– Морские чудовища? – И он тут же схватился за бумагу. – Это надо занести в…

Мутч похлопал его по спине:

– Ах, милейший, да ты сущая находка для таких, как я! – Мутч горделиво ухватился за лацканы изношенного сюртука. – Ведь на Момусе не осталось профессиональных лжецов. Я – последний!

Он помахал рукой Крошке Вилл, Дот и Вощеному:

– Прощайте, господа! Прощайте! – Мутч Мовилл повернулся, сцепил за спиной руки и вышел на улицу нести в массы свою «благую» весть.

Глава 16

Под вечер, уже после того, как слоны важно прошествовали вокруг арены, Крошка Вилл сидела на трибуне между Паки и Шайнером Питом, в окружении других дрессировщиков и жителей Дайры. Вокруг трибун горели масляные факелы, а в центре арены был разложен огромный костер. Когда запылало яркое пламя, на арену вышел Спатс Скорцини с деревянным жезлом в руках.

– Леди и джентльмены… Арена Тарзака приветствует вас и поздравляет с открытием очередного Гастрольного Сезона. – Трибуны разразились бурными аплодисментами. Когда рукоплескания стихли, Спатс опустил жезл. – Сегодня я, Спатс Скорцини, распорядитель Большой Арены Тарзака.

И вновь аплодисменты – пусть больше нет старого конферансье Сэма, сегодня его заменил новый – Спатс.

Спатс поклонился и указал на Бородавку Тхо:

– Итак, первый номер сегодняшней программы – Бородавка Тхо и группа архивариусов Момуса!

Под гром аплодисментов с трибуны спустился Бородавка в сопровождении Вощеного из Мийры, Чимпла из Куумика, Спука Тиераса из одноименного городка, Пола Фута из Порса, Анжелы Дир Бьюрак из Дирака, Хани Вагнер из Риса, Хукса Джаворака из Сины и Леоны Вашингтон из Айконы. Бородавка заранее подготовил речь и поэтому читал по бумажке:

– Я свел воедино все данные, предоставленные мне архивариусами на местах. За прошедший год заключен девяносто один брак, скончалось двести тридцать человек, родились – двести пятьдесят один. Таким образом, население Центрального континента насчитывает на сегодняшний день одну тысячу девятьсот четыре человека. – Бородавка на минуту оторвался от бумаги. – Если дело и дальше так пойдет, то, по моим расчетам, к следующим Гастролям численность нашего населения превысит две тысячи человек.

Откуда-то с задних рядов Крошка Вилл услышала голос Поджа Лодера:

– Между прочим, а что делать со свадьбами? Бородавка посмотрел на трибуны:

– В каком смысле?

Крошка Вилл обернулась и увидела, что Подж озабоченно чешет голову.

– Ну, – начал он, – во-первых, не дело, что вы, счетоводы, беретесь женить людей. Вы же не судьи и даже не священники, как наш Малыш Джо.

Бородавка развел руками:

– Заключение брака – это ритуал, придуманный людьми. Поэтому я не вижу особой разницы, кто сделает соответствующую запись. Я вообще не нахожу особого смысла в данном ритуале как таковом. Тем не менее настаивающие на ритуале хотели бы иметь соответствующее свидетельство. А поскольку мы ведем статистику всему, то и бракам тоже.

– Ты что, снова хочешь заварить кашу? – бросил Вощеный Поджу.

Подж собрался было сказать какую-то резкость, но сдержался:

– Успокойся. Ничего я не хочу заваривать. Я это к тому, чтобы наши бюрократы назывались как-нибудь красивее, благороднее, что ли.

– И что ты предлагаешь? Подж на минуту задумался:

– Ну, например, мировые судьи.

Крошка Вилл услышала, как с другой стороны трибуны донесся чей-то возмущенный возглас:

– Только не это!

Она обернулась и увидела Раскоряку Тарзака, вскочившего со своего места.

