А Кит подошел. Кит тоже ничего не делал наполовину.

Но однажды вечером на ежегодном приеме, который устраивал герцог Уэстфолл, чтобы продемонстрировать свое величие местным жителям, появился Таддиус Морли. Старше ее на десять лет. В его спокойствии чувствовалась скрытая сила, от которой по спине пробегали мурашки. Тогда она приняла очередное решение: вверить ему свою судьбу.

Некоторое время ее жизнь была увлекательной и захватывающей. И до странности удобной. Они подходили друг другу, она и Таддиус.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила она хозяина гостиницы, который самолично принес ей чашку чаю, и снова украдкой обвела глазами комнату.

Все поголовно мужчины посматривали на нее – кто с восхищением, кто с опаской, кто с вожделением. Те, которые пытались ее убить, едва ли перед покушением рассмотрели ее как следует. Быть дичью – не слишком приятное дело. Но опасность несколько притупляет желания, это правда.

Сейчас у нее не было денег – последние она потратила на этот вдовий наряд и маленький пистолет. Поскольку планы шантажа провалились, деньги нужны были позарез. Когда-то Тадди ее любил (насколько он вообще способен любить кого-то, кроме своего кота), но ей следовало усвоить, что он не позволит такому непрактичному чувству, как любовь, помешать собственным амбициям. Особенно если вспомнить, как он достиг своего нынешнего положения. Ценой крови и жертв. Своих и чужих.

Часто Каролине хотелось чего-то просто потому, что этим обладали другие. Взять, например, вон того приятного светловолосого молодого человека, который ужинает за столиком в углу, видимо, вместе с женой и тещей. Он то и дело посматривал на нее, а потом остановил на ней долгий взгляд. Жена была тоже блондинкой, светлой и мягкой, как бланманже, а губы ее двигались не переставая, тогда как глаза супруга рассеянно скользили по залу, пока не наткнулись на Каролину.

Он замер, взгляд его остановился. Так случалось всегда. Она позволила ему мгновение полюбоваться собой, прежде чем снова взялась за чашку.

Жена, должно быть, ему наскучила. Но он женился на ней, потому что она, вне всякого сомнения, была приличной барышней, и их жизнь не лишена приятности. Возможно, он по-своему даже любит жену или, по крайней мере, терпит.

И Каролина решила, что хочет этого мужчину.

А поскольку заодно она отчаянно хотела денег, возможно, удастся убить сразу двух зайцев.

Удача ей сопутствовала – молодой человек встал и направился в сторону бара, путь к которому лежал мимо ее столика. Как раз в тот момент, когда он проходил мимо, Каролина поднялась.

– Вторая комната по коридору направо. Через пять минут. Пять фунтов, – прошептала она.

– Прежде чем направиться к выходу, она успела увидеть в его глазах изумление и похоть. Страх и полную капитуляцию перед ее чарами. Именно в таком порядке. Она поняла, что скоро в ее распоряжении будет достаточно денег, чтобы продолжать путь. А это самое главное.

Комитет по устройству бала взялся за дело с большим рвением, но ни созвездие свечей, ни море цветов не могли скрыть того факта, что ратуша Барнстабла – это все же не «Олмак». Вдоль одной стены зала был устроен буфет с миндальным печеньем и бутербродами, в уголке примостился оркестр, состоявший из фортепиано и струнных. Интересно, гадала Сюзанна, смогут ли они исполнить вальс? Она-то, конечно, вальс танцевать не собиралась. Она в трауре, и, кроме того, вряд ли здесь есть кто-то, с кем бы ей захотелось потанцевать.

Наметанным глазом она охватила зал – платья, веера, туфельки, сюртуки – и на мгновение растерялась: все как одна женщины здесь были одеты в платья, модные во времена битвы при Ватерлоо, то есть пять лет назад. В своем красиво сшитом по самой что ни на есть последней моде платье, пусть оно и было темного цвета, Сюзанна выглядела весьма необычно.

В настоящий момент большая часть присутствующих была занята исполнением фигур кадрили, остальным грозило завтра проснуться с растяжением шеи, так усиленно они делали вид, что не смотрят на Сюзанну, особенно молодые люди. А Сюзанна стояла рядом с тетей Франсис и улыбалась привычной чарующей улыбкой, которая в свое время снискала ей множество новых знакомств.

Но как ни странно, Сюзанна могла поклясться, что каждый из присутствующих в зале, казалось, шарахался от этой улыбки.

