ГЛАВА 4

Ясным ранним утром следующего дня трио покинуло дом, взяв с собой небольшой бумажный пакет с провизией и винтовку двадцать второго калибра, которую миссис Видерс прихватила вместе с тремя коробками патронов. На этот раз Роджер недолго искал таинственный Вход.

—Лучше бы нам держаться покучнее, — посоветовал он. — Предлагаю взяться за руки, чтобы, по крайней мере, знать, если нас разбросает по разным измерениям.

Миссис Видерс с готовностью протянула руки своим новым сопровождающим, одну — мистеру Тайсону, другую — мистеру Харвуду. С Роджером во главе трио вступило в полосу… и оказалось в глубоком сумраке. Последний свет догорал на серебристых соснах, которые в полной тишине протягивали свои ветви, покрытые льдом. Роджер по колено провалился в глубокий мягкий снег. Морозный воздух щекотал ноздри.

—Да, уж это был короткий день, — проворчал Люк. — Вернемся обратно и попробуем еще раз.

—Я уже подумал об этом, — одобрил Роджер. — Ведь здесь, очевидно, ниже нуля.

—Давайте, я сбегаю домой и принесу что— нибудь теплое, — предложила миссис Видерс.

—Думаю, не стоит, — ответил Роджер. — Вдруг придется попасть в место похуже этого. Раз уж мы здесь, для начала надо осмотреться. Пока все нормально.-Метрах в двадцати вполне может оказаться дорога, а вон за тем подъемом —дом! Нельзя же убегать без разведки. Люк, вы пойдете сюда, — он показал наверх, — а я посмотрю внизу. Миссис Видерс останется здесь. Мы скоро вернемся.

Люк кивнул и недовольно побрел в указанном направлении.

Роджер похлопал женщину по плечу и углубился в чащу. Уши, нос и пальцы начинали ныть от мороза, словно их сильно сжали плоскогубцами. Дыхание превращалось в пар, и это мешало смотреть. Он не прошел ( тридцати метров, когда наткнулся на срубленное дерево, припорошенное снегом. Не очень толстая сосна, у основания сантиметров тридцать-сорок в диаметре. Сучья, в основном, были отрублены и аккуратно сложены рядом. Судя по месту сруба —топор хороший. Роджер посмотрел,. нет ли следов —следы виднелись, наполовину скрытые снегом.

—Повалили совсем недавно, — пробормотал Роджер. Следы вели прямо вверх. Роджер пошел по следам, едва различая их в сгущающихся сумерках, и уже почти поднялся на вершину, когда услышал оглушительный «бум», расколовший белую холодную тишину.

Секунду Роджер стоял прямо, вслушиваясь в эхо, разбуженное выстрелом. Звук доносился справа, оттуда, куда должен был пойти Люк Харвуд. Роджер сорвался с места и побежал, ногами увязая в глубоком зыбком снегу и обжигая горло морозным воздухом. Впереди послышался невнятный шум, словно кто-то бежал по снегу.

—Подожди! —позвал Роджер, но вместо голоса раздался лишь слабый хрип. Неожиданно все его существо охватила паника, но он подавил ее в себе. — Надо выбраться, — прохрипел он. — Немного холоднее, чем я предполагал. Примораживает. Найти Люка и быстро возвратиться к миссис Видерс!

Он постоянно спотыкался, окоченевшие руки и ноги не слушались. Продравшись сквозь запутанные обледеневшие ветки кустарника, он увидел скорчившуюся на снегу фигуру. Это был Люк Харвуд. Он лежал на спине с зияющей в груди раной от пули, а его невидящие глаза были уже припорошены снегом. Роджер понял, что Люку уже не поможешь, повернулся и, спотыкаясь, побежал туда, где была оставлена миссис Видерс. Через десять минут ему стало ясно, что он заблудился. Стоя в сгущающейся тьме, он переводил глаза с одного ряда сосен на другой,-ничем не отличающийся от первого. Крикнул, но ответа не услышал.

—Бедная миссис Видерс, — произнес Роджер, стуча зубами. — Буду надеяться, что она сумела возвратиться и не замерзла.

