Глава 9

Блейд замолк и потер лоб рукой. Он испытывал определенные затруднения — что и как объяснить Ханку. В самом деле, не мог же он просто сказать, что увидел на полуразбитых полках округлые корпуса таллахских сообщателей и светильников!

Кажется, там валялись не только эти магические приборы, мертвые, пыльные и никому не нужные. Он разглядел большие бутыли с вином — те самые, что некогда отправил в Лондон после своей победы на играх, статуэтки из цветного камня, измерители времени, черепки стеклянной и фарфоровой посуды, кошельки с монетами. Все это добро провалялось здесь больше семи лет — или целую вечность! Кто же знал, как течет время в Таллахе, на Таргале и на Земле? Ни Хейдж, ни покойный лорд Лейтон не могли ответить на этот вопрос…

Ханк нетерпеливо пошевелился, глаза его сверкали надеждой. Кажется, он уже вообразил лестницу, что выводит пленников Пузыря в коридоры верхнего лабиринта — пусть сумрачные, но заполненные живительным воздухом. А что за ними? Поверхность острова и сияющие небеса над ней… Бирюзовая дымка Римпады, столь же непреодолимая, как и раньше… Полчища карваров…

Поднявшись, Блейд показал рукой вниз.

— Там — сокровища, Ханк. Золото, резные камни, обломки дорогой посуды… Я был удивлен, увидев такие вещи у безносых.

— А выход? Ты разглядел лестницу? — с лица джарата медленно сползало воодушевление.

— Нет Такая же щель в стене, как в остальных камерах.

— И сокровища? Золото?

— Да.

Ханкамар Киттала разочарованно пожал плечами.

— Зачем нам это? Все сокровища мира не помогут нам купить свободу.

— Сокровища бывают разные. Возможно, там, — странник покосился на открытый люк, — найдется кое-что подороже золота.

— Например?

— Я видел бутылки. С вином, думаю.

— О! Это дело! — Ханк иронически скривил рот. — Напьемся, сожрем этого Когтя и встретим с мечами в руках новую команду ублюдков! Умирать будет веселей!

— Умирать никогда не весело, так что с этим делом мы подождем. -Блейд присел, упираясь ладонями в край люка. — Мне хочется понырять туда, Ханк Может, найду что-нибудь полезное… а потом разведаю, куда ведет внешний коридор.

— Давай. Только нужно поторопиться, я полагаю. Как бы снова не пришли безносые.

Блейд прикинул время — с момента их схватки с приятелями Когтя прошло не более полутора часов. Нет, еще рано! Он полагал, что никого из карваров, и том числе и подчиненных Тосс'ота, не встревожит отсутствие охотничьей партии. Эти существа не слишком заботились друг о друге.

Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы насытить кровь кислородом, странник мягко спрыгнул вниз. Взвихрились и начали медленно оседать облачка пыли, в неярком свете подвешенной на ремне корзинки заблестели на полках стеклянные черепки. Блейд поднял голову. Потолок камеры нависал на расстоянии ярда над ним, в проеме люка виднелось взволнованное лицо Ханка одной рукой тот придерживал корзину, в другой был приготовлен ремень.

Кивнув ему — мол, все в порядке — Блейд направился к полкам. Он глядел на них минуты четыре, восстанавливая в памяти реестр своих таллахских сокровищ, потом отступил к люку, помахав джарату рукой. Ханк вытянул его.

— Ничего интересного?

— Подожди. Сейчас припомню.

Странник опустился на пол, скрестил ноги и прикрыл глаза. Он обладал фотографической памятью, и нескольких минут хватило, чтобы содержимое полок запечатлелось в ней со всеми подробностями. Его таллахские приобретения были свалены беспорядочными грудами на трех ярусах, и сейчас эти кучи добра встали перед его глазами, словно в голове прокручивалась лента видеомагнитофона.