Тетя Франсис ободряюще сжала ей руку.

– Сюда идет миссис Тальбот, – прошептала она. – Тебе она вряд ли понравится.

И тетя приветливо улыбнулась женщине в ярко-красном платье и таком же тюрбане.

Когда процедура знакомства завершилась, миссис Тальбот доверительно понизила голос:

– Я узнала из надежного источника, что сегодня здесь будет виконт Грантем. Он пользуется весьма дурной репутацией, мисс Мейкпис. Несколько лет назад он тайком покинул Барнстабл. Отправился на поиски удачи и нажил себе состояние, занимаясь контрабандой. Ума не приложу, кто его сюда пригласил, но поскольку он принадлежит к местной знати, то его, разумеется, примут. Может быть, он захочет потанцевать с моей дочерью. Она у меня красавица, знаете ли. – Миссис Тальбот смерила Сюзанну неодобрительным тревожным взглядом, после чего раскрыла веер и отгородилась им, словно воин щитом. – Очень рада знакомству, мисс Мейкпис, – заключила она с таким выражением, словно хотела сказать совсем противоположное, и удалилась, грозно покачивая тюрбаном.

– Она всего лишь одна такая, – виновато прошептала тетя. – Она просто отчаялась выдать дочь замуж и в каждой девушке видит соперницу своей дочери. Уверяю тебя, виконт вовсе не такой, как... Ты посмотри-ка, здесь Мередит и Бесс Карстерс!

Сюзанна вслед за тетей улыбнулась сестрам Карстерс, хорошеньким брюнеткам с почти идеально круглыми лицами, черты были расположены так же аккуратно и симметрично, как розы на фарфоровых тарелках.

– Будьте осторожны с виконтом Грантемом, мисс Мейкпис, – проговорила сестра по имени Бесс драматическим шепотом. – Сегодня он будет здесь. В его прошлом есть ужасное пятно, о котором не принято говорить. Я слышала, власти разыскивают его зато, что он занимался пиратством.

– Не может быть! – просияла Сюзанна, счастливая тем, что ее посвятили в сплетню. Сестры Карстерс слегка попятились, как если бы она ткнула в них фонариком. Их симпатичные лица внезапно приняли встревоженное выражение, словно они заподозрили, что Сюзанна принадлежит к какому-то иному биологическому виду и приняла человеческий облик, чтобы пробраться сюда. После обмена любезностями они вежливо извинились и отправились искать своих кавалеров для следующего танца – шотландского рила. Сюзанна проводила их озадаченным взглядом.

– Дай им время получше узнать тебя, Сюзанна, – успокаивающе сказала тетя. – Для них непривычен твой лоск. Не сомневаюсь, со временем вы крепко подружитесь.

Сюзанна не разделяла этой уверенности. Она снова окинула взглядом зал с дощатым полом, улыбающихся танцоров, выстроившихся в ряд для рила в безнадежно устаревших нарядах, и позавидовала тому, что им так легко друг с другом. Бодро, хотя и несколько вразнобой, оркестр заиграл первые такие знакомые такты рила. Танцоры поклонились, присели, сошлись, потом разошлись...

И тут она увидела его.

Он стоял в другом конце зала, заложив за спину руки, слегка прищурившись, точно желая лучше разглядеть намеченную цель – ее, Сюзанну! Никто не заговаривал с ним. Должно быть, он был персоной, чье присутствие заставляло уважительно, отчасти даже опасливо держать дистанцию. Его костюм сидел на нем так ловко, словно считал это своей основной привилегией, и, к полному одобрению Сюзанны, был сшит по последней моде. На расстоянии представлялось трудным судить, был ли он хорош собой. Впрочем, он бесспорно был высокого роста.

«Тот самый виконт со скверной репутацией», – подумала она с легким волнением.

Танцоры вновь сошлись в риле, и он скрылся из виду. Когда они разошлись, она увидела, что виконт остался стоять на месте. Ей вдруг пришло в голову, что он рассматривает ее так, словно явился на бал именно за этим.

Но... Гм... В нем вдруг мелькнуло что-то знакомое.

О нет. О нет, нет, нет!

Кит увидел ее почти сразу же, едва она появилась в зале с миссис Франсис Перриман. Для местной жительницы она была слишком хорошо одета. Ее черное траурное платье ей невероятно шло. Лицо казалось жемчужиной в нежном свете свечей. Манера держаться говорила о хорошем воспитании и привычке бывать в обществе, а также об уверенности в своей привлекательности. Еще в ней чувствовалось какое-то беспокойство, она слегка притопывала ногой. Интересно. Как же она решилась пойти на бал, будучи в трауре? Может быть, жители Барнстабла за время его отсутствия стали более терпимыми и дружелюбными?

