– Чем я обязан удовольствию видеть вас, Каролина? – Теперь, когда он успокоился, его голос стал, несомненно, прохладнее. Она слегка поморщилась, и он увидел в ней прежнюю девочку, которая много лет назад пыталась быть храброй и которая умела защитить себя только одним способом. И Кит вдруг испытал желание сделать для нее то, чего не сумел сделать тогда.

– Я... у меня неприятности. Кит. И мне не к кому обратиться за помощью. А ты... вы всегда старались мне помочь.

Слово «старались» запало ему в душу. Он именно старался. Он все время старался ей помочь. Старался, но не сумел.

Она, должно быть, заметила, как его лицо смягчилось, – ее голос окреп, зазвучал с достоинством:

– Мне надо с вами поговорить, Кит. Простите меня, мисс Мейкпис, – мягко добавила она, – за то, что приходится нарушить ваше счастливое уединение. Нет слов, чтобы выразить, как я сожалею.

Кит взглянул на Сюзанну. Она улыбалась. Но ее улыбка скорее напоминала оскал. Она снова сделала попытку высвободить руку. Но Кит крепко прижал ее локтем. «Ты никуда не уйдешь, Сюзанна!» Она была для него сейчас все равно, что талисман.

Кит не знал, можно ли верить Каролине. Казалось, она искренне взволнована и огорчена. И это пробудило в нем желание помочь. Так же, как много лет назад. Но за ним крылось и весьма прозаическое любопытство: Киту хотелось послушать, что она скажет. Она была частью тайны, которую он стремился раскрыть. Почему-то ее появление здесь показалось ему естественным.

Он немного смягчил тон:

– Вы можете сказать мне то, что хотите, в присутствии моей невесты.

– Кит! – Каролина, кажется, пришла в отчаяние. – Вы сами... не захотите, чтобы мисс Мейкпис слышала то, что я скажу. Я забочусь только о... ее безопасности.

Все хуже и хуже. Но в этом Каролина, несомненно, права. Кит не хотел, чтобы Сюзанна общалась с возможной государственной изменницей. Интересно, не наблюдает ли в данный момент за ними Джон Карр из какого-нибудь укромного места? Или Каролина сумела пройти сюда незамеченной? Этот траурный наряд, вуаль, черное платье... наверняка маскарад!

Ему на мгновение пришла в голову дикая мысль, что Джон Карр нашел Каролину и подослал ее к нему. И сейчас королевские солдаты ворвутся в «Розы», чтобы арестовать Кита за то, что тот якшается с изменницей.

В глубине души он, конечно, в это не верил, но в миг безумия понял, что Каролина оставила после себя глубокий след. Тогда, много лет назад, она увидела что-то простое и хорошее – его дружбу с Джоном – и вознамерилась разрушить ее потому лишь, что это было в ее власти. Власть эту давала ей ее красота. И возможно, вся ее сила только в этой красоте и заключалась.

– Кит, он пытается меня убить, – проговорила она едва слышно. – Морли.

Ага, вот оно – магическое слово: Морли. Кит молча ждал.

– Я знаю, что... сделала весьма опрометчивый шаг, – продолжала она, – но, клянусь, я никому не желала зла, и меньше всего вам. И я устала, устала скрываться, Кит. И мне так страшно.

Кит молчал. Какая-то часть его еще не верила, что Каролина Оллстон стоит сейчас в его саду. А другая часть, незрелая, наивная, которой он никак не мог гордиться, была рада – рада ее появлению.

– А мое письмо вы получили? – спросила она, не дождавшись ответа.

Он почувствовал, как напряглась стоявшая рядом Сюзанна. О каком письме говорит Каролина? О том, что перехватил Джон Карр, или о записке, написанной много лет назад: «Мне очень жаль». Он на всякий случай молча кивнул.

– Кит, ради нашего прошлого вы мне поможете?

Сюзанна стояла рядом, застыв в растерянности, неуверенности, и он чувствовал, что она оскорблена. Если бы перенести ее в такое место, где никакое прошлое – его или ее – их не затронет! Но это все равно ничего не решит: его прошлое, кажется, тесно переплелось с прошлым Сюзанны, и прежде чем они вместе отправятся навстречу будущему, ему придется распутать все нити.