Так… В самом низу — стеклянные бокалы и чаши, фарфоровые сервизы, достойные Букингемского дворца… Запыленные, полуразбитые — видно, их вывалили сюда прямо с тележки или носилок, ничуть не заботясь о сохранности… Они лежали неровным слоем, а в самом конце громоздилась какая-то странная угловатая куча, смесь черепков, обломков блюдец, чашек и кувшинчиков снежной белизны.

Выше стояли массивные на вид, но легкие шары сообщателей — таллахских телевизоров, качество которых превосходило всякое воображение. Разумеется, тут они были мертвы и безгласны — на Таргале не имелось ни озер с чудесной влагой Мудрости Мира, ни магов, умевших извлекать из них энергию, ни передающих станций. Там же громоздились еще какие-то устройства, назначение и функции которых Блейд помнил уже весьма смутно. Белые сферы полуфутового диаметра были светильниками, на Таллахе они чудесным образом плавали в воздухе, распространяя яркое сияние. Шары поменьше, размером с кулак, и такой же величины цилиндры служили для отсчета времени, измерявшегося в таллахской реальности весьма сложно: в сутках насчитывалось три дома, а в каждом из них — четыре стены, делившихся еще на пять подстенков. Эти забавные хронометры тоже не работали — как и прочие аппараты и аппаратики, громоздившиеся на средней полке.

Выше стояли полуразбитые статуэтки из нефрита и яшмы, бутыли с вином из толстого темного стекла, валялись раскрытые кошельки с золотом — доля Блейда со ставок, которые делали на него таллахские болельщики. Карваров не интересовало вино — как и любое спиртное; вероятно, в этом отношении их биохимия сильно отличалась от человеческой. Что касается золота и иных драгоценных вещей, то к ним зеленокожие черепахи тоже были равнодушны. Они признавали лишь предметы утилитарного назначения, прочные и надежные -такие, как серебряная чаша, которую таскал с собой Тосс'от.

Внезапно странник понял, что удивило его на полках забытого склада. Там лежали далеко не все таллахские посылки, многого не хватало, и теперь он попытался припомнить, чего же именно.

Разумеется, не было коллекции клинков, прямых и изогнутых мечей, приобретенных в лучшей антикварной лавке Таллаха. Как и следовало ожидать, пропали ножи и кинжалы с драгоценными рукоятями из кости и рога, инкрустированных самоцветами. Исчезли массивные серебряные цепи, бокалы, кубки и чаши — вероятно, таким украшениям и такой посуде карвары могли найти применение. Что еще? Блейд не мог вспомнить Конечно, на Земле, в лейтоновском архиве, хранился его отчет, надиктованный под гипнозом, и в нем перечислялось все до последней мелочи, все, что дошло и не дошло до приемной камеры телепортатора Но сейчас он не мог восстановить полного перечни Между Таллахом и Таргалом пролегло так много всего! Иглстаз, Брегга, Киртан, странные приключения в параллельных мирах Блоссом Хиллза и Зазеркалья, жуткие подземелья Дьявольской Дыры, воинственный Ханнар… Потом — лесные чудища Гартанга, лунная одиссея и экспедиция в Эрде, в печальную Эрде, мир вечной осени… Семь лет, десять странствий!

Он снова вызвал видение полок, заваленных бесполезными таллахскими сокровищами, и мысленно просканировал их сверху донизу. Статуэтки, бутыли, мешочки с монетами ничего интересного, ничего важного… Дальше! Приборы, светильники и прочее… Жаль, что маги Таллаха ограничились волшебными телевизорами, но не создали волшебного бластера… бластер бы сейчас очень пригодился… Дальше! Дальше! К самой нижней полке! Разбитая посуда, фарфоровые черепки… Совсем уж ненужный хлам… Угловатая куча слева… Может быть, покопаться в ней? Но что он там найдет? Какой-нибудь случайно уцелевший кувшин?

Вдруг словно молния прострелила виски, в голове как будто полыхнуло, и он вспомнил. Шкатулка! Шкатулка с флаконом! Дар владыки Ордорима! Влага из озера Мудрости, чудесная субстанция, источник могущества таллахских магов!

