Ричард Блейд, пэр Айдена (№5) - Вампир на плече

— Ну, чего вылупился? — не слишком любезно поинтересовалось существо. — Что, гнома никогда не видел? Так мы, того, за погляд деньгу берем. Давай-давай, не стой, проваливай!

— Гнома? — ошарашенно пробормотал Блейд.

— Гнома, гнома, сколько раз тебе повторять? Собственного ума мало, так у твари своей займи! — собеседник Блейда негодующе сверкнул глазами и уставился на непрошеного гостя весьма недвусмысленным взглядом.

Странник нахмурился.

— Что, здесь все гостей так встречают?

— А мне до всех какое дело? — огрызнулся гном. — Я сам по себе. Сказал — проваливай, значит — проваливай!

— А не боишься, что я тебе бороденку-то отрежу? — поинтересовался Блейд.

— Чегой-то? Ась? Не расслышал! — гном скорчил презрительную гримасу, а в его руке невесть откуда появилась обоюдоострая франциска. — Ты, верзила, хоть и велик, а со мной тебе во веки веков не справиться.

«Белое! И опасное!» — Дракула напрягся на плече странника.

Гном был уверен в себе и ничего не боялся.

— Все в порядке, малыш, — Блейд погладил шерстку зверька и перехватил поудобнее копье. С наглецами нужно разбираться быстро и круто; подобные типы признают только один аргумент — силу. Что это за гном, откуда он здесь взялся — разберемся потом. Сейчас главное — сбить с него спесь; выкачивать информацию будем позже. Похоже, в этом мире вежливость принимают за слабость. Что ж, придется разъяснить кое-кому из местных всю пагубность их заблуждений…

Атака Блейда была, как всегда, стремительной, неожиданной и почти неотразимой. Почти — потому что гном, ловко извернувшись, успел в последний момент зацепить копье своей секирой. Сталь прошла через прочную древесину, как раскаленный нож сквозь масло, словно и не встретив на своем пути никакой преграды. В руках странника остался недлинный обрубок.

Отбросив бесполезное древко, Блейд занес дубину. Гном ловко уклонился, отмахнувшись секирой так, что едва не зацепил плечо противника. Они сшиблись грудь о грудь, и тут уже сказались преимущества силы, веса и знания боевых приемов: хотя гном был на удивление жилист и крепок, однако после проведенной по всем правилам подсечки он очутился на земле. Колено Блейда уперлось ему в грудь.

— Ладно… ладно, тебе говорят! — захрипел придавленный коротышка. — Хватит, подрались и будет! Видно, ты не из простых… Так бы сразу и сказал…

Блейд осторожно ослабил тиски — кто его знает, этого гнома, нож из-за голенища выхватит да и пырнет в два счета…

Изрядно помятый коротышка поднялся, деловито отряхивая запыленную одежду, затем подобрал валявшуюся на земле секиру и небрежно протянул Блейду.

— Небось такой стали не видывал никогда, а? Я сам плавил!.. Ну, чего встал? Заходи! Пусть никто не скажет, что Харгатор настоящего воина на пороге держал и не накормил с дороги!

«Белое! Белое! Белое! Хорошее!» — просигналил Дракула. Гном не таил недоброго.

— Чего это ты таким ласковым вдруг сделался? — осведомился гость, пригибаясь и следуя за низкорослым хозяином в глубь его бревенчатой полуземлянки.

— Так ты ж из настоящих, орясина! — удивился гном, оборачиваясь. — Слишком много проходимцев шляются тут — из пильгуев, значит, — которые за настоящих себя выдают… Я таких, как они, с одного удара кладу.

Блейд подумал о своем перерубленном копье и не стал спорить. Низкорослый забияка был наделен недюжинной силой.

Внутри оказалось на удивление уютно. Сквозь небольшие оконца пробивалось достаточно света, и странник разглядел немудреную печурку, длинные лежаки вдоль стен, посредине — стол. В углу стояла пузатая бочка с водой и бочонок поменьше — судя по запаху, с крепким добрым элем.

