- Вот так сюрприз! - вскричал он с искренней радостью и протянул ей обе руки. - Здравствуй, Арса! Как ты попала сюда?! - Здравствуйте, ведеор профессор!.. - задыхаясь от быстрого бега, еле проговорила девушка. Она собиралась обрушить на проклятого похитителя тела ее милого друга целый водопад изобличающих слов, хотела криком привлечь внимание людей, чтобы они помогли ей задержать неслыханного злодея, но в последнюю минуту почему-то вдруг оробела и растерялась. - А ты похорошела, цыпленок! В этом новом платье тебя прямо не узнать, такая ты в нем элегантная ведрис! - улыбаясь, говорил между тем "похититель", как ни в чем не бывало. - Я... я все знаю! - отдышавшись, выпалила Арса. - Вон как! - Да, я все знаю, - тихо повторила Арса. - Вы присвоили себе тело Рэстиса Шорднэма!.. - Ничего я не присваивал! - рассмеялся профессор.- Я, милая Арса, и есть самый настоящий Рэстис Шорднэм, по прозвищу Рэ Шкипер! Не веришь? Постараюсь тебя убедить. Он взял Арсу за руку и отвел ее немного в сторону, где им не мешала бы сновавшая во всех направлениях шумная людская толпа. Закурив дорогую сигарету, элегантный бородач сказал: - Предположение профессора Нотгорна о том, что пересадка ментогенов сопровождается у человека временной заменой сознания, оказалось совершенно правильным. Он не учел только, что продолжительность этого явления целиком зависит от индивидуальных качеств организма. Покупая у меня на месяц мое здоровье и мою молодость, он не мог предполагать, что на какое-то время окажется вовсе без тела, так как в старом его теле будут все еще господствовать мои ментогены, в то время как новое тело уже освоит его ментогены и восстановит мое первоначальное сознание. Я уверен, что старик и теперь еще чувствует себя Рэ Шкипером. Но я, Арса, я-то уже перестал чувствовать себя профессором Нотгорном! Я теперь прежний Шорднэм, хотя сознание мое и обогатилось новыми сложными признаками!.. - Я не верю ни единому вашему слову! - холодно заметила Арса, чувствуя, как в ней снова поднимается волна жгучей ненависти к ученому злодею. - Ты не веришь мне? - Не верю! Между вами и тем, кто привел меня ночью в дом Нотгорна, нет ни малейшей разницы. Вы употребляете его выражения, даже его интонации... - Постой, Арса! Но ведь и ты говоришь совсем иначе, чем раньше! Неужели и тебя Нотгорн подверг операции?! - взволнованно вскричал бородач. - Для вас это не новость, ведеор профессор. Не притворяйтесь! Вы заметили это уже тогда, когда нашли меня у храма в Ланке! Или вы забыли об этом? - Это был не я, Арса! Уверяю тебя!.. Но в чем дело? Почему ты говоришь загадками?! Кто ты, собственно, такая?! - Кто я такая, я объяснила уже моему бедному другу, которого вы подлым обманом загнали в свое дряхлое больное тело! А теперь, ведеор профессор, если не хотите, чтобы я тут же, среди улицы, устроила вам грандиозный скандал, извольте отправиться со мной в гостиницу "Кристалл", чтобы встретиться с Шорднэмом и договориться об операции. К Арсе полностью вернулась ее прежняя твердость духа. Она смотрела на своего бородатого собеседника холодным, полным решимости взглядом, и тот понял, что угроза произнесена не впустую. Однако все это нисколько не пошатнуло его бесконечного благодушия. Вздохнув с притворным сожалением, он сказал: - Значит, вы не цыганка Арса, а некая таинственная незнакомка, заинтересовавшаяся из неведомых побуждений судьбой бедного Рэ Шкипера! И вы уже рассказали моему второму сознанию всю свою историю! Счастливый Рэстис Шорднэм! Он живет теперь в двух телах, а профессор Нотгорн ни в одном! Ну что ж, я ваш пленник и готов следовать за вами. Откровенно говоря, мне будет интересно