Будем надеяться, сказал себе Блейд, торопливо поднимаясь, что волшебный эликсир не выдохся за семь долгих лет в этом гнусном подземелье.

— Что? — Ханк вскинул на него глаза.

— Кажется, там есть одна забавная штука, — наклонившись, странник заглянул в квадратную дыру — Посвети мне!

Глубоко вдохнув воздух, он спрыгнул вниз и быстро направился к палкам. Угловатая груда черепков, из которой торчали полуразбитые чашки и блюдца, находилась на уровне колен. Блейд присел, осторожно поворошил ее, сбрасывая прямо на пол черепки фарфора, белоснежные с одной стороны и запыленные с другой. Под ними блеснуло темное полированное дерево, окованный серебром уголок.

Есть! Он рванул плоскую шкатулку к себе, прижал к груди, и, быстро поднявшись, сделал шаг к проему. Потом вернулся, сгреб свободной рукой золото в самый объемистый из кошелей и сунул его за пояс. Густой бирюзовый воздух Римпады вливался в легкие, подступало удушье, напоминая о том, что следует поторопиться.

Выбравшись наверх, Блейд долго и глубоко дышал, не в силах вымолвить ни слова. Потом, вытянув из-за пояса кошель, вложил его в руку Ханка.

— Вот… Для Дионы и для тебя… Не век же вам скитаться с Арколой…

Джарат вытряхнул на ладонь монету, без особого интереса посмотрел на нее.

— Какая странная! Никогда не видел таких… Думаешь, есть шанс, что сестренка это получит? — он встряхнул тяжелый мешочек, и золото запело, зазвенело, словно фанфары судьбы.

— Весьма вероятно, Ханк, весьма вероятно — Блейд дрожащими руками откинул крышку маленького ларца. Флакон был на месте — продолговатый маленький сосудик из тяжелого стекла.

— Что это? — Ханк наклонился так, что они едва не стукнулись лбами.

— Магия, дружище Могучая магия! Прямо из моего Бредонна!

— Хм-м… Как же эта штука тут очутилась?

— Понятия не имею. Но она здесь, и это главное!

Блейд вытащил флакон и в задумчивости уставился на него. Как же воспользоваться этим таинственным эликсиром? Ни Фаттаргас, ни царь Ордорима не говорили о таких вещах. Он крепко стиснул маленький сосудик в кулаке. Следует ли выпить это зелье? Понюхать? Побрызгать в воздухе? Намазать виски? Или смочить пятки?

Через минуту ответ пришел сам собой.

Он вдруг ощутил, как в него начала вливаться Сила. Он не смог бы сказать, что являлось ее физическим вместилищем мозг ли, тело, душа, он просто чувствовал, что неимоверная мощь, истекающая от этого небольшого флакончика, прорастает в нем, как пробудившееся к жизни зерно, выхлестывает вверх крепкие, наполненные живительными соками стебли, разворачивает листья, выпускает пышные соцветия. Потом цветочные лепестки опали, и появился плод. Родилось знание! И было оно таким ошеломляющим, таким кристалльно-ясным и могучим, что Ричард Блейд выронил флакон и закричал.

Во имя Мудрости Мира и всех богов Таргала! Алый огонь, разрушающий и благословенный, первая ступень Силы — вот она! Холодное синее пламя, карающее и наказующее, вторая ступень — вот она! Зеленое целительное сияние, третья ступень — вот, вот!

Он задохнулся, поднял лицо к темному и мрачному каменному потолку и закрыл глаза; губы его шептали молитву, и с привычными с детства словами на душу нисходил покой. Ханк испуганно смотрел на него.

— Блейд! Блейд, очнись! Что… что случилось? Подействовала твоя магия?

Странник улыбнулся, поднял флакон и сжал его в кулаке, он чувствовал себя равным богам.

— Подействовала… еще как… Смотри!