Роджер заковылял дальше. Он не помнил самого падения, но в какой-то момент вдруг ощутил себя лежащим в пушистом мягком снегу, в теплой уютной колыбели. Надо только поудобнее свернуться и немножко вздремнуть, а отдохнув… снова… попробовать.

Очнулся Роджер в постели у зашторенного окна, наполненного, казалось, водянисто— молочным дневным светом. Над ним скло— нился высокий худой бородач, пожевывающий собственную нижнюю губу.

—Ну, вот и проснулся, путешественник, — приветствовал Роджера Джоб Аркрайт. — А куда ты, все-таки, вчера направлялся?

—Я… я… я.., — мямлил Роджер, чувствуя себя в целости и сохранности, хотя руки, ноги и нос ломило. — Что случилось? Кто вы? Как я здесь оказался? — И вдруг его осенило. — Где же миссис Видерс?

—С твоей бабой все в порядке. Вон дрыхнет, — показал парень головой на верхнюю полку. Роджер выпрямился.

—Скажите, это вы стреляли в Люка?

—Выходит, что я. Извиняюсь. Самому жалко. Друг твой, наверное, а я не за того его принял.

—Почему же? — настаивал Роджер.

—Смеркалось уже, ничего не было видно.

—Я имею в виду, зачем вам вообще потребовалось стрелять в человека, в того или не в того?

—Да я же, черт возьми, первый раз в жизни его видел. Никогда с ним не говорили, тем более вместе не охотились. Не встречал и не устраивал встреч.

—Я не о том хотел… ну ладно. Бедный Люк. Представляю, какие у него были последние мысли —наедине со снегом и ветром.

Тут Роджер отшатнулся: перед ним улыбался Люк Харвуд, собственной персоной.

—Но вы же… умерли, — воскликнул Роджер. — Я видел это своими глазами. И в груди была рана размером в большой палец.

—Добрый пес, если уж гавкает, то и цапнет, — заявил Аркрайт гордо. — Надо было видеть морду Флая, когда я свалил его с ели метрах в тридцати от того места. Один из моих лучших выстрелов. Флай скоро придет, у него и спросите, как было дело.

—Я же говорил тебе, что здесь ничего не значит помереть, — шепнул Люк. — Джоб чисто сработал, в самую точку. Роджер со стоном откинулся на подушку.

—Значит, мы все еще в ловушке?

—Да, но ведь могло быть и хуже. Хорошо еще, что Джоб догадался втащить нас в дом. Тебе, например, это спасло шкуру.

В дверь постучали. Стройная женщина, которую Роджер до этого не видел, впустила молодого полноватого парня со скомканным пальто в руках, чем-то явно возмущенного.

—Хорошо же вы поступили, брат Аркрайт, нечего сказать. По-христиански. Сначала застрелили, а потом оставили ночевать на улице! —говорил он, пока женщина принимала его пальто и стряхивала снег.

—Да просто не хотел, чтобы живые мешались под ногами, — без тени смущения бросил Джоб. — Скажи спасибо, что тебя сейчас впустили.

—Вы хотите сказать… вы застрелили этого человека? — хриплым шепотом спросил Роджер. — Сознательно?

—Ты прав, черт возьми. Я засек его, когда он уже подкатывался к Чэрити. — И добавил, понизив голос: —Это моя жена. Хорошо готовит, но немножко ветрена. А Флаю, знать, нравятся худенькие. Несколько дней подряд он все караулил ее, потом угощал кукурузной кашей, и я понял, что надо действовать.

—И сколько это тянется?

—Да всю зиму. И, черт возьми, это была долгая зима, парень.

—Не повезло тебе. Да и ему, наверное, было не сладко?

—А, не знаю. Но иногда ему удается первым схватить ружье… Правда, стрелок из него еще тот. Однажды он случайно задел Чэрити, так, ерунда, ногу царапнуло.

—Да уж, вам не позавидуешь.

—Так ведь и Чэрити раз приштопорила нас обоих. Правда, жалела потом. Говорила, что одной слишком скучно. Сейчас уж так не делает. Образумилась.

