торпедоносцам. Дабы дать понять идущим за ним самолетам, какой из вариантов плана вводится в действие, Футида должен был просигналить ракетами: один раз - в случае достижения внезапности и два раза - в случае ее потери.
      Проблема заключалась в том, что Футида не знал, заметили или нет американцы приближение его самолетов. Об этом должны были доложить разведывательные самолеты, выпущенные крейсерами. Но от них не было ничего.
      Было уже 7 часов 40 минут. Они шли над западной кромкой острова, стремительно приближаясь к цели. Футида решил рискнуть и провести атаку по варианту достижения внезапности. Он достал ракетницу и выпустил одного "черного дракона". Пикирующие бомбардировщики сразу же стали набирать высоту, выходя на 4000 метров, горизонтальные снизились до 1200 метров, а торпедоносцы ринулись к самой поверхности воды, готовые к великой чести открыть атаку.
      Пока самолеты перестраивались из походного ордера в боевой, Футида заметил, что истребители, казалось бы, никак не отреагировали на его сигнал. Он решил, что они его просто не заметили. Тогда ведущий ударной волны выпустил второго "черного Дракона". На этот раз истребители заметили сигнал, но его заметили также и пикирующие бомбардировщики. Они решили, что вторая черная ракета означает потерю внезапности. Значит, честь начать атаку предоставлена им. Ломая тщательно разработанный план, торпедоносцы и пикирующие бомбардировщики одновременно устремились в атаку.
      Они уже ясно видели цели со стороны левого борта. На лейтенанта Сига произвел впечатление необычный серый цвет боевых кораблей. Капитан 3-го ранга Итайя был удивлен способом швартовки линкоров друг к другу лагом. Капитан 2-го ранга Футиду более интересовало, все ли они на месте: два, четыре, восемь. Нет сомнения, все линкоры находились в гавани!
      Глава 6.
      "Денек-то прямо для туристов, Джо!"
      Тринадцатилетний Джеме Манн, стоя вместе с отцом около своего дома на северо-западном побережье Оаху, прикрывшись рукой от ярких солнечных лучей, следил за кружащимися высоко в небе самолетами. Семья Маннов любила в конце недели приезжать в свой загородный домик на побережье, чтобы отдохнуть от городского шума. Но в это утро насладиться загородным покоем не удалось. Грохот авиационных моторов разбудил сначала двух мопсов, а затем и их самих... Более 100 самолетов кружились над ними, постепенно разделяясь на небольшие группы по три, пять и семь машин. Несколько истребителей снизилось настолько, что мальчик смог их ясно рассмотреть. Он крикнул отцу:
      - Гляди-ка, наши сменили цвет самолетов!
      Истребители с ревом пронеслись над дорогой, ведущей к аэродромам Шофилд и Уиллер. Другие группы машин также стали разворачиваться в разные стороны и к 7.45 все самолеты исчезли из вида.
      В 12 милях к югу другой тринадцатилетний мальчик - Томми Янг - ловил на спиннинг рыбу. Его внимание также было привлечено шумом авиационных моторов. Взглянув вверх, он увидел большой строй серебристых машин, идущих на юго-восток. Томми сосчитал самолеты - их было 72. А в самом Перл-Харборе, на пирсе, также сидели два юных рыболова. Это были тринадцатилетний Джерри Мортон и его одиннадцатилетний брат Дон. Пирс, на котором они сидели с удочками, был местом, где обычно приставали шлюпки и катера с уволенными на берег матросами и старшинами со стоявших на рейде кораблей. Пирс был расположен на небольшом мыску почти в центре якорной стоянки. Джерри и Дон, подобно большинству детей военнослужащих, считали Перл-Харбор не военно-морской базой, а огромным и великолепным местом для всевозможных игр. Почти каждое утро, когда не надо было идти в школу, они приходили на этот причал - всего в 200 метрах от их дома - таща с собой удочки и сачки. Рыбалка редко была удачной, иногда попадался какой-нибудь доверчивый окунек, но зато всегда здесь были корабли, самолеты, моряки удивительный, яркий и волнующий калейдоскоп, который никогда не мог надоесть. В это утро братья сидели, как обычно, на пирсе: босоногие, голые до пояса, с закатанными до колен штанинами. Легкий ветерок рябил воды гавани, но солнце часто пробивалось сквозь облака, делая утро теплым и обещая великолепный день. Все было обычно, как всегда, если не считать одного: невероятно клевала рыба. Еще не было и 8 утра, когда ребята израсходовали всю наживку и Дон был отправлен домой за новой. Джерри, как старший партнер, остался нежиться на утреннем солнце.