Гном бухнул на стол две полные до краев здоровенные глиняные кружки. В дополнение к ним не замедлила появиться и иная снедь. При одном только взгляде на сервировку стола Блейд тяжело вздохнул и мысленно распрощался с грандиозными планами Хейджа Этот мир, судя по всему, благополучно пребывал в глубоком средневековье, если только коротышка не относился к секте ортодоксальных экологистов, отвергающих все блага современной цивилизации.

Впрочем, эти соображения не помешали Блейду отдать должное и копченому свиному боку, и странным засоленным овощам, напоминавшим помидоры, и доброму, хорошо пропеченному ржаному хлебу — не говоря уж о превосходном зле. Дракула был отпущен кормиться на лужок.

— Ну, поел? — в свойственной ему манере сварливо осведомился Харгатор. — Тогда рассказывай, а я слушать буду. Табаку хочешь? — он полез в кисет, принявшись набивать кривую деревянную трубочку.

— Чего рассказывать-то? — Блейд сделал вид, что полностью поглощен добрым элем.

— Ты не увиливай, орясина! Я тебя кормил? Кормил. Поил? Поил. Закон Дороги исполнен. Теперь твоя очередь. Рассказывай, верзила, что на белом свете делается! И как это тебя сподобило в наших лесах голым появиться? Где же вся твоя воинская справа?

— А события в какой части света тебя интересуют, почтенный Харгатор? — любезно осведомился Блейд, решив до поры до времени не обращать внимания ни на «орясин», ни на «верзил».

— Да в любой, — благодушно ковыряя в зубах, сообщил гном. — О тех местах, где был, и рассказывай!

— Хорошо, — усмехнулся странник. — Тогда слушай. На последних торгах Лондонской валютной биржи курс доллара по отношению к основным европейским денежным единицам понизился в среднем еще на десять пунктов…

— Чего, чего? — гном вытаращил глаза — так, что Блейд едва не рассмеялся. — Сбрендил ты, что ли, дорогой? Мне и слов-то таких не выговорить! Неужто тебя улфы в свои леса затянули, да ты головой-то и повредился?

— Ты сказал — поведай о том, где довелось побывать, — не моргнув глазом, ответил странник. — Я и рассказываю! В негритянских кварталах Майами вновь вспыхнули волнения на расовой почве. Полиция не в состоянии взять ситуацию под контроль. К городу подтягиваются части национальной гвардии…

— Нет, как есть — сбрендил, — резюмировал гном, обращаясь в основном к бочонку с элем. — Верно, парень, тебе нелишне будет к Глаху-целителю заглянуть. Правда, расплачиваться тебе с ним нечем, гм… — гном умолк и пристально воззрелся на странника.

Внутрь проскользнул нагулявшийся и насытившийся Дракула, мигом устроившись на плече хозяина.

— Слушай, верзила, сдается мне, я знаю, кто ты! — гном внезапно хлопнул себя по лбу. — Вспомнил не сразу, потому что вообще-то я этим людским вракам не верю. Пильгуи болтали, что, мол, явится в один прекрасный день к ним воин небывалый, в одеянии из листьев… и сопровождать его будет зверь невиданный, на плече сидящий… и будет он магией владеть, и силой… и соберет он племена, под игом стенающие… ну и дальше как обычно. Короче, каждому по огроменному куску жареного окорока, денег большой кошель да по бабе гладкой… — гном презрительно фыркнул. — Больше ничего эти верзилы придумать не могут. Так что же, это ты и есть? Все сходится… А как насчет магии?

Блейд заинтересовался. Похоже, тут существовало какое-то пророчество… и он неплохо вписывался в заданные им граничные условия. А что касается магии…

— Есть тут что-нибудь, чего не жалко? — осведомился странник у хозяина.

Тот с сомнением оглядел свое аккуратное жилище. Ненужного в нем явно не было.

— Погоди, я камень с поляны принесу, — и гном исчез за дверью.

Камень оказался обыкновенным булыжником. Харгатор бухнул его на стол прямо перед Блейдом. Видно было, что гном сгорает от любопытства.

