Судья Уитберг отказался встать, но Уотсон поднял его за шиворот, поставил на ноги - лишь для того, чтобы подбить ему глаз и снова опрокинуть на спину. После этого началось избиение по методу краснокожих индейцев. Судью Уитберга лупили не жалеючи, по всем правилам мордобойной науки, били по щекам, давали затрещины, возили лицом по траве. Все время Уотсон показывал, "как это проделывал Пэтси Хоран". Иной раз, с большой осторожностью, расшалившийся социолог наносил удар, оставляющий настоящий кровоподтек, и раз, поставив бедного судью стоймя, он умышленно треснулся своим носом о голову этого джентльмена. Из носу немедленно пошла кровь.
      - Видите? - вскричал Уотсон, отступая на шаг и размазывая кровь по всей манишке рубахи. - Это вы сделали. Вы это сделали своим кулаком! Это ужасно. Я избит до полусмерти. Я вновь вынужден защищаться!
      И снова судья Уитберг наткнулся лицом на кулак и был повержен на траву.
      - Я арестую вас, - всхлипнул он в траве.
      - Вот это самое говорил я Пэтси.
      - Это зверское - хнык-хнык... и ничем - хнык-хнык... не вызванное нападение.
      - Это самое говорил я Пэтси!
      - Я вас арестую, не сомневайтесь!
      - Думаю, что нет, хотя я вас здорово отдубасил... - С этими словами Картер Уотсон спустился в ущелье, сел на свою лошадь и поехал в город.
      Часом позже, когда судья Уитберг, прихрамывая, добрался до своей гостиницы, он был арестован деревенским констеблем за нападение и побои по жалобе, поданной Картером Уотсоном.
      V
      - Ваша милость, - говорил на другой день Уотсон деревенскому судье, зажиточному фермеру, окончившему лет тридцать тому назад сельское училище. - Ввиду того, что вслед за учиненным надо мной избиением этому Солю Уитбергу пришла фантазия обвинить меня в нанесении ему побоев, я предложил бы, чтобы оба дела слушались вместе. Свидетельские показания и факты в обоих случаях одинаковы.
      Судья согласился, и оба дела разбирались одновременно. Как свидетель обвинения Уотсон выступил первым и так излагал происшествие:
      - Я рвал цветы, - показывал он. - Мои цветы на моей собственной земле, не помышляя ни о какой опасности. Вдруг этот человек ринулся на меня из-за деревьев. "Я Додо, - говорит он, - и могу исколотить тебя в пух и прах. Вскидывай руки!" Я улыбнулся, но тут он - бац! бац! - как хватит! Сбил меня с ног и разбросал мои цветы. И ругался при этом отвратительно! Это - ничем не вызванное зверское нападение! Смотрите на мою щеку, смотрите, какой у меня нос! Ничего не понимаю! Должно быть, он был пьян. Не успел я опомниться от изумления, как он начал избивать меня. Жизни моей грозила опасность, и я вынужден был защищаться! Вот и все, ваша милость, хотя в заключение должен сказать, что я все еще нахожусь в недоумении. Почему он назвал себя "Додо"? Почему без всякого повода напал на меня?
      Таким образом, Соль Уитберг получил основательный урок по лжесвидетельству. С высоты своего кресла ему часто случалось снисходительно выслушивать ложь под присягой в подстроенных полицией "делах"; но тут впервые лжесвидетельство оказалось направленным против него самого, причем на этот раз он уже не восседал на судейском кресле, под охраной пристава, полицейских дубинок и тюремных камер.
      - Ваша милость! - возопил он. - Никогда еще мне не доводилось слышать такой кучи лжи, нагороженной таким бесстыдным вруном...
      Тут Уотсон вскочил на ноги:
      - Ваша милость, я протестую! Дело вашей милости решить, где правда и где ложь. Свидетель в суде должен давать показания о тех событиях, которые имели место в действительности. Его личное мнение об общем положении вещей или обо мне не имеет никакого касательства к делу!
      Судья почесал себе голову и флегматически напустил на себя негодующий вид.