—Вы говорите… она может пальнуть в вас… и глазом не моргнуть? Просто взять и пальнуть?

—Ну да. Только мне кажется, что мужику положено прощупать кое-какие бабьи причуды.

—О Боже, Господь с вами!

—Мне не то, что жалко помереть, а просто, если она останется вдовой… пойдут разные слухи, сам знаешь…

Тут к ним подошла сама Чэрити Аркрайт, из чашки на подносе валил пар.

—Джоб, ты бы шел топить печку, а я пока попотчую этого молодца овсянкой, — сказала она, наградив Роджера многообещающей улыбкой.

—Спасибо большое,-быстро ответил Роджер, отступая на шаг, — но мой желудок не принимает никаких каш. У меня на них аллергия.

—Слушай, приятель, — прорычал Джоб, — Чэрити отличный повар. Надо хоть немного попробовать.

—Я верю, что каша замечательная, — поперхнулся Роджер, — но мне просто не хочется.

—Ты, кажется, хочешь обидеть меня, приятель!

—У меня такого даже в мыслях не было. В детстве меня так неудачно накормили овсянкой, что я до сих пор боюсь ее пробовать.

—Обещаю, я помогу вам с этим, — предложила Чэрити с видимым участием в глазах. — Я варю кашу так, что она просто тает во рту.

—Послушай, миссис Чэрити, что я тебе скажу, — вмешался Люк Харвуд. — Обещаю съесть двойную порцию, чтобы тебе не было обидно.

—Не торопитесь, мистер, — сурово осадила моряка женщина, — Дойдет дело и до вас.

—Слушай, приятель, — позвал Роджера Джоб, — твоя краля проснулась. Наверное, проголодалась?

—Нет, нет, она не ест такое, — воскликнул Роджер, выскакивая из постели, забыв, что на нем нет ничего, кроме нижнего белья, явно не его размера. — Дайте же мне мою одежду! Люк, миссис Видерс, идите скорее сюда!

—Не спеши, приятель. Ты первый человек, случившийся в этих местах, не помню уж за какое время. Что же вы убегаете, даже не позавтракав путем?

—Это не просто завтрак и это не очень приятная перспектива узнать вас поближе, добрый пес, лающий и кусающий! Кроме того, нам надо скорее выбраться из лабиринта, а не торчать здесь, любуясь на снег за окном!

—Проклятье! — не выдержала Чэрити. — И это говорят мне, лучшему кашевару западной Миссури! Не думала, что доживу до тех пор, когда моя овсянка окажется в такой низкой цене!

—Мистер, сдается мне, что тебе надо хорошенько объяснить, что такое гостеприимство переселенцев, — предупредил Джоб и, нахмурившись, снял с косяка обрез, направив в лицо Роджера дуло, калибр которого был с широко раскрытый рот. — Сдается мне, никто не выйдет отсюда, пока не попробует кашу.

—Я согласен, — сказал Люк. —С чем вы будете есть, просто так или со сметаной и сахаром?

—Господи, неужели весь этот разговор из— за какой-то каши? — спросила миссис Видерс, поднявшись со своего места. — Давайте я быстренько сделаю блинчики по-французски.

—Я никогда еще не пробовал французских блюд, — задумчиво произнес Джоб, — но мне бы хотелось…

—Хорошенькое дело, — взорвалась Чэрити. — Им, видите ли, не по вкусу старая добрая овсянка!

—Не будем спорить, — сказала миссис Видерс. — Если в доме больше ничего нет…

—Ах ты, дохлятина городская! — взвилась Чэрити и бросилась на соперницу.

Роджер вскрикнул и попытался разнять женщин, но в это время Джоб вскинул обрез и оглушительно пальнул. Пуля попала под ребро Чэрити, так что она волчком закрутилась на полу.

—Вот-те и на…— только и смог выговорить Аркрайт. — Я ведь не хотел…

В руках Флая неожиданно оказалась двустволка, и прогремел второй выстрел. Бородатый переселенец повалился назад, открыл головой дверь и плашмя упал в снег. Когда Роджер поднялся на ноги, в дверном проеме показалось знакомое уродливо-амфорное туловище с подпрыгивающими металлическими лапками. В домик заползало огромное, кирпично-красное, трубовидное, одноглазое и многорукое тело.