      Перед ним во всех направлениях стояли корабли Тихоокеанского флота. Целые семейства эскадренных миноносцев покачивались на якорях возле своих плавбаз. За ними виднелись трубы и мачты крейсеров, стоявших у причала судоремонтного завода. Далее к югу виднелся крейсер "Хелена", пришвартованный у причала No 1010. Сухой док No 1 занимали линкор "Пенсильвания" и два эсминца. За доком стояли, пришвартованные к стенкам и к друг другу дивизионы эскадренных миноносцев, плавмастерская "Медуза" и гидроавиатранспорт "Картис". Но доминировал над всем этим остров Форд, лежащий точно посреди бухты. Именно там, в огромных ангарах для летающих лодок находился сегодня отчим Дона и Джерри - авиамеханик Томас Крафт. Остров Форд служил базой для патрульных "Каталин", а также и для авианосной авиации, когда авианосцы находились в гавани. Авианосцы обычно швартовались на северо-западной стороне острова, а линейные корабли использовали юго-восточную.
      Сегодня авианосцы отсутствовали и место их стоянки напротив городской набережной выглядело скучно. Там стояли старые крейсера "Детройт" и "Релей", бывший линкор "Юта", переоборудованный в корабль-мишень и гидроавиатранспорт "Танжер". Зато с противоположной стороны острова торчал целый лес труб, мачт и надстроек "линкорного ряда"; "Невада", "Аризона", "Теннесси", "Вест-Вирджиния", "Мэриленд", "Оклахома" и "Калифорния" - все были здесь. Между линкорами сновал самоходный лихтер УС-17 "Очаровательная барка" - собирая мусор с бронированных гигантов. Танкер "Неошо" пристроился к бочке на южном конце "линкорного ряда". Крейсер "Балтимор" - ветеран Великого Белого флота Теодора Рузвельта - ржавея в резерве, стоял на якоре среди новейших эсминцев. Маленький, обшарпанный гидротранспорт "Свен" примостился у транспортно-железнодорожного пирса неподалеку от крейсеров. Старая канонерская лодка "Сакраменто" стояла у него за кормой - ее тонкая, высокая дымовая труба выглядела так, будто ее конструировал лично Роберт Фултон. Древний минный заградитель "Оглала" дремал у причала No 1010 за кормой "Хелены". Он имел романтичное прошлое речного лайнера, но сейчас в основном стоял у стенки, иногда так долго, что целые семейства птиц вили гнезда в его трубе.
      Большие и маленькие, старые и новые, могучие и слабые - они составляли те 96 военных кораблей, которые находились в Перл-Харборе в воскресенье 7 декабря 1941 года.
      Тихоокеанский флот США был в те годы большой и в тоже время очень маленькой семьей. Почти все знали друг друга, особенно в родственных специальностях. Уолтер Симмонс, служивший долгое время баталером на "Картисе", вспоминал, что было совершенно невозможно побывать на любом корабле и не встретить целую кучу знакомых.
      В предвоенные годы многие служили на флоте очень подолгу. Главстаршина Джозеф Никсон служил на крейсере "Сан-Франциско" 9 лет, старшина Джек Хелли - на "Неваде" - 12 лет. У юного - только что из училища - младшего лейтенанта Джорджа Тоссиджа сложилось впечатление, что многие старшины на "Неваде" служили на линкоре, когда его еще не было на свете. Эти старые мичмана, старшины и унтер-офицеры играли большую роль в поддержании "бодрого духа семьи". Все они годились юным лейтенантам в отцы - учили их понимать службу и любить бейсбол, в отсутствие посторонних называли их "сынками", не скрывая своего снисходительного отношения. Но они же были первыми защитниками офицерского авторитета и непоколебимо верили в святость и незыблемость флотских традиций.