Странник глубоко вдохнул и сосредоточился. Привычное усилие… едва заметная дрожь ментального поля, что связывало его с Малышом Тилом…

Камень исчез.

— Ух ты! — совсем по-детски восхитился Харгатор. — А что ты еще умеешь?

— Так я тебе все и покажу, — усмехнулся Блейд. Он ожидал гневно-ворчливой тирады, однако ее не последовало. Похоже, он превратился из «орясины» в непонятного чародея; правда, сей факт заставил гнома лишь держаться с гостем на равных, а отнюдь не ползать перед ним на брюхе.

— Скажи пожалуйста, значит, не врали эти их певцы-сказители… — недовольно пробурчал Харгатор. — Явился-таки герой этот на нашу голову! Охо-хо, опять, значит, война грядет, опять всю торговлю порушат, опять… опять… опять… И что вы, люди, такие бестолковые! Мы, гномы, подраться тоже любим — за хорошие денежки, конечно, — а вот чтобы так, за слова разные… Слушай, а зачем тебе все это надо, а? — пригорюнившись, коротышка одним глотком осушил свою кружку и вновь наполнил ее.

— Рассказал бы ты мне все по порядку, почтенный, — наставительно заметил Блейд. — Я тебе честно признаюсь, про мир этот мне ничего не известно. Только учти — соврешь, я сразу это почувствую. — Странник погладил Дракулу по спине, подавая сигнал. Впрочем, ата и так был всегда настороже.

— Гхм… ну, слушай, коли не шутишь. Только все равно — зря…

— Что — зря?

— Зря я тебе все это рассказывать стану, — пояснил гном. — Совету моему ты не последуешь, по-своему поступишь. И через то большая беда приключится. Я ее уже чувствую.

«Белое!» — с оттенком веселья сообщил Дракула. Гном был совершенно искренен, во всяком случае, он свято верил в то, что сейчас говорил.

Харгатор начал рассказ. К удивлению Блейда, его собеседник ни разу не покривил душой; Дракула только и знал, что твердить: «Белое!»

Через полчаса Блейд знал, что забросило его на окраину благодатной лесной страны Заркии, где относительно мирно уживались и люди, занимавшиеся обычными людскими делами, главным образом землепашеством, и гномы — эти предпочитали ремесла, — и загадочно-прекрасные улфы — их Харгатор хоть и недолюбливал, но признавал, что вреда от них большого пока не проистекло. Однако Заркия со всех сторон была окружена сильными соседями, один другого злее.

На востоке лежали вечно враждующие между собой крохотные королевства и герцогства, народ там пух с голодухи, десятками и сотнями сбегая в Заркию от жестокостей и поборов местных нобилей. За беглецами отправляли карательные экспедиции, и окраины лесной страны озарялись мрачными багряными сполохами пожаров. На западе, за цепью невысоких гор, где обитала часть сородичей Харгатора, находилась дотла выжженная бесчисленными схватками долина, где с унылым постоянством сходились рати Заркии и Серых Властителей, обитавших в соседних горах. На севере гнездились жестокие и безжалостные убры, пробавлявшиеся набегами на всех, до кого только могли добраться; но главная же опасность исходила с юга.

Там раскинулась обширная империя кабаров, людей-колдунов. В жестоком рабстве у чародеев находились многочисленные племена пильгуев. Империя искусно поддерживала распри среди остальных правителей; нанимала убров для набегов на Серых, а Серых — для набегов на убров; но, разумеется, главным врагом оставалась свободная Заркия. Имперские легионы то и дело обрушивались на южные рубежи ее земель; отбросить их назад удавалось лишь ценой большой крови. Работорговля процветала, причем в самых жестоких и извращенных формах. Император кабаров, наверное, мог бы покорить и карликовые восточные государства, и земли убров — замки северных разбойников были почти неприступны, но самих убров никогда не было особенно много, — однако по непонятным пока причинам не делал этого, словно ему доставляло удовольствие поддерживать огонь неутихающей распри.

С каждым годом Заркии удавалось отбросить противника лишь ценой все больших и больших потерь. Долго так продолжаться не могло.

