Глава десятая

Врач чмокал безгубым ртом, осторожно отдинрая с плеч и рук Роуна защитную пленку, под которой в течение долгих недель потихоньку занживали ожоги.

— О, прелестно, просто замечательно! — воснхищался он увиденным. — Розовый и новеньнкий, словно только что вылупившийся грудничок! Кожа гладкая, ни одного шрама не останнется!

— Аш-ш-ш! — зашипел Роун. — Больно!

— Не обращай внимания, юноша, — рассеянно заметил врач, сосредоточась на его локтевом сунставе. Удовлетворенный, он кивнул головой, пронверяя дальше запястье, потом пальцы Роуна. — Вся конечность в порядке, ну-ка, подними сюда, — и он показал на уровень плеча. Роун подннял руку, поморщившись от боли. Роговые пальнцы врача прошлись по плечевому суставу, надавнливая на него и массируя. — Никакой потери двигательных функций, — пробормотал он. — Нангнись, теперь выпрями спину.

Роун наклонился, повернулся, работая плечом и растянув кожу на только что зажившем месте от ожога. На лбу выступили капельки пота.

— Сначала будет казаться, что кожа лопаетнся, — предупредил врач. — Но это ерунда. Роун выпрямился.

— Я постараюсь помнить об этом. Врач кивнул, закрывая чемоданчик с инструнментом.

— Ты очень скоро восстановишь полную фуннкцию конечностей. Пока же кожа очень чувстнвительна, и еще — будет боль с суставах, это еснтественно, но потом и это пройдет.

— Я могу… выполнять тяжелую работу?

— Умеренно. Но будь осторожен, у меня вовсе нет желания видеть мой призовой экспонат поднпорченным, — щебетал довольный собой врач, рандостно потирая руки. — Подожди, когда тебя понсмотрит Генри Дред, — прогоготал он. — Называнет меня джиком, да? Грозится вышвырнуть из воздушного шлюза, да? А где он вообще найдет другого врача, да еще с моим мастерством? — Весь преисполненный гордости, он посмотрел на Роуна и удалился.

Тем временем Роун надел рубаху через голову, застегнул пояс и осторожно вытянул руки. Над дверью выступала широкая балка. Он ухватился за нее и медленно подтянулся. Ощущение было странное и не из приятных, так, наверное, бынвает, когда харон сдирает шкуру с умирающего грасила… Однако поврежденная рука все-таки выдержала его вес…

Он спрыгнул вниз и вышел в коридор. Возле мусорного бачка в углу валялся разбитый упаконвочный ящик. Оторвав от него черную, толщиной с дюйм палку трехфутовой длины, Роун посмотрел в сторону ярко освещенного пересечения главных коридоров. Стюард в грязной белой форнме проковылял мимо на кривых ногах, держа поднос в короткой поднятой руке. Дред и его офицеры будут сейчас пировать в своей кают-компании. Как нельзя более кстати…

Роун повернулся и, ориентируясь по тускло-красным индикаторным огням, проследовал на нижние палубы.

Он оказался в узком, плохо освещенном конридоре с тусклыми, мерцающими панелями. Понблизости завывали какие-то голоса, слышались непонятные крики, звучали пьяные песни и рынчанье. Часы, находившиеся рядом с помещением команды, пробили один раз. Роун на руке взвенсил добытую дубинку. Она была достаточно тянжелой.

Со стороны перекрестка коридоров послышанлись чьи-то шаги. Роун нырнул в боковой проход и прижался к стене. Мимо прошествовали два гуманоида с круглыми спинами и бочкообразной грудью. Они высоко поднимали босые трехпалые ноги, и колокольчики, привязанные к шнуровке на ногах, звенели при каждом их движении. Когда они скрылись, Роун вышел из своего укнрытия и двинулся дальше, используя в качестве компаса маленькие зеленые цифры, светящиеся над дверьми. Возле одной из них — большей, чем другие, — Роун остановился и прислушался — из помещения доносилось приглушенное бормотанние. Он сдвинул панель в сторону и вошел.

