- Если бы не ты и твои подстрекания,- Брюзга снова обрел дар речи и теперь решил накинуться на Старика,- мы бы смогли уладить дело миром!
      Лис залился дребезжащим смехом, Усталый (я решил, что это был именно он) вздохнул, Старик ничего не ответил. Ободренный молчанием Кхатти продолжал:
      - Да, и все бы завершилось иначе! Так, как оно и должно было быть созданием великой империи, достойной наследницы дел великих предков!..
      - Кхатти, ты просто помешанный,- равнодушно сказал Усталый.- Почему бы тебе не помолчать хоть немного, а? Прошлое больше не имеет никакого значения.
      - Пускай треплется! - вмешался еще один голос, которому я присвоил прозвище "Тихоня". Он редко вступал в общие разговоры, предпочитая хранить молчание. Я пока не сумел толком представить себе его облика.- Алькой, если тебе неинтересно, можешь немного потрудиться во имя нашего общего блага. А то новичок отказывается тянуть лямку вместе со всеми.
      "Новичком" в этой компании, похоже, был я. Только как здесь можно было "трудиться", я не представлял. Брюзга снова принялся за свое, но, похоже, никому не хотелось с ним препираться и вскоре в пещере снова стало тихо. Я подумал, что Кхатти очень давно проиграл какое-то важное сражение и теперь непременно хочет доказать, что ему тогда просто не повезло. Остальные же столько раз слышали его речи, что им все равно. Алькою-усталому так вообще все смертно надоело... Сколько ж они здесь сидят, страшно представить! Что это за место такое? А сколько тут нахожусь я сам? Может, уже целый год прошел? Или, что куда хуже, целый век, как в сказке про волшебный холм и человека, случайно заснувшего на его склоне? И все, кого я знал, давным-давно умерли, а города разрушились и в развалинах поселились совы...
      Под эти невеселые мысли я незаметно задремал, и даже снова появившееся перед глазами ущелье не выглядело привычно унылым. Теперь мне показалось, что я здесь не один, и где-то неподалеку копают землю другие люди. Просто я их не вижу из-за сгустившегося тумана. Зато слышу их перекличку...
      Тут я сообразил, что на самом деле это Брюзга опять ругается со Стариком, а Лис вовсю их подзуживает. Спорили они все о том же: Кхатти обвинял Старика в устроении какого-то "брожения умов" и обзывал "погибелью древнейшей нации". Старик невозмутимо возражал, что сородичи Кхатти сами повинны в обрушившихся на них бедах и нечего валить с больной головы на здоровую. Лис поддерживал то одного, то другого, Алькой и Тихоня помалкивали. Брюзга разошелся вовсю - у меня в голове аж звенело от его пронзительного голоса.
      - ...Разумеется, не требуется большого ума для того, чтобы разрушить созданное чужими руками! Не так уж и трудно подвести к мятежу толпу вечно недовольных и тупых варваров, особенно если найдется, на кого их натравить! Как ты нас обычно именовал? Отродьями тьмы, помнится? И это еще было любезностью с твоей стороны! Что ж, теперь можешь полюбоваться на достойный итог своих трудов - вон он валяется! Безмозглый, ни к чему не пригодный кусок мяса!..
      - Сам такой,- не выдержал я. Почему-то я не сомневался, что Кхатти имеет в виду именно меня. Мне было жаль только одного: я не мог ему ответить. Я не понимал, как они вообще беседуют между собой, если находятся в таком же положении, как и я - то есть не могут пошевелиться. Конечно, я не произнес эти слова вслух, просто подумал. Но в моей голове неожиданно настала полная тишина. Похоже, меня услышали.
      - Алькой, это ты сказал? - нарочито равнодушно поинтересовался Брюзга.
      - Нет,- кратко отозвался Усталый.
      Снова молчание. Я словно наяву увидел, как они насторожено прислушиваются.
      - Это новичок,- подал голос Тихоня.- Ты проспорил, Кхатти - не так уж он и глуп. Эй, парень, почему же ты раньше молчал?