      Мир офицеров был еще более тесен. Из года в год их выпускало одно и то же училище, и они шаг за шагом поднимались по служебной лестнице за своими старшими коллегами. Почти все они знали друг друга, деля на всех и свою тяжелую службу, и уют кают-компаний, гордясь и развивая традиции, впитанные еще в военно-морском училище Аннаполиса, и с достоинством нося свою белую накрахмаленную форму. И подобно всем настоящим профессионалам они объединились в гордую замкнутую касту. Но уже появились первые признаки того, что этот тесный, маленький мир начал изменяться. В основном это произошло из-за хлынувших на флот во исполнение различных мобилизационных и учебных планов огромного числа офицеров-резервистов. Резервисты с достаточным энтузиазмом относились к своим служебным обязанностям, но совершенно игнорировали традиции флота, заменив их традициями различных университетов страны.
      Доррис Майлер - вестовой кают-компании линейного корабля "Вест-Вирджиния" - одним из первых столкнулся с противоречиями между старыми традициями и поведением офицеров-резервистов. Каждое утро Майлер проделывал гигантскую работу, чтобы поднять с койки младшего лейтенанта Эдмонда Джакоби - юного резервиста из университета Учиты. Сначала Майлер просто расталкивал Джакоби, как это делают проводники пассажирских поездов. Джакоби не имел никаких возражений против подобного обращения, но выпускники Аннаполиса напомнили Майлеру, что по традиции нижний чин не имеет права даже прикасаться к офицеру. Столкнувшись с проблемой, как сохранить офицерское достоинство и в то же время разбудить Джакоби, Майлер пришел на следующее утро к блестящему решению. Нагнувшись к самому уху спящего офицера, он заорал:
      - Эй, Джек! - и выскочил из каюты.
      В это воскресное утро Майлер не ломал себе голову над этой проблемой: младший лейтенант Джакоби был свободен от вахты и мог спать сколько угодно. Да и сам Майлер не был особенно загружен, выполняя свои обычные обязанности в кают-компании младших офицеров: на завтрак явились всего двое.
      Не было много дел и у старшины Ральфа Хайнеса - рулевого на баркасе контр-адмирала Уильяма Келхауна. Адмирал являлся командующим 8-й эскадрой вспомогательных кораблей, составляющей группу транспортов снабжения флота. В это утро командующий должен был отправиться на пришедший "Антарес", но по какой-то причине запаздывал.
      На линкоре "Невада" вахтенный офицер лейтенант Тоссидж ожидал, мучаясь от безделья, конца вахты, пытаясь употребить время хоть на что-нибудь полезное. Этот случай представился, когда ему доложили, что уже четыре дня под парами находится один и тот же котел. Лейтенант приказал развести пары в другом.
      На "Аризоне" боцман Джеме Форбис с группой матросов натягивал на корме линкора тент для воскресного богослужения. Сильный ветер беспокоил капеллана Уильяма Мажойра: не снесет ли его алтарь за борт. Но солнце палило, облака плыли где-то высоко и все говорило за то, что день будет превосходным. Повернувшись к своему помощнику матросу Джозефу Уоркмену, капеллан проговорил:
      - Денек-то прямо для туристов, Джо. Матрос Дональд Мартен с крейсера "Гонолулу" готовил помещение для католической мессы. Другие, подобно сигнальщику Джону Бленкену с крейсера "Сан-Франциско", собирались в увольнение на берег поохотиться за девочками. На "Неваде" лейтенант Томас Тейлор рассчитывал также съехать на берег и поиграть в теннис. На крейсере "Хелена" собиралась на игру бейсбольная команда корабля.
      Лейтенант Уильям Браун, стоя на палубе своего торпедного катера, погруженного на танкер "Рамапо" для отправки на Филиппины, обдумывал свой собственный план проведения воскресного дня. Его жена прибывала на две недели в Перл-Харбор, и он уже снял небольшой домик за городом. Он собирался встретить жену и превосходно провести сегодняшний день.
      Те, кто не мог попасть на берег, имели собственные планы. На крейсере "Сент-Луис" матрос Роберт Макмарри наблюдал за игрой своих товарищей в шахматы. На линкоре "Калифорния" санитар Уильям Линч неожиданно вспомнил, что сегодня день рождения его сестры и подумал, что неплохо бы написать ей письмо.
      Машинист Хутон с линкора "Вест-Вирджиния", сидя на рундуке в кубрике, рассматривал фотографии, присланные женой. На них был изображен его восьмимесячный сын, которого он еще не видел.