– Сюзанна... – произнес он виновато и вместе с тем решительно.

– Я пойду сейчас домой, – быстро и слишком бодро сказала Сюзанна. – К тете Франсис. Предоставлю вам возможность возобновить знакомство.

– Нет, ты не уйдешь.

– Я вернусь к тете Франсис и...

– Нет, – твердо сказал он. – Ты этого не сделаешь. Ты останешься здесь, в доме. Теперь это и твой дом. Мы зайдем внутрь, и ты подождешь, пока я переговорю с мисс Оллстон наедине.

– Я хочу вернуться к тете Франсис. – Она сказала это спокойно, но щеки ее пылали. Кит посмотрел ей в лицо, однако она отвела глаза. Он взял ее руку и поднес к губам. Каролина наблюдала за ними.

– Все будет хорошо, – сказал он.

Но, судя по выражению лица Сюзанны, девушка в это не верила. Она не вырвала руку, но ей не хотелось, чтобы он сейчас к ней прикасался. Он с тем же успехом мог взять за руку статую Марка Аврелия.

– Конечно, все будет хорошо, – сказала она. – Ведь ты всегда такой правильный.

Ее ирония обрушилась на него, как лом, но сейчас у него не было ни времени, ни терпения, чтобы ее успокоить. Перед ними стояла потенциальная угроза в облике Каролины. Потенциальная разгадка тайны. Потенциальная истина.

– Спасибо, что все понимаешь, – сказал он Сюзанне. – Пойдемте в дом.

И Кит повел в дом двух красивых женщин – свое прошлое и свое будущее.

Стоило ему увидеть эту женщину, как он стал совершенно белым, словно листок в ее альбоме. Как в тот день, когда на него упала лошадь. И выпустил ее руку, словно не мог одновременно дотрагиваться до нее и смотреть на Каролину Оллстон.

Да, эта женщина была красива. Грозной, властной, пленительной красотой. Ее красота была сложной. И Сюзанна знала, что эта сложность нравилась Киту. «Ее трудно забыть?» Оставшись одна в гостиной, Сюзанна горько рассмеялась. «Ее трудно забыть» – слишком слабо сказано о Каролине Оллстон.

И Кит – мужчина, который заполнил сердце Сюзанны, заперся в библиотеке с Каролиной Оллстон. Сюзанне казалось, что у нее вырвали сердце и на его месте воет холодный ветер.

Она стояла в комнате, обставленной блестящей красивой мебелью, одна, наедине с огромным портретом семьи Уайтлоу. Хорошенькая мама Кита, его красивый отец, две девочки, по счастью, больше напоминающие мать, чем отца, милые и шаловливые. Лицо маленького Кита, выглядывающее из рифленого воротника, надутое и недовольное. Сюзанна невольно улыбнулась.

Она притронулась к его изображению и пожалела, что не знала его в те годы. Жаль, что не из-за нее он стрелял в лучшего друга и не ее имя вырезал на коре дерева. Жаль, что она не знала его в то время, когда он еще учился любить, чтобы нисколько не сомневаться теперь, что он любит только ее одну.

Еще вчера она была уверена: «Он любит меня». Должен любить. И час назад она так думала, когда они, забыв о скромности, целовались в розовом саду. «Он должен меня любить».

Но что ей на самом деле известно об оттенках этого сложного чувства? Эта необыкновенная женщина в соседней комнате – его первая любовь. Сейчас он стал ей нужен. Может быть, Кит увидит в этом шанс исправить старую ошибку?

«Но я люблю его! И пока этого достаточно», – решила Сюзанна. Ее любви придется подождать, пока он не скажет ей о своей. Если скажет...

И она принялась рассматривать портрет, приказав своему сердцу не разбиваться.

Он проводил Каролину в библиотеку и подождал, пока миссис Дэвис с ее карими, как у спаниеля, глазами с дребезжанием поставит на столик между ними чайный поднос. Миссис Дэвис была далеко не так наделена даром непроницаемости, как Бултон. Покидая комнату, она посмотрела на Кита с таким неодобрением, что он мог бы пощупать его пальцами.