Он простер руку над пустой корзинкой, и та вспыхнула, занялась жарким огнем. Ханк торопливо отскочил в сторону.

— Хог!

— Да, хог! Без огнива и зажигательного стекла! Прямо из моих пальцев!

— Великая магия! И очень опасная, — джарат покосился на догоравшую корзинку.

— Смотря для кого, — Блейд приподнял бровь.

— Ты можешь теперь спалить всех безносых?

— Могу, но это ни к чему. Есть другой способ… холодное пламя, не страшное дереву, но для живого существа… Впрочем, ты увидишь сам.

— Сам?

— Разумеется. Ведь у нас есть пленник!

Ханк понимающе кивнул.

— Ты прикончишь его?

— Возможно… потом… Но сначала допрошу. Тосс'от — большой чин! Старший над всеми надсмотрщиками и охранниками Акка'Ранзора! Такому должно быть известно про многое… — Блейд помолчал, затем растер подошвой пепел от корзинки. — И теперь он скажет мне все! Все, что я хочу знать!

Пленный карвар лежал на широкой ступеньке, полуприкрыв глаза. Когда Блейд спустился к нему, погрузившись в голубоватый туман, Коготь смерил его равнодушным взглядом. Вероятно, он считал себя уже мертвым или даже съеденным этим страшным человеком из далекой страны, где люди сумели уничтожить карваров.

Странник стоял, сжимая в руках флакон, чувствуя перетекавшую от него теплоту и силу, стоял долго, пять минут, десять, пятнадцать, с любопытством наблюдая, как в зрачках Тосс'ота начинает разгораться изумление. Потом он поднял тяжелое тело карвара и потащил наверх.

Ханк встретил его радостной улыбкой.

— Магия, Блейд?

— Магия, дружище!

С этим таллахским эликсиром он мог дышать в Римпаде! Вполне вероятно, его могущество не исчерпывалось такими вещами или фокусами с огнем, время от времени Блейду казалось, что он сумел бы свести луну на землю — если б у Таргала была луна.

Он положил карвара на пол, распустил ремни, что стягивали конечности пленника, и склонился над ним.

— Я — хотеть — говорить — ты.

Тосс'от явно пытался представиться спокойнее, чем был на самом деле. Его круглые глаза блеснули.

— Я — слушать.

— Я — спрашивать, ты — отвечать. Тогда — ты — жить.

— Тосс'от — умереть, — лаконично заметил пленник — Зачем -отвечать?

— Ты — бояться — хог? — Блейд вытянул руку над кучкой кожаных ремней, и они затлели. Зрачки Когтя расширились, потом он овладел собой.

— Нет. Я — видеть — хог — много раз. Хог — кусать. Кусать — как — меч. Кусать — больно — но не страшно, — он моргнул. — Нет. Я — не бояться — хог.

— Ты — не хотеть — отвечать?

— Нет. Зачем?

— Жить.

— Один — жить — не важно. Один — умереть — не важно. Так -говорить — Древние.

Древние! Блейд потер ладонью лоб. Похоже, они приступили к самой интересной теме.

— Что — важно? — спросил он, скрывая волнение.

— Все — карвары — жить — важно, — заявил Тосс'от. Потом он слабо шевельнул когтистой лапой и произнес. — Больше — я — не отвечать.

Видимо, эти черепахоподобные — племя фаталистов, решил странник. Смерть или жизнь одного индивидуума ничего не решает; важно существование расы. Что ж, попробуем зайти с этого конца.

— Ты — не отвечать — вопросы, но ты — слушать? — предложил он.

— Слушать, — согласился карвар.

— Ты — хотеть — знать — как — люди — в моей стране — уничтожить — карваров? — Блейд говорил медленно и отчетливо, как всегда при общении с зеленокожими копируя их странную речь, в которой не имелось ни падежей, ни склонений. Казалось, Коготь его понимает; его веки чуть дрогнули, что можно было считать знаком согласия.

— Люди — в моей стране — знать — магия, — произнес странник. — Ты — понимать — что есть — магия?