поговорить с самим собой и от самого себя узнать тайну вашего происхождения! Правда, я хотел отложить встречу со стариком на то время, когда, по моим расчетам, в нем восстановится сознание профессора Нотгорна, но теперь думаю, что не имеет смысла откладывать. Несколько кварталов им пришлось пройти пешком, пока не попалось свободное такси. В автомобиле они снова разговорились. "Похититель" изо всех сил старался убедить Арсу, что он не профессор Нотгорн, а именно Рэстис Шорднэм. Увлекшись, он снова стал обращаться к девушке на "ты": - Ты понимаешь, цыпленок, какая тут интересная история! Операция профессора Нотгорна по обмену ментогенами не дала тех результатов, которые приписывал ей доктор Канир! Переселения душ не получилось! Собственно говоря, получилось, но на очень короткий срок. Я был профессором Нотгорном только до вчерашнего вечера. А потом я снова превратился в Рэстиса Шорднэма. При этом в памяти моей образовался провал, начиная с того момента, когда я уснул под наркозом на операционном столе. За процессом этого чудесного превращения я, к сожалению, наблюдать не мог. Он весь от начала до конца совершился во сне. Я проснулся сегодня утром и никак не мог понять, каким образом я попал в тесную комнатенку заезжего трактира на окраине Сардуны. Первая мысль была, что напился до полного умопомрачения. Но потом я нашел на столе заметки профессора, и они мне все разъяснили. Пока ментогены профессора Нотгорна преобладали над клетками моего мозга, он распоряжался моим телом от своего имени и сделал подробную запись о своих ощущениях. Привратник "Кристалла" встретил Арсу почтительным поклоном и вместе с ключом от номера подал ей письмо: - Ведеор профессор отлучился и просил вам передать эту записку, ведрис!.. Арса кивком поблагодарила привратника и хотела было вскрыть конверт, чтобы поскорее узнать, куда ее "дядюшка" уехал и скоро ли вернется, но в этот момент у нее за спиной раздался такой знакомый и такой, родной голос: - Здравствуй, Арса! Вздрогнув, девушка обернулась и увидела своего отца. Профессор Вар-Доспиг сидел в кресле под фикусом и смотрел на дочь-беглянку с широкой счастливой улыбкой. - Папа?! - Я давно тебя жду здесь, Арса!..
      35
      В сопровождении отца и своего бородатого пленника Арса поднялась в номер. Только здесь можно было дать волю чувствам и словам. - Папа, зачем ты пришел? Я же просила не искать меня!.. - Совершенно верно, дитя мое. Мне было тяжело, но я не мог не выполнить твоего желания. Я не искал тебя до тех пор, пока не понял, что ты была права. - Что ты этим хочешь сказать, папа? - Я уничтожил его, Арса. Ты можешь спокойно вернуться домой... - Ты уничтожил Материона?! - Ну зачем эти уточнения? - поморщился профессор и поспешил перевести разговор в иное русло: - Познакомь меня со своим спутником, Арса. - А мы с вами знакомы, ведеор профессор. Я только не знал, что ведрис Арцисса ваша дочь, - проговорил молчавший доселе бородач. Профессор вскинул лохматые брови. - Да, да, знакомы, - продолжал гигант. - Я имел честь позировать перед вашей фотокамерой на заводе Куркиса Браска. Для освежения вашей памяти позвольте представиться: Рэстис Шорднэм из Марабраны. Бородатый великан отвесил Вар-Доспигу церемонный поклон. - Теперь вспомнил. Совершенно верно. Вы Рэстис Шорднэм. Однако... Впрочем, не смею ни о чем спрашивать... - смущенно пробормотал профессор, во все глаза рассматривая бывшего токаря. Тут в разговор вмешалась Арса. - Он лжет! - сказала она отцу. - Он такой же Рэстис Шорднэм, как и твой Материон, папа! Он лжет! Это профессор Вериан Люмикор Нотгорн! - Что за чушь! Вы оба сумасшедшие! - вскричал Вар-Доспиг. - Ах, ведрис