Маловероятно.

Он наблюдал, как она беседует с сестрами Карстерс, которые едва скрывали свою неприязнь к ней. Но даже одетая вороной, она решительно затмевала их, и здесь, в глубинке, ее столичный лоск просто бил в глаза.

Ага, тут, конечно же, и мистер Эверс, владелец барнстаблской мельницы, господин, из которого обычно фонтаном били последние сплетни. Он собирался понезаметнее обойти Кита сторонкой, как кошка обходит дремлющую собаку. Видимо, направлялся к чаше с пуншем. Его мясистый багровый нос доказывал, что нынешним вечером этот его поход за пуншем далеко не первый.

– Эверс! – любезно воскликнул Кит и подавил желание рассмеяться, когда мистер Эверс виновато затоптался на месте и поспешно поклонился, отчего жидкая прядь волос на его голове упала ему на лицо. За семнадцать минувших лет репутация Кита нисколько не изменилась, напротив, окончательно обросла ужасными подробностями. По правде говоря, это его нисколько не волновало. Сомнительная репутация представляла собой род маскировки, отнюдь не лишней в настоящий момент.

– Здравствуйте, Грантем. Вы, как видно, оказались в наших краях?

Кит глядел на него дружески, но в полном молчании.

– Ну разумеется, – догадался Эверс. – И вот вы здесь.

– И вот я здесь, мистер Эверс, – бодро согласился Кит, понимая, что ведет себя не лучшим образом. Но сегодня он решил не давать никому спуску. – Как поживаете? Как супруга? Мельница? Все в добром здравии?

– Да, да, все хорошо, не жалуюсь.

И лицо Эверса выразило надежду, что разговор на этом закончился. Но Кит не собирался его отпускать.

– А как пунш сегодня, удался?

Эта тема была близка мистеру Эверсу.

– На редкость, Грантем, – признался он. – Может быть, захотите сами отведать, прежде чем я... прежде чем он кончится?

– Может быть, – не исключил такой возможности Кит и доверительно приобнял собеседника за плечи. – Мистер Эверс, не просветите ли вы меня насчет одного вопроса?

Эверс, кажется, почувствовал себя польщенным.

– Ну а как же, сделаю все, что смогу, сэр.

– Кто эта юная особа рядом с миссис Перриман?

Эверс явно оживился, и Киту стало ясно, что о его любопытстве станет в ближайший час известно каждому в зале. Но его это мало беспокоило. Легенды, ходившие о нем, лишь обогатятся.

– Ее зовут мисс Сюзанна Мейкпис, Грантем.

Едва эти слова слетели с губ Эверса, как время для Кита на миг остановилось, а волосы на затылке зашевелились.

– Судя по всему, ее отец недавно скончался – его звали Джеймс, он был родом отсюда, из Барнстабла, но едва ли вы его помните. Так она приехала сюда и поселилась у тетки, – продолжал Эверс. – Столичная штучка, правда? Наши дамы от нее в шоке. Хлопает глазами весь вечер, а сама ни к кому не подходит знакомиться.

Выходит, та бойкая девица с этюдником – дочь Джеймса Мейкписа! Она нисколько на него не похожа, должно быть, пошла в мать. Киту стало ее жаль – Барнстабл вовсе не место для творческой личности.

Но может быть, сама судьба свела его с Сюзанной Мейкпис? Теперь, по крайней мере, ему стала понятна одна из причин, по которой Джеймс Мейкпис выбрал именно его, чтобы рассказать свою историю.

Как бы то ни было, Кит не собирался следовать отцовскому совету «оставить это».

– Спасибо, Эверс, – рассеянно произнес он. – Вы мне очень помогли.

Чары Сюзанны продолжали натыкаться на отчужденность обитателей Барнстабла, как ничего не подозревающая птица натыкается на оконное стекло. Они подходили, представлялись, настороженно разглядывали ее и отходили.

– Дай им срок, – утешала тетя Франсис. – Твое появление – самое интересное, что случилось в Барнстабле за последнее время, а им нравится делать вид, что это вовсе не так.