      Баталер Фельдер Кроуфорд сидел за своим столом в баталерке линкора "Мэриленд", листая пришедшие с последней почтой иллюстрированные журналы.
      Очень многие моряки уже думали о предстоящем Рождестве, до которого оставалось всего 15 дней. Сигнальщик Даррел Коннер сидел в рубке флагманской связи линкора "Калифорния", упаковывая купленные рождественские подарки. Матрос Лесли Шорт забрался в одну из зенитных установок линкора "Мэриленд", где его никто не мог потревожить, и надписывал рождественские открытки.
      Время завтрака, строго регламентированное Уставом, в воскресные дни варьировалось, как кому вздумается. Командир крейсера "Релей" капитан 1-го ранга Бенхем Симмонс, одетый в голубую пижаму, пил кофе в своей каюте. На линкоре "Оклахома" младший лейтенант Билл Ингрем, сын знаменитого футбольного тренера, ждал, когда вестовой принесет ему сваренные вкрутую яйца.
      У матроса Мартина Эйта, любившего поесть, завтрак был своего рода священнодействием: 4 яйца, бекон, две тарелки каши, фруктовый сок, печенье и три чашки кофе.
      В поселке вольнонаемных рабочих судоверфи, известном в просторечье как "Бойстаун", сварщик Бен Ротч пригласил на завтрак пару своих друзей с крейсера "Релей". Завтрак состоял из ветчины, яиц и бутылки виски.
      В ремонтных цехах и в сухом доке No 1, несмотря на воскресный день, продолжалась работа. Вольнонаемный рабочий Гарри Деннер чистил от ржавчины кронштейны гребного вала правого борта линкора "Пенсильвания". Но дух воскресенья чувствовался в любой работе.
      У ворот военно-морской базы Перл-Харбора часовые морской пехоты с удовольствием позировали китайцу-фотографу Тай Слилою, который неофициально был фотографом всего флота. Это был удивительно колоритный китаец в своей огромной шляпе охотника на слонов.
      В нескольких сотнях метров от этих ворот, вниз по дороге на Гонолулу, находился главный КПП аэродрома Хикэм, где базировались армейские бомбардировщики. Обычно аэродром находился в постоянном действии, решая разные задачи боевой подготовки от обычной летной практики до учебных "налетов" на корабли. Самолеты с авианосцев не оставались в долгу, время от времени совершая "налеты" на аэродром. Но сегодня все было спокойно. Авианосцы находились в море, а армейские бомбардировщики были выстроены ровными рядами вдоль взлетной полосы. Страх генерала Шорта перед возможностью диверсий вылился в то, что самолеты все были собраны на открытом месте для лучшего обеспечения их охраны. Ангары самолетов стояли пустыми, но на контрольной башне царило возбуждение и рабочая обстановка. Оперативный дежурный капитан Гордон Блейк появился на КДП ровно в 7 утра. Затем прибыли майор Роджер Рамей, полковник Ченьи Бертгольф из штаба ВВС округа и сам командир авиабазы полковник Уильям Фартинг. Старшие офицеры собрались на КДП базы, чтобы встретить тяжелые бомбардировщики Б-17, прибывающие с материка. Это были новые, потрясающие машины и прибытие сразу 12 "крепостей" было, в действительности, очень большим событием. Но и на авиабазе царил дух выходного дня. Сержант Роберт Хей одевался, готовясь посостязаться в стрельбе из винтовки с капитаном Чаппельманом. Капитан Леви Эрдман спешил на корт, взвалив на спину сумку со всем теннисным снаряжением. Медсестра Моника Контер в ожидании свидания с лейтенантом Беннингом замеряла пульс и температуру у больных нового базового госпиталя. Рядовой Марк Лайтон кое-как успел позавтракать до 7.45 (предельное время для завтрака сержантско-рядового состава), но большинство солдат даже и не пытались этого сделать. Старший сержант Чарльз Джудд валялся на койке, читая в сентябрьском номере журнала "Авиация" статью, разоблачающую низкую боевую подготовку и устарелость матчасти военно-воздушных сил Японии.