Арцисса, зачем вы говорите об этом?! Прочтите лучше письмо, которое вам оставил ваш престарелый дядюшка! - с укором произнес Рэстис Шорднэм (будем его так называть, раз он сам на этом настаивает). Арса смутилась и торопливо взялась за позабытое письмо. Разорвав конверт, она вынула листок, на котором старческими каракулями было написано следующее: "Милая Арса! Вчера у меня был разговор с представителями Гроссерии. Мне дан ультиматум, срок которого истекает сегодня вечером. После этого меня, вероятно, арестуют и предадут суду. Трудно загадывать, чем это для меня кончится. Но, что бы ни случилось, ты, Арса, должна поступить так, как я тебе говорил, если, конечно, у тебя не возникнет желания вернуться в дом отца. Последнее для тебя было бы самым благоразумным, так как в доме профессора Вар-Доспига ты будешь в полной безопасности. Скоро наступит развязка всей этой истории. Я уверен, что наш друг Рэ тебя не оставит. Сейчас я еду на поезде в Марабрану, чтобы встретиться с рабочими Куркиса Браска и узнать, когда они думают начинать забастовку. Может случиться, что меня задержат в поезде или в Марабране, так как я окружен агентами гросса. Поэтому я и пишу тебе эту записку. Если наш друг Рэ ошибся, то прости и его и меня. В таком случае передай ему, когда он к тебе придет, что я до конца верил в его честность и ни разу не пожалел о случившемся. Прощай, милая Арса, не поминай лихом своего старого-престарого дядюшку. Целую тебя крепко. Нотгорн". Конец письма Арса читала сквозь слезы. - Сколько благородства! - прогудел вдруг над ней Шорднэм, успевший через ее плечо тоже прочесть записку. - Мне даже не верится, что это пишет двойник моего сознания. Обрати внимание, Арса: даже идя на гибель, он старается не выдать профессора Нотгорна! Какая честность!.. - Теперь не время восторгаться его честностью! - сказала Арса. - Если вы в самом деле Рэстис Шорднэм, чему я, впрочем, все равно не верю, вы отправитесь в Марабрану и спасете моего друга! - Хорошо, Арса, я поеду за нашим стариком и сделаю для него все, что будет в моих силах. Но где вас найти потом? - Я буду в доме своего отца, в Гроссерии... - В четыре часа на Марабрану летит самолет. Попытаюсь на него попасть!.. До свиданья, Арса! Мое почтение, ведеор профессор! Через несколько минут Шорднэм уже мчался в наемной машине к сардунскому аэропорту.
      36
      - Повтори еще раз, малыш, все сначала! Я что-то туго соображаю! озабоченно проговорил Рульф Эмбегер. - Итак, он пришел к тебе сегодня утром... - Он пришел ко мне сегодня утром, когда я был дома один! - скороговоркой подхватил Дуванис Фроск. - Калия ушла к своей подруге, которая живет на другом конце Аркотты. Как он узнал адрес моего дома, просто ума не приложу! Вероятно, через адресный стол или раньше еще от Рэ Шкипера. Ну ладно, пришел он ко мне и говорит: "Вы меня помните, ведеор Фроск?" - "Да, - говорю, - конечно, помню. Вы, - говорю, - ведеор доктор Канир, который устроил моего друга Рэстиса Шорднэма дрессировщиком обезьяны у славного профессора Нотгорна в Ланке!" - "Совершенно правильно", - сказал он и стал мрачно осматриваться по сторонам, словно он и не доктор вовсе, не ученый, а судебный исполнитель, пришедший описывать мое барахло за долги. Я предложил ему сесть. Он сел и молчал еще довольно долго. Потом вздохнул и говорит: "Я принес вам очень печальную весть о вашем друге Рэстисе Шорднэме". - "Что такое, ведеор доктор? С Рэ Шкипером случилась беда? Уж не обезьяна ли эта помяла его?!" - спросил я. "Нет, - ответил он, обезьяна тут ни при чем. Эту работу профессор Нотгорн придумал для отвода глаз. Жаль только, что я поздно узнал