– Назови мы их так – и они тотчас начнут понимать это на свой лад. Нет, не надо нам здесь никаких мировых судей. – Тарзак обвел рукою трибуны. – Вы помните, скольким из них нам в свое время пришлось давать взятки! Назовите наших архивариусов мировыми судьями – и завтра они начнут выдавать разрешения, строчить законы. Они еще и легавых наймут, чтобы те шпыняли нас, как им вздумается. – С этими словами Тарзак сел на место.

Тогда встал Белесый Этрен, мим из Тарзака, и тоже обратился к собравшимся:

– Не думаю, что нам следует так поспешно отказываться от идеи законности и правопорядка. Как, например, мы должны поступать с преступниками?

Раскоряка Тарзак встал и смерил Белесого презрительным взглядом:

– Мы укажем им на дверь!

– То есть изгнание? Раскоряка всплеснул руками:

– Зови это как хочешь. Застукаем кого нечистого на руку – поступим с ним, как и всегда. Либо он сам вернет украденное, либо мы все вытряхнем из него. А не отыщем – скатертью дорога. Когда найдет, тогда и вернется.

Послышался голос с трибуны, где сидели жители Айконы:

– А с убийцами как?

Раскоряка покачал головой и сердито глянул на говорящего:

– Это кто? Ты, Банго?

– Я.

– Где ты был все эти двадцать лет, хотел бы я знать. Вроде бы с нами, в цирке. Поэтому должен знать. У нас ведь принято: пока не вернешь украденное, можешь не возвращаться. Значит, если украл чью-то жизнь, вернуть не получится – неужели не ясно?

Банго почесал подбородок:

– Да, ясно: считай, с концами.

– Дошло наконец. – Раскоряка перевел взгляд на арену. – Вы сами подумайте, на западе лежит целый континент, а народу там – ни единой души. Так что все, кто рвется в короли, легавые, судьи, правительственные бумагомаратели – давайте отселяйтесь, места там всем хватит. Повесим вокруг вас таблички, что, мол, чумное место – и делу конец. – С этими словами Раскоряка сел на место.

Вощеный ткнул Бородавку локтем в бок:

– Вряд ли из нас сделают мировых судей. Что-то не похоже. Бородавка вздохнул, покачал головой и обернулся к Поджу:

– У тебя есть еще предложения? Подж развел руками:

– Ну, может, назовем их священниками, пасторами. Капелланами на худой конец. Вощеный расхохотался:

– Черт тебя подери, Подж, что там у тебя вместо мозгов? Да что бы я размахивал этой вашей Библией?! – Трибуны покатились со смеху.

– Прошу слова! – Люди притихли, услышав странный негромкий голос. С тарзакской стороны трибун на арену выполз Черепашка Агдок и вперил из-под панциря свои крошечные глазки в Поджа. – На моей родной планете Уоллаби ведение архивных записей и составление текстов брачных договоров входит в обязанности историков. Их труд не имеет никакого отношения ни к религии, ни к юриспруденции.

– А как их называют?

– Я же сказал – историки. На моем языке это слово звучит как «жхредс». Подж кивнул:

– Жрец. Хорошо звучит, – сказал он и с довольным видом сел.

Но в тот момент Вощеный дернул Бородавку за руку:

– Да провалиться мне на этом месте, если какой сукин сын обзовет меня жрецом! Да я… Бородавка поднял руку:

– Агдок сказал, что это слово звучит как «шрец». Черепашка Агдок высунул голову из панциря:

– Жхредс-с-с. Я сказал ж-ш-хред-с-с.

Вощеный и другие архивариусы стерли с лица пот. Вощеный вытер влажную руку о рубашку и сердито посмотрел в сторону Агдока:

– Ну и словечко. Язык сломаешь.

Сержант Спук Тиерас кивнул в сторону Бородавки:

– А мне больше нравится, как Подж произнес. Вощеный посмотрел на Спука:

– Потому что ты родом с Ахнгара. Откуда тебе знать, что такое жрец.