На протяжении всего рассказа гнома Дракула ни разу не подал сигнала тревоги. Все изложенное было чистой правдой — или, по крайней мере, сам рассказчик свято верил, что это — истинная правда. Несколько удивило Блейда то, что Харгатор ни разу не упомянул ни одного бога. Похоже, в этом мире религия была не в почете.

«Что ж, вот и дело нашлось, — подумал странник — Покончить с этой империей! Достойная задача!»

Гном умолк и жадно глотал пиво, присосавшись к кружке,

— Горло пересохло, — пояснил он, опростав ее до конца.

— Понятно, почтенный, — Блейд поднялся — Ну, придется мне идти на юг. Надеюсь, там лишний меч для меня найдется.

— Во-во, этого-то я и боялся, — проворчал гном, скорчив недовольную гримасу. — Полезешь воевать. Может, даже битву какую выиграешь. Пильгуев освобождать вздумал? Как же, нужно им твое освобождение! Кнут им хороший нужен, вот что! Те, которые хоть что-то в голове имели и сюда сбежали, и то враз бы друг друга перерезали, кабы не мы, гномы, не улфы да не убры-изгои. Дурной народ! Ветер в головах. Всяк одеяло на себя тянет.

Блейд приподнял бровь. Ясно, что в средние века люди были далеко не ангелами, и все же империя работорговцев представлялась ему много худшим вариантом, чем Британия времен Эдуарда III.

— Почтенный Харгатор, не поможешь ли ты мне с одеждой? — обратился он к хозяину, совершенно не задумываясь в тот момент, откуда же здесь взялись сказочные гномы-рудокопы. — Не знаю, как там с освобождением пильгуев, но я хочу добраться до южной границы. Мне довелось побывать во многих сражениях… Может, мой опыт пригодится в Заркии?

— Слова то у тебя хороши… вот если б еще и дела с ними совпали… — прокряхтел гном. — Если ты на южном рубеже нашем усидишь да имперцев поможешь отбросить — сил не пожалею, сам приду в ноги тебе поклониться. Ну, а если ты какое восстание замыслишь — он покачал головой. — Ладно, от судьбы все равно не уйдешь! Одежка моя тебе ни к чему, но кое-что, думаю, найдется. — Харгатор с головой нырнул в сундук.

— А как насчет оружия? — словно невзначай осведомился Блейд.

— Ну уж нет! — из сундука раздалось возмущенное фырканье. — Сам добывай! А страшных хищников в наших лесах отродясь не было. Все, держи! И бывай здоров! — гном явно не желал продолжать разговор.

«Злится, но предательства не таит!» — так можно было бы перевести на человеческий язык безмолвную тираду Дракулы.

Блейд принялся одеваться. Вещи оказались неожиданно добротными и почти все — впору. Высокие сапоги, просторные штаны на манер галифе, рубаха и кожаная куртка на шнуровке. Стандартное облачение средневекового воина и путешественника.

— Благодарю тебя, почтенный Харгатор. За мной долги не пропадают.

— Ладно… чего уж там. Носи! Дорогу найдешь? Вообще-то тут все просто. Иди на юг. Идрайн переплывешь — мосты отсюда далеко. И — напрямик, пока до Большого Тракта не доберешься. Он с востока на запад идет… или с запада на восток — кому как нравится. Твоего ходу — день на восток, там перекресток будет, и торная дорога на юг. Думаю, — гном криво ухмыльнулся, — что с едой у тебя трудностей не будет, едва до первой пильгуйской деревни доберешься.

— А кто у вас правит? Кто распоряжается?

— Да выбирали там Совет какой-то, — нехотя пояснил гном. — Я в эти дела не вмешиваюсь. Но на южной границе командует Ульбад, он из убров… Вот его-то тебе и надо! Он тебя к делу и приставит.