Он смотрел, как Каролина снимает перчатки, пальчик за пальчиком, и скатывает их в комочек. Потом она отколола шляпу, тяжелое сооружение с перьями и вуалью, и положила ее рядом с собой на диван. Ее волосы были по-прежнему черными, блестящими, она низко закалывала их сзади над длинной белой шеей. Он хорошо помнил, какие они мягкие.

– Мне и правда очень жаль, – спокойно сказала Каролина. И на мгновение им вновь стало семнадцать и восемнадцать, когда Каролина разбила сердце Киту.

А она сокрушалась хотя бы немного? Сбежала она тогда, чтобы наказать его, или просто спасая себя? Он был так несчастен и зол, что теперь казалось странным ею любоваться. Никаких чувств он к ней больше не испытывал, кроме злости.

– В ту ночь... ты уехала с Морли? – Как странно было узнать об этом наверняка. Каролина после недолгого колебания медленно наклонила голову.

– Он соблазнил тебя, заставил, или... – В Ките вновь стал закипать гнев.

– Я сама ему это предложила, Кит.

Кит принял это к сведению. Он вспомнил непроницаемое, с легким налетом презрения лицо Морли. И улыбку, адресованную лично ему, Киту. Неудивительно, что Морли принял предложение Каролины. Любому мужчине в здравом уме непросто было бы отказаться. Каролина в восемнадцать лет была божественной.

– Должно быть, у тебя не было выбора, – сказал он угрюмо. Сейчас в нем говорила гордость. И еще вина.

– Я сама сделала выбор, – ответила она, взглянув ему в лицо.

Она не сказала, что сделала этот выбор потому, что Кит не мог или не хотел на ней жениться. Хотя в удовольствии трогать ее он себе не отказывал.

– Он соблазнил меня, Кит. Той ночью. И потом еще много, много ночей, и каждый раз по-новому.

Она произносила слова медленно, словно выдавливала их из себя, чтобы каждое слово он мог прочувствовать и нарисовать в своем воображении. И радовалась, что он в замешательстве. Это на нее похоже! Она обожала, когда мужчины ее ревновали. Она не была полностью счастлива, если небо просто синело, а вода текла гладко. У Каролины был подлинный талант будоражить темные чувства.

Он промолчал.

– Я тогда была очень молодой, Кит. А потом, два года назад, ушла от Таддиуса.

– От Таддиуса, – бесстрастно повторил Кит.

– Да, Кит. Так его зовут, – иронически подтвердила она. – Но после этого...

– А почему ты ушла?

Она слегка пожала плечами. И это пожатие плеч показалось Киту необычайно жестоким. Интересно, а Морли тоже любил ее? И не потому ли он хочет ее убить? Кит готов был ему посочувствовать.

– Из-за каприза, Каролина?

Она озадаченно взглянула на него, словно хотела сказать: «Но ведь теперь я пришла к тебе, разве нет?»

– После того, как я от него ушла, для меня настали трудные времена. Я написала Таддиусу письмо, попросила у него денег, надеясь, что он мне поможет. А теперь он пытается меня убить.

– Неужели? – Настала очередь Кита иронически цедить слова. – Так все и было, Каролина? От одной только просьбы дать денег известный политик готов стать убийцей? Странно, Морли производит впечатление здравомыслящего человека. Он сумел остаться в политике на протяжении долгих лет и, насколько мне известно, за это время убил всего двух человек. Возможно, тебе известно о ком-то еще?

Каролина вздрогнула. Может быть, ее поразило то, что он говорит об этом так спокойно? Она перевела взгляд на свои сложенные на коленях, как у послушной девочки, руки.

– Возможно, ты требовала денег, угрожая ему, Каролина? – с мягкой иронией предположил Кит. – Теперь как раз самое время мне об этом рассказать.

Она подняла голову и озорно улыбнулась.

– Ну да, тогда мне эта идея казалась подходящей. Ты же помнишь, что здравый смысл мне временами изменяет.

Он вздохнул.

– И чем конкретно ты его пугала, Каролина? Тебе известно о каких-то его преступлениях?

Она помолчала.

– Он вынуждал меня ему помогать, Кит.

Почему-то Кит не мог себе представить, чтобы Каролину можно было вынудить сделать что-то вопреки ее воле. Даже Морли это не под силу. Она, несомненно, принимала участие в том, что казалось ей увлекательным приключением.

