Однако сильнее всего меня поразили слова о чучелах. Если Ботольд не солгал – а он, скорее всего, не лгал – тогда в этих землях водятся представители моего рода, именуемые здесь «драконами»! Потрясающе…

Надо сказать, тайна моего появления на свет весьма меня интересовала. До сих пор я считала себя заколдованной девушкой из рода самураев, а Годзю и Хакас не спешили рассказывать правду. Но если в этих землях живут крылатые одного рода со мной, тогда я – не человек вовсе!

Это ставит на свои места странности с быстротой реакции, выносливостью и ночным зрением, но сразу вводит кучу новых вопросов, главный из которых – почему Годзю меня удочерил и дал воспитание воительницы. Впрочем, тайна моего рождения сейчас не важна… Главное – как спастись от смерти и сохранить лицо.

Не слишком простая задача, учитывая количество врагов и размер чудовищной птицы.

Ещё четыре дня отряд скакал на запад, мы пересекли очень старые, выветрившиеся горы и углубились в совсем уж бескрайнюю степь. Название этих мест – Гиблоземье, как с усмешкой сообщил Ботольд. Он несколько раз пробовал говорить со мной, но я молчала.

Днём, пока повозка трясётся по земле, я сплю, набираясь сил. Ночами тренируюсь, восстанавливая форму. Люди часто наблюдают за тренировками, даже просунули мне в клетку деревяшку, похожую на меч. Я молча её приняла, потому что нуждалась в тренировках.

Силы понемногу возвращались. Кормили меня сырым мясом, это очень полезно организму, и вечером восьмого дня я уже была почти в прежней форме. Только изрезанные крылья остались напоминанием о сражении, да пара шрамов на чешуе. Они быстро зарастут, я знаю, но крылья…

Ботольд часто следил за моими тренировками, причмокивал языком и одобрительно кивал. Напрасно старался, я с ним так и не заговорила. Зато я видела Тошибу! Его не убили, только посадили в ящик и везут в конце отряда, на последней повозке. Надо будет спасти…

К пятой ночи плена у меня окончательно созрел план побега. Я намного легче любого человека; значит, лошадь со мной на спине будет бежать быстрее, чем под всадником. К тому же, ко второй повозке был привязан восхитительный чёрный жеребец редкой красоты. На этом коне никто не ехал, его постоянно укрывали длинной попоной и охраняли другие всадники; понятно, что сумей я захватить этого жеребца, ни один из людей никогда меня не догонит.

Сбежать из клетки – не сложно, она деревянная и сгорит от заклинания огня. Я ведь специально не применяла ни одно заклинание с тех пор, как попалась; пусть люди думают, что я простой самурай.

Оставалась только одна проблема: гигантская птица. Люди звали её Рокх, и она не умела говорить, хотя была очень умна, почти как человек. Птицу следовало убить; но до восьмого привала удачного момента не попадалось.

Вечером восьмого дня, когда во все стороны до горизонта простиралась степь, я заметила вдали облако пыли. Люди тоже заметили; они встревожились, стали надевать доспехи и шлемы, повозки поставили квадратом, лошадей – внутрь. Я с огромным интересом следила.

Мимо проскакал командир отряда, к нему подбежал Ботольд, что-то сказал, и оба развернулись к птице. Рокх спокойно сидел на траве, чуть в стороне от повозок.

Момент следовало немедленно использовать. Я уже видела, что облако – это пыль над большим отрядом воинов верхом на очень смешных низкорослых лошадках. Люди пока не различали такие подробности, однако им явно была знакома степь. Подготовка к отражению атаки шла полным ходом.

– Ботольд! – позвала я громко. Воин с удивлением оглянулся. – Дайте мне лук! Он фыркнул.

– Чтобы ты перестреляла нас в спину?

– Их слишком много, вы не справитесь, – коротко ответила я. – Дикари перебьют вас, а потом зарежут меня прямо в клетке.

– В конце нашего пути тебя также ждёт смерть, – заметил Ботольд. Я усмехнулась.

– От вас я ещё могу сбежать, от них – нет. Он расхохотался.