о подлинных замыслах своего шефа и не смог предотвратить несчастья!" Рульф, я был настолько поражен этими словами, что не сразу нашелся, что сказать. А доктор Канир продолжал: "Я почел своим долгом рассказать вам о судьбе вашего друга и предупредить вас и ваших друзей. Возможно, что профессора Нотгорна будут скоро судить за все его злодеяния..." Тут я не выдержал и закричал: "Что вы мне городите чепуху о профессоре Нотгорне?! Какой он преступник?! Чем он обидел нашего друга Рэ Шкипера? Я знаю, ведеор доктор, только одно: профессор Нотгорн подарил профсоюзу нашего завода два миллиона суремов! Вот что я знаю о профессоре Нотгорне! Враг рода человеческого не станет дарить рабочим два миллиона суремов! Это мне доподлинно известно!" Пока я все это высказывал, доктор Канир так изменился в лице, что я испугался, как бы его не хватил удар. Он встал и промямлил, как пьяный: "Нотгорн подарил рабочим два миллиона суремов?! Какой ужас! Теперь Рэстис Шорднэм погиб окончательно!" С этими словами он пошел прочь, даже со мной не простившись. Ты что-нибудь понимаешь, Рульф? - Нет, Дув, я ничего не понимаю! - горестно вздохнул верзила Рульф. Друзья уже с час сидели в полупустом зале трактира "Золотой Лев", обсуждая странное и непонятное происшествие. - Но что могло случиться? Почему Канир сказал, что теперь Рэ Шкипер погиб окончательно, раз Нотгорн подарил нам два миллиона? Почему Канир не знал об этом подарке? Ведь он служит у Нотгорна! Да и вообще, какая может быть связь между миллионами Нотгорна и этим сообщением о гибели Шорднэма?! горячился Дуванис, теребя друга за рукав, словно Рульф знал ответы на эти вопросы, но не хотел их высказать. - Погоди, малыш, не трещи! Не даешь сосредоточиться и подумать! У меня как раз наклевывается одна мысль, только я не могу никак поймать ее за хвост... - Какая мысль? - Да молчи ты!.. - отмахнулся Рульф и, удостоверившись, что Фроск угомонился и приготовился слушать, принялся с натугой цедить слова: Деньги, которые нам подарил профессор Нотгорн, нам пришлись очень и очень кстати. Представь себе, Дув, за одни сутки мы успели разработать все требования, так что через три дня, если владельцы не пойдут на наши условия, "Браск" остановится. Мы так обрадовались этой возможности, что ни разу не задумались над простым вопросом: почему, собственно, Нотгорн преподнес нам эти два миллиона суремов? Мы знали, что Нотгорн великий ученый, что у него большие заслуги перед нашей страной и народом. Этого нам оказалось достаточно, чтобы принять подарок без зазрения совести. Но вот приходит Канир и говорит, что Рэ Шкипер погиб, и картина сразу меняется. Подарок Нотгорна приобретает совершенно иной смысл. Выходит, что Рэ Шкипер погиб или должен погибнуть из-за этих двух миллионов! С Рэ Шкипером что-то случилось, а мы за это получили два миллиона!.. Эти деньги, малыш, похожи на откуп! Рульф до конца договорил свою мысль, не повышая голосе, и умолк, мрачный, как туча. Дуванис был поражен столь ужасным предположением. - Это невозможно, Рульф... - тихо сказал он. - Это наверное так! - отозвался Рульф и вдруг, подняв глаза и посмотрев в зал, заметно вздрогнул и переменился в лице. По залу от входа в трактир медленно шел высокий худой старик в черном костюме и в черной шляпе. Опираясь при каждом шаге на бамбуковую трость, он направлялся прямо к столу, за которым сидели Эмбегер и Фроск. Глаза его издали впились в друзей и полыхали при этом, как два черных факела. - Рульф, кто это? - шепотом спросил Дуванис. - Не узнал? Плохо читаешь газеты, малыш! Это сам профессор Нотгорн пожаловал к нам в гости! - глухо проворчал он и сжал свои могучие кулаки.
