Створка чуть приоткрылась и на меня глянула небритая сероглазая физиономия "вечного ваганта".
      - О, - сказал Робер Ди Монтобье. - Действительно, Хальк! Зачем ты сбрил бороду? Тебе это было очень к лицу. Проходи... А в чем, собственно, дело?
      Великий Митра! Никогда не думал, что нескольких совмещенных между собой комнат студенческого общежития можно превратить в такой бардак! На полу, шкафчиках, столах лежали книги и свитки, перемежаемые графинами с очень дорогим вином (такое даже мне, королевскому библиотекарю, не по карману...). Здесь же я обнаружил чучело грифона (Подделка! Настоящий грифон выглядит совсем по-другому, уж это я точно знаю... Кстати, как там наш Энунд?, ) и несколько мечей иранистанской работы. Последние стоили огромных денег, каждый - не меньше десяти тысяч сестерциев. Мечи были свалены небрежной кучей в давно погасшем камине. На том, что могло именоваться рабочим столом, валялись свитки с печатями Обители Мудрости (наверняка экзаменационные работы) и дешевые безделушки, изображавшие змеиное воплощение Сета, Диски Митры и священные отмычки бога жуликов Бела..
      Словом, эта было обычное жилье "вечного ваганта", готового угодить всем и вся, лишь бы получить прибыль. В соседней комнате кто-то шебуршился и я, скосив взгляд на зеркало, висевшее у дверей, узрел в отражении громоздкую красотку (у Робера всегда был дурной вкус...), лениво натягивавшую нижнее платье. Видимо, я нарушил лирическое уединение сих молодых людей. Ничего, переживут.
      - Робер, - проникновенно сказал я, глядя в серые и до отвращения честные глаза старого приятеля-соученика. - Меня и моих друзей ищет городская стража. Нам срочно нужно где-то укрыться. Ты сумеешь найти три комнаты в студенческом доме? Шесть человек. И ни одного вопроса.
      - Конечно, - без всяких раздумий ответил Робер. - Один сестерций за ночь с человека. Полная обслуга. Никто ни про что не узнает, если не будете буянить. Задаток вперед за пять дней.
      - Живодер, - я снял с пояса кошелек и отсчитал тридцать новеньких сестерциев с вензелем "КК" - "Конан Канах". - Давай ключи.
      - Ключи? - поднял бровь Робер. - Получишь у сторожа студенческого дома. Дашь ему сестерций и скажешь, что пришел от меня. Надеюсь, ты не укрываешь убийц или злодеев короны?
      - Я теперь сам злодей короны, - монеты пересыпались в ладонь "вечного ваганта". - Просил же - никаких вопросов!
      - Конечно, - слегка наклонил голову Робер. - Мы все-таки друзья. А кроме того, ты платишь и не торгуешься. Комнаты будут на этом этаже, сразу за моим покоем. Сторож знает, что при появлении подозрительных людей нужно будет сообщить мне, а я извещу вас. Ты знаешь, как тайно выйти из Логиума?
      - Разумеется, - я помнил тайный подземный ход, прорытый вагантами за ограду Обители Мудрости лет семьдесят назад. - Робер, ты должен молчать, уразумел? Именно за это мы тебе платим деньги.
      - Я понял, понял, - Ди Монтобье вежливо, но настойчиво выпроводил меня за дверь. - Будете моими гостями. Если нужно - приходите. И, желательно, вместе с замечательными золотыми кругляшками.
      Он потряс ладонью и переданные мной сестерции благозвучно звякнули. Я снова удостоверился, что с Робером можно иметь дело. Но только до времени, пока ему не заплатят больше наши враги...
      Внизу, на первом этаже, я быстро переговорил со сторожем. Последний, заполучив блистающий солнечной желтизной сестерций, безоговорочно выдал мне ключи от трех комнат на втором этаже студенческого дома и посоветовал препроводить лошадей в конюшни Логиума. Половина сестерция за день. К счастью, у нас было достаточно денег, чтобы оплатить непомерные запросы здешних конюших.
