1

Я стоял на краю пустыря, огороженного металлической сеткой с висящими на ней обрывками бумаги и прочего мусора. По ту сторону находилась стоянка автомобилей, больше похожая на свалку. Колымаги, стоявшие под навесом, давно скучали по струе воды из шланга. За стоянкой темнело двухэтажное здание. В прошлом чей-то загородный особняк, оно превратилось в контору, о чем свидетельствовала вывеска над дверью: «Эскорт Хога». За исключением этих аршинных букв, выкрашенных в желтый цвет, на здании на было и следа краски.

В конторе меня встретил невысокий, коренастый тип, не брившийся, видимо, со вчерашнего утра. Полюбовавшись на меня и пожевав сигару, он сообщил:

— Эскорт от ворот до ворот обойдется тебе в две тысячи кредиток, — и добавил: — Гарантирую.

— Что гарантируешь? — спросил я.

— Гарантирую поездку в город и обратно, — пояснил он, рассматривая свою сигару. — Если в пути тебя никто не шлепнет.

— А как насчет рейса в один конец?

— Ну да, а мой парень поедет обратно «за так».

Восемь часов назад я потратил на чашку кофе последнюю десятку, но мне позарез надо было в город.

— Ты меня не так понял. Я не клиент. Я ищу работу.

— Ну да? — Он опять смерил меня взглядом. В ту минуту он походил на парня, чья новая подружка вдруг заговорила о цене. — Ты знаешь город?

— Еще бы! Я там вырос.

Он задал мне несколько вопросов, потом нажал кнопку, красовавшуюся в центре грязного пятна на стене. Через секунду дверь отворилась, к нам вышел высокий, костлявый детина с толстыми запястьями и острым кадыком, торчавшим среди тугих шейных сухожилий.

Сидевший за столом хозяин мотнул в мою сторону головой.

— Ну-ка, вышвырни его, Левша!

С сожалением взглянув на меня, Левша обогнул стол и потянулся к моему вороту. Я ушел вправо, а левой хорошенько двинул ему в челюсть. Устоять на ногах ему не удалось.

— Попробую-ка я поискать работу в другом месте. — Я повернулся к двери.

— Эй, не спеши, приятель! Левша для того и нужен, чтобы отличать мужчин от желторотых юнцов.

— Так я принят?

Хог вздохнул.

— Ты вовремя пришел. Нам не хватает дельных ребят.

Я помог Левше встать и уселся в кресло. За полчаса Хог ознакомил меня со сложившейся в городе ситуацией. Ее нельзя было назвать благополучной. После лекции я поднялся по лестнице в «штурманскую» и стал ждать вызова.

Часам к десяти в дверях появился Левша. Мотнув головой, он буркнул:

— Эй, ты, новенький!

Подпоясав пальто, я спустился вслед за ним по темной лестнице и вышел на мокрое, захламленное шоссе. Там стояли Хог и невысокий, хорошо одетый мужчина лет пятидесяти с коротким, невыразительным лицом.

— Мистер Стенн, это Смит. Он — ваш сопровождающий. Надо во всем его слушаться. Он отвезет вас в город, поможет уладить дела и вернуться.

Взглянув на меня, клиент пробормотал:

— Надеюсь… за такие-то деньги.

— Смит, ты поедешь с мистером Стенном на «шестнадцатом». — Он похлопал ладонью по обшарпанной гоночной колымаге цвета желчи. К ее корпусу было прибито с полдюжины лицензионных блях враждующих городских правительств.

Должно быть, Хог заметил недоверие на лице Стенна.

— Тачка невзрачная, зато крепкая. Сплошная броня, надежные гироскопы, амортизаторы и система жесткой страховки. Это лучшая моя машина.

Стенн кивнул, откинул колпак и забрался на сиденье. Я постарался как можно удобнее расположиться за рулем. Попробовав ногой педаль газ, я прислушался к гулу турбин. Звук мне понравился.

— Вам лучше пристегнуться, мистер Стенн, — посоветовал я пассажиру. — Поедем по канадской автостраде. Все будет в порядке, положитесь на меня.

Я развернул «шестнадцатый», и вскоре вывеска «Эскорт Хога» осталась позади. На восточной магистрали я разогнал машину до девяноста миль в час. Хог не соврал. Под капотом у нее прятался настоящий дракон. Я коснулся локтем теплового пистолета, пристегнутого к сиденью. Неплохое начало. Возможно, эта пушка да старичок «шестнадцатый» помогут мне добраться до города…

— Мне надо в район Манхэттена, — сказал Стенн.

Меня это устраивало. Собственно, мне впервые повезло с той минуты, как я сжег свою форму. Я взглянул в зеркальце на лицо Стенна — оно оставалось равнодушным. Он был похож на добродушного маленького человечка, которому взбрело в голову забраться в клетку к тиграм.

— Это очень опасный район, мистер Стенн. — Он не ответил, и я продолжил желая вытянуть из него какие-нибудь сведения. — Туристы редко пытаются туда проникнуть.

— Я бизнесмен, — произнес Стенн.

Я прекратил расспросы, решив, что он знает, наверное, чего хочет. Мне выбирать не приходилось — ступив на скользкую дорожку, надо было идти по ней до конца.

Через пятнадцать минут впереди появились красные сигнальные огни. Вспомнив напутствие Хога, я притормозил.

— Сейчас мы подъедем к первой заставе, мистер Стенн, — сказал я. — Здешнего босса зовут Куцый Джо. Все, что ему нужно, это плата за проезд. Вы сидите в машине, я все улажу. Что бы ни случилось, молчите и не вмешивайтесь. Понятно?

— Понятно, — ответил Стенн.

Лучи наших фар скользнули по ежам танковой ловушки. Я поставил машину на ручной тормоз и выбрался наружу.

— Не забудьте, — напомнил я Стенну, — что бы ни случилось, не вмешивайтесь. — Я пошел вперед, освещаемый фарами.

— Выруби свет, деревенщина! — прозвучал сбоку голос.

Я вернулся к машине и выключил фары. У дороги маячили трое.

— Подними руки, ты обормот!

Один из них был на голову выше остальных. В тусклом свете красного сигнального фонаря я не мог разглядеть его лица, но знал, кто он.

— Здорово, Куций! — сказал я.

Он приблизился.

— Ты знаешь меня, деревенщина?

— Еще бы! Первым долгом я обязан выразить почтение мистеру Куцему, так сказал Хог.

— Слыхали, ребята? — хохотнул Куций. — Оказывается, меня знает вся округа. Ха!

Уже не смеясь, он взглянул на меня.

— Что-то я тебя прежде не видел.

— Первый рейс.

Он показал пальцем на машину.

— Кого везешь?

— Бизнесмен. Фамилия — Стенн.

— Да? И какой у него бизнес?

Я покачал головой.

— Мы не пристаем к клиентам с расспросами, Куций.

— Поглядим. — Куций с подручными двинулся к машине, я пошел следом. Куций посмотрел на Стенна. Тот сидел неподвижно и глядел прямо перед собой. Отвернувшись, Куций кивнул одному из помощников, и они отошли на несколько ярдов.