      37
      Старик подошел вплотную к столу и сказал резким металлическим голосом, словно ударил в надтреснутым колокол: - Здравствуйте, ведеоры Эмбегер и Фроск! Разрешите старику Нотгорну присоединиться к вашей милой компании! Дуванис, потерявший на минуту дар речи, не ответил ничего. А его друг помедлил немного, осматривая пришельца с мрачной враждебностью, а потом сказал: - Здравствуйте, ведеор профессор. Очень приятно, что вы знаете нас. Присаживайтесь! Мы рады такому почетному гостю!.. Тонкие бескровные губы старика зазмеились насмешливой улыбкой. Обнажив свой голый коричневый череп, он повесил шляпу на вешалку и сел к столу, тяжело опираясь на трость, которую поставил меж острых своих колен. После короткого неловкого молчания Рульф спросил: - Будете что-нибудь пить, ведеор профессор? - Да, сегодня я буду пить! - отчеканил старик, странно сверкнув глазами. Только не пиво. Это напиток для живых, а я уже наполовину мертв! Мне бы чего-нибудь покрепче! В это время к столу подбежал зазевавшийся перед этим трактирщик и согнулся в учтивом поклоне: - Что будет угодно заказать уважаемому ведеору? Старик, не глядя на него, приказал: - У тебя, хозяин, есть бутылка сорокалетнего коньяка, которую ты прячешь на случай, если в твой трактир заглянет Куркис Браск или кто-нибудь из его совладельцев. Вот эту бутылку коньяка ты и принеси мне! Да не вздумай плутовать! Профессора Нотгорна никто еще не обманывал безнаказанно! - Слушаюсь, ведеор профессор! - только и смог пролепетать испуганный трактирщик и опрометью бросился выполнять приказание высокого гостя... Когда коньяк был принесен и налит в дорогие граненые рюмки, старик торжественно произнес: - Мне хотелось бы выпить за нашу дружбу и за наши успехи. Вы не возражаете, ведеоры? Он приподнял рюмку тонкими сухими пальцами и вопросительно глянул на Рульфа и Дуваниса. Те молчали и к рюмкам не прикасались. Подождав немного, старик усмехнулся и сказал: - Как вам угодно. Значит, за дружбу и успехи я пью один! Он не спеша осушил рюмку и тотчас же наполнил ее снова. - А теперь мне хотелось бы выпить за успех вашей предстоящей забастовки. Вы ведь собираетесь поднять на "Браске" забастовку? - Нет, ведеор профессор, мы не будем с вами пить за успех нашей забастовки! - отрезал вдруг Рульф. - Почему? - искренне удивился старик, которому поведение друзей стало казаться подозрительным. - Почему вы не хотите выпить со мной? Ведь я, кажется, дал вам вполне убедительные доказательства своего дружеского к вам расположения! Или вы еще не слыхали о моем подарке?! - Послушайте, ведеор профессор! Перед самым вашим приходом мы с Фроском как раз говорили о вас и о вашем щедром подарке. У нас по этому поводу возникли очень серьезные подозрения. Поэтому, прежде чем с вами пить за дружбу, за успехи и за все прочее, мы хотели бы кое-что узнать от вас. Скажите, ведеор профессор, где наш друг Рэстис Шорднэм и что с ним случилось? - твердо произнес Рульф, глядя старику прямо в глаза. - Да, да, мы хотим знать правду о нашем Рэ Шкипере! - торопливо подхватил Дуванис. - А почему вы решили, что с вашим другом Рэ Шкипером обязательно что-то случилось? - насторожился старик. - Мы получили тревожные вести. - Какие вести? От кого? - Не имеет значения, от кого. Нам дали знать верные люди, что Рэстису Шорднэму угрожает смертельная опасность! Более того, было высказано предположение, что его уже нет в живых! - Интересно... Когда я уезжал из Ланка, ваш друг был жив и здоров. - Не увиливайте, ведеор профессор! Нам было прямо сказано, что гибель Шорднэму угрожает от вас! Если вы думаете, что своими двумя миллионами... - Стойте, ведеор Эмбегер! Не заходите слишком далеко! Деньги, которые я передал профсоюзной организации вашего завода... - Если на этих деньгах кровь нашего товарища, мы швырнем вам их обратно в лицо, ведеор профессор!!! - рявкнул Рульф, переставая владеть собой. Шорднэм, надежно укрытый за стариковским обличьем Нотгорна, невольно залюбовался своим верным другом. Однако в чем же дело? Неужели и сюда уже проникли слухи о мнимых преступлениях Нотгорна? Но кто