      Во многом то же самое происходило на аэродроме Уиллер - базе армейских истребителей, расположенной в центре острова. Здесь также все самолеты - 62 новейших истребителя П-40 - стояли крылом к крылу вдоль взлетной полосы. Большинство личного состава еще валялись в койках. Исключение составляли лишь двое - лейтенанты Джордж Уэлч и Кен Тейлор - двое пилотов, только что вернувшиеся в часть. Всю субботнюю ночь юноши провели на танцах и за карточным столом в клубе на небольшом аэродроме Халейва на западном побережье острова. Теперь Уэлч убеждал друга не ложиться спать, а лучше отправиться обратно в Халейву и искупаться. Ведь нет ничего лучше утреннего купания. Их ленивый спор - единственное, что нарушало сонную тишину авиабазы Уиллер.
      Такая же тишина царила над огромными кирпичными прямоугольниками Шофилдских казарм. Многие солдаты 24-й и 25-й дивизий еще не вернулись из суточного увольнения. Некоторые, подобно сержанту Валентину Леманскому, принимали душ, брились, чистили зубы. В расположенных неподалеку офицерских квартирах маленькая дочка полковника Виргила Майлера Юлия уже встала, позавтракала, одела праздничное платьице и собиралась отправиться вместе со своей мамой и братьями в церковь на воскресную проповедь.
      Некоторые солдаты форта Шафтер также собирались в церковь, но большинство еще валялись на койках или нежились на солнце.
      Полковник Филдер - начальник разведки генерала Шорта - одетый в спортивный костюм, собирался с семьей на загородный пикник.
      Ниже форта располагался маленький аэродром армейских истребителей, приютившийся на восточной оконечности острова. На нем базировались две небольшие эскадрильи истребителей, из них - только 12 новых П-40. Здесь, как и на других авиабазах, самолеты были собраны вместе вдоль взлетной полосы, а люди либо отдыхали, либо строили какие-то воскресные планы.
      В пяти милях дальше по побережью находилась база морской авиации Канэохе, с которой оперировали 33 новеньких летающих лодки "Каталина". В это утро три из них находились в патрульном полете, остальные стояли в ангарах или покачивались на якорях на легкой зыби бухты Канэохе. На базе летающих лодок царила та же сонная атмосфера, что и повсюду. Вестовой офицерской столовой сидел за столом без всякого дела: на завтрак не явился никто. Капитан 3-го ранга Криммон - врач базы - сидел в своем кабинете, положив ноги на стол, удивляясь, почему не пришла утренняя газета.
      Это удивляло многих. Местная газета "Адвертисер" считалась неотъемлемой частью воскресного завтрака, но в это утро типографская машина, успев отпечатать только 2000 экземпляров, неожиданно сломалась. Уже отпечатанные экземпляры отправили в Перл-Харбор для распределения по кораблям. Ремонт оборудования в воскресное утро был почти безнадежным делом, хотя редактор Рей Колл прилагал все усилия, чтобы починить машину.
      В резком контрасте с сонной атмосферой, царившей в Перл-Харборе, кипучая деятельность бурлила на эсминце "Уорд", продолжавшем прочесывать воды у главного входа в Перл-Харбор. Масса событий произошла с тех пор, как они прикончили сверхмалую подводную лодку.
      В 6.48 с эсминца заметили белый сампан, разгуливавший в запретной зоне. Когда эсминец направился к нему, чтобы выяснить в чем дело, сампан попытался удрать. Его быстро догнали; шкипер сампана заглушил двигатель и стал размахивать белым флагом. Это поразило Аутбриджа. Сампаны часто, следуя за косяком рыбы, заходили в запретную зону. Их столь же часто и ловили. Но никогда они не капитулировали так официально. Однако, с другой стороны, шкипер уже насмотрелся на лихие действия "Уорда" со стрельбой из орудий и взрывами глубинных бомб, так что считал не лишним продемонстрировать свои самые мирные намерения, чтобы огонь не открыли и по нему. Эсминец повел нарушителя в Гонолулу, чтобы сдать его там береговой охране.
      В 7.03 гидроакустики эсминца снова доложили о точном контакте с подводной лодкой. Бросив сампан, Аутбридж повел эсминец на указанное пеленгом место и сбросил пять глубинных бомб. Огромное пятно соляра, бурля пузырями, разлилось по поверхности в трехстах метрах за кормой эсминца. Затем "Уорд" вернулся к сампану. Все оставались на боевых постах по боевой тревоге. Аутбридж вызвал по радио штаб 14-го военно-морского округа, предупредив, чтобы там были готовы к приему новых сообщений.