— Дик, я хотел бы увидеть его лицо… ну, этого… в кого я попал…

Блейд широко ухмыльнулся.

— К вашему счастью, Джек, зеркал тут не водится.

— Неужели так плохо? — похоже, американец был не на шутку расстроен.

Блейд закатил глаза.

— Плохо? — передразнил он Хейджа. — Если бы плохо… Чудовищно, Джек, чудовищно!

— Ладно, — американец махнул рукой. — В конце концов, я здесь не задержусь. Сейчас мы обсудим наши маленькие проблемки, и…

— Может быть, вы сначала развяжете меня, Джек?

— О, простите, конечно!

Он начал возиться за столбом, чертыхаясь и бормоча под нос: «Связали… и руки, и ноги… почище, чем федеральное налоговое ведомство… те тоже мастера вязать…» Наконец Блейд не выдержал и сказал:

— Джек, у вас на поясе здоровенный ножик. Возьмите его и перережьте ремни. Ведь вы — техасец, дьявол вас побери!

Он услышал, как Хейдж стал со скрипом перепиливать ремень, приговаривая:

— Техасец! Что с того, что техасец? Вы, англичане, думаете, что каждый техасец умеет ловко обращаться со здоровенными ножиками… да еще такими тупыми… Ошибаетесь, друг мой! Техас — это не коровы… не ковбои… и не ножики! — Ремень лопнул, и Хейдж с торжеством закончил: — Техас — это нефтяные поля! Вышки! Скважины! К тому же я только родился в Техасе, а вырос в Калифорнии!

— Еще один бандитский штат! — заявил Блейд, разминая руки. Когда Хейдж попытался что-то возразить в защиту отечества, он добавил: -Вспомните о калифорнийских налогах, Джек!

Это был удар не в бровь, а в глаз, ибо у Хейджа в свое время были изрядные неприятности с налоговой декларацией, и соответствующее ведомство он ненавидел многий ненавистью. Блейд подступил к нему вплотную и добавил -прямым в челюсть, вполсилы. Потом разрезал ремни на руках Найлы, уложил девушку поудобнее и стал массировать запястья и лодыжки.

Когда он закончил эту операцию, Хейдж как раз очнулся и сел.

— Что случились. Дик? — с недоумением спросил он, потирая подбородок. — Рухнул потолок?

— Нет. Мой маленький аванс.

— Мне? За что?!

— Совсем не вам, а тому мерзавцу, в чью шкуру вы влезли. Вам еще будет — за Дж.!

И Блейд нанес следующий удар. Затем он приступил к осмотру своего оружия, изредка поглядывая на Найлу. Что-то слишком долго она не приходит в сознание… уснула, что ли, от переживаний? Ему приходилось встречаться и с такой странной реакцией на опасность — человек просто не выдерживал и погружался в каталепсию. Наконец он стащил с Найлы кольчугу, расшнуровал тунику и приложил ухо под маленькой грудью. Сердце девушки билось ровно, и он успокоился.

Хейдж глухо застонал, ворочаясь на полу. Из разбитой губы сочилась кровь, расплываясь багровыми пятнами на жутком размалеванном лице. Блейд пожалел, что у него нет с собой зеркала или хорошо отполированного щита. Вероятно, лучшим наказанием для Хейджа была бы не эта кулачная расправа, а один взгляд на физиономию того, в чье тело он переселился. Но зеркала у странника не имелось; он мог вразумить научного руководителя проекта «Измерение Икс» только подручными средствами.

Он присел перед Хейджем и, когда тот открыл глаза, резко вздернул американца, прислонив спиной к столбу.

— О, боже! — простонал ученый, потом яростно уставился на своего мучителя. — Ричард, что это значит? Прекратите избиение!

— Я очень сожалею, Джек, но вы получили еще не всю порцию, — Блейд легонько похлопал его по щекам.

— Но за что же еще. Бог мой? За Дж. — виноват, принимаю; я еле отходил старика… Но в чем я еще провинился?

— Поглядите-ка туда, — Блейд показал на спящую девушку.