      Золото - всегда золото. Я не знаю, как Робер сумел организовать обед на шестерых человек, доставленный из близлежащего трактира двумя очаровательными молодыми простушками. Они постучались в нашу комнату, поставили закрытые крышками горячие котелки на стол и сказали, что заберут посуду ближе к вечеру. Конан проводил девиц оценивающим взглядом. Веллан, кстати, тоже строил им глазки.
      Комнаты (по утверждению Канцелярии Логиума, пустующие) были не столь уж плохи. Обстановка скромная - в каждой две кровати, стол и книжный шкаф, но здесь мы могли чувствовать себя в безопасности. Королевские гвардейцы не имеют права входить на территорию Обители Мудрости, а если здесь скрывается государственный преступник, то передать его властям Тарантии может только Суд Логиума. Однако на нас это право не распространялось - мы находились под защитой Робера Ди Монтобье и древних уложений об Обители Мудрости.
      Едва на столе разместилась дешевая глиняная посуда и красавицы-трактирщицы расставили кушанья, Мораддин отослал девиц, запер двери на засов и, налив в медную чару довольно неплохого пуантенского вина, провозгласил тост.
      - Господа! - граф Эрде поднял кубок над головой. - С возвращением в Тарантию! Думаю, что главное дело нашей жизни исполнено. Небесная гора разрушена и ее порождения убиты. Теперь можно заняться разнообразной мелочью. А именно - вернуть королю Конану его трон. Трон, занятый сейчас неким двойником. Но не просто двойником, а созданием, которое в точности повторяет любимого нами всеми киммерийца по имени Конан Канах...
      - Спасибо, - фыркнул король. - А дальше?
      - А дальше? - Мораддин нахмурил брови. - Дальше давайте выпьем за возращение твоего трона и твоей короны, а равно за Аквилонию.
      Когда красное вино сладкими струями потекло в наши глотки, граф Мораддин с размаху опустил медный сосуд на стол и очень жестким, тяжелым голосом сказал:
      - Я понимаю, что ты, Конан, станешь истинным королем лишь через несколько лет. У тебя сейчас очень мало опыта. Однако основы будущего закладываются сегодня. А нынешний день предстал очень трудным. Конан, ты знаешь, что твоя страна уже две седмицы готовится к войне? И что именно ты отдал приказ о сборе войска?
      - Что-о? - Конан вскочил, едва не перевернув стол. - Какого демона? Какая война? С кем? Аквилония не враждует ни с одним из пограничных государств! Мораддин, скажи им, что Немедия не хочет с нами войны!
      - А Немедия и не хочет, - Мораддин сжал в руке кубок. - Некое существо, ставшее тобой самим, и ныне занимающее трон Аквилонии, ведет государства Заката к страшным бедствиям. Если мы не предотвратим надвигающийся ужас, рухнет не только Аквилония, но и моя страна - Немедия, и все спокойствие и благочиние на Закатном материке.
      - Мораддин, объясни подробнее, - киммериец совладал с собой и вновь уселся на деревянную скамью. - Что происходит в городе? Кто занял мой трон? Почему меня, истинного и признанного короля Аквилонии, травят как лисицу охотничьими собаками? Я проезжал через город и видел указы... - Конан скривил жуткую рожу и продекламировал не своим голосом: - "О задержании человека, очень похожего на короля Конана Канах"...
      - Давайте я выскажу свои мысли, - Мораддин вновь был спокоен и невозмутим. - перед тем, как приехать к памятнику королю Дагоберту, мы с Тотлантом прокатились по городу. И вот что узнали...
      * * *
      Новости, о которых поведал нашей притихшей компании граф Эрде, оказались неутешительными. Более того - совершенно обескураживающими. Аквилония действительно активно готовилась к войне. К войне с Офиром. И этого мало - начинание короля было с восторгом воспринято всеми жителями столицы, от плебса и купцов до дворянства и гвардии. Все дружно прославляли короля, наконец-то решившего всем доказать, что Аквилония была и остается главенствующей державой среди Закатных стран. Армия рвалась в бой, велся набор добровольцев из горожан, в столицу съезжались мелкопоместные бароны со своими дружинами, тоже желавшие принять участие в общей заварушке и урвать долю добычи.