Глава 4

Блейд вышел в путь налегке, без всяких припасов — так далеко щедрость гнома не простиралась. Дракула совершенно освоился в новом для него мире, с легкостью перейдя от привычных фруктов к траве и листьям. Выяснилось, что ата обладает феноменальным чутьем на опасность, равно как и на дичь. Остротой чутья Дракула превосходил все известные породы земных собак, вечером он вывел Блейда к месту кормежки упитанных птиц размером с доброго петуха. Страннику пришлось долго выжидать удобного момента, прежде чем удачно брошенная палка доставила ему горячий ужин.

После еды, когда, разгоняя сумрак, вспыхнул костер, они с Дракулой пустились в философские разговоры. Ата умел мыслить отвлеченно, порой Блейд не понимал, отчего племя мохнатых так отстало в своем развитии.

Ата начал с того, что вновь выразил свое презрение воюющему людскому роду: карикатурные изображения бегущих с копьями воинов; горящая деревня, оскалившаяся в усмешке физиономия самого Дракулы. Смысл последовавших затем образов сводился к тому, что везде и всюду, где только появляются люди, тотчас вспыхивает война. Точно так же и здесь. Спустя короткое время вместо этих лесов, где так много вкусного и интересного, останется одна серая пустыня. (Очевидно, ата имел в виду пепелище).

Блейд попытался объяснить своему мохнатому спутнику, что их целью в этом мире как раз и будет уничтожение войны, но эти понятия оказались для ата уже чересчур сложными. Он заскучал, и, быстро свернув беседу, устроился поближе к огню. Блейд тоже улегся, Дракула был самым лучшим часовым, какого только можно было придумать. Он мог самым безобразным образом спать на посту — но притом мимо него не сумел бы проскользнуть никакой враг. Черные мысли ата чувствовал даже во сне.

Однако этой ночью путников никто не побеспокоил. Наутро дорога стала легче, лес поредел, появились проплешины лугов. Правда, досаждали мелкие ручейки и речушки, которые приходилось одолевать вброд.

Первое людское поселение Блейд и Дракула увидели вскоре после полудня, когда желудок странника вновь уже начинал громогласно возмущаться по поводу отсутствия обеда. Деревня на первый взгляд казалась самой обыкновенной — поля, покосы, в середине очищенного от леса широкого круга — кучка строений. Такие поселения Блейд видел и в Гартанге, и во многих других мирах. Всюду, где люди устраивались на земле среди лесов, их жилье выглядело одинаково.

Дракула кокетливо пригладил лапкой шерсть — точь-в-точь как политик перед выходом к телекамерам — и приосанился. Блейд тоже постарался придать себе как можно более респектабельный вид. Если слова Харгатора верны и он на самом деле похож на героя какой-то местной легенды, то прежде, чем требовать обед и все прочее, следовало произвести надлежащее впечатление.

Деревня встретила странника неумолчным людским гомоном.

— Здесь что, какая-то тревога? — Блейд взглянул на своего спутника.

«Обычное. Серое с черным. Сердитое!» — последовал ответ

Никто не говорил здесь тихо — все орали, стремясь во что бы то ни стало перекричать собеседника. Почти все разговоры являлись, увы, самыми банальными склоками — начиная с того, что кто-то кому-то наставил рога, и кончая не отданной вовремя щепотью соли, некогда взятой взаймы.

Почему-то все эти ссоры и раздоры выносились на всеобщее обозрение.

Блейд подошел к околице, и туг его наконец заметили. Сперва умолкли две бабы, ругавшиеся возле крайнего дома из-за соли, за ними — трое мужиков, выяснявших, кто же стащил бочонок пива, а затем тишина быстро воцарилась на всей улице. Очевидно, незнакомцы забредали сюда не часто.

Твердым уверенным шагом, сохраняя на лице дружелюбную улыбку, Блейд подошел к оторопевшим женщинам. Видно было, что жизнь потрепала их изрядно — толстые, краснолицые, с загрубевшими от постоянных хозяйственных трудов руками, в неряшливой домотканой одежде, они едва ли могли вызвать интерес у мужчины.

— Почтенные, не проводите ли вы меня к вашему старосте? (Нужное слово само пришло на ум.) Я иду издалека, держу путь на южную границу, хочу вступить в войско Ульбада.