— Нет. — Голова карвара качнулась из стороны в сторону совершенно человеческим жестом.

— Магия — делать — то, что — невозможно — делать, — пояснил Блейд. — Убивать — без меча, жечь — без огня. Ты — понимать?

— Нет. Не понимать. Меч — топор — убивать. Хог — жечь. Нет — хог — нельзя — жечь.

— Хог — жить — в камнях. Ударить — камни — выпустить — хог. Так?

— Так.

— Теперь — хог — жить — моя рука. — Блейд вновь приблизил ладонь к кучке ремней, и от них вдруг потянуло запахом гари. Потом кожа вспыхнула и запылала; Ханк, стоявший за спиной странника с топором наготове, коротко вздохнул. Коготь же испуганно отодвинулся, вжимаясь в стену.

— Это — магия? — спросил он.

— Да. Нет — камня — с хог. Есть — рука. Я — поднять — рука -сжечь — всех карваров.

В глазах Тосс'ота сверкнуло недоверие.

— Ты — хотеть — бежать. Ты — идти — на мост. Ты — рубить -топором — стража. Приходить — другая — стража. Поймать — ты. Поймать -он, — Коготь зыркнул глазами на Ханка. — Связать! Нести — сюда. Я -приходить — ты — снова — рубить — топором. Нет — хог! Ты — рубить -сражаться. Почему? Где — хог — быть — раньше?

Мерзавцу не откажешь в логике, подумал Блейд. Однако это безносое зеленокожее существо, этот убийца и пожиратель человеческой плоти, казался ему в то же время наивным. Вероятно, Тосс'от был не таким уж простачком, но тягаться с человеком в хитроумной казуистике явно не мог.

— Когда — хорошо — магия — нет. Когда — плохо — магия — тоже -нет. Не приходить! — Блейд развел руками. — Когда — совсем — плохо -очень — плохо, магия — есть. Я — звать, магия — приходить. Ты — видеть — сам!

Теперь он поджег одну из корзин-светильников, и жуки начали в панике разбегаться. Пасть Когтя приоткрылась, из горла вырвался скрежещущий звук -словно железным прутом провели по краю жестянки.

— Ты — прятать — камень — рука, — заявил он. — Ты — обманывать! Я — не верить — магия!

Судя по всему, он был рационалистом до мозга костей.

— Я — идти — вниз, жечь — карваров, — Блейд кивнул в сторону лестницы. — Жечь — много — карваров — моей магией. Тогда — ты -верить?

— Нет! Ты — жечь — карвар — хог. Так! Карвар — пускать — стрела — город — пускать — стрела — корабль. Стрела — хог! Город — корабль -гореть. Так!

— Не так! — Блейд выпрямился во весь рост и протянул к пленнику руку. — Я — давать — людям — магия! Холодный — огонь! Люди — убивать -карвар. Убивать — быстро! Быстро — как — в моей стране. Магия — холодный — огонь — убивать!

— Хог — горячий, — возразил Коготь. — Нет — холодный — хог!

Ладонь Блейда чуть приподнялась, и в следующее мгновение синевато-фиолетовое пламя охватило лежавшее на каменных плитах тело. Он сам не знал, как это получилось; он пожелал, и чудовищная мощь стремительным импульсом ударила в пленника, окутав его ярким сиянием, куда более заметным, чем мерцающая дымка Римпады. Этот огонь не испускал тепла; наоборот, от него тянуло леденящим холодом.

Тосс'от раскрыл пасть, выгнулся дугой — что выглядело совсем невероятно для существа, закованного в пластинчатый панцирь — и заревел. Этот крик нестерпимой муки заставил вздрогнуть двух мужчин, что стояли под низким темным сводом, глядя на корчившееся на полу тело. Когти карвара скребли по камню, глаза вылезли из запавших орбит, в углах рта появилась пена; он горел, не сгорая, и карающее синее пламя плясало по его груди, по мощным толстым лапам и животу, облизывало бока, опаляло безносое широкое лицо.