– Что ж, в откровенности тебе не откажешь… Держи! – он бросил мне короткий меч. – Если уж мы должны погибнуть, так хоть возьмём побольше жизней.

Я молча усмехнулась, поймав клинок. Идиот. Я и не расчитывала получить оружие, просто тянула время. Теперь будет легче…

Тем временем все воины отряда пересели на свежих коней и выстроились в два ряда перед квадратом повозок. Ботольд забрался на спину своей птицы, Рокх грозно заклекотал и распахнул крылья. На месте дикарей я трижды подумала бы, прежде чем атаковать подобную птичку.

Враги находились уже совсем близко. Они мчались беспорядочной толпой, все были одеты и вооружены по-разному, одни – с копьями, другие – с мечами, но почти у всех имелись очень длинные и мощные на вид луки. Не завидую Рокху, если у него нет чешуи.

Командир резко выкрикнул приказ. Два ряда всадников одновременно тронулись с места и шагом поехали навстречу противнику. Второй приказ, и сорок три лука разом выпустили смертносные стрелы.

На таком расстоянии стрелки были вынуждены применить навесной залп, когда стреляют вверх, в расчёте что на излёте стрела достанет врага. Несколько дикарей действительно попадали с коней, однако львиная доля стрел пропала зря.

Я ударила хвостом. Командир отряда поступил правильно – пока враг достигнет дальности стрельбы из арбалетов, воины успеют дать не менее трёх залпов. Тем временем Ботольд привесил на шею Рокху большой ящик и громко хлопнул в ладоши. Громадная птица почти бесшумно взмыла в небо.

Я смотрела, как Рокх мчится навстречу врагам. Те, как ни странно, спокойно встретили появление чудовищной птицы и почти не снизили темпа скачки. Я заметила, что три десятка замыкающих воинов разом подняли луки.

Ботольд тоже это заметил. Птица легла на крыло и резко сменила курс, теперь она мчалась параллельно отряду и постепенно приближалась. Однако пора и мне приниматься за дело, иначе опоздаю…

Я прочитала заклинание огня, направив его на задние прутья клетки. Огонь сразу охватил сухое дерево. Теперь следовало действовать молниеносно.

Меня остались сторожить трое воинов, все с арбалетами. Когда клетка загорелась, я прижалась к её другой стороне и громко закричала, словно от ужаса.

– Спасите!!! Спасите!!!

Воины всполошились, один бросился ко мне, двое других вскочили на коней

– искать поджигателя. Я громко кричала и била крыльями, стараясь делать вид, словно сгораю заживо.

Когда первый человек подбежал к клетке, я метнула в него меч, а сама мощным ударом выбила сгоревшие прутья и прямо сквозь огонь выпрыгнула на волю. Двое оставшихся людей разом закричали.

Прежде чем они успели выстрелить, я перекатилась по траве к телу только что убитого воина, схватила его за челюсть и вздёрнула между собой и стрелками. Хвостом подбросила арбалет, поймала правой рукой.

В этот миг воины выстрелили. Обе стрелы попали в труп, одна пробила его насквозь и, потеряв силу, отлетела от моей чешуи, вторая застряла в доспехе. Ответным выстрелом я почти оторвала голову ближнему всаднику.

Времени перезаряжать арбалеты не было ни у меня, ни у последнего человека. Поэтому он выхватил кривую саблю и погнал коня, расчитывая сбить меня копытами.

Я ждала его, стоя над трупом воина. Рука сжимала короткий меч Ботольда, вырваный из горла убитого. Когда противник подскакал поближе, я метнула меч а сама отпрыгнула в сторону.

Меч попал в нагрудный панцирь воина и отлетел. Однако сила удара на миг ошеломила человека, он потерял равновесие и чуть не выпал из седла. Я воспользовалась моментом.

Воин яростно забился, когда я в прыжке полоснула его когтями по лицу. Страшный крик человека потом долго мне снился, но тогда времени сожалеть о содеянном не было. Вторым ударом я выбила ослепшего воина из седла и пронзила упавшего его же собственной саблей. Теперь у меня была лошадь и три арбалета!

Разумеется, я и пробовать не стала убегать. Пока жив Рокх, меня запросто догонят в степи и на этот раз точно убьют. Поэтому я вскочила на коня, привесила арбалеты к седлу и погнала лошадь в сторону сражения.