Оставшийся низкорослый крепыш в замасленном плаще, с головой, похожей на пулю, некоторое время внимательно рассматривал Стенна. Неожиданно он откинул колпак, вытащил из кармана старый автоматический пистолет, приставил его к виску Стенна и нажал на спуск.

Боек щелкнул вхолостую.

— Чпок! — сказал крепыш. Сунул пистолет в карман, захлопнул колпак и отошел к Куцему.

— Эй, деревенщина! — окликнул меня Куцый.

Я обернулся.

— Так и быть, мы тебя пропустим, — сказал он. — Плата обычная — пять сотен в старых федеральных бумажках.

Теперь надо было действовать осторожно. Сделав равнодушное лицо, я не спеша вытащил бумажник, извлек две сотенные и протянул Куцему.

Тот глядел на них, не шевелясь. Зато крепыш в грязном плаще подскочил и попытался стукнуть меня ладонью по запястью. Не тут-то было: отдернув руку, я рубанул его ребром ладони чуть выше ключицы.

— Вряд ли стоит держать в организации таких клоунов, Куцый.

Куцый посмотрел на помощника, потыкал его носком ботинка.

— Клоун, — произнес он, после чего взял деньги и сунул их в карман куртки. — Ладно, деревенщина, — буркнул он на прощанье. — Передай привет Хогу.

Я забрался в машину и подъехал к шлагбауму. Он со скрипом поднялся. Склонившись над парнем, которого я свалил, Куцый вытащил у него из кармана пистолет, снял с предохранителя. Послышался хлопок, человек в плаще дернулся. Куций выпрямился и улыбнулся в мою сторону.

— Таких и впрямь не стоит держать.

Я помахал ему рукой, и машина помчалась дальше.

2

У меня в ухе загудел динамик. Я назвал свое имя и с трудом разобрал слова:

— Слушай, Смит. Как только пересечешь Южную Кольцевую, сверни на Среднезападное шоссе. Там особо не гони, чтобы не пропустить девятую станцию. У станции его высадишь. Понял?

Я узнал голос. Он принадлежал Левше. Я не ответил.

— Что вам сказали? — спросил Стенн.

— Не понял, — буркнул я. — Ничего.

Впереди виднелись огни Южной Кольцевой. Я снизил скорость до ста и задумался. Моему пассажиру надо было ехать дальше, мне — тоже. Ну и ладно, незачем давать крюк. Я снова разогнался до ста пятидесяти, визжа гироскопами, прошел поворот и вырулил на прямой участок.

Загудел динамик.

— Куда ты прешь, умник?! — закричал Левша. — Ты только что проскочил Южную Кольцевую…

— Верно, — ответил я. — Если Смит взялся за дело, все будет в порядке. Не вызывай нас, мы сами тебя вызовем.

Динамик долго гудел.

— Ах ты, хитрюга! — наконец сказал Левша. — Видать, ты и впрямь парень не промах. Твой пассажир просто набит деньгами. Когда он расплачивался с Хогом, я видел его бумажник. Ладно, беру тебя в долю. А теперь слушай…

Он подробно проинструктировал меня. Когда он замолчал, я сказал:

— Не ждите меня.

Вытащил из уха динамик и бросил на дорогу. Некоторое время мы ехали молча.

Я начал узнавать местность. Эту часть магистрали построили до моего отъезда. Она не изменилась, если не брать во внимание отсутствии транспорта и темные окна придорожных домов.

Я попытался угадать, что теперь предпримет Левша, и тут слева вспыхнули мощные фары. Набирая скорость, машина понеслась к шоссе. Но мы проскочили. Послышался звон, на плечо мне посыпались осколки стекла. Я оглянулся. В колпаке над задним сиденьем зияла дыра.

— Пригнись! — крикнул я. Стенн сложился пополам, прикрыв голову руками.

Мы то и дело попадали в лучи фар. Я повернул зеркальце заднего обзора и увидел трехтонную боевую машину. Хотя из вооружения на броневике осталась лишь спаренная пулеметная установка, по сравнению с ним наш старый «шестнадцатый» выглядел игрушечным автомобильчиком.

Я не сбрасывал скорости и лихорадочно пытался что-нибудь придумать.

В полумиле впереди должен был находиться бетонный барьер — одно из тех уродливых сооружений, которые в первые дни существования магистрали вызвали столько аварий. Может быть, мои друзья не знают о нем?

Они почти настигли меня. Прозвучал выстрел, другой — но я оставался невредим. Наконец, на дороге замелькали блеклые желтые поперечные штрихи, предупреждающие о близости барьера. Мы до последней секунды неслись по желтым полосам. Затем я выкрутил руль вправо, и мы, совершив невообразимый поворот, на скорости сто восемьдесят миль в час, под вой гироскопов, визг тормозов и грохот бронеавтомобиля позади, проскочили в футе от преграды.

Я всем телом навалился на баранку. «Шестнадцатый» слетел с полотна, с треском продрался сквозь придорожные кусты и, как по волшебству, вернулся на дорогу. Магистраль на четверть мили была усеяна горящими обломками броневика. То же самое случилось бы и с «шестнадцатым», ошибись я самую малость.

В заднем колпаке, менее чем в футе друг тот друга, красовались три пробоины. Не пригнись пассажир вовремя, ему бы не поздоровилось. Но Стенн, как ни в чем не бывало, стряхивал с пальто стеклянное крошево.

— Хорошая работа, мистер Смит, — сказал он. — А теперь, наверное, мы возобновим наше путешествие?

— Вам тоже надо отдать должное, мистер Стенн.

Он удивленно поднял брови.

— Вы даже глазом не моргнули, когда Джо, парень Куцего, навел на вас пистолет, — пояснил я.

— Таковы были ваши инструкции, — спокойно ответил Стенн.

— Весьма неплохо для простого бизнесмена. Вы и сейчас не слишком испуганы, хотя еще немного, и нам была бы крышка.

— Я во всем полагался на ваши водительские…

— Чепуха, Стенн. Видите, эти три дырки пробиты очень кучно. Стрелок знал, куда целиться. Он метил в вас.

— Почему — в меня? — спросил Стенн. Казалось, мои слова его забавляли.

— Я думал, эти ребятишки просто решили меня проучить, — сказал я. — Но сейчас я так не думаю.

Секунду-другую Стенн смотрел на меня, потом поднял руку и вытащил из уха миниатюрный динамик.

— Точно такой же был у вас. Спасибо мистеру Хогу — за некоторое вознаграждение он снабдил меня этой штучкой. Признаюсь, когда мы подъезжали к Южной Кольцевой, я держал в руке пистолет. Если бы вы согласились повернуть, я бы остановил машину, застрелил вас и дальше поехал один. К счастью, вы не поддались искушению, не знаю, по каким соображениям… — Он вопросительно посмотрел на меня.

— Возможно, я из тех дураков, которые берутся за дело всерьез, — пожал я плечами.

— Не исключено, — согласился Стенн.

— Что вас туда тянет, Стенн? Честно говоря, мне бы не хотелось ввязываться в ваши дела, но все-таки?..