Лишь однажды на Таллахе страннику довелось видеть подобную картину -когда Фаттаргас поразил магическим огнем руки воришки. Тот так же корчился и выл, и зрелище это выглядело таким жутким, таким противоестественным, что Блейд, не выдержав, сам взмолился о пощаде. Но теперь он ждал, не собираясь отступать. Если карвары услышат эти вопли и сбегутся сюда — мелькнуло у него в голове, — им приготовлен хороший сюрприз!

— Что с ним? — Ханк опасливо покосился на объятого синим пламенем пленника. — Что ты с ним сделал?

— Всего лишь доказал, что не всякий огонь горяч. Этот, — Блейд с жестокой улыбкой кивнул на фиолетовые языки, — жжет только плоть, но им не спалишь лес, и на нем не поджаришь мясо. Вспомни-ка, Ронтар, твой джанджарат, мечтал о холодном пламени… Вот оно, перед тобой!

— Страшное зрелище…

— Страшное. Такое же страшное, как война, казнь и пытка. Ты смог бы сотворить такое, Ханк?

— Я?

— Да, ты! Если я тебя научу?

Ханкамар Киттала долго смотрел на бившегося в корчах карвара, и его лицо, вначале растерянное, становилось все более и более суровым. Вероятно, он начал догадываться, что мощью, которой распоряжался пришелец из далекого Бредонна, мог овладеть и другой человек — такой, у которого хватило бы силы наслать этот жуткий карающий огонь на врагов.

Наконец Ханк склонил голову.

— Если ты в самом деле меня научишь… я… я… — он судорожно сглотнул и докончил: — Я клянусь никогда не применять это против людей, Блейд…

— Дальше! — велел странник.

— Я клянусь освободить всех узников… всех, кого забрали на Акка'Ранзор и другие острова безносых…

— Дальше!

— Я клянусь выиграть войну!

— Дальше!

— Но что же еще, Блейд? Победа, свобода и справедливость — разве это не все?

— Погляди! — рука Блейда протянулась к карвару. Тот уже не мог кричать, только хрипел и исходил пеной; его конечности конвульсивно подергивались, глаза остекленели. — Погляди! — повелительно повторил странник. — Нравится ли тебе видеть его муки?

Ханк заколебался.

— Нет… Пожалуй, нет…

— Представь, что ты бросишь такое синее пламя на целое войско… на тысячи ненавистных тебе существ… потом твои воины начнут рубить этих беззащитных ублюдков…

— Нет… Нет!

— Да! Ты сделаешь это, ты и Ронтар. Раз, другой, третий… Столько, сколько понадобится. Пока они не запросят пощады!

— И ее надо даровать?

— Разумеется, — Ричард Блейд повел рукой, и синее пламя исчезло. -Разумеется, Ханк! Ненависть порождает только ненависть. Я надеюсь, когда вы победите карваров, рирдоты не начнут резать зартов, а зарты не обрушатся на акрийцев… Я очень надеюсь на это, понимаешь? Будьте же милосердны — и к этим тварям, и друг к другу.

Он наклонился к распростертому на камне Тосс'оту.

— Теперь — ты — верить — в холодный — огонь?

Веки прикрыли глаза карвара.

— Теперь — ты — знать, как — мой народ — победить — твой?

Снова утвердительное миганье.

— Я — приходить — из далекой страны. Я — учить — людей — магии. Люди — убивать — карваров. Всех! Если — карвары — нападать — люди -убивать. Выпустить — холодный — хог. Ты — понимать?

— Понимать, — прохрипел пленник.

— Я — спрашивать, ты — отвечать, так?

— Так… — взгляд Когтя туманили воспоминания о перенесенной боли и ужас.

— Мы — говорить — потом, — решил Блейд. — Потом — наверху. Сейчас… — он вгляделся в зрачки карвара, — сейчас — ты — отвечать -один — вопрос. Ты — встать? Ты — идти?