      - Я... Я не знал, что могу с вами разговаривать,- не очень уверенно то ли сказал, то ли подумал я.- А вы кто?
      Вместо ответа я услышал запинающийся и растерянный голос, в котором с трудом узнавалось привычное ехидное скрипение Лиса:
      - Мальчик, какой сейчас там... наверху... год?
      Вот на такой вопрос я теперь мог ответить без запинки. У нас дома, в Райте, года считали по какому-либо запомнившемуся событию, например, "год, когда всю зиму шли лавины" или "после засушливого лета". Однако после всех этих разъездов по всяким городам я знал, как принято отсчитывать время, и почти что отчеканил:
      - Тысяча двести восемьдесят восьмой по основанию Аквилонии!
      - По основанию... чего? - после долгого (и, как мне показалось, растерянного) молчания спросил Кхатти.
      - Аквилонии,- повторил я.- Это такая большая страна на закат отсюда...
      Кто-то тихо и неуверенно засмеялся. Словно человек, отвыкший от любой радости, а теперь обнаруживший, что не потерял способности ликовать. Я подумал, что это Алькой, но не понял, чего его так насмешило.
      - Вот так,- ожил в моей голове голос Тихони и ядовито осведомился: Кхатти, ты там еще жив?
      - Почти,- чуть слышно пробурчал Брюзга. Я думал, он сейчас накинется на меня, но Кхатти упорно молчал. Наверное, я сказал нечто такое, что потрясло его до глубины души. Интересно, что именно? Ведь я всего лишь ответил на безобидный вопрос.
      - Добро пожаловать в наше маленькое общество,- прозвучал спокойный и чуточку печальный голос Старика.- Надо полагать, ты уже давно прислушиваешься к нашей болтовне? Не стоит придавать ей большого значения мы слишком давно находимся тут, чтобы испытывать по отношению к друг другу настоящую злость. Просто надо хоть как-то отвлекаться от скуки нашей чересчур затянувшейся жизни...
      - А вы живые или не совсем? - осторожно спросил я. Ответил мне не Старик, а почему-то Алькой, и слова его были медленными и странными:
      - Когда-то мы были живыми, мальчик. Слишком живыми. Это нас и сгубило. А теперь мы не можем умереть...
      - Ушам своим не верю! - похоже, Кхатти-брюзга воспрял духом и немедленно встрял в разговор.- Алькой, неужели на старости лет ты сумел выучиться чему-то, помимо размахивания мечом? Например, разговаривать как человек?
      Я начал понимать, отчего обитатели подземелья время от времени просят Кхатти заткнуться. И чего он только такой... Сначала на язык просилось "злой". Потом я передумал и решил, что Брюзга не злой, а просто обидевшийся на жизнь и на всех людей.
      - Кхатти видел, как погибла заветная мечта его жизни,- негромко сказал Старик. Откуда-то я знал, что сейчас только я слышу его голос, а все остальные разговоры стали едва различимы, точно велись за толстой стеной.Это, знаешь ли, не очень-то приятно. Особенно если у тебя нет и никогда больше не будет возможность вмешаться и как-то помешать происходящему. Он был очень деятельным человеком, а теперь обречен на полнейшее бездействие. Впрочем, все мы в свое время что-то значили для наших народов... Мы привлекали внимание и, наверное, поэтому все оказались здесь. Бывшие заклятые враги, бывшие союзники... Алькой прав - это теперь больше не имеет никакого значения.
      Старик надолго замолчал, остальные притихли. Я поколебался, но все же решился осторожно напомнить о себе:
      - Тогда почему же меня тоже сюда затащило? Я ведь никто... То есть я хочу сказать, я не был никем особенным.
      - Мы тоже так считали,- словно про себя проворчал Лис.- Оказалось ошиблись.
      - Думаю, для тебя и для нас будет лучше, если ты расскажешь, как очутился здесь,- предложил Старик.- Возможно, твой рассказ поможет нам в чем-то разобраться и мы сможем ответить на твой вопрос... И, кроме того, к нам очень давно не попадали люди с поверхности земли. Нам всем было бы весьма интересно узнать, что нынче происходит в мире. Когда-то мы приложили немало усилий, чтобы изменить его историю. Любопытно, что получилось из наших трудов...