— А сам-то ты кто будешь? — подозрительно осведомилась одна из баб вполне боевого вида, так и буравившая странника маленькими черными глазками.

— Воин, солдат удачи. Из дальних краев. Прошел Королевства, потом занесло к вам… Гном Харгатор указал мне путь на юг.

Имя коротышки произвело на женщин благоприятное впечатление.

— Ну, Харгатор кому попало дорогу-то не откроет, — заметила черноглазая, однако ее товарки тотчас принялись яростно возражать, что, мол, кто их, этих гномов, знает, и что у них на уме.

Началась перебранка, и разговор стремительно лишился всякого смысла. Сплюнув в дорожную пыль, Блейд пошел дальше. Дракула на плече очумело крутил головой видно, мысли у обитательниц деревушки скакали, точно испуганные кролики, и даже ата не мог в них разобраться. Тем не менее далеко идти в поисках старосты не пришлось.

Навстречу Блейду вышел дородный мужик лет пятидесяти по земному счету, краснолицый, с лохматой бородой от уха до уха, в которой застряли многочисленные крошки, труха и прочий сор.

— Ты, что ли, новоприбывший будешь? Звать как? — сразу взял он быка за рога.

— Ричард Блейд.

— Поня-а-тно… А что это за зверь с тобой?

— Я зову его Дракулой, — дружелюбно пояснил странник. Ссориться со здешним заправилой он пока не хотел.

— Куда идешь? — допрос продолжался.

— На юг, — безмятежно ответил Блейд, оглядывая старосту с ног до головы.

— На ю-у-уг? — протянул тот. — Через земли нашей общины? А ты знаешь такое правило — за проход надо платить?

— Почтенный, не слишком ли жмет тебе пояс? — ласково осведомился Блейд. От неожиданности староста даже опешил.

— Пояс? Чего — пояс?.. Мой пояс?..

— Твой, твой, — прежним тоном пояснил пришелец. — По-моему, он должен быть тебе весьма тесен.

Сосредоточиться… пуск!

Штаны старосты упали в дорожную пыль; пояс исчез бесследно. Бедняга Хейдж, подумал странник. Ждет сокровищ, а вместо них — то булыжник, то старый пояс из бычьей кожи…

Староста замер с разинутым ртом и выпученными глазами. Со всех сторон на происходящее взирали оцепеневшие от изумления селяне. Блейд на всякий случай приготовился держать круговую оборону, однако это не понадобилось. К багровому, точно вареная свекла, предводителю подбежал невзрачный на вид старикашка, суматошно размахивая длинными, точно у обезьяны руками.

— Ксант, Ксант, что ты делаешь! — заверещал он тонким старческим фальцетом. — Это же Морион, Великий Воин, освободитель пильгуев! О нем ясно сказано в пророчестве! — старик плюхнулся на живот прямо перед Блейдом и униженно забормотал:

— О, прости нас, величайший! Прости своих неразумных слуг! Ксант, старшина, — человек усердный, но недалекий… по слабости разума своего, отнюдь не по злому умыслу, принял тебя за бродягу безродного, от коих часто покражи случаются…

Дракула подтвердил, что старец говорит правду.

— Чего стоите, остолопы! — зашипел старик на односельчан, внезапно вскинув голову прямо посреди верноподданнической тирады. — Падайте на колени, молите Мориона Великого о прощении! Не то он всю деревню нашу вслед за поясом Ксанта отправит!

Это возымело действие. Очевидно, все в деревне знали предание о Морионе наизусть, но никогда даже и помыслить не могли, что великий герой вот так запросто явится к ним в гости.

Какая-то баба заголосила, и, словно по сигналу, все, кто был на улице, принялись падать ниц. Последним повалился бесштанный староста. Из домов выбегали прочие обитатели — с тем, чтобы как можно скорее растянуться на брюхе.

— Морион… Морион… да, это он… черный зверь на плече… магия…

Старик решил, что молчание гостя есть признак прощения, и привстал на одно колено. По его лицу текли самые настоящие слезы. Подлинные слезы, как поспешил подтвердить Дракула.