      Выдвинутый в качестве оправдания для начала боевых действий повод для меня прозвучал несколько неубедительно: мол, Офир намеревается силой захватить полосу аквилонских земель, лежащую между его границей и Тайбором, а потому мы вынуждены нанести упреждающий удар. Начало этому удару уже было положено - обыватели увлеченно громили многочисленные лавки офирских купцов, а вчера небезуспешно попытались поджечь здание офирского посольства. К счастью огонь вовремя остановили - сгорел лишь флигель. Никто не сомневался, на чьей стороне будет победа, и тарантийская гвардия бурлила в ожидании приказа сниматься с места и двигаться на полдень, к Тайбору...
      - Самое смешное в том, что вы можете и победить, - сказал граф Эрде, закончив излагать свои соображения. - У Аквилонии имеется отлично выученная и подготовленная армия, а последние военные действия в Офире велись лет сто назад. В таком случае налицо видимый успех: Аквилония обретает выход к богатейшим золотым рудникам Офира. Соответственно, снижаются налоги и подати, а мнение народа о короле взлетает на такую высоту, что и представить трудно.
      - Почему "видимый успех"? - спросил Тотлант. - Выходит, этот двойник в первую очередь заботится о благе страны? Тогда его действия начинают изрядно противоречить общепринятой манере поведения временного правителя успеть насладиться властью, набить свой кошелек и удрать.
      - Потому, что с золотом Офира можно развернуться дальше, - мрачно сказал Конан. - И еще потому, что через Офир открывается прямая дорога... куда? Правильно, в Немедию! Мораддин, сколько лиг от Ианты до Бельверуса?
      - Четыре дня конного пути, - отозвался граф Эрде. - Для армии немного больше. Но с захватом Офира Аквилонию и Немедию больше не будет разделять труднопроходимый горный хребет... А кто может предсказать, что в голове у этого существа, куда оно захочет пойти дальше? Однако, месьоры, какая расчетливость! Конан, если бы я не знал, что ты находишься здесь, я бы сказал, что это в точности твои действия. Только несколько преждевременные и ничем не оправданные. Вот лет через пять, если твое правление пойдет успешно... Хотел бы я знать, действует этот человек в одиночку, на свой страх и риск, или за ним кто-то стоит?
      - Но зачем весь этот спектакль? - не понял я. - Зачем столь странным способом отстранять от власти подлинного короля? Только чтобы немедля затеять войну? Почему бы в таком случае просто не убить Конана?
      - Простое решение не всегда есть самое лучшее, - назидательно ответил Мораддин. - Насильственная смена власти, как я уже стократно говорил, вызовет изрядные волнения в народе и дворянстве. А Конан, несмотря на множество его недостатков (извини, но так оно и есть!) пользуется искренним уважением большинства своих подданных. Легче использовать имя киммерийца, чем устранять его самого. Наш противник, видимо, рассчитывает, что мы надолго задержимся в Пограничье, а при попытке выбраться за пределы владений Эрхарда непременно угодим в его ловушки. Нам повезло - мы почти беспрепятственно добрались до Тарантии... К сожалению, теперь мы попали в затруднительное положение. В Обители Мудрости нас защищает закон о неприкосновенности его обитателей, а нам непременно надо побывать в городе. Чего бы я не дал за возможность хоть приблизительно разузнать обстановку во дворце... - задумчиво добавил граф, заново наполняя свой кубок. Почти все последовали его примеру, а меня словно что-то дернуло за язык:
      - Не так уж это и трудно, как кажется.
      - Да? - хмыкнул король. - И что ты предлагаешь? Мы ведь не можем и носа высунуть за ворота этого приюта для безумцев!
      - Правильно, - согласился я. - Ваше величество действительно не может - слишком уж нос приметный. Веллан, Тотлант и Эйвинд совершенно не знают города. Граф Эрде способен затеряться в любой толпе и, полагаю, он неплохо осведомлен о том, что и где расположено в Тарантии. Однако граф понятия не имеет о многих уютных местечках, где порой можно услышать кое-что интересное...