      - Да и так видно, что ничего хорошего,- фыркнул Кхатти и вдруг нетерпеливо потребовал: - Ты давай, давай, говори!
      - Чтобы он имел возможность говорить, тебе придется немного помолчать,- невозмутимо сказал Старик.- И попрошу никого не перебивать, не лезть с вопросами и не торопить рассказчика.
      Никто не ответил, но я как-то догадался, что все согласились с требованием Старика. И еще я подумал, что Старик, наверное, здесь главный. А потом вспомнил, что однажды уже рассказывал свою историю с самого начала и придется все повторять. Хотя нет - теперь мне есть что добавить к прежней повести. И еще одно отличие - мне даже не надо шевелить языком. Достаточно думать о том, что я видел и узнал, и все остальные увидят то же самое.
      И я начал рассказывать.
      * * *
      До сих пор не знаю - поверили они моим словам или нет. Во всяком случае, после того, как я рассказал о брошенном руднике, где мы пытались извести подземное чудовище, и неуверенно сказал: "Ну вот, вроде и все...", никто не набросился на меня с расспросами. Меня вообще ни о чем не спросили. Только Старик поблагодарил и сказал, что им нужно хорошенько подумать над услышанным.
      Думали они без меня. То есть я не слышал - говорят они между собой или нет. Сначала я было обиделся, а потом решил, что так и должно быть. Я ведь намного младше их всех, мое дело - только правдиво рассказать об увиденном. Право же решать, как поступить с моим рассказом, принадлежит старшим. Так что я задремал, оказавшись в ставшем уже привычном призрачном ущелье. Расчищенный участок, с которым я возился, заметно увеличился. Человеку в одиночку столько земли и камней перетаскать не под силу. Тем не менее, здесь моя работа явно была выполнена, и кто-то невидимый снова начал подталкивать меня в спину. Значит, нужно переходить дальше.
      Я попробовал упираться и даже хотел бросить лопату (хотя никакой лопаты у меня в руках на самом деле не было), но получил такой тычок, что проснулся. Уставился в мрачный потолок и задумался. Никак не могу сообразить - снится мне распроклятое ущелье или оно всамделишное? Если есть - что за непонятная огромная штука в нем лежит? Вдруг это та самая, по случайности отысканная гномами? Что же получается - мы так старались ее извести, а нынче я самолично принимаю участие в ее вытаскивании на белый свет? Но ведь это все мне снится!
      Тут я понял, что окончательно запутался. Хоть я положил себе ничему более не удивляться, но жизнь все время подкидывала мне новые и новые загадки. А ответов к ним я, как не бился, сыскать не мог.
      Болтливая компания, как назло, молчала. Даже Брюзга, у которого не язык, а вертлявое помело. Я бы очень хотел их кое о чем расспросить... да только не решался заговорить первым. Вдруг у них так не заведено? Еще обидятся и совсем разговаривать перестанут. Совсем ведь тошно будет...
      - Они сейчас заняты,- если я мог, вздрогнул бы от неожиданно прозвучавшего голоса Старика.- Но просили меня выразить тебе искреннюю благодарность за повествование. Оно заставило нас о многом задуматься и взглянуть на некоторые вещи с новой точки зрения...
      - Да не за что,- растерянно ответил я.- Вы попросили, я и рассказал. Трудно, что ли?
      - Ты был вправе ожидать ответного рассказа,- заметил Старик.- Однако вряд ли ты его услышишь. Не потому, что нам требуется многое скрывать, но по иной причине. Наши истории слишком длинны и малопонятны кому-то, помимо таких же старых развалин, как мы. Ты верно решил, что мы очень давно находимся в этом месте. Наши старожилы не по своей воле обосновались здесь почти восемь тысячелетий назад...