Сюзанна вымученно улыбнулась, гадая про себя – долго ли еще тетя Франсис предполагает пробыть на балу. Со времени смерти отца с ней постоянно что-то происходило, удары судьбы сыпались один за другим, но гордость не позволяла согнуться под их тяжестью. Вдруг ей представилось заштопанное одеяло на ее кровати в домике тети Франсис, и захотелось заползти под него, закрыть глаза и лежать так дни напролет.

Закончился еще один танец, кавалеры и дамы разбрелись по залу в поисках новых партнеров. Сюзанна посмотрела в противоположный конец зала со страхом и надеждой. Опасный виконт больше не смотрел в ее сторону. Она испытала облегчение, смешанное с разочарованием. Наверное, не видать ей больше своего альбома. Зато не придется переживать унижение.

«Вы вели себя очень смирно...»

В этот момент оркестр начал пиликать что-то очень похожее на вальс!

Сюзанна уступила желанию зажмуриться и вообразила, что в ее жизни ничто не изменилось. Что она не в ратуше, а в «Олмаке», что ее не сторонятся, а ищут знакомства с ней. Когда она снова открыла глаза, то первое что увидела, была белая манишка.

Медленно, очень медленно она подняла глаза. И душа у нее ушла в пятки.

– Добрый вечер, миссис Перриман. – Опасный виконт отвесил низкий поклон. – Я только что заплатил этому дрянному оркестру, чтобы он исполнил наконец вальс, и получил возможность пригласить вашу племянницу. Не возражаете?

О Боже! Голос у него приятный – любезный, бархатный и доверительный. Лондонский голос.

Вчера этот голос щекотал ей затылок. Тетя Франсис раскрыла рот, и челюсть у нее отвисла, словно повернувшись на шарнирах. От неожиданности у Сюзанны похолодели руки. Стоявший рядом человек был до невозможности высоким. А главное – до невозможности мужчиной. Холод сменился жаром. От шеи горячая волна поднялась вверх и залила лицо. Внутри вступили в смертельную схватку два противоположных желания.

Одно было – повернуться и обратиться в бегство.

– Мы вам благодарны за ваше приглашение, но мисс Мейкпис в трауре, лорд Грантем. – Тетя Франсис успела справиться со своей челюстью, и эти слова произнесла с изящной вежливостью.

Глаза виконта – неожиданно голубые – окинули Сюзанну явно не джентльменским, пожалуй, даже нечестивым взглядом.

– Но вам бы очень хотелось потанцевать, ведь так, мисс Мейкпис?

Помоги ей Господь, он угадал ее второе желание! Много позже она призналась себе, что никакой смертельной схватки на самом деле не было.

– Простите, тетя Франсис. Мне очень неловко, тетя Франсис, мне в самом деле очень неловко...

Виконт с улыбкой повел Сюзанну, продолжавшую бормотать извинения, на середину зала. Она подняла руку, чтобы привычным жестом вложить ее в его ладонь, и этот жест несколько успокоил ее, до глубины души потрясенную собственным поступком. Но тут обшлаг его рукава сдвинулся вниз, и Сюзанна мельком увидела пониже перчатки родимое пятно в форме чайки. И сразу же споткнулась на ровном месте. Виконт вовремя поддержал ее за талию, легко вернул ей устойчивость и увлек в танце.

– Да, мисс Мейкпис, это я. В нашу последнюю встречу вы, кажется, сказали... дайте вспомнить... да! «Вы вели себя очень смирно». Но потом бросились бежать сквозь чащу, точно дикая лань. В вечернем костюме я выгляжу по-другому? Думаю, да. – В его глазах сверкнула насмешка.

Сюзанна на какое-то время лишилась дара речи. Потом с трудом выдавила из себя бессвязное:

– Вы... как вы смеете... вы просто...

– Кстати, нарисовали вы меня довольно неплохо, – продолжал он. – С доскональной точностью, хотя и без особой лести. Но все равно рисунок получился. Я сам всегда стою за доскональную точность.

– Я... – выдохнула она, и ее лицо приобрело цвет тюрбана миссис Тальбот.

– Я вот что думаю, мисс Мейкпис: вы можете, конечно, притвориться сейчас возмущенной и устроить сцену, но я-то буду знать, что вы притворяетесь, или же вы можете посмеяться, чего вам очень хочется. В любом случае вы останетесь главным предметом обсуждений на этом балу, и добрые жители Барнстабла едва ли полюбят вас сильнее.

– Да как вы... – снова начала она с негодованием, потому что хорошо знала, что должна испытывать негодование.