Это была настоящая казарма, и Роун невольно поморщился от спертого воздуха, сконцентриронвавшего в себе запахи несвежей постели, грязных тел, пролитого спиртного и каких-то гниющих продуктов. Узкий, едва освещенный проход вел между высокими кроватями. Блеклоглазый хронид уставился на Роуна со своей черной постели. Роун прошел мимо, осторожно переступая через разбросанные ботинки, пустые бутылки, вытянунтую с раскладного парусинового стула пару шенстипалых ног в драных носках. Посередине комннаты на маленьких скамеечках сидели четыре больших минида, сдвинувшие свои лысые головы друг к другу. Как по команде, они подняли глаза на Роуна. В одном из них Роун узнал Шишколобого.

Тот зевнул, затем широкий его рот растянулся в холодной ухмылке. Отбросив в сторону кожанную винную кружку, он вытер рот тыльной стонроной толстой, квадратной ладони и поднялся. Медленно вытащив из-за спины нож с девятнаднцатидюймовым лезвием, он провел им по голому запястью.

— Ну, посмотрим, каков толк от твоей щепнки…— начал он.

— Хватит болтать, выходи, — перебил его Роун.

Он шагнул вперед и сделал ложный выпад дубинкой. Шишколобый тяжело отступил назад, весело фыркнув.

— Эй, похоже, это мордочка сосунка, выманзанного густой сахарной кашей, — он окинул взглядом наблюдателей. — Что будем с ним денлать, ребята…

В этот момент дубинка Роуна свистнула в возндухе, и Шишколобый с воплем отпрянул назад, потому что тяжелое дерево чувствительно проеханлось по его ребрам. Он угрожающе махнул ножом и перепрыгнул через упавшую скамейку. Роун успел уклониться и с силой обрушил дубинку на голову минида. Тот сильно споткнулся и набронсился на Роуна с ревущей бранью. Ручеек густой черноватой крови пополз по кожистой шее. Шишколобый снова сделал выпад, но Роун понпятился и обрушил дубинку прямо на лысую манкушку минида. Шишколобый крутанулся, отбронсил в сторону скамейку и, широко расставив нонги, выставил лезвие перед собой. Он смахнул кровь с глаз.

— Это поглаживание макаронной палочки по моей голове мне не страшно, а тебе не помонжет, — проскрипел он, хищно растянув свой рот в голубовато-белой усмешке. — А вот теперь я тенбя прикончу…

Он бросился вперед. Роун, следя за лезвием, метнувшимся к нему в стремительном ударе, в последний миг отпрянул в сторону, развернулся и столь же стремительно обрушил удар на клюнчицу минида. Деревянная дубинка заскрипела, как сломавшаяся дубовая ветка. Шишколобый мзвыл от боли и схватился за плечо, не забывая увертываться от Роуна. Его безобразное лицо пенрекосилось, когда он замахнулся ножом, перебронсив его в левую руку.

— Теперь уж я точно тебя убью, землянин.

— Вот и отлично, — отозвался Роун, едва пенреводя дыхание, — потому что если этого не сденлаешь ты, то убью тебя я.

Сквозь нависший в помещении дым трудно было что-либо хорошо рассмотреть, но Роуну уданлось разглядеть широкие глаза на больших морндах минидов, смутные фигуры хронидов, лужу разлитого пива под упавшей скамейкой, темное пятно крови на щеке Шишколобого. Минид не сдавал позиции, продолжая держать перед собой нож. Роун изловчился и внезапно нанес удар дунбинкой по ножу. Отпрыгнуть минид не успел, лезвие выскочило из его кожистой руки. Роун было снова замахнулся тяжелой дубинкой, но понскользнулся и упал. Шишколобый, как ястреб, бросился на него сверху, его широкая морда раснплылась еще шире в гримасе триумфа. Роун понпробовал вывернуться, однако руки минида крепнко стиснули его, потом принялись колотить и дуншить. Все попытки выскользнуть из-под минида оставались безрезультатными. Роун слышал над собой его прерывистое дыхание и задыхался от резкого запаха крови и пота, исходящего от него. А затем толстенные руки сжали его еще сильней, дыхание совсем перехватило, дым и лица раснплылись…

— …надо дать ему немного вздохнуть, — долентел до него словно издалека голос Шишколобого, и он почувствовал, как чуть расслабились сжинмавшие его руки. — А потом мы немного поразнвлечемся — выколем ему глаза, разукрасим его слегка ножиком.