— Вот как? А мне кажется, вы из тех, кто всюду сует свой нос. Впрочем, не берите в голову, я против вас ничего не имею. Едем дальше?

Я пристально посмотрел ему в глаза и кивнул.

— Едем.

Через двадцать минут мы оказались на Внутренней автостраде. Там, теснясь, стояли арки, освещая пустое пространство полотна. Впереди искрились городские огни, и у меня возникло призрачное чувство, будто я возвращаюсь домой.

Я встряхнулся: за восемь лет здесь не осталось ничего, ради чего стоило бы вернуться. Город стал смертельно опасен для чужаков, и об этом не следовало забывать.

Я не замечал опасности, пока на «шестнадцатый» не упал свет прожектора Т-Птицы. В следующий миг она неслась рядом, оттесняя меня к ограждению дороги.

Не успев подумать о том, что хорошо бы оторваться, я выкручивал баранку и давил на тормоза. Заскрежетало железо, завизжала резина, и мне пришлось резко остановить машину, чтобы не разбиться о полозья загородившей путь Т-Птицы. Не успел утихнуть шум, как люк в корпусе турболета открылся, и на меня взглянули дула двух тепловых пистолетов. Я сидел неподвижно, держал руки на виду, на баранке, и гадал, чьих друзей мы увидим на сей раз.

Из Т-Птицы выбрались двое с пистолетами. Впереди шел человек могучего телосложения, похожий на славянина, в камуфляжном костюме. Он жестом велел мне выйти. Я откинул колпак и выбрался из машины, стараясь не делать резких движений. Стенн вылез следом. Вдоль шоссе дул холодный ветер, и дождь хлестал меня по щеке. Арки отбрасывали на лица черные тени.

Второй парень, пониже ростом, подскочил к Стенну и втолкнул его обратно в машину. Славянин крутанул рукой, приказывая мне повернуться спиной к нему и лицом к Т-Птице. Он почти не обыскивал меня — выудил из кармана бумажник и, не заглядывая в него, сунул в карман. Его приятель что-то сказал Стенну, затем я услышал звук удара. Когда я медленно, стараясь не встревожить своего «сторожевого пса», обернулся, Стенн поднимался на ноги. Он стал вынимать из карманов вещи, показывать их парню с пистолетом и бросать на землю. Ветер играл карточками и листками, пока они не отяжелели от влаги. У Стенна оказалось много бумаг.

Парень с пушкой что-то произнес, и Стенн снял пальто, вывернул его наизнанку и протянул парню; тот покачал головой и кивнул славянину.

Славянин взглянул на меня и я, помедлив, побрел к машине. Видимо, я угадал правильно, так как они не стали стрелять. Славянин положил пистолет в карман и взял пальто. Он методично, не спеша, оторвал подкладку, ничего не нашел, бросил испорченное пальто наземь. Я пошевелился, и славянин так врезал мне с развороту тыльной стороной руки, что я отлетел к машине.

— Оставь его, Верзила, — сказал второй гангстер. — Насчет этого придурка Макс ничего не говорил. Он ведь из «Эскорта», какой с него спрос.

Верзила полез в карман за пистолетом. Я прекрасно понимал, как он намерен им воспользоваться. Может быть, потому-то мне и удался этот фокус.

Не успел он вытащить свою игрушку, как я подскочил, крепко обхватил его рукой, а другой извлек собственную артиллерию. Я сжимал пистолет Верзилы вместе со штаниной, и тот не двигался — видать, ошалел от неожиданности.

Его партнер отступил в нерешительности.

— Брось пушку, парень! — сказал я ему. — Не будем ссориться, разойдемся полюбовно.

Стенн стоял неподвижно. С лица его не сходило кроткое выражение.

— Не могу, мистер, — произнес ровным голосом парень с пистолетом. Никто не двигался.

— Если тебе не жаль стрелять в приятеля, все равно, не стоит рисковать. Я ведь не промажу. Брось оружие.

— Макси этого не одобрит, мистер.

— Стенн, забирайтесь в Т-Птицу, — велел я своему спутнику. — Возвращайтесь обратно, и не советую в пути считать ворон.

Стенн не шевелился.

— Идите! — повторил я. — Он не будет стрелять.

— Я не для того вас нанял, чтобы вы корчили из себя героя, — проворчал Стенн.

— Можете предложить другой выход?

Стенн взглянул на человека с пистолетом.

— Вы упомянули некоего Макси. Случаем, это не Макс Арена?

Проныра посмотрел на него и, подумав, ответил:

— Возможно.

Стенн медленно подошел к славянину. Держась в стороне от линии огня, он осторожно сунул руку в карман армейского костюма и вытащил пистолет. Глаза парня с пистолетом стали настороженными — видимо, он спешно пытался сообразить, что к чему.

С пистолетом в руке Стенн отступил.

— Отойдите от него, Смит, — приказал он мне.

Я не знал, что у него на уме, но спорить не хотелось. Я попятился.

— Бросьте пистолет!

Я рискнул посмотреть на его кроткую физиономию.

— Шутите?

— Я для того и приехал сюда, чтобы повидать мистера Арену, — сказал он.

— Похоже, мне представилась прекрасная возможность.

— Вы так считаете? Я…

— Бросьте оружие, Смит. Я больше просить не буду.

Я выронил пистолет.

Проныра покосился на Стенна. Тот произнес:

— Я хочу, чтобы вы отвезли меня к мистеру Арене. У меня для него есть предложение. — Он отдал пистолет Верзиле.

Прошло ужасно много времени, прежде, чем второй гангстер опустил свою пушку.

— Верзила, посади его на заднее сиденье. — Он мотнул головой, велев мне отойти, и не спускал с меня глаз, пока садился в Т-Птицу. — Хорошие у тебя друзья, придурок.

Т-Птица завелась, взмыла в небо и понеслась к городу. Я стоял на шоссе и смотрел на уменьшающийся огненный хвост.

Как и Стенн, я тоже приехал в этот город, чтобы встретиться с Максом Ареной.

3

Старина «шестнадцатый» стоял, прижавшись к металлическому ограждению. Один бок его был изуродован, во все стороны торчали завитые полосы железа. Я подошел ближе. Под хлипким наружным покровом виднелась серая броня. Усевшись за руль, я включил турбины. Они звучали не хуже прежнего. Заскрежетал рваный металл, и машина задом выехала на середину дороги.

Я лишился клиента, но не колес.

Пожалуй, лучше всего было бы возвратиться к Хогу, сделать ему ручкой и двинуться на юг. Враг я себе, что ли? А после…

А после меня ждет богатый выбор. Можно записаться в Новые Конфеды, или в Вольные Техасцы, или завернуть в какой-нибудь Анклав и убедить тамошнего Барона, что для него не будет лишним еще один телохранитель. А можно было бы занять этот пост здесь, при одной из городских «шишек».

На худой конец, я мог бы остаться у Куцего. Там (я это знал точно) недавно появилась вакансия.