– А ты бы предпочел называть ж-ш-хред-с-с-с? – поддел Вощеного тонкий как прутик ахнгарец.

Вощеный в очередной раз вытер с лица пот.

– Да не в произношении дело! Откуда-то с трибун послышался голос:

– Сколько можно спорить? Пусть себе зовутся жрецами. Мы сюда пришли цирк смотреть!

В поддержку этого предложения раздался целый хор голосов, который стих только тогда, когда Бородавка поднял руку:

– Решено. Отныне бывшие счетоводы и архивариусы именуются жрецами.

Вощеный схватил Бородавку за плечо:

– Одну секундочку…

Бородавка стряхнул его руку и рявкнул:

– Я сказал – решено!

Вощеный только фыркнул и сплюнул в опилки:

– Ну, домини-содомини-гомини. Теперь я жрец.

– Прошу прощения, – робко пискнул Черепашка Агдок. – Но это слово следует произносить как…

Но все новоявленное жречество Момуса даже ухом не повело.

Один за другим жрецы доложили публике о событиях, произошедших в их городах за последний год. Закончено сооружение дороги Куумик – Мийра, Косоглазый Майк Айкона в скором времени переберется на другую сторону Изумрудной долины. Там он намерен основать на берегу Западного моря рыбацкий поселок, который будет снабжать жителей долины свежей рыбой. Городок решено назвать Анокиа – «Айкона», только наоборот.

Дорожно-строительная бригада из Мийры доложила, что при прокладке дороги через Великую топь в джунглях им привиделись огромные чудовища. Правда, с этим все согласились, видения – не иначе как последствия неумеренных возлияний: видимо, брага оказалась некачественной.

Краут Мессер – начальник поварской команды Тарзака – заключил соглашение с конюхами Мийры об использовании их лошадей и повозок, с Порсом о поставках опилок с тамошней лесопилки и с Тиерасом – о поставках пил и прочего инструмента. Цель его заключалась в следующем – организовать экспедицию к замерзшим озерам Белошапковых гор и доставить оттуда лед. Ради этого придется проложить еще одну дорогу – ответвление от трассы Мийра – Куумик в том месте, где она пересекает Нагорье. В строительстве новой дороги предполагалось задействовать бригаду из Мийры.

Аркадий Джо Уимпл доложил, что в районе Куумика были обнаружены месторождения железа и меди. Коротышка Джим Уистлер, главный кузнец, специально переехал из Тарзака, чтобы приступить к строительству плавильного цеха. К сожалению, нет возможности воспользоваться естественными факелами, горящими в пустыне. Запасов каменного угля тоже не обнаружено, поэтому придется наладить поставки угля древесного. Аркадий Джо лично займется строительством специального заводика, предположительно в районе пересечения дороги Мийра – Куумик и трассы Краута Мессера в район Белошапковых гор. Коротышка Джим уже заключил контракты с конюхами из Мийры об использовании их лошадей и повозок для поставок древесного угля в Куумик и готовых металлических изделий в Тарзак и северные города.

Костюмеры из Тарзака научились производить ткани из пушистых волосков ангельского дерева, а также окрашивать волокно в разнообразные цвета. Во время Гастролей одежду из этой ткани предполагается обменять на изделия других городов.

Во второй день Гастрольного Сезона все собрались на трибунах, чтобы вместе исполнить «Гимн Барабу». Музыку для него сочинил трубач Дряблый Мьюменеба, слова – клоун из Тарзака Щетина Джоко Круз. Бородавка собрал своих жрецов у огня. Рядом с ним стоял огромный деревянный ящик.

– Друзья, – произнес Бородавка, – первого шаттла больше нет. Теперь на его месте лишь трава и заросли кустарника. Но, разбирая шаттл, мы обнаружили, что сундук с флагами остался цел, его не выбросили с другими вещами, когда корабль освобождали от лишнего груза. Цирковые флаги – вот что лежит внутри.