      - Совершенно верно, - решил он. - Меня изумляет, мистер Уитберг, что вы, претендуя на звание судьи и будучи искушенным в юридической практике, все же провинились в таких незаконных деяниях. Ваши повадки, сэр, и ваш образ действий характеризуют вас как кляузника! Нам надо решить, кто первый нанес удар, и нам нет никакого дела до той оценки личных качеств мистера Уотсона, которую вы даете. Продолжайте свои показания!
      Судья Уитберг с досады прикусил бы свою ушибленную и распухшую губу, если бы она не болела так сильно. Он сдержал себя и изложил дело ясно, правдиво и верно.
      - Ваша милость, - сказал Уотсон, - я предложил бы вам спросить его, что он делал в моих владениях.
      - Вопрос резонный. Что вы делали, сударь, во владениях мистера Уотсона?
      - Я не знал, что это его владения.
      - Это было нарушение чужих границ, ваша милость! - вскричал Уотсон. Знаки выставлены на видном месте!
      - Я не видел никаких знаков, - сказал Соль Уитберг.
      - Я сам видел их! - окрысился судья. - Они бросаются в глаза! Должен предупредить вас, сэр, что если вы в таких мелочах будете уклоняться от истины, то поставите под сомнение более важные пункты ваших показаний! За что вы ударили мистера Уотсона?
      - Ваша милость, как я уже докладывал, я не нанес ему ни одного удара.
      Судья посмотрел на расшибленное и распухшее лицо Картера Уотсона и устремил грозный взгляд на Соля Уитберга.
      - Посмотрите на щеку этого человека! - загремел он. - Если вы не нанесли ему ни одного удара, то почему он так изуродован и изранен...
      - Как я уже докладывал...
      - Будьте осторожны! - предостерег его судья.
      - Я буду осторожен, сэр, я буду говорить только правду. Он сам ударил себя камнем. Он ударил себя двумя различными камнями.
      - Разумно ли, чтобы человек - какой угодно человек, если только он не душевнобольной, - нанес себе повреждения и продолжал наносить их, расшибая камнем чувствительные части своего лица? - спросил Картер Уотсон.
      - Да, это отдает волшебными сказками, - заметил и судья. - Мистер Уитберг, вы были выпивши?
      - Нет, сэр.
      - Неужели вы никогда не выпиваете?
      - При случае.
      Приняв утонченно глубокомысленный вид, судья задумался над этим ответом.
      Уотсон воспользовался моментом, чтобы подмигнуть Солю Уитбергу, но сей джентльмен, претерпев столько невзгод, не видел ничего смешного в создавшемся положении.
      - Странный, очень странный случай! - объявил судья, приступая к чтению приговора. - Показания обеих сторон явно противоречивы. Кроме главных лиц, нет иных свидетелей. Каждый из них утверждает, что нападение совершил другой, и у меня нет формальной возможности установить истину. Но у меня создалось свое личное мнение, мистер Уитберг, и я посоветовал бы вам не приближаться к владениям мистера Уотсона и удалиться из этой части страны.
      - Это возмутительно! - брякнул Соль Уитберг.
      - Садитесь на свое место, сэр! - приказал громовым голосом судья. Если вы еще раз перебьете судью таким манером, я оштрафую вас за неуважение к суду. И предупреждаю - сильно оштрафую! Сам будучи судьей, вы должны блюсти достоинство суда! Сейчас я прочту приговор.
      - Одно из правил закона гласит, что сомнение толкуется в пользу подсудимого. Как я уже говорил, - повторяю это, - у меня нет формальных способов установить, кто нанес первый удар. Посему, к моему великому сожалению, - тут он сделал паузу и сверкнул глазами на Соля Уитберга, - по каждому из этих дел я вынужден толковать сомнение в пользу ответчика... Джентльмены, вы оба свободны.
      - Что ж, дерябнем по сему случаю? - обратился Уотсон к Уитбергу, когда они покидали камеру судьи; но сей оскорбленный джентльмен отказался пойти с ним в обнимку в ближайший кабак...