Я еще немного поупражнял мозги. Три месяца назад, после восьми лет службы в дальнем Космосе в составе эскадры Хейля, я вернулся на Землю. Мне здесь сразу не понравилось. После того, как Временная Администрация расстреляла Хейля, по обвинению в измене, я сжег свою форму и исчез. Годы службы дали мне жесткую шкуру и привычку цепляться за жизнь. Имуществом я не был обременен: армейский пистолет, моя одежда — вся на мне, да несколько сувениров — вот и все пожитки. Два месяца, пока в кармане что-то звенело, я шлялся по дешевым кабакам и поил бродяг, пытаясь найти ниточку, которая дала бы мне шанс… Макс Арена был такой ниточкой.

В нескольких милях впереди горели городские огни. Я понял, что напрасно теряю время.

Очевидно, за пределы Южной Кольцевой влияние Левши не распространялось. На протяжении ближайших пяти миль меня дважды останавливали, но быстро отпускали, удовлетворяясь мздой и объяснениями, будто я еду за пассажиром. Оба раза меня просили передать привет Хогу.

Унылые желтые тона Хога, похоже, пользовались уважением и в городских «организациях». Я беспрепятственно углубился в город и несся по третьему ярусу Переезда, когда из бокового переулка выскочил и остановился на дороге обшарпанный четырехместный «джироб». Я слегка повернул руль и перескочил на другую полосу. «Джироб» рванулся и преградил мне путь. Я вдавил ногой педаль, спинка сиденья откинулась, и мою грудь обхватила жесткая противоударная рама.

В последний момент «джироб» попытался освободить мне дорогу.

Но было поздно. «Шестнадцатый» поддал ему под зад, и я мельком заметил, как «джироб» подпрыгнул и завалился на бок. Мой «шестнадцатый» отбросило к ограждению трассы, я получил от разболтанной рамы сильный удар в челюсть, но не выпустил из рук руля, и, секунду спустя, машина неслась по третьему ярусу в Манхэттен.

В полумиле, под серым ночным небом блестела солнечными батареями крыша Голубой Башни. «Не такой уж сложный адрес», — подумал я. — Другое дело — проникнуть туда.

В сотне ярдов от темной пещеры, почему-то называемой «въездом для легковых автомобилей», я остановил машину и задумался. На этом ярусе никого не было — как и весь город, он казался безлюдным. Но во многих окнах окружающих домов горел свет. Я знал, что в городе много народу, миллионов десять — и это после мятежей, драк за продукты и падения законного правительства. Городская автоматизированная система обеспечения продолжала работать, и это позволило «шишкам» — бывшим крупным уголовникам

— захватить власть и править, как им заблагорассудится. Жизнь продолжалась, но не на виду. По ночам улицы пустели.

Об Арене я не знал почти ничего. Если судить по экипировке ребят, с которыми я недавно распрощался, он не бедствовал. Т-Птица у них была последней, очень дорогой модели. Вряд ли я смогу проникнуть в его штаб-квартиру, не перескочив через несколько барьеров. Наверное, следовало напроситься к Стенну и его новым приятелям. Но незванный гость имеет преимущества.

Возникло искушение попросту въехать в здание, положившись на прочность брони и пренебрегая сюрпризами, которые могли меня там ожидать. Но мне по душе самому делать сюрпризы. Я подрулил к парковой площадке, развернулся, съехал вниз и остановился в тени эстакады.

Поставив машину на ручник, я огляделся. Ничего подозрительного. Возможно, в эту самую минуту, стоя у окна своей спальни, Арена целился в меня из теплового пистолета. Но мне частенько приходилось лезть в воду, не зная броду. Я заглушил двигатель и вышел. Дождь кончился, и в небе сквозь тучу проглядывало яркое пятно луны. Я был голоден, и мне почему-то казалось, что все это происходит не со мной.

Подойдя к краю площадки, я перегнулся через поручень и вгляделся в тени под третьим ярусом автострады. В потемках едва угадывались подвесные дорожки и пути для технического персонала. Раздумывая, не снять ли перед спуском ботинки на жесткой подошве, я услышал невдалеке шаги. Инстинктивно я двинулся к «тачке», но спохватился — до нее было довольно далеко — и вернулся к парапету.

Вскоре он появился — жилистый парень лет двадцати с копной всклокоченных волос, в традиционной облегающей одежде панка, которая делала его тощим. В кармане у него мог лежать нож.

— Эй, мистер, — с подвыванием произнес он. — Как насчет сигаретки?

— Пожалуйста, мой юный друг, — ответил я с деланной дрожью в голосе. Для пущей достоверности я нервно хохотнул. Достав сигарету из пачки, я протянул ее парню, а пачку сунул в карман. Он приблизился, протянул руку и выхватил сигарету из моих пальцев. Я отступился и снова хохотнул.

— Гляди ты, понравилось ему! — провыл панк. — Он думает, это смешно! Надо же, чувство юмора у него!

— Хе-хе, — произнес я. — Что есть, то есть.

— Дай-ка мне еще сигаретку, весельчак!

Я достал из кармана пачку, вытряхнул сигарету и робко протянул ее парню, не разгибая полностью руки. Как только он потянулся за ней, я снова отступил. Он попытался схватить сигарету и принял очень удобное для меня положение.

Я выронил пачку, сцепил ладони, присел и хорошенько врезал ему снизу в подбородок. Парень покатился по асфальту и пополз прочь. Я решил его отпустить.

Не тратя времени на раздумья, я перелез через парапет и по перекладине добрался до подвесной дорожки. У ближайшего ответвления, которое вело к Голубой Башне, я остановился и поглядел вверх. Между третьим ярусом и фасадом здания серела полоска неба. На узкой дорожке я был легко заметен, но рискнуть стоило. Однако, не успел я сделать нескольких шагов, как услышал топот ног.

Бежавший остановился на верхнем ярусе, в нескольких футах от меня.

— В чем дело, Крекер? — прокричал он.

— Ваш хмырь меня вырубил!

Это становилось интересным. Оказывается, меня засекли и подослали панка. Противник сделал первую ошибку.

— Я вижу, он собирается спускаться, — тяжело дыша, объяснял Крекер. — Подхожу, а он мне ка-ак… Одному мне с ним было не совладать, вот я и вызвал подмогу.

Прибежавший перешел на гортанный шепот. Крекер тоже заговорил тише. Я знал: им не понадобится много времени, чтобы договориться, как меня ловить. Я прошел и оглянулся. Над парапетом виднелись очертания двух голов. Ребята не смотрели в мою сторону, я на цыпочках направился к узкой грузовой платформе, висящей под широкой дверью.

В пятнадцати футах подо мной от влажного покрытия второго яруса отражался свет одинокого фонаря. Гладкая стена Голубой Башни уходила вниз, к блестящим водосточным желобам первого яруса. Вскоре я оказался на платформе и попытался открыть дверь.

Она не поддалась.

Именно этого я и ожидал. В сиянии над дверью я чувствовал себя голым, как пупок индийской танцовщицы. Но у меня не было времени на раздумья. Я выхватил пистолет, поставил его на стрельбу лучом, встал в сторонку и прикрыл лицо ладонью. Выстрел в замок, удар ногой — дверь как каменная. Наверху заорал Крекер.