— Встать… Идти… — эхом повторил Тосс'от — Идти! Не надо -холодный — хог.

Блейд повернулся к Ханку.

— Ну, парень, полезай ко мне на закорки. Придется тебе потерпеть… зато еще немного, и мы выберемся из этой дыры!

Через пять минут он уже спускался с молодым джаратом на плечах в голубой туман Нижнего Мира, спеша за торопливо ковылявшим по ступеням Когтем. Лезвие подвешенного к поясу меча мерно било его по бедру, Ханк хрипло и тяжко дышал над ухом, затем потерял сознание и безвольно обвис на широкой спине странника. Но тот не испытывал никаких неудобств. Казалось, флакон с чудесным эликсиром, лежавший за пазухой, превратился в его вторые легкие или сердце; Блейд, наполнив грудь густым воздухом Римпады, уверенно шагал вперед, почти не чувствуя тяжести тела Ханка.

И мнилось ему, что, миновав темноватые коридоры и мрачные камеры раскинувшегося вверху лабиринта, окажется он не в каменистых и пустынных пространствах Акка'Ранзора, а на зеленом, прекрасном, кипящем жизнью Таллахе… На благословенном Таллахе, чей дар спас его! И, возможно, всех людей в этом мире.

Глава 10

Солнце поднималось над горами Халлы словно сияющий медный щит, начищенный, отполированный и готовый к бою. Казалось, его направляют ввысь руки воинов-гигантов, чьи остроконечные шлемы — вершины горного хребта -четко рисовались на фоне светлеющего неба. Кое-где можно было заметить и оружие этих каменных исполинов — торчащие вверх скалы в форме наконечников копий и клинков мечей.

Блейд подумал, что восход таргальского светила над сушей больше напоминает земной. Когда солнце этого мира вставало или садилось в бирюзовый океан, его лучи, прошедшие сквозь плотный воздух Римпады, порождали немыслимую игру красок. На рассвете огненные багряные крылья охватывали горизонт, а с другой стороны, с запада, мерцала темно-синяя льдистая черта — там, где соприкасались атмосферы Нижнего и Среднего миров. Корабль, направлявшийся на юго-восток, словно плыл меж двумя огромными материками: слева — розовый, красный, багровый, справа — голубой, синеватый, фиолетовый. Огонь и лед!

Странник покачал головой. Нет, алое и синее пламя — в свете последних событий такая аллегория будет вернее.

Он стоял на самом носу корабля под хлопавшими на ветру парусами. Это суденышко, построенное за две недели плотниками Акка'Ранзора, не шло ни в какое сравнение с гигантом «Орни», тот выглядел словно средневековый галион, а нынешняя посудинка, на которой странник плыл в Сарпату, скорее напоминала небольшой шлюп. Но сделали этот кораблик быстро и на диво искусно, киль, шпангоуты, мачты и реи — из твердого дерева, обшивка и палуба — из толстенных досок чикры, паруса — из серебристой ткани, тонкой и прочной, что шла на изготовление подъемных шаров. Экипаж был укомплектован полностью — пятьдесят человек под командой джарата Ханкамара Китталы.

Они шли в Сарпату, в столицу Халлы, которая, как Блейд уже знал со слов Тосс'ота, устояла под напором карварских орд. Вероятно, подумал он, все люди, завербованные Ханком на Акка'Ранзоре, вольются в ряды Арколы Байя и еще долгие годы будут плавать по безграничному океану Римпады, мечом и копьем отбивая атаки из Нижнего Мира… Нет, поправился он, мечом, копьем и пламенем! Синим холодным огнем!