Конь меня боялся, сидеть в человеческом седле было очень неудобно, но тогда мне было не до удобства. Чёрные всадники уже схлестнулись с дикарями, из облака пыли доносился звон оружия и яростные крики.

Я галопом помчалась вокруг поля битвы, высматривая командира в сером. Он сражался с двумя низкорослыми дикарями, конь уже был весь окровавлен. Хлестнув свою лошадь хвостом, я на полном скаку подняла арбалет и пробила горло командира стрелой. Дикари в изумлении оглянулись.

– Хаятэ!!! – завопила я, бросила разряженый арбалет и выхватила второй. На этот раз стрела только ранила одного из чёрных всадников, зато его противник, громадный лысый варвар, не упустил случая и раскроил человеку череп. Последний арбалет я решила поберечь для Рокха.

Распахнув порванное крыло, я обхватила коня за шею, свесилась до земли и на всём скаку подхватила с одного из мёртвых тел длинный лук. В отличие от арбалетов, в обращении с луком у меня был неплохой опыт.

Подскакав к самой гуще сражения, я громко завопила и спрыгнула с коня, направив того в ряд чёрных всадников. Лошадь почти сразу убили.

– Хаятэ!!! – выхватив стрелу из колчана мёртвого воина, я быстрым движением до предела растянула лук и сбила одного из чёрных вместе с конём. Дикари подхватили крик, качнулись вперёд, словно заразившись от меня яростью. Несколько минут я сражалась в самой гуще битвы, то стреляя из лука, то хватая с земли оружие. Потом, убедившись, что дикари уже не могут проиграть, я сбила одного из всадников, вскочила на лошадь и погнала коня прочь. Ботольд, если у тебя есть голова на плечах, ты не пустишь Рокха следом за мной…

Хайя!!! Нет у тебя в голове ничего! Скоро и головы не станет!!! Этот идиот погнался за мной, Рокх грозно расправил когтистые лапы и мчался у самой земли. Хайя!!!

Я на всём скаку повернулась в седле, подняла арбалет и выстрелила птице между ног, где перья были самые тонкие, почти пух. Стрела вошла в тело Рокха целиком.

Птица закричала от боли, но конечно не упала – одной стрелы такому чудовищу не хватит. Впрочем я и не стремилась её сбить, мне просто надо было приблизиться к Рокху поближе… Вот так!!!

– Синьё инадзума!

Заклинание сработало, и мой торжествующий вопль разнёсся по степи. Как я и думала, перья Рокха загорелись не хуже пороха, резкий запах палёного рога ударил в ноздри. Птица с воплем боли рухнула вниз и покатилась по земле, пытаясь сбить пламя.

Ботольд свалился со спины Рокха почти сразу, проехал по траве десяток шагов и остался неподвижно лежать. Я резко завернула храпящего коня, погнала его обратно и дважды проскакала по телу воина, превратив Ботольда в кровавое мессиво. Никто не смеет оскорблять самурая!

– Хаятэ!!! – вскинула лук к небу и издала вопль победителя. Издалека доносились крики и звон, дикари добивали воинов чёрного отряда. Надо спешить!

Убедившись, что Рокх больше не сумеет летать – птица сломала оба крыла и билась на траве – я галопом помчалась к повозкам. Там уже возились несколько варваров, взламывая сундуки в поисках сокровищ.

– Назад! – закричала я, вскинув лук. Они сразу отбежали, наверно уже видели меня в бою. Я подскакала к последней повозке, подхватила с земли длинный меч и одним ударом разворотила ящик где держали Тошибу. Зверёк при виде меня издал радостный вопль.

– Скорей! – схватив Тошибу, я подбежала к заранее избранному жеребцу. Конь громко заржал, попятился, но я рассекла поводья мечом и сильно потянула к себе. Лошадь замотала головой.

– Спокойно, спокойно… – стиснула когти. Придётся обойтись без седла… Вскочив на спину чёрному жеребцу, я сильно хлестнула его хвостом и дёрнула повод. – Хайя, хайя!!!