Роун рванулся, пытаясь использовать момент, но руки снова сжались на его горле.

— Ха, еще живой, даже брыкается.

Роун почувствовал, как шероховатая кожинстая рука приподняла его подбородок, запрокиннув голову назад, и тупой палец нажал на глаз.

— Давай начнем с этого, — прошипел Шишконлобый.

Роун, напрягшись, изо всех сил откинул гонлову в сторону, затем молниеносно ухватил зунбами край кожистой ладони и что есть мочи прикусил ее, сжав свои челюсти. Минид зарычал, пытаясь выдернуть руку, но Роун, чувствуя едкую кровь на языке и прикасаясь к обнанжившейся кости прокушенной ладони, не отпунскал ее.

Наконец Шишколобому удалось вырвать руку. И они с Роуном снова сцепились. Они катались по полу, попеременно одолевая друг друга, но все чаще минид наносил неистовые удары — в пуснтоту. Роун свободно откатился в сторону и стал приподниматься.

— Во имя девяти дьяволов, что здесь происнходит? — рявкнул голос, прорывая шум толпы.

Генри Дред растолкал команду, тупо глазеюнщую на Роуна. Взгляд его упал на Шишколобого.

— Что с ним случилось? — требовательно спросил он.

Роун с трудом вздохнул измученной грудью.

— Я его убиваю.

— Убиваешь его, в самом деле? — Генри Дред удивленно уставился на побелевшее лицо Роуна, его влажные темно-рыжие волосы и измазанные кровью губы. Он кивнул и широко улыбнулся. — Ну, теперь-то я уверен, парень, что ты настоянщего земного происхождения. С инстинктами у тебя все в порядке. — Он поднял нож Шишколонбого и протянул его Роуну. — Давай, прикончи его.

Роун взглянул на минида. Порезы на голом скальпе сильно кровоточили, еще больше крови вытекло из разорванного плеча. Шишколобый сел на пол, вытянул ноги, постанывая, и стал словно убаюкивать укушенную руку. Слезы прончистили бледные дорожки на его окровавленном лице.

— Нет, — твердо отказался Роун.

— Что значит нет?

— Я не хочу его убивать. Я с ним и так уже покончил.

Генри Дред все еще протягивал Роуну нож.

— Я сказал, убей его, — требовательно пронскрежетал он.

— Лучше приведи ветеринара, — бросил Ронун, — пусть подлатает его как следует.

Генри сначала ошарашенно уставился на Роуна, потом расхохотался.

— Кишка тонка закончить начатое, да? — Он швырнул нож неповоротливому хрониду и кивннул в сторону Шишколобого.

— Веди ветеринара! — выпалил Роун, глядя в упор на хронида. — Только попробуй его тронь, и я тебя убью! — произнес он медленно, стараясь сдержать тяжелое дыхание.

В наступившей тишине было слышно только рыдание Шишколобого.

— Может быть, ты и прав, — разрядил обстанновку Генри Дред. — Живой он будет ходячим примером для всех остальных, забывчивых. Ладнно, Хулан, веди сюда врача. — И он вопрошающе посмотрел на остальных членов команды. — Я же даю малышу полный статус члена экипажа. Есть возражения?

Роун вслушивался в слова капитана, борясь с тошнотворным комом, подкатывающим к горлу. Затем он пошел мимо Генри Дреда между высонкими койками по направлению к коридору.

— Эй, малыш, — бросил Генри Дред ему вслед. — Тебя трясет, как гроака в период линьнки. Черт побери, где твои повязки?