      - Это Кхатти? - осторожно спросил я, твердо убежденный, что Брюзга самый старый из обитателей подземелья. Восемь раз по тысяче лет! А тысяча это десять раз по сто! Такого срока и представить невозможно, а уж как их прожить...
      - Нет,- с легкой усмешкой в голосе отозвался Старик.- Кхатти попал сюда почти одновременно со мной и Алькоем - около тысячи лет назад. Самых старых из нас ты не слышал. Впрочем, мы их тоже ни разу не слышали - они давно разучились говорить, а их души навсегда сроднились с созданием, обитающим в горах. Ты его наверняка видел. Оно обитает в твоих снах, также, как и в наших. Тебе мнится, что ты извлекаешь эту вещь на поверхность, так?
      - Ага,- обрадованно подтвердил я. Наконец-то хоть что-то прояснилось! - Это такая большая непонятная штуковина, лежащая в глубоком ущелье? Я ее выкапываю. Мне совсем не хочется этого делать, но меня точно кто-то заставляет. А она правда есть?
      - Да,- с тоской сказал Старик.- Она есть. И, к величайшему сожалению всех сущих на земле народов, она снова ожила.
      - Ожила? - переспросил я.- Так она живая? И эти штуки, что ползали под землей, это ее... ну, не знаю... дети, что ли?
      - Можно сказать и так,- после некоторого молчания ответил Старик.- На самом деле я неверно выразился, введя тебя в заблуждение. Конечно, это существо не живое, подобно тебе или мне. Оно не ест, не дышит, не чувствует, и, разумеется, у него не может быть никаких отпрысков. Оно всего лишь порождение чрезмерно изощренного в науках разума, созданное из холодного железа. Я понятно изъясняюсь, мальчик? Если нет, то не бойся сказать.
      - Да нет, мне все понятно...- с трудом выговорил я.- Я просто... обалдел слегка.
      - Может, ты хочешь побыть один? - участливо поинтересовался Старик.Когда захочешь поговорить или спросить о чем-нибудь - окликни меня. Я для тебя Старик, верно? Пусть так и остается, имена для нас больше ни имеют никакого значения.
      Он замолчал, словно вышел и закрыл за собой дверь. Честно говоря, я не обратил на его уход никакого внимания. Меня интересовало другое. Выходит, Веллан был прав, говоря, что чудовище неживое! И Хальк говорил то же самое! Жаль только, они никогда не узнают, что думали верно... Я старался не задумываться над тем, удалось ли оборотню выбраться из катакомб, и уцелели ли остальные, ждавшие нас наверху. Я просто от души надеялся, что с ними ничего не случилось и они успели добраться до безопасного места.
      Значит, эта тварь неживая. Но кто же тогда ее сделал и самое главное зачем она послала своих... как же их теперь называть? Ладно, будем для простоты все-таки считать этих маленьких чудовищ ее детенышами. Так вот, зачем она послала их травить людей в Аквилонии и Немедии? И для чего ей понадобились мы?
      - Почтеннейший,- решительно окликнул я, не зная, услышат меня или нет.- Я хотел бы спросить...
      - Я слушаю,- сразу же отозвался Старик.- Что тебя интересует, мальчик?
      - Зачем мы тут сидим? Почему вообще это все произошло? Откуда взялась эта тварь? Чего ей надо? Отчего мне снится, что я ее выкапываю? - единым духом выпалил я и собрался было продолжить дальше, но Старик со смешком остановил меня:
      - Погоди, погоди! У тебя вопросов куда больше, чем у меня вразумительных ответов. Ты что же, всерьез полагаешь, что мне известно все об этом существе, его происхождении и повадках?
      - Н-ну... да! - уверенно брякнул я, но, подумав, уже более растерянно спросил: - А что, разве не так?
      - Ты даже не подозреваешь, до какой степени не так! - с нескрываемым ехидством ответил Старик.- Только полный глупец осмелился бы утверждать, что ему известно все о мире, да еще и о таком непостижимом создании, как наш Хозяин. Те скудные сведения, которыми я могу поделиться с тобой, всего лишь плод моих долгих размышлений и не претендуют на высокое звание истины...