—На помощь! — закричал Роджер.

—Да хранят нас святые отцы! —завопил Люк.

—Вельзевул! — заблеял Флай и вторично разрядил двустволку под прямым углом, на этот раз в монстра.

Пуля, смачно врезавшаяся в упругий материал, вызвала целый сноп красных искр, но, видимо, нисколько не повредила Брюкве.

Чудовище повернулось и, сфокусировав свой глаз на пасторе, бросилось на беднягу, возбужденно суча протянутыми лапками. Роджер обеими руками схватил тяжелый рубленый стул, поднял его и со всей силы опустил на тупую голову монстра. Удар свалил чудовище, гигантское тулово закружилось по полу, подобно молочной бутылке, потом отчаянно дрогнуло конечностями, остановилось и затихло в полной неподвижности.

—Ну что, может, подождем еще? — бросил Роджер в тишину.

—О, я пойду с вами. — заскулил Флай. — Сатана взял этот дом, несмотря на мои молитвы!

—Это нельзя оставлять здесь, — сказал Роджер, показывая на Брюкву. — Надо это безобразие оттащить куда-нибудь, иначе мы приготовим супругам Аркрайт хороший утренний подарок. — Он сдернул с кровати простыню и завернул в нее чудовище.

—Тебе, девочка, лучше оставаться здесь, — посоветовал Люк миссис Видерс. — Никто не знает, что нас ждет в следующем круге.

—Останься здесь! С ними! Не бойся, к утру они оживут.

—Как раз этого я и боюсь больше всего на свете.

—Тогда возьми накидку Чэрити.

—Мы оставим теплую одежду около Входа, — рассудил Роджер, — а утром их вещи окажутся на месте.

—Я бы оставила им горшок супа, — сказала миссис Видерс, перед тем как они вышли в морозную, ниже нуля, ночь. — Наверное, мистер Аркрайт уже устал есть одну и ту же овсянку!

Студеный ветер скреб обмороженное лицо Роджера не хуже наждака. Тайсон замотал одолженный шарф вокруг шеи и головы, взял себе самый тяжелый край поверженного монстра и повел своих друзей в темноту леса по утренним следам Люка.

Снег валил стеной. Путь до Цели занял пятнадцать минут. Все, кроме Флая, скинули теплые вещи. Роджер, взвалив узел на плечо, дал руку миссис Видерс. Люк и Флай дрожали сзади, как дети, изображающие скелеты.

—Жаль, что мы не можем оставить им даже записки, — посетовал Роджер.

Они приблизились к мерцающей полоске, которая тут же расширилась, поглотив их, и вскоре компания оказалась на пляже среди красных песков, под палящим солнцем.

ГЛАВА 5

Флай бросился на колени и, сцепив пальцы, высоким пронзительным голосом вознес Всевышнему молитвы. Люк с интересом глазел по сторонам, а миссис Видерс стояла, обхватив себя руками, и пыталась справиться с дрожью. Роджер сбросил ношу с плеча и с ужасом открывал все новые и новые признаки наступающей страшной жары. Солнце, пройдя половину пути до заката, ослепительно падало на неспокойные голубоватые воды, песок и камни.

—Никаких признаков жизни, — констатировал Люк. — Как ты думаешь, Роджер, где мы?

—Трудно сказать. Может быть, в тропиках, только непонятно, где именно.

Он опустился на колени и впился глазами в почву. Никаких водорослей, никаких насекомых. По сухому рассыпчатому песку он подошел к воде, наклонился и, зачерпнув в пригоршню, попробовал на вкус. Вода оказалась на удивление пресной и безвкусной. Ни одной рыбешки не было видно в прозрачных волнах, ни единой мшинки не налипло на камне, колебались зловеще пустые воды.

—Даже ракушек не видно, — известил Роджер.-Только волны, Роджер собрался было вернуться к друзьям, когда вдруг совершенно явственно ощутил всю силу палящего солнца, его почти осязаемый давящий вес. Он сделал глубокий вдох и едва не задохнулся. Казалось, его окружала раскаленная пустота.