Мысль эта, однако, была мимолетной и тут же ушла, когда перед глазами странника всплыло лицо Дионы. Увидит ли он ее хоть один раз? Эту девушку, что на краткие дни вернула ему молодость? Зеленые глаза мерцали перед ним как две звезды, светлые волосы разметались, словно сияющая грива туманного Коня, мчавшегося ночами по небу Таргала… Он так и не узнал, как называют здесь это яркое газовое облако…

Блейд потер виски. В последние три-четыре дня он ощущал слабую головную боль — деликатное напоминание Хейджа, что пора возвращаться. Успеет ли шлюп добраться до Сарпаты? Она была уже близко… Ему хотелось бы повидать на прощание и славного капитана Ронтара, и мудреца Ирнота, и шкипера Силвара Кана. Впрочем, неважно, решил он, все это эмоции. Его миссия в этом мире завершилась, и теперь Блейд испытывал странное чувство человека, которого в неурочный срок отправили в отпуск.

— Блейд!

А, разумеется! Еще одно маленькое дело оставалось.

Он повернулся к Ханку, появившемуся на палубе из кормовой надстройки. Эти рассветные часы они, как правило, использовали для обучения.

— Ты рано встал сегодня? — Ханк, улыбаясь, шагал к нему.

— Да. Восход солнца так прекрасен…

— Разве ты не налюбовался восходами и закатами в своем Бредонне?

— Это зрелище, Ханк, никогда не может надоесть.

Они помолчали. Блейд видел, как рулевые, застывшие на корме, и вахтенная команда бросают на них любопытные взгляды. Эти люди, недавние узники, относились к нему с огромным почтением, переходившим в мистический трепет. Впрочем, по мере того, как возрастало искусство Ханка, они начинали питать такие же чувства и к молодому джарату.

— Начнем?

— Начнем.

Ханк, скрестив ноги, уселся на палубе. Блейд медленно прошел от борта к борту, потом вытянул руку в сторону далекого берега.

— Видишь тог горный пик, Ханк? С раздвоенной вершиной? Сейчас он хорошо освещен…

— Да. Вижу.

— Подними его.

Лицо Ханкамара Китталы сделалось сосредоточенным; он смотрел на далекую гору, словно хотел проткнуть ее взглядом. Губы сжались, глаза потемнели, словно запав под густыми бровями, на лбу прорезались морщинки.

Отлично, подумал Блейд. Еще дней десять назад во время таких ментальных упражнений Ханк надувался, как индюк, краснел, багровел, и пот катил с него градом. Потом ему, кажется, стало ясно, как разделить мысленное и физические усилие, и внешние проявления его стараний выглядели уже менее заметными.

Блейд припомнил свои собственные утомительные тренировки, нелегкое обучение искусству, дававшему власть и над телесной мощью, и над силой духа. Он проходил его дважды — в далекой молодости, в Гонконге и Сингапуре, когда совершенствовался в мастерстве карате-до, и лет десять назад, перед тем, как отправиться в Талзану, в свое первое путешествие с телепортатором. Тогда Лейтон буквально выжал из него все соки, заставляя мысленно манипулировать со всевозможными тяжестями.

— Готово, — прервал размышления странника Ханк. — Я ее поднял!

— Молодец! Теперь попробуй подтолкнуть вперед наше судно. Представь, что ты — ветер! Мощный бриз, налетающий с корны! Ты давишь грудью на паруса, они распрямляются, тянут корабль… Ну, давай!

Ханк полузакрыл глаза и, казалось, впал в транс. Блейд бросил строгий взгляд на вахтенных, шушукавшихся в отдалении, и шепот смолк: во время тренировок начинающего мага было лучше сохранять полную тишину. Сейчас Ханкамар Киттала, рирдот и воин, превратился в ветер. Он мчался в вышине, разглядывая голубоватую поверхность Римпады, он видел там крохотный кораблик в ореоле серебристых парусов, он падал на него с небес, приникнув всем своим мощным прозрачным телом к плотной ткани и обшивке кормы… Он нес суденышко вперед, толкал его, баюкал, нежил у своей невидимой груди…

Веки Ханка поднялись.

— Это было интересно, Блейд! Я словно растворился в воздухе, а потом вновь собрал свое тело… собрал в огромную ладонь… и надавил…

— Так. Я полагаю, ты сделал именно то, что нужно, — странник потер висок.