– В чем помогать, Каролина?

Она резко мотнула головой.

– Помогать – в чем? – повторил он безжалостно. – И какими именно средствами он вынуждал тебя?

– Пожалуйста, не заставляй меня об этом говорить, – произнесла она тихо. – Кит, я очень... очень устала спасаться от него. Мне страшно. Пожалуйста... – Она подалась вперед и положила ладонь ему на колено. – Пожалуйста, помоги мне.

Он взглянул на ее руку, затем посмотрел ей в лицо. И прочел в ее глазах обещание. Будь Киту семнадцать, это выбило бы у него почву из-под ног. В семнадцать он бы уже расстегивал панталоны. Он и сейчас не мог утверждать, что ее взгляд оставил его совершенно равнодушным, за прошедшие годы она сумела хорошенько его отточить, а он как-никак мужчина. Но ничего, кроме любопытства Кит не испытывал. Он смотрел на нее, как смотрел бы на детскую задачку по арифметике. Загадка, которую она собой представляла, утратила всю свою привлекательность, несмотря на роскошную упаковку.

Он осторожно снял ее руку со своего колена и вернул ей, словно возвращал все свое прошлое, все то, что когда-то чувствовал к ней.

Ее лицо при этом выразило бескрайнее изумление – оттого что ей отказали! Потом изумление сменилось замешательством и страхом. У нее ничего не осталось, кроме ее красоты и уловок.

– Я не могу тебе помочь, – мягко произнес Кит. – Для этого я должен знать, почему Морли хочет тебя убить, Каролина. И еще... если даже он вынуждал тебя помогать ему, ты все равно замешана в его преступлениях. Но если ты о них расскажешь, возможно, я сумею что-то для тебя сделать.

Она предприняла еще одну попытку. Приоткрыв губы, она устремила на него такой взгляд, что даже монах разорвал бы на себе рясу и бросился на нее. Она твердо верила в то, что мужчины в большинстве своем простаки, верила в свою власть над ними.

Кит ждал. Он умел ждать, когда того требовала ситуация. Каролина слегка сдвинула брови и отвела взгляд, словно задернула портьеру. Ей было явно не по себе. Она поняла, что проиграла, что Кит уже не тот семнадцатилетний горячий юнец, которым управляет не голова, а то, что между ногами. Кит вздохнул и решил использовать встречу с Каролиной в своих целях.

– Каролина, ходят слухи, будто Морли продавал информацию французам. Тебе что-нибудь об этом известно?

– Значит, уже ведется следствие? – спросила она, оживившись. – Найдены какие-то доказательства?

Киту показалось, что, щелкнув, стал на место еще один кусочек головоломки. И он понял весьма любопытную вещь. Однако виду не подал.

– Что ты делала в Горриндже, Каролина? – спросил он дружески.

– В Горриндже? – В голосе ее прозвучал страх.

– То твое письмо. «Мне очень жаль». Ты отправила его из Горринджа. Тогда, много лет назад. Примерно через год после того, как уехала с Морли.

– Ах, – тихо вздохнула она. – Я и забыла.

Это была правда. Но Кит теперь почти точно знал, что именно она делала тогда в Горриндже. Она сказала: «Он вынудил меня помогать». Кит сомневался, что тут имело место насилие или принуждение. Каролина всегда любила авантюры и проказы и, несомненно, нашла предстоящее дело захватывающим. Как странно, что она была шпионкой еще задолго до того, как он сам занялся этой работой.

Он смотрел на нее с непроницаемым лицом, как и положено секретному агенту. Он видел, как Каролина отчаянно молча пытается проникнуть в его мысли, понять, о чем он думает и что чувствует.

А думал он и чувствовал вот что: Каролина способствовала тому, что была разбита жизнь счастливой пары и Сюзанна лишилась семьи, помогала предателю. Неподдельная жалость, самая сильная из эмоций, которые он испытал, увидев сегодня Каролину, уступила место уверенности в том, что она замешана и в убийстве, совершенном двадцать лет назад.

В юности ее жизнь была тяжелой, но принятые ею решения привели к тому, что она такой и осталась. И Кит понял, что, по всей вероятности, с самого начала был бессилен помочь ей, как бы сильно этого ни хотел.