постарался? Канир? Бондонайк? Арса?.. Впрочем, не все ли равно, кто и с какой целью предупредил его друзей. Главное теперь - убедить их в том, что деньги Нотгорна - честные деньги. А то еще разнесут нелепые служи о гибели Шорднэма и сорвут забастовку! Старик молча выпил вторую рюмку коньяку и почувствовал, что голова у него закружилась. Трость перестала служить достаточно надежной опорой. Склонившись к столу, он навалился на него локтями и тощей грудью. Глаза его горели сухим лихорадочным блеском. - Вы хотите знать правду, друзья мои? Хорошо, я скажу вам правду! проговорил он с заметным усилием. - Рэстис Шорднэм это я!.. Рульф и Дуванис растерянно переглянулись. У обоих мелькнула одна и та же мысль: "Сумасшедший!" Но старик перехватил их взгляды и, угадав их значение, заявил: - Не бойтесь, я не сошел с ума! Я хоть и выпил немного, но знаю, что говорю!.. Черт меня побери, Рульф, Дуванис! Я действительно Рэстис Шорднэм, хотя меня и трудно узнать в этом дряхлом теле профессора Нотгорна! Но профессор Нотгорн не преступник! Его деньги - честные деньги, заработанные мною, вашим другом Рэ Шкипером!.. Глаза старика погасли и закрылись, голова стала медленно клониться к столу. Дуванис посмотрел на Рульфа и шепнул ему: - Все ясно. Он убил Рэ Шкипера!.. Тогда Рульф поднялся из-за стола и, грозный, решительный, побагровевший от гнева, шагнул к старику. А тот уже совсем уронил голову на руки и затих. - Что ты сделал с Рэстисом Шорднэмом, старый негодяй?! Говори!!! загремел он и тряхнул старика за плечо. Но старик не подавал уже никаких признаков жизни. Вокруг стола, привлеченные шумом, стали собираться завсегдатаи трактира. Из-за стойки, охваченный страхом, следил за происходящим хозяин, готовый в любую минуту кинуться к телефону и вызвать полицию. - Что за старик? - спросил один из завсегдатаев. - Он убил Рэ Шкипера! - крикнул Дуванис. Хозяин вздрогнул от этого крика и придвинулся поближе к телефону. - Убил Рэ Шкипера?! Нашего Рэ Шкипера?! Такого замечательного парня! Дай ему хорошенько, Рульф, чтобы он очухался и заговорил! - принялись шуметь завсегдатаи. Рульф бесцеремонно приподнял лысую голову старика и принялся бить его по сухим морщинистым щекам своей тяжелой ладонью, стараясь этим испытанным способом привести его в чувства. В горле старика что-то пискнуло и зашипело. - Жив еще! - торжествующе объявил Рульф и удвоил свои усилия. Вскоре массаж подействовал. Старик открыл глаза и выпрямился на своем стуле. - . Где я?.. Что со мной?.. - хрипло произнес он, дико озираясь по сторонам. - А ну расскажи, старый хрен, что ты сделал с нашим Рэ Шкипером!!! взревел вдруг Рульф и, схватив старика за шиворот, мигом придал его тощему телу стоячее положение. Лицо старика потемнело, глаза налились безумием. - Как вы смеете?! - прохрипел он еле внятно. - Я профессор Нотгорн! Я член гирляндской академии!.. Оставьте меня! Оставьте! Я профессор Нотгорн!.. Рульф разжал руку. Старик тяжело рухнул обратно на стул и запрокинул голову на спинку. На морщинистое лицо его медленно наплывал землистый оттенок. - Готов. Теперь готов... - пробормотал Рульф. - Пошли отсюда, ребятки, подобру-поздорову! - сказал кто-то из окружающих. Но столпившиеся вокруг старика люди не успели разойтись. В эту минуту в трактир вбежал отлично одетый чернобородый гигант. Увидев старика, он крикнул: - Профессор! Ведеор профессор!! Все, как по команде, обернулись на голос и обомлели. К ним быстрыми шагами приближался живой и здоровый Рэ Шкипер. Не обращая внимания на удивленные возгласы и даже друзей своих не удостоив взгляда, бородатый исполин бросился к старику и схватил его за руку. Прошла минута напряженной тишины. Наконец, нащупав едва уловимый пульс, Шорднэм опустил руку старика и обвел присутствующих грозным взглядом. - Что вы наделали, негодяи?! - Мы ничего, Рэ! Это он сам упился до бесчувствия! Честное слово, сам! Выпил две рюмки коньяку и свалился! - смущенно сказал Дуванис. - Ладно, потом разберемся, сам или не сам! - отрезал Шорднэм. - Рульф, живо беги за автомашиной! Рульф без единого слова бросился вон из трактира. - А