Я снова пальнул в замок. В лицо и ладонь, словно иглы, впились брызги расплавленного металла. Дверь не открывалась.

— Брось игрушку и подними лапы, придурок! — крикнули сверху. — Будешь дергаться — сожгу!

Я, конечно, ему верил, но стоять спокойно не хотелось. Отступать тоже было некуда, оставался один путь — вперед. Мне надоело играть в кошки-мышки. Завладев инициативой, я не собирался ее упускать.

Я поставил переключатель на полную мощность и нажал на спуск. От двери дохнуло жаром, повалил дым, потек расплавленный металл. Сквозь чад окалины я почувствовал запах паленого волоса. Ладони и затылок обдало огнем. Верзила пытался выполнить свое обещание, но расстояние оказалось слишком велико, и он не мог убить меня сразу. Наконец, дверь рухнула. Я прыгнул вперед и покатился по полу, чтобы затушить тлевшее пальто.

Я встал. Кожу саднило, но мне некогда было выяснять, сколько я получил ожогов. Верзила и Крекер, видимо, ожидали, что я пойду вверх. Значит, надо идти вниз.

Четырехсотэтажная Голубая Башня занимала площадь в четыре стандартных городских квартала. Достаточно места, чтобы затеряться.

Пробежав по коридору, я вскочил на движущуюся спиральную дорожку.

За десять минут я углубился на восемнадцать этажей под землю. Там я скатился с дорожки и осмотрелся.

Куда ни глянь, везде стояли автоматы. В сущности, Голубая Башня была самообеспечивающимся городом. Я узнал генераторы, воздухоочистители, теплонагнетатели. Ни одна машина не действовала. Очевидно, еще функционировали городские службы. Но легко было представить, что произойдет через десять-двадцать лет анархии. Когда городские системы откажут, Голубая Башня перейдет на собственные резервы.

В проходах тускло светились плафоны. Я брел наугад в поисках лифта. Наконец, я наткнулся на шахту, но указатель горел на отметке сто восемьдесят. Я подошел дальше и обнаружил шахту с кабиной на двенадцатом этаже. Не успел я нажать кнопку, как огонек пополз вниз. Я готов был выскочить и спрятаться, но он застыл на цифре пять. Я подождал. Он не двигался.

Обойдя шахту, я обнаружил на стене рубильник. Вернувшись к дверям, я нажал кнопку. Когда кабина остановилась и лифт открылся, я повернул рубильник.

Требовалось действовать быстро. Я вошел в темную кабину, встал на цыпочки, отодвинул панель в крыше, подпрыгнул, подтянулся и пролез в отверстие. На крыше кабины находился автономный двигатель, которым пользовались ремонтники, когда основной подъемный механизм бывал обесточен. Я зажег спичку и прочитал текст на панели. Автономный двигатель мог поднять кабину на четырехсотый этаж, для этого достаточно было нажать несколько кнопок.

Я лежал, спрятавшись среди механизмов, а кабина шла вверх. На площадке третьего этажа за прозрачной дверью стояли двое с пистолетами. Они меня не заметили. Один лихорадочно давил на кнопку, но кабина не остановилась.

Люди стояли почти на каждом этаже. Вот позади сотый, сто пятнадцатый этаж… Я чувствовал себя так, будто мне ничего не грозило.

Я старался припомнить все, что слыхал о Голубой Башне. В былые времена городские тузы чествовали здесь разных знаменитостей, и в роскошных апартаментах на верху жил то отставной адмирал флота, то вице-президент, то урановый миллионер.

Или логово Макса Арены находится там, или я ничего не понимаю в психологии «шишек».

Лифт поднимался медленно, и у меня было время ощупать свою обожженную шкуру. Больше всего пострадала кожа на затылке, но досталось и рукам, и плечам. С той минуты, как меня поджарил Верзила, я держался на адреналине; теперь боль давала о себе знать.

Ожогам придется подождать.

Не доезжая до триста девяносто восьмого этажа, я нажал кнопку. Кабина остановилась. Чувствуя головокружение, я поднялся на ноги, схватился за скобы на стене, повис… Стена как будто покачнулась. «Спокойно! — сказал я себе. — При сильном ветре верхняя часть здания отклоняется от вертикали на пятнадцать футов. Разве удивительно, что я это чувствую?» На самом деле, снаружи был полный штиль, но я постарался внушить себе обратное.

Восхождение оказалось не из легких. Я крепко хватался за скобы, боясь разжать обе ладони одновременно. Воротник пальто больно тер обожженную шею. Я миновал триста девяносто восьмой этаж, триста девяносто девятый… и ударился головой о потолок. Но служебного выхода на чердак там не было. Пришлось спуститься на триста девяносто девятый.

Нащупав рычаг, я приоткрыл дверь и постоял минуту-другую. Все тихо. Время поджимало. Раздвинув створки пошире, я выскользнул на площадку. Я никого не видел, но слышал голоса. Слева от лифта я заметил «скромную» лестницу, устланную фиолетовым бархатом. Не медля ни секунды, я бросился к ней.

Наверху оказалась «простенькая» дверь из тика. Я нажал золоченую ручку и увидел человека, который сидел, развалясь в кресле, обитом светлой кожей. Когда я ступил через порог, он помахал рукой и благодушно произнес:

— Прошу.

4

Макс Арена оказался здоровяком: не ниже шести футов, широкоплечий, русоволосый, с синим от бритья подбородком и неестественным загаром. Он улыбался, демонстрируя белоснежные зубы. Даже не взглянув на мой пистолет, он жестом указал мне на стул. Возле его локтя блестело дуло парализатора «Нордж», но я решил не обращать на оружие внимания.

— Я не без интереса следил за твоим продвижением, — вежливо сказал Арена. — Даже велел мальчикам не стрелять. И все-таки, похоже, тебе крепко досталось.

— Пустяки, — буркнул я. — В худшем случае придется кое-где пересадить кожу.

— Не огорчайся. Ты — первый, кому удалось проникнуть сюда без приглашения.

— И с пистолетом в руке, — добавил я.

— Пистолеты нам не понадобятся, — сказал он. — Во всяком случае, сейчас.

Я подошел к одному из больших, мягких кресел и сел, зажав пистолет между колен.

— Почему ты не стрелял, когда я вошел?

— Мне понравился твой стиль, — сказал Арена, покачивая ногой. — Лихо ты ушел от Верзилы, ничего не скажешь. А я-то считал его самым крутым из своих парней.

— Как насчет броневика? На нем тоже были твои друзья?

— Не-а, — он хихикнул. — Это ребята из Джерси, они пронюхали, что ко мне едет гость, и решили на всякий случай его шлепнуть. — Он перестал улыбаться. — «Джироб», тот был мой. Хорошая штуковина, с дистанционным управлением. Из-за тебя, приятель, я понес немалые убытки.

— Вот как? — сказал я. — Жаль.