Каролина кашлянула.

– Пожалуй, мне лучше сейчас уйти, Кит, – сказала она. – Прости, что помешала тебе.

– Нет, – мягко возразил он. И ласково, но твердо удержал ее за руку. – Я хочу, чтобы ты осталась. Я сделаю все, чтобы тебе помочь, Каролина.

Это было ложью. Но он не собирался ее просто так отпускать.

Когда Кит вошел в гостиную час спустя, Сюзанна не обернулась, но он не сомневался, что она слышала, как он вошел, потому что увидел, как напряглась ее спина. Он молча сел рядом с ней на диван и посмотрел на картину, к которой был обращен ее взгляд.

– Тебе нравится наш семейный портрет? – спросил он как ни в чем не бывало.

– Ты на нем не выглядишь особенно счастливым, – подумав, ответила Сюзанна.

– Эта картина – идея отца. Хорошо помню, как приходилось подолгу позировать... – Кит поморщился. – Отец всегда заставлял меня делать то, чего я не хотел. Не хотел, а потом был рад этому. Как, например, эта треклятая книга о живой природе Барнстабла.

Кит понял вдруг с удивлением и легкой досадой, что отец, видимо, обладает большим, чем он, даром предвидения. Но если кто-то и должен обладать большим даром предвидения, то пусть это будет отец.

– У тебя две сестры, – тихо произнесла Сюзанна. – Они живы?

– Ну да. – Он не вполне был готов объяснять Сюзанне, что иметь двух сестер – порой весьма сомнительное удовольствие. Вот когда они отыщут ее сестер, пусть она сама и познает эту истину.

– Может быть, можно найти моих сестер, разослав письма? Дейзи Джонс сказала, что Сильвию увезли во Францию, а Сабрина, возможно, живет в Англии. А может быть, и мама... – Сюзанна осеклась.

– Мы непременно напишем, – пообещал Кит, и она слабо улыбнулась. Он взял ее руку, которая оказалась холодной, но уже мягкой и податливой. Он прижал ее к губам и долго держал так, потом повернул ладонью вверх, поцеловал и сжал ей пальцы. – Мне надо кое-куда съездить, Сюзанна, я как раз собирался тебе об этом сказать.

– С ней?

– Нет.

На ее лице отразилось огромное облегчение. Неужто она подумала, что он ее бросит?

– А где она будет, когда ты уедешь? – спросила Сюзанна.

– Вы обе поедете вместе со мной. – Кит решил, что это самый лучший вариант.

– Замечательно. Такое чудесное трио. Очень удобно.

Кит криво улыбнулся. О том, чтобы оставить Сюзанну одну, не могло быть и речи. В то же время нельзя допустить, чтобы Каролина покинула «Розы». Он не мог дать Бултону ружье и приказать стеречь Каролину, как не считал справедливым дать ему задание охранять Сюзанну. Самое лучшее повезти обеих женщин в Горриндж. Причем немедленно.

И где только бродит этот чертов Джон Карр именно сейчас, когда он так нужен!

– Послушай, Сюзанна, хочешь, чтобы это кончилось? Хочешь, чтобы тебе больше ничто не угрожало?

– Нет, я предпочитаю всю оставшуюся жизнь дрожать от страха и гадать, когда в следующий раз из-за меня тебя пырнут ножом или раздавят лошадью!

Он улыбнулся – Киту нравилось, когда Сюзанна язвила.

– Ты еще можешь улыбаться! – возмущенно воскликнула Сюзанна.

– Ты забыла, дорогая, что опасности для меня – это образ жизни.

Она подумала.

– А может, тебе и правда стать натуралистом? – безнадежно предложила она.

Он не ответил, только остановил на ней долгий взгляд. Потом наклонился и поцеловал ее. Ее губы сначала противились, но вскоре смягчились, и она обхватила его лицо ладонями – до чего ему нравилось, когда она так делала! Сюзанна раскрыла губы ему навстречу, и краткий головокружительный миг они упивались друг другом. Сладость была несравненной...

Когда он закончил ее целовать, она облизала губы, пробуя их на вкус, потом вздохнула. Он знал, что у нее сейчас кружится голова, у него тоже кружилась.