      Я почти ничего не понял из сказанного Стариком, но решил промолчать и не отвлекать его. Пусть говорит, как привык, а я как-нибудь попытаюсь смекнуть, что он имеет в виду. Голова все-таки не мякиной набита.
      - Итак, с чего начнем? - задумчиво спросил то ли у меня, то ли у себя самого Старик.- Как я уже сказал, никому из нас в точности неведомо, что представляет из себя находящийся под горами предмет. Я также не могу сказать ничего определенного по поводу того, чего добивается это существо. Что же касается его присутствия в этом мире... Гномская легенда, которую ты пересказывал, в основе своей верно описывает события, предшествовавшие появлению этой вещи под горами. Гномы вообще отличаются пристрастием к собиранию и тщательному сохранению любых преданий, хотя склонны по прошествии некоторого времени истолковывать их со своей точки зрения и в свою пользу...
      - Значит, эта штука действительно упала с неба? - подвел итог я.
      - Вне всякого сомнения,- подтвердил Старик.- И произошло это около девяти или восьми тысячелетий назад, во времена расцвета государств Атлантиды. Тебе что-нибудь говорит это название?
      - Немного,- честно признался я.- Знаю, что была такая большая страна на закате, а потом боги разгневались на ее жителей и утопили ее в океане. Те, кто успел сбежать, поселились здесь, в Хайбории, и перемешались с местными людьми... Правильно?
      - Можно сказать и так,- мне показалось, что Старик усмехается.Конечно, настоящая история возвышения и падения Атлантиды намного запутаннее и сложнее, но сейчас это не слишком важно. Так вот, атланты сумели успешно справиться с первой попыткой нашего Хозяина завладеть миром. Легенды в один голос утверждают, что атланты в совершенстве владели различными видами магии, так что я не вижу ничего удивительного в их победе. Среди нас есть двое, которые могли бы доподлинно рассказать, как атлантам удалось это проделать, но... Мы больше не можем докричаться до их разума. Побежденный обитатель Небесной горы притих и был надолго забыт. Наверное, обитатели тогдашних стран были уверены, что не услышат о нем больше никогда.
      - А кто такой Хозяин? - я уже много раз слышал, как Старик и другие упоминали об этом непонятном типе.- У Небесной горы что, все-таки есть какой-то владелец?
      - Повторю - я не могу доподлинно утверждать,- с сожалением ответил Старик.- Однако мы все полагаем, что эта вещь наверняка должна кому-то принадлежать...
      - Чего же он тогда хочет? - перебил я.- Завоевать мир? Уничтожить всех людей? Чего?..
      - Это было бы просто глупо с его стороны,- медленно проговорил Старик.- Если ему, как и большинству одержимых какой-нибудь невероятной идеей, нужна власть, то зачем убивать людей? Кроме того, я убежден, что наш Хозяин - не совсем человек, и потому мы не можем в точности представить себе его желания и мысли.
      - Ну хорошо,- я мысленно вздохнул, посетовав на собственную глупость. Вроде бы мне все подробно растолковывают, а я все равно ничего понять не могу. Или это не я глупый, а Старик слишком уж умный? - Неважно, чего этот ваш Хозяин добивается и откуда он взялся. Мы-то ему на кой ляд сдались? Зачем он нас здесь держит?
      Старик коротко хмыкнул и пробормотал что-то на языке, которого я не понял. Затем ответил:
      - По-моему, у тебя самого имеются догадки на этот счет, и они лежат весьма близко к правде. Кроме того, Кхатти имеет досадную привычку частенько рассуждать о нашем статусе... то есть нынешнем положении.
      - Он говорил, что мы все - рабочие лошади,- вспомнил я.- Но как же мы можем работать, если вроде как спим?
      - Это не важно,- заверил меня Старик.- Для осуществления некоторых работ вовсе не требуется физическая сила. Я подозреваю, что мы были собраны здесь по наличию определенному качеств... Видимо, у нас эти качества были развиты несколько сильнее, чем у прочих людей, населяющих наш мир. Как выражается Алькой: "Мы были слишком живыми, и это нас сгубило".