      - А ты, надо полагать, имеешь? - перебил меня Конан. - Хальк, ты не забыл, что в указе о нашей поимке даны и твои приметы?
      - Не забыл, - отмахнулся я. Меня понесло на волне вдохновения и никакие досадные мелочи не могли сбить меня с выбранного пути. - Но я не забыл и другое. В этом списке нет примет Эйвинда, никто же не предполагал, что он останется жив! Если мы отправимся вместе и со мной что-нибудь случится, Эйвинд наверняка скроется незамеченным и вернется к вам. Эйв, пойдешь со мной?
      Асир молча кивнул. Конан еще поворчал, утверждая, будто я сам лезу навстречу своей смерти и ничего хорошего из моей задумки не выйдет, но согласился с Мораддином, сказавшим, что мы не можем всю жизнь отсиживаться в Логиуме и надо начинать действовать.
      Мой план был весьма прост: я всего-навсего хотел наведаться в "Старый шлем". Это кабачок в квартале от дворца, частенько посещаемый свободными от службы королевскими гвардейцами. В "Шлеме" всегда можно узнать последние сплетни и новости из дворца, и потому я рассчитывал, что услышу там все подробности о грозящей вот-вот разразиться войне, о возвращении "короля Конана" из Пограничья, а также о том, не было ли связано с этим возвращением каких-либо странностей.
      Единственное, чего я опасался - наткнуться в кабачке на кого-нибудь из знакомых. Чем плох обширный круг друзей - ты можешь встретить их в самый неподходящий момент. Ладно, положимся на Тихе-Удачу, глядишь, все обойдется.
      И мы с Эйвиндом отправились в "Старый шлем", оставив всю остальную компанию терпеливо ждать нашего возвращения.
      Проезжая через Тарантию к городку Обители, я больше был озабочен собственной безопасностью и не слишком обращал внимание на происходящее вокруг. Однако, едва мы с Эйвиндом миновали ворота Логиума и окунулись в беспрерывно гомонящую, оживленную и пеструю толпу тарантийцев, я начал приглядываться повнимательнее. Вообще-то никаких особых отличий не замечалось. Торговцы ссорятся с прижимистыми покупателями, солидные усатые стражники медленно обходят улицы, держа ладони на рукоятях коротких мечей, спешат за покупками домохозяйки и служанки богатых господ, нищие громко благословляют Митру, а с ним и каждого, кто подаст монетку...
      И в то же время...
      Эйвинд (уж на что деревенщина!), и то углядел некое радостное оживление, царившее на улицах Тарантии. Он по-прежнему отбивал поклоны встречавшимся по пути храмам Митры, шарахался, будто от ядовитых змей, от уличных шлюх, и робко сторонился городских патрулей - словом, вел себя как настоящий провинциал, прежде лишь один раз побывавший в столице. Но почуять общее изменение в настроениях горожан сумел безошибочно.
      Подойдя ближе к центру города и площади с памятником святому Эпимитриусу, мы получили реальное подтверждение наших догадок. Неподалеку от огромных дверей, ведущих в Купеческое Собрание Аквилонии, стояли вербовщики. Три армейских сержанта, возглавляемые пехотным капитаном эдаким настоящим бравым воякой с темно-рыжими, лихо закрученными усами и начищенной кирасой.
      - ...Король Аквилонии зовет своих подданных к победе! - широко разевая рот, надрывался самый молодой и голосистый сержант. - Жалование полсестерция за седмицу! Кормежка из полкового котла! И доля в военной добыче!
      Мы оказались совсем рядом с ними, и вербовщики мгновенно углядели возвышавшегося над остальными горожанами Эйвинда. Асир, как я уже упоминал, был не просто высоким и широкоплечим, а воистину здоровенным - рост четыре локтя, мощные жилистые руки, короткая толстая шея и удивительно простецкий взгляд. Чем не пикинер?