Кочевники проводили нас недоверчивыми взглядами. Нигде не задерживаясь, я проскакала по полю брани, на скаку наклонилась к земле, сорвала с шеи мёртвого командира свой медальон и помчалась в степь.

Нас никто не преследовал.

Заночевали у подножия длинной гряды холмов, возле небольшого ручейка. Конь был весь в мыле и хрипло дышал, поэтому прежде чем заняться собой, я его осторожно напоила и протёрла досуха остатками попоны. Скоро жеребец уже почти меня не боялся.

Затем пришлось успокаивать Тошибу, малыш поранил лапку о наконечник стрелы и расплакался. Я посадила его за спину, меж суставов крыльев – получилось настоящее сидение. Зверёныш быстро прекратил плакать и через пять минут уже теребил мой рог, весело мурлыча.

Только тогда я ощутила, как устала. От перенапряжения ныло всё тело, раны в чешуе вновь начали кровоточить… Вдобавок, – я не заметила в пылу схватки – мне разорвали внешнюю перепонку левого уха. Противная пульсирующая боль влилась в общую гамму мерзопакостных ощущений.

Сил на охоту совершенно не осталось. Я рухнула в траву, сняла со спины Тошибу, накрылась крылом и провалилась в сон.

Проснулась на рассвете. Стоял утренний туман, в степи царила абсолютная тишина, ни ветерка, ни шороха… Некоторое время я молча лежала в траве, наслаждаясь покоем и свободой. Слегка ныли раны, Тошиба мурлыкал во сне – но это не могло испортить настроение. Мир был так прекрасен, что мне хотелось… Хотелось создать хойку.

Утро в степи… Смотри, замерли даже росинки – Поёт тишина.

Тошиба открыл глаза на мой голос и сонно зарычал. Я улыбнулась.

Тише ворчи…

Мир прекрасен и без

Рычания тигров.

Зверёк потёрся о моё плечо.

Беззаботно мурлычит,

Щурит жёлтые глазки тигрёнок…

А враг не дремлет.

Я вскочила.

Выхватив меч, Неподвижно стоит в тумане

Хаятэ Тайё!

Тут я немного преувеличила – меч остался на поле брани, из оружия у меня имелся лишь лук. Но стихи хорошо отразили настроение, я была сильна и бодра, раны почти не болели, память о сражении грела сердце –

– Хай-й-й-й-йатэ!!!! – подбросив тигрёнка в воздух, я радостно засмеялась и распахнула порванные крылья. – Мы победили, Тошиба!!!

Зверёк ничего не понял, однако ощутил настроение и внезапно, к моему изумлению, неуверенно проговорил:

– Х-хатэ?…

Несколько секунд я недоверчиво глядела в жёлтые глазки тигрёнка. Потом поняла, и издала ликующий вопль.

– Ты заговорил!!! Тошиба раскрыл пасть, улыбаясь как это делают все кошки. Мягкий язычок лизнул меня в нос.

– Ххатэээ!

– Тошиба… – я обняла своего тигра. – Значит, мне не померещилось той ночью, ты разумный!

Чёрный конь жевал траву, то и дело странно поглядывая в нашу сторону. Если бы не радость и возбуждение, я наверняка обратила бы на это больше внимания.

На охоту мы отправились все втроём; я, Тошиба и чёрный конь. Вернее, мы с Тошибой собирались позавтракать, а жеребца оторвали от завтрака. Он остался не слишком этим доволен.

Коня я назвала Куросао, «Чёрный вихрь». У него был очень лёгкий, пружинистый шаг, чувствовалось – он способен бежать таким образом несколько дней. Седла у меня не имелось, только уздечка из тёмного металла и тонкие поводья; но без седла сидеть на коне было гораздо удобнее, хвост не мешал. Да и приятно ощущать под собой горячее, живое тело…

На охоте нам попалось небольшое стадо диких лошадок, низкорослых и мохнатых, почти как у вчерашних дикарей. Мне было жалко убивать таких симпатичных зверей, но голод – не игрушка. Хорошо хоть, я сохранила десяток стрел и длинный лук.