— Хм-м… Очаровательная крошка… Иначе и быть не могло… Где Ричард Блейд — там всегда вертится что-нибудь этакое… — Хейдж изобразил непослушными руками намек на бессмертный стандарт конкурсов «Мисс Америка»: грудь-талиябедра. — Но я-то тут при чем?

— Вы ведь и на этот раз целили в разумное существо, ближайшее к Ричарду Блейду, верно? — Хейдж кивнул, непонимающим взглядом уставившись на девушку. — Так вот: если бы этот мерзавец в перьях, — Блейд ткнул Хейджа в грудь, — стоял в пяти ярдах от меня или дальше, вы приземлились бы прямо в головку той девицы. — Он помолчал, ожидая, пока эта мысль дойдет до американца, и добавил: — Поверьте, мне бы этого совсем не хотелось. Малышка Найла устраивает меня такой, какая она есть.

— О! — пробормотал Хейдж. — Простите, Дик, я этого не учел…

— Вы многого не учли. Например, того, что осталось бы от этой юной и прелестной девушки после вашего ухода…

Хейдж понурил голову. Наконец он поднял на Блейда глаза и с надеждой сказал:

— Признаю, я виноват и здесь. Однако, Дик, мы все же цивилизованные люди…

— Но находимся в абсолютно нецивилизованном месте, — безжалостно уточнил Блейд.

Когда Джек Хейдж очнулся в третий раз, шеф отдела МИ6А был готов обсудить с американцем все возникшие у него маленькие проблемки.

— Доверьтесь моему опыту, Джек! Все будет в порядке.

— Но, Ричард! Должно же существовать какое-то альтернативное решение! Мы же не дикие звери, чтобы рвать друг другу глотки на арене на потеку публике!

Блейд устало потер лоб и принялся объяснять в пятый раз.

— Согласитесь, Джек, что число альтернативных решений определяется конкретной ситуацией. Наш мир — я имею в виду Землю — намного сложнее местного курятника. К примеру, если у вас есть деньги, вы можете положить их в банк, купить ценные бумаги и играть на бирже, стать филантропом, основав фонд своего имени, приобрести некую собственность — землю, фабрику, дом… наконец, вы можете просто промотать свои доллары. Но все эти возможности существуют на Земле! В Айденской же империи, о которой я вам рассказывал, нет ни банков, ни акций, ни благотворительных фондов, и там у вас имеются только два выхода: приобрести что-нибудь полезное или спустить денежки в кабаке. А, скажем, в Хайре нет даже кабаков…

Они спорили уже целых полчаса, сидя на полу большой бревенчатой хижины, в уголке которой тихо посапывала Найла. Блейд дал краткий, но полный отчет, без труда убедив Хейджа, что с возвращением лучше обождать. Когда американец услышал о селгах и о таинственных южанах, владеющих, по-видимому, исключительно высокой технологией, глаза его загорелись, как два уголька. Было странным — и даже пугающим — видеть, как вдруг изменились грубые черты Канто, теперь на его жутком лице, размалеванном и покрытом потеками подсыхающей крови. Читалось только неутолимое любопытство. Блейд понял, что поле боя осталось за ним. Никакие приказы, никакие убеждения не удержали бы Хейджа от вмешательства в его судьбу, здесь могло сыграть лишь одно — намек на новую информацию. Ибо Хейдж, как и Лейтон, был фанатиком — фанатиком знания, которое было для него дороже дюжины дюжин Ричардов Блейдов.

В поведении его, однако, чувствовалась некая едва заметная перемена. Блейд не мог сказать, почему у него возникло это ощущение и чем именно Джек Хейдж, прибывший к нему на рандеву, отличается от своего земного воплощения — в конце концов, он даже не видел его истинного лица! И, тем не менее, что-то изменилось. Хейдж словно стал менее безапелляционным, менее едким и колючим, чем в последние годы, он больше напоминал сейчас того сравнительно молодого ученого, которого лорд Лейтон за полгода до своей смерти привлек к проекту «Измерение Икс» Может быть, пребывание в чужом теле лишило его изрядной доли сарказма и самоуверенности?