— Я собираюсь вернуться к своей швабре, — безразлично ответил Роун, почувствовавший себя вконец опустошенным; у него сильно болела грудь, и не было сил даже говорить.

— К черту швабру, послушай, малыш…

— Этим я зарабатываю себе на еду, не так ли? И я не нуждаюсь в твоих благодеяниях.

— Пойдем со мной, малыш, — мягко сказал Генри Дред. — Пора нам с тобой потолковать.

Роуна удивило наличие книг в каюте Генри Дреда, капитан же не придал этому удивлению значения. Усадив Роуна в глубокое кресло, он налил два стакана коричневатой жидкости.

— Я поражен, малыш, что ты так долго мог терпеть все эти издевательства, вместо того чтобы сразу показать себя настоящим человеком. Но тенперь надо быть осторожным, кое-кто наверняка захочет прикончить тебя, как только меня не окажется рядом.

— Я постараюсь этого избежать, — заверил Ронун. — Но почему они хотят меня убить?

— Тебе еще надо многому научиться, парень. Большинство ребят — гуманоиды. У меня даже есть парочка таких, которые считают себя настонящими землянами. Думаю, в них действительно есть немного земной крови, но их предки поднверглись сильной мутации. Им чертовски не нранвится видеть нас, чистокровных, рядом с собой. Это и делает их именно теми, кем они и являнются, — то есть гуками. — Он глотнул из стакана, выпустив воздух сквозь зубы. — Мне тоже не нранвится работать с гуками, но это лучше, чем жить среди джиков.

— А какая между ними разница?

— Условно говоря, если существо гуманоидное, как минид или хронид, например, ладно, можно было бы не сомневаться. Его предки могли произойти от испытавшего мутацию человеческонго рода. Поэтому ты должен считаться с гуками. Но джики!.. Это уж точно негуманоидная форма жизни.

— Почему ты ненавидишь джиков?

— Да нет, на самом деле я не испытываю к ним ненависти, но вопрос стоит так — либо — они, либо — мы.

Роун отхлебнул из стакана, закашлялся и отнставил напиток.

— Что это? Вкус ужасный.

— Виски. Ты скоро полюбишь этот напиток, он помогает забыть неприятное.

Роун отхлебнул еще раз и скорчил гримасу.

— Не действует, — констатировал он. — Я все помню.

— Подожди немного. — Генри Дред встал и нанчал расхаживать по каюте. — Что ты знаешь о земной истории, мальчик?

— Полагаю, немного. Мне как-то отец рассканзывал, что когда-то земляне управляли всей Ганлактикой, но что-то случилось, и теперь они разнрозненны, а те, кто остался в живых…

— Не лони», малыш, а — мы. Я — землянин, ты — тоже. И нас значительно больше, нежели принято думать. Конечно, мы разрозненны и во множестве миров просто подверглись мутации; и мы совсем не заботимся о появлении себе подонбных. Но мы все еще — земляне, все еще — люнди. И эта Галактика пока принадлежит нам. Праздник гуков и джиков слишком затянулся, малыш. Сейчас человечество на пути к возрожндению, и каждый из нас должен внести свою лепту в этот наиважнейший процесс.

— Это значит — убивать Стеллери и Гома Балжа, то есть людей их типа?

— Слушай, что сделано, то сделано. И джики для меня — это только джики. Я сожалею о девнчонке, но, черт побери, ты же сам сказал, что она была полукровкой…

Роун привстал, Генри Дред, как бы сдаваясь, поднял руки.

— Ладно, ладно, никаких возражений. Я понлагаю, мы с тобой должны заключить союз. Так что давай на время отложим ссору. Мы оба — земляне, вот с этим и надо считаться.

— Но почему я должен ненавидеть джиков? — Роун допил виски и с отвращением отнставил стакан. — Вот ненавидеть тебя — у меня есть причины, а джики меня воспитывали. Они ничуть не хуже твоих гуков. Некоторые из них были моими друзьями. Единственным человеком, которого я знал, был мой отец, но, полагаю, и в его жилах текла не совсем земная кровь. Он был ниже тебя и шире в плечах, а руки такие же толстые, как у минида. Да и кожа темно-конричневого цвета. Он, наверное, не принадлежал к настоящему земному роду.