      - Эй, парень! - зашелся криком вербовщик, размахивая руками и потрясая кошельком с монетами. - Хочешь завоевать славу, любовь женщин и богатство?
      - Э-э... - осторожно протянул Эйвинд. - А кто ж не хочет, господин хороший?
      - Послужи своему королю и получишь все, что желаешь! - посулил капитан. - записывайся в пеший Шестнадцатый легион - не пожалеешь! Задаток - целых пять золотых кесариев короля Конана!
      Эйвинд остановился с открытым ртом, не совсем точно понимая, что от него хотят, и я решил немедленно вмешаться.
      - Господа, во-первых, этот человек - не аквилонский подданный, а живет под скипетром короля Пограничья Эрхарда. Во-вторых, он со мной.
      Военный неодобрительно посмотрел на меня, но все понял моментально.
      - А-а... - сказал он. - Из Пограничья? Государь Конан тоже недавно вернулся оттуда. Слышали, как он извел подземных чудищ?
      - Во всех подробностях, - сквозь зубы процедил я. - Однако, милейший, ты не мог бы рассказать, почему объявлен сбор войска? Мы приехали в столицу недавно, из провинции, последних новостей не знаем....
      - Все проклятые офирцы! - рявкнул капитан, а сержанты дружно закивали. - Хотят оттяпать кусок наших исконных земель! Вот король и собирается объявить войну Амальрику. Государь, как две седмицы назад вернулся с полуночи, сразу начал собирать резервные легионы и конницу. У зингарских мастеров осадные орудия заказаны... Держитесь, офирцы! - легионер картинно помахал кулаком в воздухе. - Слышали, наверное, господин хороший, что вчера герцог Просперо уехал с посольством в Немедию?
      - Зачем? - ошарашенно переспросил я. Эйвинд тихонько сопел за моим плечом.
      - Разве не знаете? - прогудел капитан удивленно. - Просить союза у Нимеда! Вместе Офир под орех разделаем! А там и кофийцев прижмем, а с ними шемитов... Не, король Конан - мудрый человек, хотя и варвар. Нашей стране нужна победоносная война!
      Я на некоторое время застыл с открытым ртом. Ну ничего себе! Вот Мораддин удивится! Аквилония с Немедией всегда напоминали двух пауков, посаженных в банку: ты меня не трогай, и я тебя не трону. Но если хотя бы косо посмотришь в мою сторону - быть драке!
      А теперь союзничками стать решили... Вернее, не "решили". Этот диковинный союз навязывается волей неизвестного создания, ныне обретающегося в Тарантийском замке под видом нашего киммерийца. Но каков пострел! Он опередил нас только на четырнадцать дней, а уже начал собирать армию, резко изменил внешнюю политику, а судя по отрывочным фразам, услышанным в толпе, понизил налоги для обывателей: мол, победим Офир, у каждого золота будет в достатке. Плебс, разумеется, доволен, и на каждом углу славит государя, совершенно не подозревая, что настоящий король сидит сейчас в скромной комнатке дома для вагантов Логиума и ждет моего с Эйвиндом возвращения.
      - Ого! - нарушил течение моих мыслей возглас капитана. - Гляньте, господа проверяющие из личной королевской гвардии пожаловали! Благородный месьор, и ты, человек из Пограничья, посторонитесь, дайте проехать господину гвардейцу!
      Я машинально отступил на два шага вправо и мельком взглянул на подъехавший кортеж, составлявшийся из четырех Черных Драконов во главе с лейтенантом. Лейтенантом?..
      Я встретился с ним глазами и в голове тем же мигом проскочила паническая мысль: "Мы пропали..."
      Быстро обернувшись, я незаметно дернул Эйвинда за рукав и прошептал:
      - Чтобы не случилось, мы не знакомы. Отойди в сторону.
      Сообразительный крестьянин из Пограничья притерся к стене дома и с преувеличенным вниманием начал разглядывать яркие картинки на столике уличного торговца лубками. Однако по тому, как он косился в мою сторону, я понял - Эйвинд по-прежнему сохраняет внимательность и настороженность.