Впрочем, упрямства у него не убавилось. Они обсуждали теперь конкретный вопрос — как выйти из создавшейся ситуации с максимальной выгодой для эмиссара Земли, и Хейдж никак не хотел согласиться с планом, предложенным Блейдом. Скорее всего, острый ум ученого давно подсказал ему, что возможен только такой выход; однако барьер предубеждений и традиций, защитный панцирь цивилизованного человека, было нелегко преодолеть. Джек Хейдж очень не любил федеральную налоговую службу и на словах мог сделать фарш из любого ее инспектора; он был способен сражаться как лев, выдавливая новые ассигнования на свои эксперименты; наконец, он без колебаний провел опасный опыт над старым и больным Дж. Все эти действия, с его точки зрения, были вполне допустимы в цивилизованном обществе — и даже похвальны, но Блейд сомневался, что его коллега по проекту «Измерение Икс» способен зарезать собственными руками даже курицу.

Он привел свой финансовый пример, надеясь затронуть самые потаенные струны в душе Хейджа; как истый американец, тот был весьма неравнодушен к деньгам — или, вернее, к выгодному их вложению. Теперь Блейд пытался развить успех, уловив огонек интереса в глазах собеседника

— Итак, Джек, чем сложнее общество, тем больше возможностей оно предоставляет индивидууму. Мы с вами находимся сейчас в весьма примитивном мире — гораздо более примитивном, чем ваш родной Техас, — Блейд позволил себе усмехнуться. — И здесь закон один: убей или умри!

Американец уныло кивнул. Кажется, он начал понимать удручающую безвыходность положения.

— Доверьтесь моему профессиональному чутью, Джек, — продолжал Блейд. — Все пройдет без сучка, без задоринки… Через сорок минут вы будете пить бренди в своем кабинете.

— Черт с ним, с бренди, — махнул рукой американец. — Курить хочется…

— Не сомневаюсь, что ваш письменный стол набит пачками «Мальборо», -заметил коварный искуситель

Хейдж сглотнул слюну.

— Ладно, Ричард… Я надеюсь, что полученный тут ценный опыт поможет мне в борьбе с чиновниками Ее Величества… Но детали! Как вы себе представляете детали?

Блейд задумчиво оглядел покрытое слоем охры лицо.

— Прежде всего, вытрите кровь.. вот здесь… и здесь… — Хейдж начал размазывать багровые потеки по физиономии, отчего превратился совсем уж в жуткое чудище. Блейд довольно кивнул: — Превосходно! Теперь попробуйте обревизовать свою память… вернее — память Канто. Вы сможете воспроизвести тот шакалий вой, на котором говорят местные двуногие?

Хейдж погрузился в глубокую задумчивость. Блейд по личному опыту знал, что сейчас творится в его голове. Стремительно восстанавливались нервные связи в мозгу; прокручивалась кинолента зрительных образов — со звуковым и тактильным сопровождением, с ощущениями запаха и вкуса; вскрывались тайники памяти, рушились барьеры, ломались преграды. Разум Джека Хейджа, ученого-физика с планеты Земля, поглощал информацию, запечатленную в сознании Канто Рваное Ухо, вождя дикарей с побережья острова Гартор, Айден.

Американец поднял голову; в глазах его светились удивление и восторг.

— Знаете, Дик, кажется, я могу говорить на их языке… — он пробормотал несколько фраз, то взревывая, то взлаивая, то хрипя, словно астматик. — И я многое помню — из того, что случилось с этим типом… Пожалуй, мысль выпустить из вас кишки уже не столь противна моему сердцу.

— Ну, на это не рассчитывайте, — снисходительно усмехнулся Блейд. -Я буду доволен, если вы продержитесь хотя бы десять минут… Публика должна получить удовольствие, а я — славу и пост вождя.