Он выпучил глаза, сделав вид, что испугался. «Да пошло все к черту!»

– Да, думаю, я им не понравилась, – признала она, озадаченная этим фактом. – Обычно бывало наоборот.

Он громко засмеялся, и все в зале обернулись на них. Сюзанна Мейкпис в трауре, вальсирующая со скандальным виконтом, заставила обернувшихся замереть на месте.

– В самом деле? Вы, должно быть, это проверяли?

– Это само собой получается, – призналась она. – Как правило.

Обмен репликами следовал стремительно. Разговор одновременно пугал и забавлял Сюзанну.

– Да, для вас это, должно быть, просто. Но может быть, вам не стоит так сильно стараться?

– А я и не старалась, – возразила Сюзанна.

– Правда? – Он, кажется, ей не поверил. – Ну, может быть, вы им не понравились потому, что вы красивее, чем большинство из них?

Кажется, виконт перешел к флирту, что было хорошо знакомо Сюзанне. На ее щеках появились ямочки.

– Намного красивее, – добавил он, равнодушно оглядывая зал, чтобы утвердиться в своей правоте.

Ямочки быстро исчезли.

– Еще в вас есть доля изысканности, – задумчиво отметил он. Уголки ее губ снова осторожно поползли вверх.

– Небольшая доля, – твердо сказал он, словно поправляя себя. Затем перевел взгляд на Сюзанну. – Почему вы на меня так гневно смотрите?

Вот уж и правда любитель доскональной точности. Но когда флиртуешь, точность нисколько не важна, это всем известно.

Ее молчание его ничуть не обеспокоило.

– Ваши рисунки просто потрясают, мисс Мейкпис. Вы – настоящий талант.

– Вы находите потрясающими мои рисунки? – А как насчет моих глаз? Моей улыбки?

– Да, – подтвердил он. – Они точные, обстоятельные, и вместе с тем в них видна ваша индивидуальность. И еще они до странности... – Он помолчал, подыскивая точное слово, и снова посмотрел ей в глаза. – Страстные.

Последнее слово он почти промурлыкал. В его глазах заплясали озорные огоньки. Сюзанна не нашлась, что ответить, и подозрительно взглянула на него. Лицо его было единственной частью тела, которую она не успела вырисовать детально. Черты были слишком резкими, чтобы считаться классически правильными, лицо длинное и угловатое, словно граненый алмаз. Нос несколько крупноват. Светлые брови, светлые ресницы и вызывающие замешательство глаза. И, конечно же, рот – настоящее произведение искусства. Большой, чувственно изогнутый, безусловно мужской.

И все остальное в нем было на редкость красиво. Возмутительно красиво. При воспоминании краска залила ей щеки. Господи помилуй!

– Хочу сделать вам предложение, мисс Мейкпис.

Она запрокинула голову и широко распахнула глаза.

Эти слова, последовавшие сразу за ее последним воспоминанием, прозвучали шокирующе.

– Простите, сэр?

– Я хочу всего лишь предложить вам работу. Не смотрите с такой надеждой. – И засмеялся на этот раз беззвучно.

Этот человек просто абсолютно, возмутительно, до крайней степени...

– Работу? – Она выговорила это слово так, словно ей попалась в супе остренькая косточка.

– Ну да. Я, видите ли, натуралист-любитель, и мне доверили пополнить книгу о природе этих мест. Мне нужен опытный рисовальщик в помощники. Я хорошо заплачу. О Боже, видели бы вы сейчас свое лицо! Побыстрее смените выражение, или же все решат, что я смертельно вас оскорбил.

От унижения мысли Сюзанны смешались, и она никак не могла облечь их в слова. Он хочет, чтобы она работала на него! Как горничная, гувернантка, кухарка...

– Как вы полагаете, мисс Мейкпис, вашей тетушке легко содержать вас? Она далеко не богата. А вы, насколько я понимаю, не привыкли голодать.

Он словно ударил ее под дых. Сюзанна снова вспомнила заштопанное одеяло, которым укрывалась, выцветшие обои, скудный завтрак и отсутствие горничных. Стыд расплавленным свинцом обжег ей солнечное сплетение. Она отвела глаза, судорожно сглотнула. Некоторое время он деликатно молчал.

– Простите мне мою резкость, мисс Мейкпис. – Теперь его голос звучал мягко и примирительно, окутав ее, как густой дым. – Мне не хватает опыта общения с легкоранимыми юными леди.