Выбрав довольно облезлого, некрасивого жеребца, я погнала Куросао вперёд и пронзила добычу стрелой. Лошадка с жалобным ржанием повалилась на землю.

Подъехав поближе, я спрыгнула со спины чёрного коня и вонзила когти в добычу. Пока из зверя истекала жизнь, огляделась; и взгляд случайно остановился на морде Куросао. Меня словно бросили рогами о стену.

В глазах чёрного коня горела такая ненависть, словно он всё прекрасно понимал, просто не мог помешать. Я недоверчиво изогнула хвост.

– Ты лошадь или нет?

Конь, понятно, ничего не ответил, однако я хорошо запомнила неповторимую, совершенно понятную ненависть в его взгляде. Под когтями уже прекратила биться добыча, Тошиба облизывался… А я всё ещё смотрела в глаза Куросао. Теперь это были обычные, тёмные глаза лошади.

– Кто ты? – спросила я негромко. Подошла вплотную, коснулась лоснящейся шерсти. – Как твоё имя?

Жеребец молчал, ничем не отличаясь от обычного коня. И тем не менее, он не был животным! Втянув когти, я положила руку на шею Куросао.

– Ты разумен, хоть и не понимаешь моего языка, – сказала тихо. – Прости, что пришлось убить твоего сородича. Конь почти спокойно стоял на траве, ничем себя не выдавая. Я помолчала.

– Не желаешь общаться… – сильным рывком я оторвала у мёртвой лошадки заднюю ногу, потом вторую, разорвала когтями шкуру на груди и вырвала аппетитные лёгкие. – Тебе-то что, корм под ногами растёт! А мне надо убивать, чтобы жить. Я – хищник!

Зажав мясо под крылом я вскочила жеребцу на спину, стегнула его хвостом и погнала прочь от убитой лошадки. На душе было очень мерзко, хотя объяснить причину я бы не сумела.

Вернулись к ручейку уже около полудня. Прежде чем приняться за еду, я крепко привязала Куросао к дереву; разумный он или нет, а оставаться в степи без коня мне не хотелось. Может, потом как-нибудь удастся с ним подружиться.

Костёр разожгла заклинанием. Тошиба опять меня поразил – малыш побродил вокруг дерева, насобирал сухих веточек и бросил в огонь! Выходит, он всё это время наблюдал, как делала я… Молодец, тигра полосатая!

Сытно пообедав и накормив Тошибу, я разлеглась на солнышке и принялась строить планы. Путей имелось два: ждать, пока зарастут раны в крыльях и быстро долететь домой, или отправиться на восток по земле, в рассчёте, что пока доеду – крылья заживут. Оба плана имели плюсы и минусы.

Первый вариант гарантировал спокойствие и надёжность; в бескрайней степи почти невозможно пропустить вероломную атаку, а от любого открытого нападения Куросао меня унесёт. Но план имел и огромный минус; время, пока заживут крылья, будет потрачено зря, а потом мне придётся бросить коня и пролететь огромное расстояние с Тошибой на спине. Полёт меня не пугал, но чем длиннее путь, тем дольше мне придётся отдыхать перед форсированием моря; а восточный берег континента оказался весьма враждебной территорией. Факт, что направление домой я знаю лишь приблизительно, временно решила не учитывать.

Второй план был гораздо опаснее первого, потому что по пути я могла встретить кого угодно, в том числе и врагов. Зато так я не теряла время даром, ожидая выздоровления, и каждый день приближалась к цели; наземная поездка позволит подробнее изучить эти земли, где, как я знала, почти никто с островов не бывал. Да и когда крылья заживут, пролететь придётся гораздо меньшее расстояние.

Таким образом я остановилась на втором плане: не спеша двигаться к востоку, попутно изучая местную природу и население. Ближайший месяц обещал стать весьма интересным!

Переночевали мы с Тошибой у костра. Куросао упорно продолжал строить из себя животное, так что его пришлось оставить привязанным к дереву. А утром я обнаружила, что конь всю ночь пытался освободиться.

К счастью, оборвать поводья он не сумел. Однако меня очень встревожили попытки Куросао сбежать, без коня в этой степи нам с Тошибой грозила скорая смерть. Отныне я решила спать, намотав на хвост поводья.