– Куда надо ехать? – спросила она, немного успокоившись.

– Помнишь, я говорил, что существуют бумаги, которые обличают Морли? Кажется, я наконец-то понял, где их искать!

– Где же?

– Помнишь витражи в горринджской церкви? Викарий еще сказал, что они не старинные – что их подарил церкви «щедрый филантроп» заодно с мавзолеем.

– Верность, надежда, милосердие... – пробормотала Сюзанна, и тут ее брови взлетели вверх. – Ой! Я поняла! Витражи с христианскими добродетелями! Это как-то связано с витражами!

– Да! И я полагаю, что щедрым филантропом был твой отец, Ричард Локвуд.

– О Господи! – Услышанное произвело на Сюзанну сильное впечатление. – Да, он был очень умным.

– Слишком умным! Слишком эксцентричным. Лучше бы он был попроще – мы сумели бы это оценить, – сухо произнес Кит. – Думаю, добытые им документы – если он их и правда добыл – могут быть спрятаны в том самом мавзолее.

– Но если бы он спрятал их в другом месте, – бросилась Сюзанна на защиту отца, которого никогда не знала, – мистер Морли наверняка нашел бы их сам и уничтожил.

– Ну, ты умница, – похвалил ее Кит.

– Вся в отца!

– Пусть так, – согласился он. – Но, конечно же, ты права насчет Морли. То, что он, по всей видимости, пытается убить тебя, доказывает, что документы он до сих пор не нашел. Наверное, Джеймс намекнул ему об их существовании и пригрозил, а уж потом взялся их искать. Как справедливо заметил мистер Эйвери-Финч, начал не с того конца.

– Мистер Морли обыскал мой дом, потому что рассчитывал найти их там!

Кит кивнул:

– И решил, что проще уничтожить тебя, на тот случай, если ты спрятала документы и намерена ими воспользоваться, – он, должно быть, знал, что ты осталась без средств к существованию. Но явно не рассчитывал на мое появление.

– Повергать в шок – твое неотъемлемое качество.

Кит пожал плечами:

– Не исключено, что никаких документов нет, но об этом лучше не думать. Документы – наша единственная надежда на то, что Морли получит по заслугам.

– А если ты все-таки ошибаешься? Насчет мавзолея. И всего остального?

– Маловероятно, – улыбнулся он. – А поиски документов следует начать сегодня же. И если мы их найдем, немедленно арестуем Морли. Он больше не сможет на тебя покушаться.

– А моей маме вернем доброе имя?

– Непременно. Я на это очень надеюсь.

– Необходимо также спасти Каролину, – заявила Сюзанна. – Ты должен сделать все, что в твоих силах.

Кит замялся. Он не знал, как рассказать Сюзанне о своих подозрениях. Пока, пожалуй, не следует ей о них говорить. Неизвестно, как она отреагирует.

– Может быть, – сказал он.

– Она действительно очень красива, – помолчав, заметила Сюзанна.

– Согласен, – просто сказал Кит.

Сюзанна отвернулась от него и снова посмотрела на портрет. Что-то ей, как видно, не давало покоя. Это было написано у нее на лице.

– А меня как бы ты описал, Кит? – спросила девушка.

– Не понял.

– Как бы ты меня описал? О Каролине ты сказал: «Ее невозможно забыть». Темные волосы, темные глаза. – Сюзанна с нетерпением ждала ответа.

Просьба застала Кита врасплох. Он мог описать полевку, гадюку, папоротник, лошадь. Их привычки, повадки.

Но как описать Сюзанну? Кит задумался. Ум, разноцветные глаза, зеленая шляпка, великолепная грудь... Вот все, что пришло ему в голову. Этот образ казался очень важным.

– Не могу, – по некотором размышлении произнес Кит. На лице Сюзанны отразилось глубокое разочарование. – Ну как я могу тебя описать? Ты для меня все. Ты смысл моей жизни.

Сюзанна изумленно смотрела на него.

– Тебя это не устраивает? – спросил он спокойно. Он понимал, что, конечно же, нет. Но почему-то не мог заставить себя сказать ей другие слова. – Я велю подавать экипаж, – быстро произнес Кит.