— Трудно сказать. Я где-то читал, что очень давно, кажется, еще в предысторические временна, люди были разной расцветки — черные, краснные, желтые, бордовые, может, даже зеленые, я точно не знаю. Позже они смешались, и истиннные цветовые расы исчезли. Но, может быть, твой старикан был атавизмом или даже происнходил из настоящего древнего рода.

— А кто-нибудь знает, как выглядит настонящий землянин? — Роун двумя пальцами вытянул прядь своих густых темно-рыжих волос и закатил глаза, чтобы на них взгляннуть. — Ты когда-нибудь вообще-то видел танкой цвет волос?

— Нет, но тебе нечего беспокоиться по этому поводу. У каждого свои недостатки. Черт, люди бродят по Галактике вот уже более тридцати тынсяч лет. Неудивительно, что они адаптировались к самым разным условиям самых различных минров, они на себе испытали все — от мутагенных вирусов до космической радиации и уранновых ожогов. Потому мы и варьируем в пренделах истинного происхождения. Но истинные или нет, мы все равно — люди. И должны дернжаться вместе.

Роун смотрел на пустой стакан, Генри наполннил его, и Роун снова хлебнул.

— Вообще-то, Раф был мне не настоящим отнцом, — задумчиво произнес Роун. — Они с мамой купили меня на воровском рынке в Тамбуле за две тысячи кредитов.

— Тамбул? Хм, поганое место для такого парння, как ты. Это там ты воспитывался? Роун кивнул.

— А кто были твои настоящие родители? Пончему они продали тебя?

— Не знаю. Я тогда был всего лишь оплодотнворенной клеткой.

— Где же эти чертовы джики взяли настоянщую земную расу?

— Не знаю. Отец и мама никогда об этом не говорили, а дядя Тхой-хой тем более. Думаю, манма ему просто запрещала.

— Ну, это неважно. Я вижу, ты ближе других к истинному земному происхождению. Я сделал тебя членом моей команды…

— Я не хочу быть членом твоей команды, — перебил его Роун. — Я хочу вернуться домой. Я даже не знаю, жива ли еще моя мать, ведь отец погиб, и о ней некому позаботиться. Я и Стеллери потерял. Я даже потерял Гома Балжа…

— Перестань плакаться, малыш. Черт побери, ты мне нравишься! Играй по правилам, и все будет отлично! Ты увидишь Галактику, полунчишь свою долю добычи и однажды совершишь такое, о чем даже боялся мечтать.

— Я не хочу добычи — хочу вернуться к свонему народу. Я не хочу разрушать — я хочу стронить.

— Конечно, у тебя есть мечта, малыш. У кажндого человека она есть. Но если ты не будешь драться за эту мечту, то ее осуществит кто-то другой.

— Но Галактика так велика, неужели в ней не найдется места для всех нас?

— Мальчик, ты еще должен узнать очень мнонгое о себе подобных. У тебя есть воля к жизни, и ты должен уметь завоевывать или суметь уменреть, если придется. Когда-нибудь мы сделаем из этой Галактики нечто вроде нашего собственного рая, но только для нас и ни для кого больше.

— Существуют миллионы джиков, — сказал Роун. — А ты — единственный человек, которого я видел.

— Земляне разбросаны по всей Галактике, где только Империя имела свои аванпосты. И я сонбираюсь найти их. Если даже и останусь в одинночестве. Неужели ты полагаешь, будто я здесь только ради наживы? Никогда в жизни, мальнчик. Я мог бы купаться в роскоши еще двадцать лет назад, но у меня есть цель.

— А зачем тебе нужен именно я? Я не собинраюсь ради твоих целей убивать джиков.