Бородавка на минуту обвел взглядом собравшихся:

– Последним желанием Джона О'Хары было, чтобы вы – артисты цирка – не забывали, кто вы такие. Вы артисты лучшего – самого лучшего цирка – за всю историю.

С трибун послышались ликующие возгласы. Бородавка призвал зрителей сдержать на время эмоции.

– Мы уже два года ходим в одной и той же одежде и, надо сказать, порядком поизносились. Дети растут, нам всем нужна новая одежда. Наши костюмеры доложили вчера, что изготовили большое количество туник на манер тех, что носят в Куумике. Туники свободного покроя, годятся на любой размер, в них прохладно, и они отлично защищают от солнца.

Бородавка почесал свои бородавки, затем сложил руки на груди:

– Чтобы жизнь продолжалась, нам надо сделать очень многое. Только во время Гастролей мы можем позволить себе настоящее представление. В этом ящике лежат наши флаги. Я хочу, чтобы ко мне сейчас подошли главы подразделений. Я прошу каждого из них выбрать цвет и рисунок, которые отныне будут символизировать ваш род занятий в цирке. Независимо от того, чем вы занимаетесь между Гастролями, ваша одежда всегда будет напоминать, кто вы такие на самом деле. Кто хочет быть первым?

По трибунам пробежал ропот. Паки Дерн похлопал Крошку Вилл по плечу:

– Иди, выбери что-нибудь для нас, дрессировщиков. Вилл посмотрела на начальника слонов:

– Это твоя обязанность, Паки, при чем здесь я? Но Паки только улыбнулся и подтолкнул ее с места:

– Делай, что тебе сказано.

Крошка Вилл обернулась на Паки, на Шайнера Пита, но затем все-таки вышла вперед и встала перед сундуком.

– Мне можно? – спросила она Бородавку. Тот пожал плечами:

– Ты первая. Выбирай, что хочешь.

Склонившись над сундуком, Крошка Вилл порылась в ворохе флагов. Найдя тот, что ей приглянулся, она сложила флаг и, вернувшись на место, отдала его в руки старшего дрессировщика. Паки развернул флаг – он оказался малиновым в вертикальную серую полоску. Крошка Вилл обняла Пита и улыбнулась Паки:

– Серый – потому что слоны тоже серые. Паки нахмурился:

– А малиновый?

– Просто потому что цвет красивый.

К сундуку ринулись сразу несколько человек. Чолли Джекоби выбрал ярко-оранжевое полотнище. Фокусник Озамунд Великолепный остановился на флаге в красную и черную полоску. Гадалка Мадам Зельда предпочла небесно-голубой. Остальные хватали первое попавшееся в руки. Еще пара секунд – и у сундука никого не осталось. Вощеный Арделли ткнул Бородавку в бок:

– Эй, а как же мы? Бородавка нахмурился:

– Кто? Шорники, что ли?

– Да нет, жрецы! Ведь это тоже род занятий! Бородавка потер свой бородавчатый подбородок и пожал плечами:

– Я как-то об этом не подумал. Ведь это вроде как не цирковая профессия. Вощеный фыркнул:

– То есть ты хочешь сказать, что ведение амбарной книги это не цирковая профессия? А чем ты занимался? Чем мы занимаемся сейчас?

– А-а-а, выходит, что так. – Бородавка указал на сундук. – Посмотри, может, осталось.

Вощеный покачал головой и отправился к ящику. Заглянув в него, он обернулся к Бородавке:

– Эх ты, пендианский бородавочник! Остался один-единственный! – С этими словами Вощеный вытащил из сундука последний флаг и гордо продемонстрировал его публике – в черно-белые ромбики. – Ну, если мне придется носить вот это, уж лучше я и дальше буду чистить сбрую!

Бородавка подошел к нему, чтобы поближе взглянуть на флаг:

– А по-моему, очень даже красиво.