— Между прочим, я знаю, кто ты. — Протянув руку, он взял со стола мой бумажник. — Мне тоже довелось служить во флоте. Хочешь верь, хочешь — нет, но я даже в академии учился. И закончил бы, кабы меня не выпихнули за три недели до экзаменов. За один пустяк. Ничего особенного, там каждый кореш этим баловался…

— Это в академии ты научился говорить, как бродяга?

Лицо Арены стало каменным.

— Когда надо, я способен прикинуться джентльменом, — проворчал он. — А сейчас на кой черт мне это сдалось?

— Должно быть, я поступил после твоего отчисления, — прикинул я.

— Да, через год или два. Но мне и потом приходилось иметь дело с армией. Когда началась заваруха, я записался добровольцем. Не хотел сидеть сложа руки. Вскоре во флоте поняли, что для Энергетической операции нужен квалифицированный персонал, и я быстро пошел в гору. Четырнадцать месяцев спустя я стал главным инженером. Каково?

— Весьма похвально.

— Вот почему я без труда проявил твое удостоверение, замаскированное под фотокарточку, — он помахал моим бумажником. — Не стоило так рисковать, Макламор. Или тебя надо называть — капитан Макламор?

Я открыл рот, чтобы ответить ему резкостью, но вовремя опомнился. Мне грозила опасность. Я надеялся на экспромт — вдруг удастся вытянуть из Арены нужную информацию? — но он меня расколол.

Арена стал серьезен.

— Тебе повезло, Макламор, что ты пришел именно ко мне. Слыхал, я держу здесь одного из твоих друзей? То-то и оно. Я намеренно допустил утечку информации, чтобы заманить сюда кого-нибудь из вас. И не ошибся. Передо мной — заместитель адмирала Хейля.

— Чего ты от меня хочешь?

Арена поерзал в кресле.

— Вас было восемь. Хейля и Вольфгана поставили к стенке за неподчинение Продовольственному Правительству, или как там называет себя этот сброд. Марган покончил самоубийством, когда его прижали в Денвере. Еще четверо хотели рвать когти, но в резервуарах их корабля-разведчика почти не осталось горючего. Им не удалось выйти за пределы атмосферы. Остаешься ты

— человек, которого разыскивают шесть бригад Федерального Бюро. Верно?

— Так пишут в газетах, — я пожал плечами.

— Правильно. Я прочел в парочку газет и почуял запах жареного. Ты хочешь знать, где «разведчик», чтобы потом напасть на арсенал или на электростанцию и спереть пару контейнеров тяжелой дряни. После этого тебе останется привести сюда эскадру и диктовать нам свою волю, угрожая артиллерией. — Он откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул, не сводя с меня глаз. — Так вот, — продолжал он, — один из ваших — у меня. И мне удалось кое-что из него вытянуть. Но он не представляет картины в целом. Поделись со мной, и, не исключено, я окажу тебе ответную услугу. Например, помогу решить топливную проблему. А ты возьмешь меня в дело. Годится?

— Кто из наших у тебя?

Арена помотал головой.

— Хо-хо!

— Что он тебе рассказывал?

— К сожалению, не все. Почему задержалась экспедиция Хейля? Вы, ребятки, что-то нашли. Что?

— Несколько любопытных вещиц на Марсе, — ответил я. — Но они не марсианского происхождения. Оставлены чужими. Мы изучили…

— Не валяй дурака, Макламор. Я тебе предлагаю выгодное дельце, но если ты вздумал водить меня за нос…

— Не стоит на меня давить, Арена. Откуда ты знаешь, что у меня под левым ухом нет детонатора? — спросил я.

— Мне кажется, ты хочешь жить, Макламор. У тебя на то есть причина.

— Пожалуй, ты и в самом деле можешь мне помочь, Арена, — произнес я задумчиво. — Отвези меня и моего товарища на «разведчик», дай топлива. Если хочешь, отправь с нами двух опытных парней, пусть помогут довести корабль. Конечно, свои пушки они должны оставить здесь. Потом мы их отпустим, а все остальное сделаем сами. После этого можешь рассчитывать на мою благодарность.

Арена надолго задумался.

— Наверное, я мог бы пойти на это, Макламор, — сказал он наконец. — Но не пойду. Макс Арена не из тех, кто кормится объедками или ждет милостыни. Я хочу участвовать в деле, от начала и до конца.

— На сей раз придется удовлетвориться тем, что тебе дают, Арена. — Я убрал пистолет и встал. — Эскадра по-прежнему находится в космосе. Ей хватит запасов на сто лет. Мы ей не нужны.

Я сказал истинную правду. За одним исключением. Эскадра имела все, кроме топлива.

— По-твоему, окажись у тебя корабль-разведчик, и дело в шляпе, — задумчиво произнес Арена. — По-твоему, распотрошить какой-нибудь реактор, скажем, Лакаваксенский — пара пустяков.

— Вряд ли это очень сложно. Корабль Военного Флота обладает большой огневой мощью.

Арена постучал по зубам кончиком дорогого ножа для разрезания бумаги.

— И ты решил, что Арена согласится уступить тебе свой лучший корабль? Послушай меня, приятель. Тебе, наверное, кажется, что я добрался до вершины пирамиды. Для меня нет непозволительной роскоши и недоступных женщин. Но есть одна мелочь, которая отравляет мне жизнь — скука.

— По-твоему, сделка с Флотом может стать развлечением?

— Называй как хочешь. Затевается что-то большое, и я не желаю оставаться в стороне.

— Мы поговорим об этом, когда я окажусь за пределами атмосферы. А сейчас соглашайся или отказывайся.

Улыбка исчезла с его лица. Потирая пальцем синеватую щеку, Арена глядел на меня.

— Предположим, я скажу тебе, где остальные трое парней.

— Предположим, — кивнул я.

— И корабль-разведчик, — добавил Арена.

— Если ребята здесь, я хотел бы их повидать. Если нет, не будем терять времени.

— Здесь их нет, Макламор. Но я знаю парня, которому известно, где они.

— В самом деле? — спросил я.

Во взгляде Арены мелькнула ярость.

— Ладно, я скажу, Макламор. У меня есть партнер. Каждый из нас готов вложить в это дело многое. Но и от тебя кое-что потребуется.

— Я сделал предложение. Арена, — сказал я. — Оно остается в силе.

— Могу я рассчитывать на твое слово, Макламор? — Он поднялся и встал передо мной. — На клятву выпускника академии? Ты ведь ее не нарушишь, верно?

— Я привык выполнять свои обещания.

Через тридцать секунд отворилась дверь, и в комнату вошел Стенн.

Стенн взглянул на меня.

— А, мистер Смит, — произнес он.

— Смит — это псевдоним, — сказал Арена. — Настоящая его фамилия — Макламор.

Мне показалось, на лице Стенна впервые промелькнуло какое-то выражение. Он подошел к креслу и уселся.

— Ну что ж, — заговорил он, — весьма разумный ход с вашей стороны, мистер Макламор. Надо полагать, вы заключили выгодную сделку?

Взгляд его, обращенный на меня, стал жестким, и мне удалось-таки узнать выражение на его лице. Ненависть.

— О сделке говорить рано, Стенн, — подал голос Арена. — Капитан — крепкий орешек. Готов получить помощь, но не желает принимать наши условия. Пожалуй, я соглашусь.