— Слушай, малыш, эта команда тупиц — дрянь. Я могу нанять кого угодно за один лишь обед, устроенный в Марпарли на Буна-два. Но ты — человек, а мне важен каждый человек, где бы я его ни встретил.

— А я ничего не забыл, — Роун кивнул на опорожненный стакан. — Эти виски — мошеннинчество. Как и ты сам. Ты убил моих друзей и после этого думаешь, что я смогу помогать тебе?

Генри твердой рукой схватил Роуна за плечо.

— Слушай, малыш, человек должен жить. Я начинал в земном гетто на Берглу, со мной плохо обращались, буквально плевали в лицо, я рабонтал, как вол. Дня не проходило без напоминанния, что я — человек, а человеческая доля — это пинки и проклятия, одни неприятности. Дальше черлого хода меня не пускали, а жрал я только отбросы. Но человек всегда стремится жить — ненважно как. Мне приходилось слушать, видеть и запоминать многое. Они дразнили и смеялись нандо мной; они рассказывали, как когда-то Земная Империя заполонила пол-Галактики и как земнляне петухами разгуливали по городам в миринадах миров, подчиняя вся и всех. И как теперь я стал рабом, и что мне еще выпало счастье чинстить их вонючую одежду и бегать по их порунчениям. И возможно, однажды, если я буду хонрошим работником, так и быть, они дадут мне девочку-полукровку и позволят наплодить деток-мулов, иначе — рабов, которые будут работать на них, когда я сдохну. Я внимательно слушал все это и извлекал из их рассказов такую информанцию, о которой они не в состоянии были даже помыслить! Они не знали землян, мальчик. Кажндый раз они показывали мне книги с картинканми земных военных офицеров в полной форме и рассказывали, как ниссийцы разгромили флот; или вручали мне старый земной пистолет и опинсывали, как их великий дедушка добивал уминравших от голода людей. Они пытались внушить мне рабскую покорность, не подозревая, что все их рассказы пробуждали и воспитывали во мне чувство завоевателя. Как-то один из них допунстил ошибку, он позволил мне взять ручной бланстер. К тому времени я уже прочел о нем пару книг и знал, как им пользоваться. Я снял его с предохранителя и сжег старого Круга, пару свиндетелей, затем расплавил ленту на ноге.

Генри Дред замолчал, стянул ботинок и сондрал носок. Роун уставился на глубокий синеванто-серый шрам, окольцовывавший его лодыжку.

— Я отправился в порт, — продолжал Генри Дред, — там была земная разведывательная лоднка, дряхлая-предряхлая, вся заросшая травой. Когда я был маленьким, то частенько играл вознле нее. Мне почему-то казалось, что именно на ней я и смогу скрыться. Там была система безнопасности замков… Быстро освоив ее, я удрал. Я был свободен как никогда. Мне пришлось подсуетиться в разных злачных местах, чтобы сколонтить приличную команду, но я всегда оставался командиром. Теперь у меня есть база, готовая к боевым действиям, и линкоры, правда, никто не знает, где они. Как только я получу официальное капитанство… Да, у меня есть планы, мальчик, грандиозные планы, но в них нет места господнствующим в Галактике джикам.

— Железный Роберт — джик, он мой друг и лучше любого из твоих гуков…

— Это верно, мальчик. Держись за своих друнзей. Но ты уверен, что, когда полетят щепки, он и тогда останется предан тебе?

— Он уже доказал свою преданность. Генри Дред кивнул.

— Я должен доверять ему. Мне нужна лояльнность разных существ, даже джиков. Может быть, с этой старой калошей и все в порядке, может быть, но никогда не забывай исходную позицию. Хорошая, крепкая ненависть — сильнное оружие, и не позволяй ему притупляться.

— Железный Роберт — хорошее существо, — возразил Роун. — Он намного лучше меня или данже тебя. — Роун замолчал и сглотнул слюну, — Знаешь, меня что-то тошнит, — выдавил он через силу.

Генри рассмеялся.

— Иди проспись, малыш. Все будет в порядке. Займи офицерскую каюту здесь, через зал. Земнлянин, член команды, больше не должен спать с гуками.