ты, Дуванис, слетаешь в аптеку! - продолжал распоряжаться Шорднэм. Он присел к столу, выхватил из кармана ручку и блокнот и принялся что-то быстро строчить. Потом вырвал лист и вручил его Дуванису вместе с десяткой: - Вот тебе рецепт и деньги. Беги, Дув! - Ты умеешь писать рецепты, Рэ?.. - заикнулся было вконец пораженный Дуванис, но Шорднэм не стал ему ничего объяснять. - Беги скорее! Человек ведь умирает! - прикрикнул он на друга, и тот со всех ног бросился выполнять поручение. Вскоре прибыли лекарства, а потом и наемная машина. Профессора Нотгорна, все еще находившегося в тяжелом беспамятстве, осторожно уложили на заднее сиденье автомобиля. Рэстис Шорднэм очень спешил, но на одну минуту он все же задержался со своими друзьями. Рульф и Дуванис стояли перед ним, смущенно переминаясь. Они чувствовали себя глубоко виноватыми, хотя и не понимали толком, в чем именно. - Я увожу профессора в Ланк. Если вы не заняты, отправляйтесь на вокзал и приезжайте ко мне. Вы мне очень понадобитесь в ближайшие дни. За проезд я уплачу, а об остальном поговорим на месте. Приедете? - Приедем, Рэ, обязательно приедем! Он пожал им руки и быстро вышел из трактира. Завсегдатаи разбрелись по своим столам и принялись возбужденно обсуждать происшествие, строя самые невероятные догадки. Имя Рэстиса Шорднэма и профессора Нотгорна склонялось на все лады. А Рульф Эмбегер, выпив для восстановления душевного равновесия две кружки пива подряд, сказал Дуванису Фроску: - И все-таки, малыш, что там ни говори, а дело это не совсем чистое. Что-то тут есть такое, что просто... - и не договорив, он махнул рукой.
      38
      В кабинете гросса сардунского вот уже целых три часа томится аб Бернад. Он сидит на самом краешке твердого стула, тяжело дышит, потеет и изо всех сил старается убедить его святость в полной своей правдивости и осведомленности. После каждой фразы аб отдувается, а порой, сам того не замечая, напускает на лицо зверскую гримасу, громко скрипит зубами, или вдруг ни с того ни с сего принимается с ожесточением чесать себе грудь, брюхо, спину, словно его великолепная желтая сутана полна блох. Но эти странные порывы резко выраженного атавизма проходят, и ланкский аб вновь с благоговением смотрит на Брискаля Неповторимого, ни на минуту не прерывая своего доклада. Гросс слушает его молча, устремив ничего не выражающий взгляд на огонь пылающего камина; Аб Бернад говорит: - Последнее, что я помню, ваша святость, это запах хлороформа. Проклятый безбожник, укрывшийся в мерзком теле орангутанга, усыпил меня, и я понятия не имею, что он потом надо мной проделывал. Когда я проснулся, я увидел себя не в доме Нотгорна, а в светлой палате психиатрической лечебницы. Я лежал на чистой постели, отгороженной от остального помещения железной решеткой. Мне казалось, что я пробыл в забытьи не более часа, и только врач, вызванный мной, рассказал мне, что я был болен, что у меня была тяжелая форма душевного расстройства и что в лечебнице я нахожусь уже двенадцатый день. Он был очень рад моему выздоровлению, но войти ко мне в клетку все же не решился. На мой недоуменный вопрос он любезно объяснил мне, что мое помешательство имело резкие признаки паранойи с частыми приступами бешенства. Я считал себя обезьяной, бесподобно подражал ее движениям и звукам, и, если бы не приступы бешенства, во время которых я становился опасен, меня можно было бы назвать вполне сносным пациентом. Врач продержал меня в клетке еще двое суток, а потом отпустил домой. Когда я вернулся в свой дом в Ланке, жена прежде всего передала мне вызов вашей святости, и я стал немедленно собираться в дорогу. Однако перед отъездом я счел необходимым наведаться в логово безбожника Нотгорна и посмотреть, что там происходит. Не без опасений приблизился я к знакомой калитке. На мой звонок, вышла ведрис Нагда. Увидев меня, она испуганно замахала руками и сказала: "Уходите, ваше благочестие! Вас не велено даже на порог пускать!" - "Это почему же, ведрис Нагда?" - спросил я. Добрая женщина опасливо оглянулась на дом и вздохнула: "И не спрашивайте, ваше благочестие! У нас