— Какие сведения он тебе выложил?

Арена рассмеялся.

— Никаких. И тем не менее Макс Арена идет на такую сделку. Правда, смешно?

— Что ты решил сделать?

— Отпущу его вместе с Уильямсом. Думаю, ему стоит отдать тех трех парней, которые попали к тебе. Незачем их держать, Уильямс все равно скажет ему, где корабль-разведчик.

— А потом?

— Потом? — Арена развел руками. — Они сядут на корабль, заправятся где-нибудь и улетят. А капитан даст мне старую клятву курсантов академии, что не останется в долгу.

Наступила тишина. Стенн сидел, по очереди рассматривая нас с Ареной. Я сцепил пальцы и постарался сделать вид, будто мне ужасно скучно.

— Неплохо, — произнес Стенн. — Похоже, вы ставите меня перед свершившимся фактом…

Я медленно выдохнул.

— Но я бы посоветовал, прежде чем соглашаться, на всякий случай обыскать мистера Макламора. Чем черт не шутит.

— Пожалуй, — ответил Арена, кивнув. Я не заметил, как в руке у него оказался парализатор. Нажимая на курок, он не улыбался.

5

Снова появился свет. Я моргал, озирая комнату.

На полированной поверхности стола площадью в пол-акра лежали пять стерженьков с информацией и проектор, приплюснутый многогранник, размерами не превосходивший коробочку от таблеток. Каждый стерженек в длину не достигал и дюйма, но заключенная в них информация стоила всех сокровищ, утонувших во всех морях мира.

— Это лишь малая часть, — сказал Стенн. — Говорят, звездная карта невероятно полная. Нам такую и за тысячу лет не составить.

— А координаты! — подхватил Арена. — Чтобы их рассчитать, нужна уйма времени.

— И с таким подарком ты хотел его отпустить? — укоризненно сказал Стенн.

Арена метнул на меня убийственный взгляд.

— Не давай волю чувствам, Арена, — посоветовал Стенн. — Не думаю, что ты потрудился объяснить мистеру Макламору, как обстоят дела с топливом.

Арена резко повернулся к Стенну. Рядом с ним он выглядел великаном.

— Ты бы прикусил язык, — тихо проговорил он. — Мне не нравится, как ты им молотишь.

— Боишься, что я уроню в глазах Макламора твое достоинство джентльмена?

— ехидно спросил Стенн. Он смотрел Арене прямо в глаза.

— К чертям собачьим достоинство джентльмена! — буркнул Арена.

— Вижу, ты решил от меня отделаться, — сказал Стенн. — Я тебе больше не нужен. Ты отпустишь Макламора и Уильямса и будешь следить за ними. А поскольку им не найти топлива, у тебя нет опасений, что они сбегут. — Он повернулся ко мне. — Ты много лет провел в космосе, Макламор. Тем временем технология не стояла на месте. Да и политика тоже. Из реакторного топлива получается неплохая начинка для бомб. Поэтому все станции перевели на продукты полураспада, а запасы начального сырья укрыли в Форт-Ноксе. Вы бы не нашли топлива по указке Арены. А вскоре он захватил бы корабль-разведчик.

— На что ему корабль без горючего? — спросил я.

— Мистер Арена весьма предприимчив. Несколько лет назад он сделал запасы, которых вашей эскадре хватило бы на целую вечность.

— Зачем ты ему это выбалтываешь? — прорычал Арена. — Вышвырни его отсюда, и займемся делом. Ты и так слишком многое ему выложил.

— Просто я не люблю, когда меня тихо отжимают в сторонку, — ответил Стенн. — Вот она, благодарность!

— Макс Арена не из тех, кто остается в долгу, — проворчал Арена. — Без твоей подсказки я не получил бы записей, этого я не забуду.

— Ну, я и в других делах могу оказаться полезен.

— Не думаю.

— Как ты поступишь с Макламаром?

— Я уже сказал. Вышвырну его. Он никогда не поумнеет настолько, чтобы работать с нами.

— Прежде не мешало бы задать ему несколько вопросов.

— Ага, а он взорвет свою башку и загадит мой ковер… Ты ничего от него не добьешься.

— Такие, как он, питают отвращение к самоубийству. Он не станет гробиться из-за пустяковых сведений. А если все-таки убьет себя… мы поймем, что за его смертью кроется нечто важное.

— Не люблю грязной игры, — сказал Арена.

— Я буду действовать осторожно, — пообещал Стенн. — Дай мне кого-нибудь в помощь — нужно привязать его к креслу. А после я поговорю с ним по душам.

— Не люблю грязной игры, — повторил Арена. Он подошел к столу, передвинул рычажок и с кем-то заговорил.

Стенн уже стоял передо мной.

— Пусть думает, что ты спекся, — прошептал он. Узнай, где он прячет топливо. Мы с тобой поладим.

Арена двинулся к нам, и лицо Стенна снова стало равнодушным.

Арена настолько преодолел свою нелюбовь к грязной игре, что с ходу расквасил мне губы, а после на протяжении нескольких часов бил меня по лицу.

— Как ты докажешь, что Уильямс у тебя? — спросил я. Говорить было больно, но я терпел.

— Вот его удостоверение, — Арена подошел к столу и взял фотоснимок. — Полюбуйся. — Он бросил карточку в мою сторону. Стенн поднял ее.

— Дай мне с ним поговорить.

— Зачем?

— Спрошу, что он обо всем этом думает, — промямлил я. У меня слипались веки, я трое суток был на ногах и с трудом помнил, какие именно сведения надо вытянуть из Арены.

— Если ты согласишься, он не станет упрямиться, — сказал Арена.

— Ты сказал, у тебя есть топливо. Ты соврал. Нет у тебя топлива.

— У меня уйма топлива, умник! — врезал Арена. Он тоже устал.

— Наглая ложь! — Я поморщился. — Даже врать толком не умеешь.

— Кто врет?! — Арена взбесился, этого-то я и добивался.

— Ты, Арена. Ты — наглый лжец. Невозможно спрятать горячий металл. Об этом даже Стенн должен знать.

— Что еще нашла ваша экспедиция? — в сотый раз спросил меня Стенн. И дал пощечину, тоже в сотый раз. Голова моя мотнулась. Щека горела.

Это оказалось последней каплей. Я натянул грудью проволоку и хорошенько дал ему под ребра ногой. Крякнув, он свалился со стула.

— Хватит на меня давить, дубина! — крикнул я Арене. — Ты ничего не можешь мне предложить, кроме лживых обещаний. Нет на свете такой ямы, где можно было бы спрятать горячий металл, понял ты, олух царя небесного?

— Это я-то олух царя небесного? — зарычал Арена. — По-твоему, олух смог бы создать такую организацию, как моя, и положить в карман весь город? Да я еще пять лет назад начал копить горячий металл, за год до запрета! «Нет такой ямы», надо же! Да и зачем мне яма, если хватит свинцовой оболочки толщиной в два фута? Помнишь подлодку «Поларис», стоявшую на приколе возле Норфолка? Ту самую, которую оборудовали для туристов?