      Надо же было такому случится! Проверять вербовочный пункт заявился мой троюродный брат, сын племянницы моей любимой матушки. Тот самый барон Стагис, что встречал нас по приезде из Ямурлака у ворот королевского замка. Пускай я сбрил свою короткую бороду и надел более простую одежду, Стагис узнал меня мгновенно.
      - Ты что здесь делаешь? - барон наклонился с седла, словно желая рассмотреть меня поближе. - Хальк, ты в столице?
      Прикидываться, что мы незнакомы, было бесполезно. Кроме того, двое Черных Драконов из сопровождения Стагиса тоже были моими приятелями.
      - Знаешь, - медленно начал я выдумывая ответ. - Вот захотелось прогуляться по городу...
      Лейтенант нагнулся еще ниже и быстро сказал мне на ухо:
      - Извини, я понимаю, что мы родственники и вообще я против тебя ничего не имею, но у вышел приказ... И этот приказ не только у меня, а у всей гвардии, тайной и охранной службы Тарантии. Извини еще раз...
      Барон Стагис выпрямился в седле и указал на меня взглядом своим сопровождающим.
      - Это Хальк, барон Юсдаль, разыскивается по приказу короля и барона Гленнора.... Задержите его.
      Крупные широкогрудые кони гвардейцев взяли меня в плотный треугольник. Я понял, что учинять драку бесполезно - против четверых гвардейцев и готовых придти к ним на помощь вербовщикам мы с Эйвиндом не выстояли бы. Поэтому я, пытаясь сохранять внешнее спокойствие и достоинство дворянина, отцепил с пояса меч и протянул его рукоятью вперед.
      - Я могу узнать, каково обвинение? - спросил я, глядя прямо в смущенные, но жесткие глаза Черного Дракона.
      - Нет, - отрезал Стагис. - В распоряжении короля говорится, что тебя следует лишь подвергнуть аресту и препроводить к коменданту Железной башни. Ни одного слова об обвинении.
      Мне ничего не оставалось делать, как пойти вслед за лошадью моего дальнего родственника. Короткие пики остальных Черных Драконов были наставлены на мою спину и едва не касались одежды.
      - Кого поймали? - услышал я голос из площадной толпы.
      - Офирский шпион! - ответила какая-то женщина. Судя по склочным ноткам, проскакивавшим в ее речи, базарная торговка.
      - Повесят, - усмехнулся кто-то из проходивших мимо мастеровых. - И поделом!
      Я просто шел вперед, безучастно глядя перед собой. Хвала Митре, у Эйвинда хватило ума не ввязываться, а вербовщики забыли, что я представил его своим сопровождающим. Теперь главное, чтобы молодой асир добрался до Логиума и рассказал обо всем Конану.
      Но кто теперь ответит: что со мной произойдет дальше? Отчего в указе нет прямого обвинения Халька, барона Юсдаля в государственной измене, способствованию заговорщикам или, например, тайной деятельности на благо чужой страны? Прямо как во времена Нумедидеса - арестовали на улице, препроводили "в распоряжение коменданта Железной башни"... В те времена людей, "попадавших в распоряжение", больше никто никогда не видел.
      Однако мы еще поборемся. Уверен, что Конан и наши компаньоны не оставят меня в беде. Только бы они успели вовремя!
      * * *
      - Эй! - я забарабанил кулаками в толстую, обшитую стальными пластинами дверь с небольшим глазком. - Принесите пожрать, мерзавцы! Эй, есть кто-нибудь живой?
      Тишина. Ну, разумеется. Такое впечатление, что я здесь единственное живое существо человеческого рода. Из всех соседей только голодный паук, сидящий в центре паутинки в правом углу камеры, да несколько мокриц унылого вида.
      Великий Митра, что бы сказала моя возлюбленная матушка, узнав, что младший отпрыск сидит в самой надежной и тщательно охраняемой тюрьме для государственных преступников?! Если я поселился здесь надолго, то комендант обязан будет сообщить родственникам, в Юсдаль, чтобы переводили деньги на более-менее сносное содержание. Матушка сначала разрыдается, потом взъярится, а следом заявит, что не даст и единого сестерция для такого обормота, как я...