— О великий воитель! Старинное предсказание исполнено! Ты явился к нам в годину великих бедствий и испытаний! От предков, от пращуров к нам пришли слова, предрекавшие твой приход! Сказано, что ты освободишь землю пильгуев от всякого творящегося на ней зла и лиходейства! Ты откроешь нам дорогу к счастью и богатству, так что у самого последнего землепашца будет не меньше пяти рабов!

«Гм… своеобразные у них тут понятия о счастье и процветании!» — подумал Блейд.

— Встань, почтенный, — он протянул старику руку. — Встань и назови свое имя. Мне хотелось бы поговорить с тобой.

Старик, казалось, сейчас скончается от счастья. По лицу его продолжали одна за другой катиться слезы, но теперь уже не страха или раскаяния, а радости.

— Вы слышали?! — завопил он, смешно подпрыгивая на месте. — Великий Морион удостоил меня своего слова! Великий Морион велел мне подняться и пожелал узнать мое ничтожное имя! Отныне я — избранник Мориона! Все, все склонитесь передо мной! Отныне я — старшина!..

Истошные вопли старика были прерваны новым вопросом Блейда:

— Ты так и не назвал себя. Я жду.

— О, прости, прости меня, великий! От радости у меня все помутилось в голове… Я, недостойный, зовусь Пенсагом. Позволь мне проводить тебя, великий! В дом бывшего старшины Ксанта… Там ты сможешь отдохнуть.

Поверженный, враз лишившийся и штанов, и жилища, Ксант только слабо мычал.

Окруженный толпой, Блейд, в сопровождении беспрерывно болтавшего Пенсага, дошел до самого большого и вместительного дома в деревне. Он был пуст — очевидно, домочадцы Ксанта тоже присоединились к толпе.

— Сюда, сюда, — частил старик, усаживая Блейда за стол в просторной, хоть и не слишком чистой комнате. — Где эти бабы? Эй, Феста, тащи все, что есть самого лучшего! К нам явился сам Морион!

Побледневшая женщина — видно, жена Ксанта — бухнулась в ноги Блейду.

— Не губи! — взмолилась она. — Не губи, о великий, не лишай всего нажитого! Позволь хоть добро унесть!

— Тихо все! — гаркнул Блейд, у которого уже звенело в ушах от несмолкаемых воплей и криков. — Тихо! Мне нужно, чтобы кто-то из вас прочел все пророчество целиком! Выберите, кто потолковее!

Ему пришлось тотчас же пожалеть об этих словах, ибо все без исключения, как выяснилось, считали самым толковым непременно себя; его оглушила многоголосая ругань, кое-где уже замелькали кулаки. Пришлось вновь повысить голос.

— Тихо! Я выберу сам, кого слушать! — взгляд Блейда обежал набитую людьми комнату. «Дракула, кто тут подходит?»

Впрочем, странник уже и сам нашел глазами невысокую девушку, притиснутую толпой к самому столу. Ее лицо казалось посмышленей, чем у остальных.

— Ты! — Блейд вытянул руку. — Говоритъ будешь ты!

Слабое «ой!» девушки потонуло в раздавшемся со всех сторон завистливом шипении. Чья-то рука ущипнула ее за предплечье, другая дернула за волосы…

Странник начал терять терпение. Пришлось подняться и прикрикнуть, лишь после этого вокруг девушки образовалось пустое пространство и он смог наконец разглядеть рассказчицу.

Небольшого роста, в простом чистеньком платье, босоногая, с волосами цвета речного песка, девушка отнюдь не была красавицей. Милое курносое личико, по-детски пухлые губы, пунцовые от смущения щеки, карие глаза… На вид ей было едва ли больше шестнадцати лет.

Она заговорила. Сперва голосок ее срывался от волнения, но с каждой минутой становился все крепче и крепче; наконец слова потекли потоком.