      - Понятно,- протянул я, хотя на самом деле ничего не понял. Или понял, но не хотел признаться сам себе. Слишком страшно было.
      - Сомневаюсь, что тебе и в самом деле это понятно,- хмыкнул Старик.Но для простоты можно сказать так - этому существу требуются наши мысли. Я бы сравнил их поток с рекой, вращающей колесо мельницы. Или, если на то пошло, с лошадьми, тянущими груженую повозку. Он любит нас пугать, насылая страшные сны - может, после этого мы, как подхлестнутые кони, бежим резвее. Он не испытывает к нам не признательности, не заботы - когда кто-нибудь из нас умирает, он просто разыскивает нового подходящего человека и помещает сюда. Когда Хозяин проиграл атлантам, он усыпил тех двоих, что заполучил первыми, и разбудил спустя почти семь тысячелетий, решив, что появился шанс на победу. Его новыми противниками стали люди другого времени, в том числе Кхатти, Алькой и я. Кажется, ты догадался, что мы не испытывали друг к другу особой привязанности? Но нам пришлось объединиться перед общей угрозой, и мы сумели победить. Однако победа была оплачена многими, слишком многими жизнями, и в том числе - нашими душами. Мы оказались пленниками подземелий, и вскоре были вынуждены надолго заснуть - побежденный Хозяин предпочел снова затаиться, а время не имело для него особенного значения.
      - Мысли,- повторил я. Почему-то мне казалось, что эти самые мысли приобрели вид крохотных насекомых, ползающих внутри моей головы. А какой-то мрачный тип с огромной заржавевшей пилой собирается распилить мою многострадальную черепушку, чтобы было удобнее изловить этих блестящих букашек...- Мысли, значит...
      - Хороший образ,- одобрил Старик.- Только прими во внимание, что "мысленных букашек", как ты их представляешь, человек способен плодить почти непрерывно. Особенно если его при этом еще и подталкивать в нужном направлении.
      - Я не хочу, чтобы у меня в голове кто-то копался! - если бы я мог, я бы заорал во весь голос.- Это... Это неправильно!
      - Неправильно,- согласился Старик.- Но мы ничего не можем с этим поделать. Мы застряли, как мухи в паутине, и, видимо, останемся здесь навсегда. Жаль, тебе придется с этим смириться...
      - А удрать вы не пробовали? - я подумал, что такое простое соображение как-то не приходило мне в голову.- Ну, этот ваш Хозяин... Он же, наверное, не следит за вами все время? Если вообще следит...
      Старик горько рассмеялся.
      - Бежать? Интересно, как ты себе это представляешь? Ты пробовал хотя бы пошевелиться? Да? И многого добился? Пожалуй, ты изобретательнее всех нас, и, кроме того, ты еще долго протянешь... Мальчик, в твоем лице наш Хозяин сделал ценнейшее приобретение...
      - Еще чего,- мрачно сказал я.- Не хочу я здесь сидеть. И ковыряться до скончания веков в каменном дерьме тоже не хочу. Кстати, это я сам копаюсь или кто-то другой?
      - Догадался наконец? - едко осведомился Старик.- Конечно, не ты. Ты находишься здесь и вряд ли отсюда выберешься. Ты просто указываешь собранным там, в горах, людям, что они должны делать.
      Мне очень захотелось выругаться, но я подумал, что Старик этого не одобрит. Так вот зачем подземные чудовища травили людей зеленым огнем и переделывали их! Чтобы они шли в Граскааль и выкапывали эту треклятую штуковину! А я ими распоряжаюсь! Сподобился, нечего сказать! А что, если среди этих измененных и мои сородичи обретаются?
      - Ты же не виноват, что так случилось,- уже мягче сказал Старик.
      - Виноват, не виноват,- буркнул я. На душе было мерзко.- А что будет, когда мы ее выкопаем, не знаешь?
      - У меня имеются определенные подозрения...- начал Старик, но перебил сам себя.- Честно признаться, не знаю. Думаю, что ничего хорошего.