      В общем, скверно у меня на душе. Грустно. Есть, опять же, хочется. К тому же свет, проникавший через маленькое окно, забранное сначала кованой решеткой, а потом полупрозрачной слюдой, начал меркнуть. Это значит, что наступило время заката. В камере нет ни факела, ни лампы, следовательно, всю ночь придется сидеть в кромешной тьме.
      Собачий холод. Насколько я успел сообразить, меня отправили в закатное или приречное крыло комплекса зданий, называемых "Железной башней", и посадили в камеру на первом этаже. Если тщательно прислушаться, можно различить плеск волн Хорота, разбивающихся о фундамент тюремной крепости. Пористый камень, из которого она выстроена, отлично впитывает влагу и потому в камере сыро. Слизистые потеки на стенах, зеленовато-синяя плесень... Одним словом, самое неподдельное "узилище престрашное", как это пишется в исторических трактатах и воспоминаниях людей, некогда побывавших здесь.
      Барон Стагис, сохранявший на лице неприступное и невозмутимое выражение, привел меня к воротам Железной башни незадолго до шестого полуденного колокола. По его вызову в караулку спустился некий месьор Триб Квинтилий, неизменный комендант главной тарантийской тюрьмы за последние тридцать два года. Он занимал эту должность со времен короля Гундериха, отца Вилера. Пережил их обоих, трудился и при Нумедидесе... Да и Конан решил не менять коменданта Башни, когда сел на трон. Квинтилий отлично знал свое дело и за последние три десятка лет из башни был совершено только два побега - один заключенный, выведенный на прогулку на стену крепости, спрыгнул в Хорот и уплыл, а Конан, тоже освятивший своим пребыванием эти почтенные стены несколько лет назад, видимо, сумел подкупить охрану. Если выберусь отсюда - обязательно расспрошу короля об этой истории, случившейся вскоре после битвы с пиктами при Велитриуме...
      Господин Триб Квинтилий (между прочим, дворянин, происходивший из почтенной семьи) напоминал внешним видом преуспевающего гробовщика из страшных рассказов Стефана, Короля Историй. Высокий, худющий, в черной статской одежде с ослепительно белым воротничком и маленьким блестящим значком ордена "Серебряного щита" на груди. Еще Нумедидес наградил, за безупречную службу.
      Стагис, передав меня страже Железной башни, незаметно поклонился мне и развернул коня. Я заметил, как в его взгляде проскочила искра сожаления. Ладно, не буду на него обижаться. В конце концов, барон только выполнял свой долг перед королем. Вернее, перед тем, кого он считал королем.
      Комендант молча, лишь жестом руки, пригласил меня следовать в дом. Два стражника с обнаженными саблями двигались позади, и я удивился тому, что не было слышно шума их шагов. Только потом разглядел, что на сапоги были натянуты мягкие войлочные чехлы. В канцелярской комнатке меня усадили в донельзя протертое кресло (я ужаснулся, представив, сколько людей сиживали на нем), а господин Квинтилий, усевшись за стол, взял бумагу.
      - Итак? - он поднял на меня взгляд больших темных глаз и пригладил рукой седовато-желтые волосы. - Хальк, барон Юсдаль?
      - Да, - подтвердил я. - За что меня арестовали?
      - Отвечать только на мои вопросы, - бесстрастным голосом сказал комендант. - Лишних слов не говорить.
      Он обмакнул перо в чернильницу. Далее последовала долгая и ужасно нудная процедура: когда и где родился, кто отец и мать, есть ли права наследования на поместье, в какого бога веруешь, род занятий, последнее место государственной службы и так далее. Я честно отвечал. Интересно, что не прозвучало ни одного вопроса о моем недавнем путешествии в Пограничье, равно как и о моих друзьях. Если они не проявляют излишнего любопытства значит еще не все потеряно. Или вся компания во главе с Конаном давно попалась...