Рядом корчился Флай в зимнем одеянии. С его уст уже не слетали слова молитвы, лицо сделалось красным, рот открывался и закрывался, как у рыбы. Люк с трудом выдерживал тяжесть вдовы, бессильно упавшей на него.

—Назад, — закричал вдруг Роджер, срываясь с места, — все назад! Гиблое место! —Он подбежал к группе, взял женщину за руку. — Хватай Флая! — приказал он с трудом Харвуду.

Он взвалил узел на плечи. В глазах уже стало темнеть, и в клубящемся тумане забегали маленькие огоньки. Рванувшись вперед, он нашел Вход и безвольно провалился в него.

Роджер лежал в теплой зловонной воде, по локоть в мягкой тине, и большими глотками пил влажный подвижный воздух. Огромная стрекоза с марлевыми крыльями длиной в человеческий локоть стрекотала, как электрический вентилятор, зависнув в двух шагах от него над удивительными цветами с толстенными, в палец, стеблями. Стоило ему сесть, и жутковато— зловещее насекомое улетело, отчаянно переливаясь на солнце крупным зеленовато-полированным туловищем, оставив уверенность у Роджера, что скоро будет гроза.

Рядом, весь выпачканный в вонючей грязи, пытался встать на ноги Люк, чтобы помочь даме. Флай барахтался в сероводородной жидкости, старательно отплевываясь.

Среди превосходящих его ростом камышей Роджер не видел ничего, что нарушало бы эту монотонную тростниковую протяженность во все концы.

—Вероятно, это промежуточная эра между эпохами формирования гор, — предположил он. — Тогда на планете практически не было сухих мест. Хорошо еще, что нам не пришлось долго тащиться по этому болоту. Несложно и утонуть.

Вдруг где-то совсем близко что-то яростно ударило по воде. Поскольку тростник рос достаточно густо, для всех осталось загадкой, что было источником шума, но до удивленных путешественников дошли волны да глупый воробей испуганно вылетел из зарослей.

Где-то ухнула сова, глубокий звук напомнил бы моряку позывные туманного горна с корабля. Звуки неведомой борьбы или возни стали более явственны, шум приближался. Когда Роджер пробрался к Выходу, его взору представилось отвратительное зрелище: гигантский змей набрасывал свои кольца на короткорылого крокодила, мощные челюсти которого сжимали извивающуюся гибкую плоть своего врага. Сражающаяся пара медленно продвигалась сквозь камни, окрашивая бурлящую воду в кроваво-малиновый цвет. Роджер схватил руку вдовы и смело вошел в рамку Входа. Снова сияние… и… на них полился холодный дождь. Противный ветер бросал воду прямо в лицо. Сквозь непроницаемую стену ливня проступали очертания нескольких палаток или шалашей. Насквозь промокшее покрытие —по виду шкуры, — испещренное примитивными символами, вздымалось и опускалось на ветру.

—Не слишком уютно, — прокричал Люк, соперничая с раскатами грома. — Давайте сразу уйдем отсюда без всякой разведки.

—К чему торопиться? — рассудил Роджер. — Есть предположение, что нам удалось вырваться из ловушки…— Он осекся. Из ближайшей палатки показалось бородатое, почти совсем черное человеческое лицо. Как только глаза их встретились, мужчина тут же скрылся, но через секунду появился вновь, перепоясанный кривым коротким мечом, и с воплем ринулся на них. После очень быстрого молчаливого соглашения путешественники взялись за руки и снова нырнули в мерцающую полоску.

Они очутились на огромном пастбище, на котором паслась бесчисленная дичь, парили, кружа над головами, коршуны и грифы. Люк и миссис Видерс стояли рядом с Входом, чтобы не потерять его, а Роджер и Флай — последний по-прежнему был запакован в пальто и нещадно потел — бороздили море гигантской, достающей до подбородка травы. Через пятнадцать минут они подошли к Входу с противоположной стороны.

—По-прежнему в капкане, — сообщил Роджер.