– Обычно я заслуживаю десерт, Майло. Ты-то знаешь. – Джо позволил себе слегка коснуться той, давнишней ночи. Пусть Майло не думает, что он забыл, что тот для него сделал.

Опустив руку на колено Джо, Габби слегка придвинулась. Ее прикосновение обожгло через ткань.

– Джо, – сонно повторила она, – ты не ответил.

– У Майло королевская джамбалайя.

– Джо, почему бы нам с тобой не выпить кофе как-нибудь на днях утром? – Не глядя на него, Майло протянул Нетти креветку со своей тарелки. Он собирался обсудить прошлое. Джо был только рад этому.

– Хорошая идея. Я найду кого-нибудь посидеть с Оливером и приеду.

Габби зевнула. Мелькнул розовый кончик языка.

– Оливер может остаться со мной. Завтра я собираюсь печь печенье. Может быть, ему будет интересно. А если нет, поедем по магазинам. – Она вытянула руки и снова зевнула. Легкая прядь волос коснулась руки Джо.

Он вздрогнул от проснувшегося желания. Потом слегка пошевелился, и прядь снова улеглась блестящей коричневой линией на розовой щеке.

– Поговори с Оливером, хорошо? – добавила она. Плохо контролирующий себя мужчина усадил бы ее прямо себе на колени. Но не Джо.

– А ты не работаешь завтра, Джо? – Небрежный вопрос Майло не должен был никого задеть. Но задел. Сработали адвокатские инстинкты – Майло хотел знать детали.

– Нет. – Джо не собирался ничего объяснять в присутствии Габби. В конце концов он все ей расскажет. Но не сейчас.

До тех пор, пока все не уладится с Оливером.

– Кстати, что ты скажешь, дорогая, если мы поручим Оливеру надеть звезду на макушку елки? – Майло говорил тихим голосом, как будто не замечал Оливера и Клетиса, подползающих к ним на животах. – Ты не возражаешь, Джо?

Вопрос имел какой-то скрытый смысл. Джо только понял, что для О’Ши украшение елки звездой было очень важным моментом. Но если это так важно, может, не стоит поручать это Оливеру?

– Я не...

– Конечно, папа. Думаю, это прекрасная идея. – Голос у Габби задрожал, когда она перебила Джо. – У нас традиция надевать звезду, – обратилась она к Оливеру. – Это означает... Ах, Оливер, это означает, что Рождество вот-вот наступит. Что мы все вместе: семья, друзья. Все.

– Это значит, что Санта-Клаус узнает, как вас найти?

– Да, – ответила она разомлевшим голосом, – и это тоже. Она светит, чтобы все смогли найти дорогу домой, Оливер.

– Хочу повесить звезду. – Оливер потянул Джо за руку. – Можно?

Джо все еще пытался что-то возразить, но тут его потянули за/руку во второй раз:

– Ну, пожалуйста, папа! И снова вмешалась Габби:

– Я сейчас достану звезду, а завтра, Оливер, если ты поможешь мне с булочками, я расскажу тебе историю о женщине, которая привезла хрустальную звезду из самой Ирландии.

– Хрустальную? Волшебную? Как у роботов по телевизору?

– Хрустальную. Волшебную. А про роботов я ничего не знаю.

– Потому что ты слишком взрослая, – сухо заметил Оливер и заторопился в гостиную. За ним неуклюже засеменил Клетис.

– Мне кажется, твой кот усыновил моего сына.

– Или наоборот. – Габби поднялась. Джо подхватил ее под локоть и поддержал, – Похоже это становится привычкой, – проговорила она.

– Но не такой, от которой надо отвыкать, – ответил он.

– Что это за привычка? – Майло встал и подал руку Нетти. – И кому нужно отвыкать от плохих привычек?

– Нам всем надо, Майло, – отозвалась Габби. – Просто, когда я вчера выбирала елку, Джо не дал мне упасть в грязь.

– Приятно иметь рядом хорошего человека, – сказала Нетти, следя за ними. – Особенно когда становится трудно.

Джо промолчал, но ее слова успокоили ноющую боль у него внутри.

– Где звезда? – взъерошенный Оливер стоял у елки. Габби взяла с полки фотоаппарат и прищурилась, наводя объектив на мальчика.