— У меня там немного ветоши в коридоре, за камерой Железного Роберта. Я буду спать там.

— Нет, не будешь, малыш. Я не могу позвонлить, чтобы ради какого-то джика землянин тенрял свое лицо в глазах гуков.

Неуверенно ступая, Роун направился к двери.

— У тебя есть ружье, — сказал он через пленчо. — Можешь меня убить, если хочешь. Но я сонбираюсь оставаться с Железным Робертом до тех пор, пока ты его не выпустишь.

— Эта железная чурка останется там!

— Тогда и я буду спать в коридоре.

— В конце концов, ты должен выбрать, — в голосе Генри Дреда зазвучали железные нотки. — Научишься подчиняться — у тебя будет прекраснная жизнь, а будешь упрямиться — останешься в тряпье и отбросах…

— Плевать мне на тряпье и отбросы. Мы с Железным Робертом разговаривали…

— Я прошу тебя, малыш, ступай в соседнюю комнату и забудь о джике.

— Твой напиток плохой — я так ничего и не забыл.

— Да что с тобой творится, парень? Я только и знаю, что уговариваю тебя! А ведь куда проще отправить тебя на нижние палубы драить душное помещение в свинцовых браслетах!

— Почему же не посылаешь?

— Пошел вон! — зарычал Генри Дред. — Ты уж слишком злоупотребляешь моей добротой. И все только потому, что очень похож на человека. Но пока не научишься себя вести как настоящий землянин, лучше не показывайся мне на глаза!

В коридоре Роун прислонился к стене, ожиндая, когда пройдет головокружение. Ему показанлось, что кто-то стал поворачивать дверную зандвижку, но дверь так и не отворилась.

В конце концов он с трудом спустился к Женлезному Роберту и лег спать.

Глава одиннадцатая

Железный Роберт в неистовстве тряс решетку.

— Ты — просто большой дурак, Роун. Отправнляться в набег с этими подонками? Зачем? Тебе на корабле безопасней…

— Мне надоело все время торчать на корабле, Железный Роберт. Генри Дред впервые предлонжил мне выйти за его пределы. Не переживай, со мной будет все в порядке.

— А какое оружие тебе дает Генри Дред?

— Мне не нужно оружие, я не собираюсь драться.

— Генри Дред все еще боится давать тебе орунжие, правда? Он тоже большой дурак — позвонляет тебе в бою быть безоружным. Ты — маленьнкое, слабое существо, Роун, не такой, как Женлезный Роберт. Ты должен остаться на корабле!

— В этом мире есть город — Альдо Церис. Его построили земляне более десяти тысяч лет назад. В нем никто не живет, кроме дикарей, так что большой битвы не предвидится. Я же хочу просто посмотреть на город…

— Когда-то давно Экстраваганзоо выступал в Альдо Церис. Там масса аборигенов и множество бандитов. У них имеются дротики, луки, ненсколько ружей. И они вовсе не дураки.

Роун прислонился к решетке.

— Да не могу я больше оставаться на корабле. Я должен выйти и увидеть все сам, послушать, многому научиться — ведь и ты мне когда-то об этом говорил. И, может быть, однажды…

— …ты наконец научишься обходиться без ненприятностей, — закончил Железный Роберт.

Система оповещения на стене зажужжала, и из нее прозвучал голос Генри Дреда.

— Всем внимание! Говорит капитан Дред. Отнлично, парни, у вас есть шанс подзаработать! Ченрез пять минут мы выходим на снижающуюся орбиту. Команде приготовиться к посадке в штурмовой катер через десять минут. Старт через сорок две минуты…

Роун и Железный Роберт слушали, как Генри Дред зачитывал свой приказ, и чувствовали дронжание палубы под ногами. Это корабль регулинровал скорость, чтобы выйти на орбиту, находянщуюся в четырехстах милях над планетой.

— Мне уже надо идти, — сказал Роун. — Я понлечу на первой шлюпке, командной.