      Некоторые вопросы неистребимо отдавали мрачным тюремным юмором. Я даже был готов рассмеяться, когда месьор Триб вопросил о том, по какому обряду следует хоронить Халька из Юсдаля в случае преждевременной смерти в тюрьме? По митраистскому или же иштарийскому?
      - По языческому, - фыркнул я. - Сожжение, человеческие жертвоприношения и кровавая каннибальская тризна обязательны.
      Квинтилий и ухом не повел, что-то чиркнув на своем пергаменте. Наконец, он свернул документ в трубочку, засунул его в ящик стола и сказал в воздух, ни к кому не обращаясь:
      - Приречное крыло, камера двенадцать. Строжайший надзор.
      За моей спиной выросли двое стражников. Перед тем, как отправить в путешествие по темным и пахнущим мхом коридорам Железной башни, меня обыскали. Отобрали деньги, баронское кольцо, поясной ремень и коротенький ножик для разрезания книг. Все вещи вместе с оставленным бароном Стагисом мечом сложили в мешок и куда-то унесли.
      Вот я и сижу в "камере двенадцать" уже несколько колоколов и представления не имею, что со мной будет дальше. Вообще-то в городе про Железную башню ходило множество жутких слухов: мол, по приказу влиятельных особ здесь могут и глаза выколоть, и удушить ночью, а потом сказать, что узник скончался от грудной жабы... Не понимаю, что потребовалось от меня существу, завладевшему троном королевства? Скорее всего, оно хочет уничтожить всех возможных свидетелей, чтобы беспрепятственно править дальше. Из чего делается логический вывод: ваш покорнейший слуга останется здесь очень надолго, если не навсегда...
      - Эй! - я прислонился к двери спиной и начал пинать ее пятками. Кормить узников вы обязаны! И принесите теплое одеяло!
      Скрипнула круглая деревяшка, закрывавшая глазок. К двери кто-то подошел.
      - Молчите, - донесся тихий голос. - Ужин будет после десятого колокола. И лишних одеял не полагается, у вас есть одно.
      Как же! Одеялом это можно называть только в насмешку. Кусок побитой молью фланели, под которым не может укрыться и десятилетний ребенок настолько маленький! Одно хорошо - ужин все-таки скоро принесут. Интересно, чем они здесь кормят?
      - Будете шуметь - командир стражи коридора прикажет заковать в кандалы, - пригрозил находившийся за дверью стражник. - Или перевести в подземные этажи. А в тех камерах - воды по колено.
      - Тогда я не буду шуметь, - я отошел и равнодушно сел на узкую деревянную кровать. Тьфу, ублюдки!
      Я несказанно обрадовался, когда очень издалека донеслись десять ударов колокола с храма Митры, стоявшего во дворе тюрьмы. Туда водили неопасных заключенных. Отлично! Значит, скоро принесут поесть!
      Рано радовался. Вот прозвонили первую четверть, затем вторую, я задремал и проснулся лишь когда отбивали полночь. Еду никто не принес. Они что, меня голодом хотят уморить?
      Вдобавок я пить захотел. И еще кое-чего, о чем при дамах не упоминают.
      Наконец-то! Зашуршал отлично смазанный засов, тихо звякнула снаружи связка ключей. Но вдруг у меня заколотилось сердце - а если это убийцы? Задушат или зарежут, а может быть оттащат в пыточную, вызнавать, где находятся мои приятели-заговорщики... Не скажу, что я умею хорошо драться кулаками, но хотя бы пару синяков я им сумею поставить прежде чем умру! Или вцеплюсь зубами в шею...
      Но нет, рано напугался. Дверь распахнулась, за ней стояли двое, виднелся деревянный столик на витых ножках и тележка со столовым прибором.
      Ничего себе! Это что, специально для меня или так кормят всех заключенных? Безмолвные стражи Железной башни внесли стол в мою камеру, накрыли парчовой скатертью, поставили серебряные тарелки, два шандала со свечами, кувшины с символом пуантенских виноделов и несколько блюд, накрытых серебристыми начищенными крышками. Притащили два кресла. В камере сразу стало уютнее, а у меня аж слюни потекли.