      - Это и ежу понятно,- огрызнулся я. Старик замолчал, а я запоздало сообразил, что зря на него накинулся. Ему же ничуть не лучше, чем мне. Коли сам злишься, нечего срывать раздражение на других.
      - Еж, конечно, животное умное,- без тени насмешки согласился со мной Старик.- Но только вот что я тебе скажу. В то время, когда мы здесь обосновались, Хозяин был готов пойти на что угодно, лишь бы вытащить из-под гор эту штуковину. Я так полагаю, что это его дом и он обязательно должен извлечь его на поверхность. Однако сейчас Хозяин особо не заботится о спасении своего жилища. Со стороны, конечно, все выглядит, как в прошлый раз - мы отдаем приказы, согнанные в Граскааль люди копают... Но тогда все работы велись куда более спешно и народу собралось больше раза в два или три. Правда, с тех времен Граскааль заселили гномы и многие из них до сих пор здесь, а их присутствие замедляет работы...
      - Ты хочешь сказать, что раньше этому Хозяину позарез хотелось вытащить свой дом, а теперь ему неважно, откопают его или нет? - сообразил я.- Ну и что с того?
      - Я просто перечисляю имеющие место странности,- отрезал Старик.- И еще. Я не ощущаю постоянного присутствия Хозяина. Раньше он всегда находился где-то неподалеку, а сейчас удаляется от нас.
      - А какой он, этот Хозяин? - поинтересовался я, не надеясь на внятный ответ. Так и получилось.
      - Точно не скажу, мы не разу не видели его подлинного лица,- задумчиво ответил Старик.- Он выглядит так, как ему хочется. Иногда как человек, иногда как чудовище, порой как неодушевленный предмет...
      - Это как? - не понял я.- Он оборотень, что ли?
      - Считается, что оборотни могут принимать только два облика человеческий и звериный,- назидательным тоном проговорил Старик.- Это же существо многолико и, насколько мне известно, способно перенимать чужое обличье. Только не спрашивай, как оно это делает, я не знаю.
      - Что ж получается - оно сейчас может бродить где-то среди людей, и никто его не распознает? - испугался я.
      - Вполне вероятно,- я точно наяву увидел, как Старик пожимает плечами.- В общем, мой мальчик, несмотря на твое сильнейшее желание вернуться в привычный мир, тебе придется смириться с существующим положением вещей. Я понимаю, что это будет нелегко, но... Так уж получилось.
      - А если я не буду ходить на веревочке? - хмуро спросил я.- Не буду и все тут! Что тогда станет? Помру, а на мое место другого кого притащат?
      - Алькой, когда попал сюда, был почти таким же,- с вздохом сожаления сказал Старик.- И, думаешь, я с радостью согласился с выпавшим мне жребием? У любого человека есть слабое место, и наш Хозяин, надо отдать ему должное, умеет очень быстро его определять. Страшные сны - только один из способов сломить возможное сопротивление, а он способен придумать еще сотню других. Впрочем, и этого вполне достаточно. Ты сможешь постоянно жить в окружении своих самых жутких кошмаров, не в состоянии отделить сон от яви?
      - Нет,- подумав, признал я.- Но нельзя же задрать лапки вверх и сказать - "Не бейте меня, я сдаюсь"? Я так не могу...
      Старик ничего не ответил. Я окликнул его еще пару раз, но услышал только тишину. Похоже, он счел, что поведал мне все необходимое, а дальше уж моя очередь соображать.
      * * *
      После этого разговора мне стало совсем тоскливо. Выходит, не осталось даже самой малой надежды на то, чтобы выбраться отсюда? Теперь буду неизвестно сколько тысяч лет долбить замерзшую землю. Вот повезло, нечего сказать...
      Остальные понимали, что меня сейчас лучше всего оставить в покое. Да и между собой они разговаривали мало. Мне казалось, что в пещере висит какое-то недоумение. Словно все что-то делали-делали... и вдруг обнаружили, что не помнят, для чего нужна их работа, а двигаются только по привычке. Надо бы спросить совета у кого-нибудь, да только никого вокруг нет. Вот и делается все медленнее и медленнее, с оглядкой на соседа, и растерянность у всех какая-то...