"Давно это было. Владели тогда отцы отцов наших всей землей от моря до моря, и у самого последнего землепашца было не меньше пяти рабов. Мир царил во владениях пильгуев. Однако настал грозный и черный день, когда из неведомых пределов южных двинулись на север орды кабаров, колдуном мерзких, что божьим попущением наведены были на нас за грехи наши. И не устояли в бою пращуры наши, и были побеждены, и попали в рабство, и лишь один из десяти десятков бежать сумел на север. Полуночные страны захватили безжалостные убры, из-за дальних морей нагрянувшие; на востоке сами пильгуи, чудом имперского ярма избегнувшие, в бесконечных дрязгах и междоусобицах увязли, под ярмо иноземных пиратов угодили. На западе в горах появились Властители Серые, так по цвету их одеяний и лиц названные. Жалкие остатки пильгуев среди заркийских чащоб укрылись. И там, среди лесов Заркии, было древними пророками изречено слово мудрости, что не вечно будут пребывать пильгуи и братья наши в рабстве имперском, что явится на землю лесной твердыни народа нашего Великий Морион, воитель, мудрец и чародей. И будет на левом плече его сидеть зверь черный, невиданный, и будет Морион говорить с тем зверем неведомым для остальных языком. Явится он наг и безоружен; не оттолкните же его, не пропустите и не дайте уйти. Объединит он силу вашу и поведет на юг, и падут перед ним во прах имперские полки и крепости, с Морионом отвоюете все, что раньше утратили. Но помните — не сможет он ничего сделать один, без вашей помощи; не за вас станет он воевать, а вместе с вами; и только так добьетесь вы победы Ждите Мориона!

Так говорили пророки, и с тех пор хранит народ пильгуев их мудрость и ждет пришествия Великого Мориона…"

Блейд слушал очень и очень внимательно, этот Морион, судя по всему, должен был сыграть тут роль Авраама Линкольна и генерала Шермана, вместе взятых.

Рассказчица смолкла; на странника с надеждой уставились десятки глаз — и еще больше народу толпилось вокруг Ксантова дома, вытягивая шеи и вставая на цыпочки.

— Хорошо! — наконец изрек он. — Я бы с радостью задержался в вашей гостеприимной деревне, но мне надо спешить на юг. Вы снабдите меня припасами, и я двинусь дальше. Время не ждет.

Правда, от поданного обильного обеда он не отказался.

К окончанию трапезы заплечный мешок Блейда был уже полон. Странник закинул его на плечо и зашагал по улице, сопровождаемый распевающей радостные песни толпой. К некоторому его удивлению, никто не выразил желания взять меч и последовать за ним к южной границе — никто, если не считать той самой девушки, что читала ему пророчество. Вся толпа остановилась на краю деревни, и Блейд уже вскинул руку, прощаясь, когда из рядов деревенских жителей вырвалась растрепанная фигурка, бросившаяся к нему так, словно за ней гналась целая стая голодных волков. Девушка с размаху упала на колени перед Блейдом.

— О Великий Морион! Молю, возьми меня с собой! Я готова стать пылью под твоими стопами, только возьми меня с собой! Ты обратил на меня свой благосклонный взор — так не отвращай же от меня своего солнцеподобного лика!

— Погоди, давай отойдем подальше, — Блейд заметил пугливые взгляды, которые девушка бросала себе за спину. На лице ее алело несколько свежих царапин, через плечо висела небольшая котомка. Судя по всему, она уже приняла решение и ни за что бы не повернула назад.

— Я не вернусь, все равно не вернусь, — стуча зубами, бормотала девушка. — Меня затравят… от зависти… вон, бабы всю уже исцарапали…

Блейд раздумывал недолго.

— Хорошо! Пойдем вместе Как тебя звать-то?

— Лиайя…

— Красивое имя, — одобрил странник. — Хорошо, раз у меня теперь есть проводник, показывай дорогу! По пути можешь рассказать мне еще пару историй

Однако повествования Лиайи, увы, не отличались богатством деталей. На юге она была один раз с отцом, еще до того, как он погиб в схватке с имперцами, но самих кабарских воинов никогда не видела и мало что могла о них рассказать. Бабьи же сказки о том, что они ростом с дерево и умеют плеваться огнем, словно мифические драконы, Блейд пропустил мимо ушей.