– Вот это звезда О’Ши. – Майло сел на кушетку с выцветшей обивкой и жестом подозвал Оливера. – Слушай, – прошептал Майло и щелкнул пальцем по хрусталю.

Звук вышел чистый и отчетливый. Оливер вздохнул и завороженно наклонился к Майло.

– Видишь, Оливер, вот эта пустая центральная часть надевается на самую макушку елки.

Мальчик кивнул, глаза у него стали огромными и темными.

– Она будет сиять, и все смогут найти к вам дорогу.

– Правильно. Джо, подсади своего сына, чтобы он смог надеть звезду. На самую верхушку.

Джо поднял его. Трясясь всем телом, Оливер обнял Джо за шею.

– Я надену звезду на елку, папа, – прошептал он, трепеща.

Джо протянул звезду Оливеру, а Габби приготовилась фотографировать.

Щелкнула вспышка. Нетти засмеялась. И тогда, так быстро, что Джо успел лишь вытянуть руку, хрустальная звезда выскочила из рук Оливера и покатилась, играя всеми своими гранями и разбрасывая осколки, в которых сверкали разноцветные искры. Наступила мертвая тишина, которую разорвал душераздирающий крик Оливера:

– Папа! Я убил ее, я убил звезду! Он мучительно, почти как взрослый, зарыдал. Джо прижал сына к себе и быстро зашептал ему в ухо:

– Все в порядке, Оливер, все в порядке. Ты не убивал ее.

Джо поднял голову и оглядел собравшихся взрослых. Что он мог им сказать? Никто в мире не смел обидеть его сына из-за какой-то чертовой побрякушки, даже если это была ирландская звезда О’Ши и стоила целое состояние.

Сначала он ощутил запах, а потом вдруг Габриэль оказалась рядом с ним. Обхватив руками Оливера, она прижалась лицом к его дрожащему плечу.

– Успокойся, дорогой, твой папа прав – ты не убивал ее – Это всего лишь стекло. – Глаза у нее были полны слез.

– Я хочу вернуть звезду! – завопил Оливер. – Я хочу Рождество!

– Майло, Габби, думаю, нам пора уходить. Уже поздно. Оливер устал.

Джо обливался потом. Надо было поскорее увести мальчика, успокоить его. Только удастся ли ему снова поселить мир в израненную душу ребенка?

Через плечо Оливера Джо увидел подходившего Майло. Джо напрягся. Он был готов защищать своего ребенка от кого угодно, даже от хозяина этого дома.

Прерывающимся голосом Майло нарушил тишину:

– Послушай меня, Оливер, потому что я намного старше тебя. Я должен быть и умнее. Иногда. Ты слушаешь, молодой человек?

Мальчик затих.

– Ты хороший мальчик. И мне было приятно поручить тебе надеть звезду на елку. Если бы я делал это снова, я бы опять отдал тебе звезду. Тебе, и никому другому. Ясно?

Оливер едва заметно кивнул. Вряд ли Майло заметил это слабое движение.

– А теперь поезжай с папой в гостиницу и хорошенько выспись. А завтра увидишь – Рождество не испорчено.

У Майло опустились плечи, как будто эта маленькая речь забрала у него всю энергию.

– Увидимся утром, Оливер.

– Я провожу вас до машины, Джо. Дай мне минутку, хорошо? – Габби еще раз похлопала Оливера по спине и озабоченно поспешила за отцом.

– Хорошо.

На руках у Джо Оливер, вздрогнув, обмяк и положил голову на мокрое от слез плечо отца.

– Мой пиджак в кухне, на стуле. А я пока возьму куртку Оливера, – крикнул Джо вслед Габриэль.

Подойдя к шкафу возле двери, Джо переместил Оливера на сухое плечо.

– Как дела, мой дорогой? Ты в порядке?

– В порядке.

Он сунул руки мальчика в рукава куртки, схватил у Габби пиджак и стал засовывать его под мышку, направляясь к двери.

– Джо, подожди. – Она потянула его за рубашку. Он не посмотрел на Габби, ему не хотелось говорить с ней. Не надо было вообще приходить сюда. Зря он забыл осторожность. Он им не ровня – ни он, ни его сын – Как бы Габриэль О’Ши ни притворялась.