      Мне в очередной раз снилось ущелье, когда земля под моими ногами вздрогнула. Я проснулся и не сразу понял, что земля и в самом деле мелко-мелко подрагивает. Поверхность, на которой я лежал, тоже еле заметно тряслась. А еще где-то гудело. Низкий такой гул, как будто далеко-далеко сходит с гор лавина.
      - Что это? - Брюзга уже повторил этот вопрос на сотню разных ладов, но ему никто не отвечал. Наконец, Старик предположил:
      - Может, землетрясение?
      - А что такое гудит? - поинтересовался Лис. Голосок у него был по-прежнему бодрый, но слегка испуганный.
      - Мало ли что там может гудеть,- буркнул Тихоня.
      Звук постепенно становился все громче, до отказа заполняя подземелья. Дрожь тоже усиливалась, я заметил несколько зазмеившихся по потолку трещин. Пара расшатавшихся маленьких камней выпала и глухо ударилась о пол. Я подумал, что падающие камни могут разбить ту прозрачную штуку, что накрывает меня сверху, и тогда я сумею выбраться. Потом я с сожалением подумал - ну, разобьет этот купол, а с чего я взял, что смогу потом двигаться? И куда мне идти? Мы же где-то очень глубоко под горами, а гномьи шахты, ведущие наверх, наверняка разрушены...
      - Кто-нибудь видит, что происходит вокруг? - очень спокойно спросил Старик.
      - Надо мной потолок разламывается,- сообщил Кхатти.
      - Надо мной тоже,- добавил я.- И камни сыплются.
      - Это хорошо,- совершенно безучастным голосом проговорил Алькой.Значит, мы наконец-то умрем.
      Мне совсем не хотелось умирать в подземелье, да еще и засыпанным камнями. Но спрашивается, что лучше - служить этому жуткому Хозяину или отправиться прямиком на Серые Равнины? В нашем положении Царство Мертвых выглядело намного привлекательнее.
      - Дверь,- неожиданно сказал Тихоня.
      - Что - "дверь"? - быстро переспросил Старик.- С ней что-то происходит?
      - Кажется, она шевелится... Мне не видно.
      - Шевелится,- неуверенно подтвердил Кхатти.- Или мне кажется?
      Я сделал отчаянное усилие и на краткий миг сумел чуть-чуть приподнять голову. Это не помогло - я все равно не успел ничего толком разглядеть. Вдобавок в нашей пещере повисло облако пыли и каменной крошки, сыпавшейся с потолка.
      - Она открывается,- бесстрастно доложил Тихоня.- Там гномы... или люди.
      - Людям здесь взяться неоткуда,- оборвал его Старик и еле слышно добавил: - И делать им здесь нечего.
      Граскааль трясло. Рядом со мной просвистел огромный валун, а потом посыпалась струйка песка. Она падала на прозрачную крышку и разбивалась на множество песчинок, закрывая от меня то немногое, что мне еще удавалось видеть.
      А потом вдруг стало светло. Надо мной мелькнул привычный красноватый отблеск факела. Он приблизился, и я увидел человеческую руку, смахнувшую песок.
      Я с мимолетным удивлением обнаружил, что отвык от людей. К тому же я не мог толком рассмотреть, кто там, снаружи. Человек был для меня просто смутным движущимся очертанием. И все же это был живой человек, неизвестно как угодивший в подземелья! Может, он сумеет меня вытащить? Или он думает, что я мертвый? Еще бы - лежит в гробу и не шевелится... Как есть покойник.
      Пещера снова содрогнулась, а человек рывком наклонился вперед, вглядываясь. Сквозь зеленоватую пелену крышки на меня уставилась пара расширившихся от изумления глаз, затем человек оглянулся и призывно махнул кому-то рукой.
      А мне почудилось, что я со свистом лечу в глубочайшую из пропастей. И почему-то радуюсь этому, как последний дурак.