Сюзанна с осторожностью снова посмотрела ему в лицо и прищурилась, не слишком уверенная, что хочет считаться легкоранимой. Ему это, кажется, понравилось, и его глаза снова весело заблестели. До чего же они голубые! Как сердцевина пламени. Их словно зажигает какая-то внутренняя топка. Ей даже захотелось поднести руку поближе к ним, проверить – не веет ли от них теплом.

Он, должно быть, решил, что прощен, потому что снова заговорил:

– Талант – это все равно как... деньги, помещенные в банк. Его следует расходовать с умом, не тратить на всякие глупости. Мне на самом деле нужна помощь, а ваша тетушка, вне всякого сомнения, обрадуется лишним деньгам. Мы сможем принести друг другу пользу. Вы согласны мне помогать?

– Но... работать?.. – пробормотала она.

– Может быть, вы желаете наняться к кому-нибудь другому?

Наняться! Ну и слова он выбирает!

– Нет! – проговорила она пылко.

– Нет? Вот и прекрасно. Тогда я поговорю с вашей тетушкой, заверю ее, что со мной вы будете в полной безопасности, и мы обговорим остальные детали.

– Но... – начала Сюзанна и замолчала. – А как вас зовут? – внезапно спросила она. – Как ваше полное имя?

– Кристофер Уайтлоу, виконт Грантем. Для вас, мисс Мейкпис, просто Кит.

И он улыбнулся улыбкой, заставившей Сюзанну вспомнить, что состояние свое он нажил на контрабанде и не в ладах с законом оттого, что занимался пиратством. Может быть, у него даже была интрижка с самой королевой! Поскольку улыбка его была именно такого рода: кривая, ленивая, нервирующе многозначительная. Эта улыбка могла поведать о многом. Сюзанна вдруг оробела, остро почувствовав его осязаемость, реальность, ощутила крепость его мускулов под сюртуком и панталонами. По сравнению с ним Дуглас казался каким-то незаконченным, незрелым. Впрочем, ей не приходилось видеть Дугласа без одежды...

– Но тетушка... – начала она и умолкла.

– ...Вовсе не настолько шокирована, как может показаться, уверяю вас. Она знает меня с тех пор, как я бегал в коротких штанишках, и едва ли я способен сильно ее удивить. Она благоразумнее, чем вы можете это себе представить.

Сюзанна не смогла сдержать улыбки, представив виконта в коротких штанишках.

– Может быть, вы знали и моего отца? Он родом из этих мест.

– Он был старше меня, поэтому мы мало времени проводили вместе, когда я здесь рос, – ответил виконт. – Но в Лондоне я узнал его ближе. Мы вместе служили в армии, и у нас был общий знакомый – мистер Морли. Может быть, вам приходилось с ним встречаться?

– Боюсь, что нет, сэр. Значит, вы тоже занимаетесь импортом и экспортом?

– У нас были с вашим отцом некоторые общие дела. Из-за них мы и сблизились с ним.

Она едва не сказала: «Как бы и мне хотелось того же!» Но промолчала и принялась разглядывать пуговицы на его ослепительно белой рубашке, размышляя над неразрешимой загадкой, которой остался для нее Джеймс Мейкпис. Она думала о его доброте, о его рассеянной заботливости. И о страшном конце, ставшем концом ее прежней беззаботной жизни.

Внезапно у нее отяжелели ноги, и вальсировать стало трудно. Она подняла глаза и увидела, что виконт смотрит на нее. Взгляд его ярких голубых глаз заметно смягчился.

– Он был хорошим человеком, мисс Мейкпис. Я сожалею о вашей утрате.

Его голос прозвучал невыносимо участливо.

– Спасибо... – Еще не выплаканные по отцу слезы обожгли ей глаза. – Я сегодня, наверное, ужасно танцую?

– До некоторой степени, – легко согласился он, но вместо того, чтобы почувствовать себя неловко, она странным образом приободрилась. – Я при первом удобном случае собираюсь крепко напиться в память о нем, – добавил виконт.

Сюзанна решительно не знала, что ответить, хотя это и прозвучало так, будто он собирается этим отдать дань уважения ее отцу. Танец тем временем кончился, и музыканты с облегчением вытирали вспотевшие лбы. Виконт выпустил ее руку.

– Значит, договорились? С этого момента вы у меня на службе.

– Я...

Но это она проговорила уже ему вслед, поскольку свой вопрос он задал чисто риторически. Он нисколько не сомневался в том, что получит желаемое.