– Не убегай, Джо. – До него долетел тихий, как звездный свет, голос.

– Иди в дом, Душистый Горошек. Он переступил сразу через две ступеньки и положил руку поверх ее руки.

Она царапнула его ногтями по ладони.

– Спокойной ночи, Джо.

– Спокойной ночи, Габриэль.

– Увидимся утром, Оливер.

– Ладно, – прозвучал приглушенный ответ.

По дороге в гостиницу Оливер заснул, прислонившись головой к дверце и почти повиснув на ремне. Джо слегка опустил стекло.

Он придумает, как спасти фамильную звезду Габби. У него есть приятель в Нью-Йорке, занимающийся импортом из Ирландии. Они подберут копию. В качестве замены.

И Оливер увидит, что проблемы решаются и конец света не наступает из-за случайной ошибки.

Влажный воздух донес резкий и острый запах апельсинов. Но новая звезда не станет той звездой, которая разбилась. Та звезда погибла. Даже Томми Бойл вряд ли сможет до Рождества найти замену той прекрасной вещи.

Габриэль собрала осколки стекла в совок и высыпала кристаллики и осколочки, переливающиеся всеми цветами радуги, в картонную коробку, где хранилась звезда.

– Милая, не могу передать, как мне жаль, – произнес Майло, глядя на нее. – Это была моя чертовски глупая идея. Из-за меня вы с Оливером расстроились. Мне казалось, мальчик получит удовольствие от торжественного момента. Будет что вспомнить. Можешь ли ты простить старого дурака?

– Папочка, я переживу. – Она высморкалась в бумажную салфетку. – Удивительно, что звезда вообще столько прожила. Любой толчок мог сбить ее. Я хочу сказать, за шестьдесят три года. Она... она была одного возраста с тобой.

Как ни старалась, Габриэль не смогла улыбнуться.

Отец взял у нее из рук коробку:

– Выбросить это?

– Нет. – Габриэль аккуратно закрыла крышку и забрала коробку назад. – Я не могу этого сделать. И ты не можешь. Я думаю подобрать хорошенький кувшинчик и сложить в него кусочки и осколки. – Она потянулась за еще одной бумажной салфеткой. – Все превращу в произведение современного искусства. А ты что думаешь?

– Что бы ты ни сделала, милая, для меня все прекрасно. – Он обнял ее. – Ты для меня особенная звезда, Габриэль Мари, навсегда.

Глаза у нее снова наполнились слезами, но она раскрыла их пошире, чтобы слезы не закапали. У нее еще будет время поплакать, когда она останется одна.

Вечеринка между тем стала подходить к концу. Люди начали толпиться у двери и хором приговаривать: «Прекрасная вечеринка, Майло» и «Как хорошо, что ты снова дома, Габриэль».

– Всех с Рождеством, – приветливо отвечала она, махая рукой на прощание. – Спасибо, что пришли.

Была уже полночь, когда Габриэль задержалась на крыльце, услышав отдаленный низкий перезвон церковных колоколов.

Каждый вечер в полночь, с первого декабря и до кануна Нового года, в церкви звонили колокола. Как она могла забыть об этом подарке Рождества?

Габриэль стояла, пока не замер последний звук, подняв лицо к настоящим, а не хрустальным звездам, стараясь впитать в себя эту ночь. Она знала, что в этом спокойном, тихом мерцании где-то во вселенной или в другом месте и времени дух ее матери смотрел на нее.

Дома Габриэль взяла мешок для мусора и стала убираться. В гостиной на кушетке сидели, разговаривая, Нетти с отцом.

– Тебе помочь, Габриэль? – Нетти встала.

– Нет, спасибо. Здесь совсем немного. Только уберу остатки в холодильник, и все.

– В четыре руки будет быстрее. – Нетти пошла за ней в столовую и взяла две тарелки.

– А в шесть еще лучше. – Майло подхватил пустую кастрюлю от джамбалайи. – Втроем мы тут быстро управимся.

Сколько Габриэль себя помнила, они с матерью и Майло всегда вместе убирались после вечеринок и уборка бывала веселее, чем сам праздник.

Майло ушел, сказав, что ему надо зайти к знакомому по поводу собаки. Нетти осталась. Держа в руке посудное полотенце, она обернулась к Габриэль:

– Извини, что тебя не предупредили. Жаль, что Майло не сказал тебе, что мы с ним...