— Десять минут я вам гарантирую, — Хейдж свирепо оскалился

— Вот так, вот так, мой дорогой… У вас превосходно получается! Любой чиновник Ее Величества — не говоря уже о менее закаленных парнях из налогового ведомства — упал бы в обморок при виде такой рожи!

Хейдж стукнул себя в грудь и испустил рычание Блейд в восторге вскочил на ноги; его план обрастал деталями прямо на ходу. Полоснув себя кинжалом по запястью, он сбросил свой кожаный колет и начал размазывать кровь по щекам, груди и плечам. Через минуту он выглядел как жертва самых изощренных и зверских пыток. Затем, схватив Хейджа за руку, Блейд потащил его поближе к дверям.

— Теперь, Джек, рявкните пару раз… да погромче, чтобы было слышно ярдов на сто.

Некоторое время они развлекались от души. Хейдж ревел, как атакующий носорога африканский слои, Блейд в промежутках испускал страшные вопли, в которых звучала неподдельная мука. Потом он подтолкнул американца к двери.

— Думаю, они уже собрались. Теперь ваш сольный выход, Джек. Скажите им что-нибудь вдохновляющее.

Хейдж набрал в грудь воздуха, напыжился и шагнул наружу. Вид у него был величественный и грозный. Притаившись у двери, Блейд разобрал гул голосов, потом все покрыл басистый рык Канто Рваное Ухо. Говорил он довольно долго; наконец раздались выкрики и громоподобный гогот — толпа осталась довольна.

— Ну, что? — с любопытством спросил Блейд, когда его гость, стащив головной убор вождя и вытирая со лба пот, перешагнул порог. — Чем вы их так развеселили?

— Я сказал им, что развлекся с мужчиной и сейчас начну насиловать девку. Велел не мешать. А в награду за послушание обещал спектакль -поединок с пленником за пост вождя. Они восприняли это как хорошую шутку! -Хейдж мечтательно поднял глаза к потолку и протянул: — Ах, Ричард, Ричард… Ни на одной конференции, ни на одном научном симпозиуме мое выступление не пользовалось таким успехом!

Блейд ухмыльнулся. Можно было считать, что Джек Хейдж полностью вошел в роль.

— Как вы полагаете, сколько должен длиться акт насилия? — спросил он, поглядывая на распростертую у стены Найлу. Странный сон! Даже их вопли ее не разбудили! Сейчас хорошо бы ей проснуться и испустить пару-другую стонов понатуральнее… С другой стороны, может, и лучше, что девочка отключилась. Они с Хейджем говорили по-английски, что могло вызвать ненужные расспросы. Найла была любопытной малышкой.

Хейдж размышлял, почесывая темя и посматривая на грудки девушки, соблазнительно белевшие в полумраке.

— В обычной ситуации я не оторвался бы от такой милой штучки целый час, — наконец заявил он, — но мы сократим время до десяти минут. Надо учитывать темперамент Канто… Это просто зверь, и он жаждет крови пленника — вашей крови, Дик, — гораздо больше, чем любовных утех. И потом… потом я дьявольски хочу курить!

Они подождали нужное время. Хейдж-Канто иногда взревывал, Блейд попробовал имитировать женский стон. Вышло у него не очень удачно — что-то среднее между хохотом гиены и козлиным блеяньем, — так что он своих попыток не продолжал. Затем, в соответствии с разработанным планом, Хейдж вынес наружу снаряжение Блейда и свалил у входа в хижину. Через минуту он вывел на утоптанную площадку самого пленника — таща его за ремень, обвивавший шею. Блейд, окровавленный, ссутулившийся, выглядел самым жалким образом. Кинжал бар Ригона торчал у него за отворотом сапога.

Толпа собралась большая — в этой деревне обитало не меньше двух-трех тысяч человек. Впереди стояли воины в коротких кожаных кильтах, с медными клинками на перевязях. Боевая раскраска была смыта, и выглядели они вполне благопристойно — если не считать свирепого выражения широкоскулых лиц. За ними сгрудились женщины, почти обнаженные; Блейд заметил нескольких хорошеньких девушек с отличными фигурками. Несомненно, островитяне являлись диким и жестоким народом, но им нельзя было отказать в своеобразной красоте. Звероподобный лик Канто оказался скорее исключением, чем правилом.