— Списана и продана на металлолом, — сказал я. — Тому уж много лет.

— Но она не пошла на металлолом. Пять лет она ржавела на берегу. Я купил эту калошу, нарастил обшивку и утопил, набитую сырьем, в бухте Картрайт, на глубине десять фатомов note 1.

— Это именно те сведения, которые нам нужны, — произнес Стенн.

Арена круто обернулся. Стенн все еще сидел на полу. В руке он держал маленький пистолет и целился в монограмму на рубашке Арены.

— Назад, Арена! — велел Стенн, поднимаясь.

— Где ты прятал эту игрушку?

— В ладони. Стой.

Стенн подошел ко мне. Не сводя глаз с Арены, он стал разматывать скрученные концы провода.

— Вновь не хочу показаться слишком любопытным, — заговорил я, — но все же, Стенн, откуда вы взялись, черт побери?

— Из военно-морской разведки.

Арена выругался.

— Как я сразу не догадался! Вице-адмирал Стенн. В газетах писали, ты получил свое во время чистки на флоте.

— Кое-кому удалось скрыться.

Арена тяжело вздохнул.

— Ну что ж, ребята… — сказал он и прыгнул.

Пуля Стенна ушла за молоком, и Арена свалил его за кресло ударом левой. Мгновенно вскочив, Стенн удачно встретил Арену кулаком и отшвырнул назад. Я налег на проволоку. Ну, еще чуть-чуть…

Но тут Арена нанес Стенну жестокий удар левой, и тот зашатался. Тщательно прицелясь, Арена стукнул ему правой в челюсть. Стенн рухнул.

Арена вытер пот с лица.

— Малыш устал, — сказал он. — Ладно, хватит с него.

Он прошел мимо меня и нагнулся, чтобы поднять пистолет Стенна. Привстав, я бросился на Арену спиной. Легкий стул разлетелся вдребезги. Арена сбил меня ногой, но я тут же вскочил, спешно освобождаясь от проволоки. Арена метнулся ко мне, выбросив вперед правый кулак. Присев, я врезал ему под дых, затем — в челюсть. Арена согнулся, попятился, но остался на ногах. Нельзя было давать ему передышки. Я подскочил и дважды ударил его в лицо, увернулся от встречного выпада, который заставил его раскрыться, и вложил все силы в апперкот. Он рухнул на роскошный яшмовый стол, попытался подняться и съехал на пол.

Я подошел и легонько пнул его под ребра.

— Где Уильямс? — спросил я. Пять раз я пинал его и спрашивал. Арена покачал головой и попытался сесть. Пришлось наступить ему на физиономию, чтобы он успокоился. Я повторил вопрос.

— В академии не учили таким приемчикам, — простонал Арена.

— Жизнь многому учит.

— Уильямс был слабаком, — сказал Арена. — И трусом.

— Говори яснее. — Я снова ударил его, на этот раз побольнее. Но я понял, к чему он клонит.

— Детонатор! — простонал Арена. — Я дал ему понюхать газу, хотел разговорить. А он взорвался! Почувствовал, что расколется, и разнес свою вшивую башку!

— Да, — кивнул я. — Он и не мог иначе. Гипноз.

Арена выругался, вытирая с лица кровь.

Распутав веревку, я как следует связал Арену. Чтобы он не рыпался, пришлось дать ему пару оплеух. Я полюбовался на содержимое его карманов, забрал со стола «сувениры». Потом нагнулся над Стенном. Он дышал.

— Ничего, оклемается, — пробормотал Арена. — Я ему не сильно врезал.

Взвалив Стенна на плечо, я сказал:

— Пока, Арена. Не знаю, почему я не вышиб тебе мозги. Наверное, я сделал бы это, не окажись в твоем бумажнике свидетельства о награждении военно-морским крестом.

— Слушай, возьми меня с собой, — попросил Арена.

— Дельная мысль. — Я усмехнулся. — А заодно — парочку тарантулов.

— Хочешь пробраться к машине, верно?

— Верно. Как же иначе?

— Крыша, — сказал он. — На крыше у меня всегда шесть-восемь вертушек. К машине тебя не пропустят.

— Почему ты мне об этом говоришь?

— В моем доме восемьсот парней с пушками. Они знают, что ты здесь, и не спускают глаз с твоей машины. Ты не пройдешь.

— А тебе какое дело, пройду я или нет?

— Если ребята ворвутся сюда и увидят меня в этой упаковке… Они закопают меня, не развязывая. Вот так-то, Макламор.

— Как попасть на крышу?

Он объяснил. Я прошел в указанный угол, нажал на указанную кнопку. Одна из панелей отъехала в сторону. Я обернулся и взглянул на Арену.

— Из меня получился бы неплохой моряк, Макламор, — сказал он.

— Не хнычь, Арена.

Поднявшись по короткой лестнице, я ступил на квадратную площадку.

Арена не соврал. На площадке стояло восемь вертолетов. Я усадил Стенна на сиденье четырехместного «Кэда», пристегнул ремни. Он невнятно бормотал, приходя в себя. Ему казалось, он все еще дерется с Ареной.

— …уходи… я задержу…

— Ну-ну, успокойтесь, адмирал. Теперь нам никто не страшен. Где корабль? — Я потряс его за плечо. — Где корабль, спрашиваю?

Через некоторое время он ответил. Корабль находился недалеко, в часе лета.

— Ждите, адмирал, — сказал я, когда мы прилетели. — Я скоро вернусь.

— Куда вы?

— Нам сейчас позарез нужны крепкие ребята, — ответил я. — Кажется, я знаю одного парня, который не прочь вступить во флот.

ЭПИЛОГ

Адмирал Стенн отвернулся от экрана коммуникатора.

— Думаю, если мы сообщим о своей победе, этого будет достаточно, коммодор. — Как всегда, он говорил голосом профессионального диктора, но сейчас на его лице сияла широкая улыбка.

— Как прикажите, сэр, — ответил я, улыбаясь не менее лучезарно, и объявил по радио, что Продовольственный Конгресс согласен подать в отставку всем составом, и что через неделю пройдут выборы законного правительства.

Я переключился на двигательный отсек. Увидев меня, дежурный сержант Арена поднял пенящийся бокал. Будь я проклят, если он тоже не улыбался.

— Думаю, они поняли, у кого из нас мышцы покрепче, коммодор, — сказал он.

— Да, демонстрация огневой мощи прошла отлично. Макс.

— А ведь мы даже не задели поверхности!

— Я возвращайся на «Аляску», Макс, — заявил Стенн.

Я смотрел, как он мчится в пустоте к крейсеру, сверкавшему в полумиле от нас. Через пять минут патрульному отряду предстояло перейти на орбиту, удобную для наблюдения за планетой. Мне же выпала участь командовать эскадрой, уходившей в дальний космос, по следам чужаков, оставивших на Марсе звездные карты.

Стенн был не из тех, кто теряет время понапрасну. Я взглянул на хронометр — пора подавать команду — и переключился на частоту моих кораблей.

Note1

фатом — морская сажень