— Хорошо хоть Генри Дред держит тебя рядом с собой, — пророкотал Железный Роберт. — Ладнно, и ты будь к нему поближе, и голову нагибай, когда начнется пальба. Может быть, Дред не даст тебе погибнуть.

— Да он просто боится, как бы я не удрал. Но не могу же я убежать без тебя.

В дальнем конце коридора заклацали ботиннки. Высокий, в облегающем кожаном боевом комбинезоне, по-барски вышагивающий, появилнся Генри Дред. На тощем бедре его висела ранзукрашенная кобура, а в руках он нес ружье.

— Я так и думал, что найду тебя здесь, — пронворчал он. — Ты что, не слышал моего приказа?

— Слышал, — откликнулся Роун. — Я хотел только попрощаться.

— Ну что ж, очень трогательно. Ну а если ты наконец сможешь расстаться со своим другом, то мы тогда сможем начать операцию. Держись понближе ко мне, малыш, и делай то же, что и я. Я не думаю, что мы столкнемся с упорной обонроной аборигенов, но никогда не знаешь…

— Роуну тоже нужно ружье, — пророкотал Железный Роберт.

— Не беспокойся, Железный человек. Этой операцией руковожу я сам.

— Нервы у тебя, как у запертого в клетку чудовища, человек. Если все так просто, чего же ты боишься?

Генри скосил прищуренные глаза на гиганта.

— Ну хорошо, допустим, я нервничаю, а кто бы не нервничал на моем месте? Уж я-то знаю, что из себя представляла когда-то столица одного из величайших королевств Империи. А тут я со своей древней развалиной и командой тупых понлукровок из космического отребья. Как ты полангаешь, есть из-за чего нервничать?

— Не надо, — вставил Роун. — Я ни о чем его не прошу.

Генри Дред поиграл желваками, крепче сжав в руках ружье.

— Давай, парень, спускайся на шлюпочную палубу, пока я не раздумал и не отправил тебя драить канализационные линии!

— Привези Роуна в сохранности, Генри Дред, — крикнул ему вслед Железный Роберт. — Или лучше вообще не возвращайся.

— Если я не вернусь, долго же тебе придется торчать здесь, — проворчал капитан пиратов.

В тесном командном помещении штурмовой шлюпки Генри Дред рявкнул в панельный микнрофон:

— Теперь послушайте, космические мерзавнцы! Высаживайтесь быстро, организованно и молнча! Даю вам сорокасекундный отсчет после коннтакта, затем выходите. Я хочу, чтобы все четыре танка Боло ударили по причалу одновременно, надо как следует прикрыть позиции дымом. Воноруженной группе — держать в поле зрения цель и стрелять по моему приказу! Чертова команда…

Капитан пиратов отдал свои распоряжения, когда шлюпки нырнули в серый мир, представнший сейчас на ретрансляционном экране вперенди. Палубные плиты буквально ревели, когда занработал реверс, корректируя скорость. Роун увиндел диск планеты, постепенно как бы растворянющийся в горизонте. Под ними проносились грязно-желтоватые континенты джунглей, затем мерцающее пространство моря и белая от бурунов береговая линия. В какое-то мгновение шлюпка накренилась, проходя на малой высоте над зеленными холмами, но затем вяло выровнялась, и теперь за далекими холмами, покрытыми лесом, в поле зрения появились башни фантастического города.

— Напомни мне пристрелить главного гидронинженера, — проворчал Генри Дред.

Роун наблюдал, как под проносящимся корабнлем прогибаются деревья и позади остаются ленсистые склоны. Как, по мере приближения к гонроду, его контуры становятся явственнее и словно поднимаются все выше и выше, пока самые вынсокие здания не замаячили в воздушном пронстранстве где-то над их головой. Корабль замеднлил ход и опустился, тяжелая волна вибрации прошла по корпусу. Ливень звуков сменился полнной тишиной. Генри смотрел на панельный хроннометр.

— Если хоть один из этих мошенников начнет до сигнала…

Яркий огонек живым пятном вспыхнул на паннели.