Блейд исподлобья оглядел улюлюкающую толпу. Ему придется привести к покорности этих людей и править ими, так что сейчас главное — не переиграть, Он должен казаться человеком, ослабленным пытками, но не сломленным, не потерявшим силу духа. Он прикончил своими стрелами сорок дикарей, да еще две дюжины — во время бойни на палубе «Катрейи». А сейчас, на глазах этого воинственного племени, ему надо совершить подвиг -прирезать их могучего, непобедимого, полного сил вождя, столь уверенного в успехе.

Презрительно швырнув конец ремня в лицо противнику, Хейдж сделал несколько шагов вперед к толпе, потряс зажатым в огромном кулаке клинком и что-то прокричал. Воины ответили одобрительным гулом. Американец повернулся и плюнул в сторону Блейда.

Тот гордо выпрямился, содрал с шеи петлю и плюнул в ответ; потом потянул из-за отворота сапога свое оружие. Кинжал бар Ригона был на полторы ладони короче, чем у вождя, но Хейджу это мало поможет; главное — в чьих руках находится клинок.

Они сошлись на середине площадки и начали кружить там в классических позах дуэлянтов на ножах: ноги широко расставлены, тела согнуты, левая рука впереди, правая, с клинком, сзади у бедра. Хейдж, видимо, в детстве насмотрелся немало фильмов из жизни чикагской мафии — американец изображал все весьма натурально. Наконец, взревев, он бросился на Блейда, беспорядочно размахивая своим «здоровенным ножиком».

Его противник сделал шаг в сторону и подставил ногу; огромное тело дикаря грохнулось на землю, толпа недовольно загудела. Блейд полоснул кинжалом по ребрам Канто — так, слегка, чтобы пустить первую кровь и подогреть страсти. Хейдж резво вскочил на ноги.

— Эй, Дик, — возмущенно прошипел он, — мы так не договаривались! Вы что, хотите изрезать мою шкуру в клочья?

— Не вашу, а Канто Рваное Ухо, — негромко ответил Блейд, продолжая кружить около американца. — Джек, это необходимо. Вы не можете уйти без крови — никто нам не поверит. За схваткой следят опытные воины. Ну, смелей! — он сделал ложный выпад, и Хейдж в панике отскочил на целый ярд. -Дьявол! Идите в атаку! Пусть ваша техасская кровь закипит! Представьте, наконец, что я — ваш любимый налоговый инспектор!

Это помогло. Хейдж прыгнул вперед как тигр и задел лезвием предусмотрительно подставленное плечо противника. Блейд отступил, изображая ранение средней тяжести. Американец наседал, глаза его налились кровью. Видимо, он стремился получить весь ценный опыт, какой удастся. «Несчастный сборщик налогов, — подумал Блейд, — что его ждет во время следующей встречи с Джеком Хейджем?»

Он продолжал обороняться, стараясь ненароком не проткнуть насквозь своего соперника. Они бились уже минут шесть-семь, и все выглядело достаточно естественным: оба — в крови и пыли, с искаженными яростью лицами; два гиганта, сражавшихся за власть над первобытным племенем на неведомом острове неведомого мира.

Войдя а очередной клинч, Блейд въехал Хейджу локтем под дых и прошептал:

— Решающий третий раунд, Джек! Британия атакует и выигрывает!

— А? Что? — Хейдж словно очнулся.

— Готовьтесь уйти. Вас ждет скотч и дымок «Мальборо». Сейчас я начну резать вас на части.

— Но, Дик, помилуйте…

— Я не шучу.

Блейд действительно не шутил. Он собирался сделать убытие своего коллеги из айденской командировки как можно более неприятным и болезненным. Что значили три тычка, которые Хейдж получил в хижине! Так, легкая трепка… Но если он помучается минуту-другую — как мучился Дж. в теле умирающего Грида, — это станет хотя бы частичным искуплением вины. И в следующий раз Хейдж трижды подумает, прежде чем отправиться в жестокий первобытный мир, в котором может выжить только Ричард Блейд!