Он взял флаг из рук Вощеного и протянул его другим жрецам. Последовавшие от жречества комментарии отличались разнообразием – от возгласов типа «Господе Иисусе» до невнятного «м-м-м».

Парад-алле открыл Паки Дерн со своей Роббер, за которыми прошествовали все остальные слоны. Обойдя арену в торжественной процессии, дрессировщики оставили животных в краале, а сами заняли места на трибунах. Тем временем Док Уимс исполнил на паровом органчике «Марш гладиаторов».

Затем последовала вольтижировка, выступления жонглеров, клоунов, эквилибристов. Но какое же представление без номеров под самым куполом – без канатоходцев и воздушных гимнастов? Увы, эти номера требуют специального снаряжения, а люди на Момусе еще только учились изготавливать веревки и канаты. К третьим Гастролям предполагалось подготовить полную программу, в которой выступили бы и те, кто работает под куполом цирка.

И все равно вторые Гастроли были наполнены радостью и весельем. Искрились разноцветные блестки на костюмах. Кстати, блестки эти – голубые, серебряные, розовые – додумались делать из чешуи рыбы-уродца.

Сидя на трибуне, Крошка Вилл вздохнула и мысленно обратилась к Питу:

– Все так стараются… И все равно это не представление. Пит сжал ее руку:

– А ты закрой глаза и прислушайся.

Вилл закрыла глаза. Слышалось гудение парового органчика, стоял смешанный запах людей, слонов, лошадей и пищи. Вилл казалось, что еще вот-вот – и она ощутит во рту вкус сладкой ваты.

Дух старого цирка не умер. То, чего не могла дать реальность, дополняло воображение.

Пит снова постучался в ее мысли:

– Помнишь, что сказал Вощеный, – цирк нельзя погубить.

Вилл продолжала сидеть с закрытыми глазами, прислушиваясь, мысленно вспоминая гастроли на других планетах. Перед ее внутренним взором возникали город за городом, превращавшиеся с прибытием цирка в страну-фантазию. Вилл почувствовала, что по ее щекам покатились слезы, а затем – прикосновение Пита, который их утирал.

– Цирк не погубишь, – произнес он вслух. Вилл обняла его за шею и рассмеялась.

Утром в последний день Гастролей Крошка Вилл осторожно высвободилась из объятий мужа и встала. По небу плыли небольшие облака, но день обещал быть ясным и не слишком жарким. Вилл посмотрела на спящего мужа и отправилась проведать Рег. Она вошла в крааль, отыскала Рег и нежно погладила ей хобот.

– Все в порядке, Рег?

Слониха фыркнула и кивнула головой. Осмотрев крааль и убедившись, что у слонов есть вода и сено, Крошка Вилл собралась было вернуться туда, где спали Пит и остальные дрессировщики, как вдруг услышала чьи-то сердитые голоса. Крошка Вилл нахмурилась и направилась в обход трибуны. Там-то она и увидела, как громила Раскоряка Тарзак что-то выговаривает коротышке Бородавке. На Раскоряке была надета рыжевато-коричневая туника, которая едва прикрывала ягодицы. Раскоряка стучал себя кулачищем в грудь:

– Ты только посмотри, дурья твоя башка. Я что, должен теперь бегать полуголый?

Бородавка только всплеснул руками:

– Ну для тебя можно изготовить одежонку побольше. Я уверен, костюмеры что-нибудь придумают. Ткани у них предостаточно.

Раскоряка ткнул бородавочника в грудь:

– Черт тебя подери, Бородавка, уж коль этот город назван в мою честь, негоже делать из меня всеобщее посмешище.

– Я понимаю…

Крошка Вилл подошла и посмотрела на колени Тарзака. Тот сердито зыркнул на нее:

– А ты на что там уставилась, мелочь пузатая?

Крошка Вилл задрала голову вверх и расплылась в улыбке:

– Нескончаемое веселье.

Она повернулась и, смеясь, пошла туда, где спал ее муж.