теперь новые порядки! Ведеор профессор вернулся домой совсем больным. Дела свои он передал новому ассистенту доктору Шорднэму. Я думала, это простой бродяга и пьяница, а он оказался большим ученым! А сейчас у нас гостят двое друзей ведеора Шорднэма из Марабраны. Им велено следить за тем, чтобы в доме не появлялся никто посторонний. Уходите, ваше благочестие, а то мне попадет из-за вас!" - "Прощайте, ведрис Нагда, да хранит вас бог единый в этом страшном доме!" - оказал я и хотел уже удалиться, но в это время со стороны платана до меня донеслось отчетливое: "Кса-кса-кса!" Присмотревшись, я увидел орангутанга Кнаппи. Зверь стоял под деревом на задних лапах и уверенными жестами посылал мне пастырское благословение. Я плюнул с досады, повернулся и ушел... Аб Бернад умолкает и начинает яростно чесаться. Старый гросс брезгливо на него косится и пожимает плечами. - Вы, вероятно, не совсем еще вылечились, любезный аб? - спрашивает он с чуть заметным раздражением. - Возможно, ваша святость, возможно... Но ведь по сути дела я и не был вовсе болен! Проклятый безбожник перевел в мое тело ментогены орангутанга, а мои ментогены, надо думать, упрятал в мерзкую обезьяну. Пока мой мозг не одолел гнусные клетки лесной животины, я и был не человеком, а зверем. И лишь потом мое сознание прояснилось и восстановилось, сохранив, к сожалению, некоторые привычки этого ужасного Кнаппи. Я сам это иногда замечаю и стараюсь бороться с этим... - Погодите, аб! Вы утверждаете, что в вашем теле жила звериная душа орангутанга? Но ведь это значит, что ваша собственная душа находилась в это время в другом месте, по вашим словам, в теле обезьяны. Почему же вы ничего не помните о своем пребывании в обезьяне? - Не знаю, ваша святость, - растерянно пробормотал аб Бернад. - Вероятно, моя душа рассосалась в мозгу орангутанга, а у меня потом образовалась новая... - Не говорите вздор! Вечная душа не может рассосаться и возникнуть вновь! Она дана человеку богом единым, как непреходящее и неистребимое сокровище! Утверждать, что ваша душа рассосалась в мозгу зверя и что в вашем мозгу образовалась новая душа, - это значит, отрицать бессмертие души, отрицать вечное блаженство, отрицать творца и повелителя вселенной, отца моего небесного! Никогда и никому не смейте говорить такое! - Слушаюсь и повинуюсь, ваша святость! Ашем табар! - Я верю вам и на сей раз прощаю ваш невольный грех... А теперь ступайте! Вы утомили меня своим длинным и невероятным рассказом. Ступайте и ждите моего решения. Аб Бернад встал и, простершись перед гроссом, благоговейно поцеловал самый краешек его священной мантии. После этого он, пятясь, вышел из кабинета. Оставшись один, старый гросс с минуту смотрит на огонь камина, затем легонько хлопает сухими ладошками. Тотчас же в левой стене открывается потайная дверь, и в кабинет входит протер Мельгерикс. - Ваша святость? - Ты записал рассказ аба на ленту, беспорочнейший? - По вашему велению, ваша святость. Угодно ли прослушать повествование аба еще раз? - Дашь мне из него отрывки. Но прежде разыщи и доставь ко мне профессора Вар-Доспига и доктора Канира. Я должен услышать их мнение о возможности прочного закрепления души в новом теле. Рассказ аба подтверждает, что Фернол Бондонайк не обманул нас. Душа Гионеля Маска, по всей вероятности, в самом деле рассосалась в мозгу бывшего идиота, оставив в нем только свои благоприобретенные качества. Вчера я слышал это наше новое музыкальное светило, этого гениального Фернола. Уму не постижимо, что талант одного человека может быть воспринят и так великолепно развит другим человеком посредством пересадки ментогенов. Но доктор Канир, а теперь и аб Бернад утверждают, что не это было целью профессора Нотгорна, что он стремился и до сих пор стремится к подлинному переселению душ, к обеспечению земного бессмертия одних душ за счет преждевременной смерти других. Если это так, то мы должны заняться Нотгорном, помочь ему, склонить его к тому, чтобы он даровал бессмертие в первую очередь мне, гроссу сардунскому, сыну божьему на Земле, чьи дни должны продлиться на веки веков.