Он всадил клинок в живот американцу, и тот сдавленно охнул. Блейд повел кинжал вверх, представляя, как лезвие разрезает стенку желудка; на миг его передернуло от отвращения. Хейдж навалился на него, судорожно глотая воздух, на его губах пузырилась кровавая пена. Жестоко, но справедливо, подумал Блейд; время кинематографических трюков прошло, началась суровая реальность. Ударом кулака он сшиб Хейджа на землю и наклонился над ним. Толпа возбужденных зрителей ревела за его спиной.

— Все, Джек, — сказал он, всматриваясь в полные муки глаза, -уходите. Привет Дж. Скажите ему, чтобы дождался меня. Ну, Джек, вперед! Как подобает настоящему техасцу!

Хейдж слабо улыбнулся и в знак согласия прикрыл глаза. Секунд на пять он застыл в полной неподвижности, потом губы его рефлекторно шевельнулись, и Блейд скорее угадал, чем услышал: «Правь, Британия, морями…» Когда его веки вновь поднялись, Блейд понял, что Джек Хейдж завершил свой визит в Айден. Дух его улетел домой, оставив тело, временно послужившее ему пристанищем, в полной власти победителя.

Долгие мгновения он всматривался в тусклые бессмысленные глаза, ожидая, что Канто Рваное Ухо, сайят и великий вождь, займет свое законное место. Этого не случилось; перед ним было лишенное разума существо, и он не мог больше тянуть время, продолжая свой эксперимент.

Резким ударом Блейд перерезал горло этого манекена, потом еще двумя рассек толстую шею и приподнял длинные черные волосы; на левом ухе действительно не было мочки. Он встал. Начинался заключительный акт спектакля. Зрители пока безмолвствовали.

Странник решительными шагами направился ко входу в хижину, швырнул голову Канто на землю, натянул колет и застегнул на талии пояс с мечом. Затем он содрал убор из перьев, тут же водрузив его на собственные растрепанные волосы. Взяв в левую руку фран, а в правую — отсеченную голову, он повернулся к своим новым подданным и поднял этот страшный трофей. Из обрубка шеи капала кровь.

Теперь предстояло сказать тронную речь. Что-нибудь такое, что поняли бы все и что отбило бы у претендентов охоту связываться с ним. Блейд как раз обдумывал соответствующую моменту серию звуков и угрожающих телодвижений, когда за его спиной послышался шорох. Он оглянулся.

Из-за тяжелой дверной створки выглядывала Найла, которой полагалось валяться где-нибудь в углу хижины, оплакивая свой позор. Но, если не считать царапины на щеке, девушка была свежа, как весеннее утро, и ее розово-смуглое заспанное личико неопровержимо доказывало, что полчаса назад за бревенчатыми стенами разыгралась не драма, а комедия.

— Эльс, что происхо… — звонким голоском начала она.

Зашипев от злости, Блейд плечом втолкнул ее обратно в хижину и мазнул отвратительным обрубком прямо по лицу. Найла вскрикнула, и окровавленная плоть Канто тут же прошлась по ее замшевому охотничьему наряду — от ворота до паха. Быстрым движением франа Блейд надрезал лосины, зацепив нежную кожу бедра. Найла снова закричала — от ужаса и боли. Он довольно кивнул. Сейчас ее маскарадный костюм вполне соответствовал ситуации, да и душевное состояние, пожалуй, тоже.

Он вытолкнул ее вперед, к толпе, и рявкнул так, что стоявшие поблизости в страхе отшатнулись.

— Скажи им, — кричал он на ксамитском, потрясая франом над головой, — скажи этим крысам, что я, Эльс Перерубивший Рукоять, их новый вождь! Тот, кто не трясется за свою печень, сердце и мозги, может подходить — я вышибу все разом!

Окровавленная Найла, всхлипывая после каждого слова, начала переводить.