– Встречаетесь?

– Да, теперь это вроде так называют. Хотя это как-то странно звучит в моем возрасте. – Из-под модных, в серебряной оправе очков на Габриэль неуверенно смотрели глаза Нетти.

Хорошая женщина – образованная, чуткая. Приятная. Джо прав.

Габриэль улыбнулась, подошла и обняла Нетти.

– Отец одинок, и я рада, что он встретил вас. Нетти наклонилась и слегка стукнула Габриэль очками по руке.

– Но ты не сказала, что тебе нужно, Габриэль. Вечно будешь заботиться о Майло? Такая преданность, конечно, вызывает восхищение. Но хорошо ли это для тебя? Да и для Майло? Никому не хочется стать жертвенником для мученичества другого.

– А разве я это делаю?

– Не знаю. Но твой отец мог так подумать. Нетти мягко похлопала ее по руке.

– Я заметила, Габриэль, что иногда наилучший способ помочь кому-то – это отойти и дать ему помочь себе самому. Или самой.

Габриэль прислонилась лбом к холодильнику. Неужели отец считал, что она приносит себя в жертву? Что хочет лишить его независимости?

Подняв голову, она улыбнулась Нетти.

– Рада, что мы смогли поговорить, лучше узнать друг друга.

– Я тоже. Ты мне нравишься, Габриэль. А Майло – особый человек для меня. – Она обняла Габриэль и легонько поцеловала ее в щеку. – Спокойной ночи. Спасибо тебе за доброту к постороннему, который без приглашения вошел в твою жизнь. – Нетти нерешительно подвинула тарелку со сливочной помадкой. – Что ты знаешь о Джо Карпентере?

Габриэль уставилась на нее. Вопрос был более чем неожиданным.

– А почему вы спрашиваете?

Взгляд у Нетти был прямым и пронзающим.

– Потому что я думаю, что этот человек видел мало добра в жизни. Он стоит сбоку толпы и наблюдает. Как посторонний. Мне он интересен. Он и этот его малыш. Мне они оба нравятся.

– Мне тоже, – прошептала Габриэль.

– Хорошо. – Нетти кивнула, как будто Габриэль ответила на незаданный вопрос. – Ну, – она помолчала, – а об отце не волнуйся. Еще раз спокойной ночи.

И она ушла, оставив после себя слабый запах лимонных цветов и... свою дружбу.

На улице полуночную тишину нарушил низкий рокот мотора: Майло собирался отвезти Нетти домой.

Открыв кухонную дверь, Габриэль пошла через темный холл в гостиную, чтобы посмотреть на елочные огоньки, прежде чем отправиться наверх спать.

В подсвеченном полумраке она увидела две фигуры и резко остановилась. Отец завел машину и вернулся за Нетти. Они стояли близко друг к другу в проходе между гостиной и холлом. Стояли под венком, который повесил там Мун, и их тела образовывали один силуэт.

Мешковатые штаны отца сидели на нем как на пожилом человеке, но страстность его объятий напоминала силу человека молодого, живого и энергичного. Нежность его голоса заставила Габриэль замереть.

– Ах, Нетти, любимая, – произнес он, и Габриэль увидела, как задвигались тени. – Из-за тебя мне хочется просыпаться утром. Ты наполняешь мою жизнь солнечным светом. Было так темно. А теперь есть ты. Со мной.

– Майло, Майло, – пробормотала Нетти, обнимая его за шею и крепче прижимая. – Ты мое сокровище, лучшее, что у меня было в жизни. Когда-либо было.

Тихо, едва дыша, Габриэль попятилась в кухню. В груди громко стучало сердце. Бесшумно закрыв за собой дверь, она зачерпнула чашку еще теплого ликера, села на стул и, придвинув поближе другой, положила на него ноги. Откинувшись на спинку, она медленно пошевелила пальцами и посмотрела в потолок.

Какой странный, необычный вечер.

Нетти и Майло.

Оливер.

Джо, городской смутьян с малышом на плече. Человек, в карих глазах которого сверкали отточенное раздражение и настороженная жесткость.

Человек, из-за которого сердце у нее билось как штормовой прибой.

Человек, сын которого разбил ей сердце.