Перекусив остатками сээсаси, мы с Тошибой забрались на спину Куросао и спокойно поехали навстречу восходящему Солнцу. Тигрёнок был в отличном настроении, да и я тоже; малыш поразительно быстро осваивал речь, он уже знал десяток слов. Жеребец гарцевал по утренней степи, а я учила Тошибу говорить.

Примерно через час на гребне далёкого холма показались несколько чёрных точек. Я напрягла зрение, но расстояние было слишком велико.

– Тошиба, опасность… – вполголоса приказала я. Тигрёнок притих: слово «опасность» он выучил первым. Посадив малыша перед собой, я покрепче стиснула уздечку и стегнула Куросао хвостом.

– Хайя! – правой рукой вытащила стрелу, наложила на тетиву и зажала пальцем. Конь ровно дышал, мы скакали по бесконечной степи, ветер обдувал чешую… Хорошо!

Чем ближе становились точки, тем более странными они казались. Сначала я думала, это всадники; потом показалось, что это странные животные, похожие на коней; но, подскакав поближе, я ахнула и невольно натянула узду. По степи неторопливо скакали шесть самых невероятных существ, которых только мог представить себе пьяный крестьянин.

Нижняя половина тела полностью повторяла туловище лошади. Мускулистое, стройное, оно могло бы принадлежать прекрасному коню, однако на месте шеи прямо из тела вырастал торс могучего человека, с бугрящимися от мышц руками и длинной косой волос. Все шестеро чудовищ казались довольно похожими внешне; рыжие, могучие, они с любопытством поглядывали в нашу сторону, не прерывая бега. Волосы человеческой половины в точности повторяли цвет лошадиной шерсти, под конской шкурой перекатывались мускулы, до которых даже Куросао было как до неба. Шерсть с нижней части тела плавно сходила на нет, достигая живота человеческой половины, однако на спине доходила почти до затылка.

Полукони были вооружены двойными серпами с очень длинными древками, оружие слегка напоминало боевой клевец северян Хольгена. Волосы всех шестерых украшали султаны перьев, лица были разрисованы бело-сине-алыми полосами. На груди у каждого темнел исполненный чёрной краской символ: волнистая линия с треугольником на одном конце и шестью точками на другом.

Я несколько минут разглядывала чудовищ, раскрыв от изумления пасть. Тошиба вёл себя спокойно, а вот Куросао вдруг заволновался, начал переступать с ноги на ногу, трясти гривой и храпеть. Похоже, мой конь знает больше меня.

Наконец, преодолев изумление, я стегнула Куросао и подскакала поближе. Полукони продолжали бег, хотя часто на меня оглядывались.

– Кто вы? – крикнула я. Один из чудовищ слегка приторомозил и подождал, чтобы я его догнала.

– Тавр Кен! – весело сказал полуконь звонким, совсем неподходящим голосом. Одновременно он дотронулся до груди и отогнул ладонь навстречу мне, словно говоря – «милости просим». Ни малейшей тревоги или агрессивности!

– Хаятэ, – ответила я, коснувшись груди. Полуконь весело рассмеялся.

– Хаятэ – дрока! Кен – тавр! Понятно…

– Дрока Хаятэ, – я кивнула и улыбнулась. – Тавр Кен.

– Сасац! – рассмеялся полуконь.

Представившись, мы остановились и осмотрели друг-друга с большим любопытством. Спутники Кена медленно гарцевали в нашем направлении, перебрасываясь весёлыми фразами на совершенно непередаваемом языке. Я насторожилась: если это ловушка…

–Ёкён хэнгаат, – сказал тем временем Кен. Перебросив серп в левую руку, он указал на Тошибу. – Паррд? Я рассмеялась, хотя тревога ещё не прошла.

– Тигрёнок Тошиба.

– Тигррра… – полуконь нахмурил густые брови. Лицо у него было очень скуластое, с узкими щелями глаз, как у жителей нашего острова. Переносица начиналась выше бровей, а волосы Кен тщательно зачесал назад и скрутил в косу, оставив лоб открытым. Глаза у всех шестерых оказались ярко-зелёными, словно у кошек. Тем временем Кен оглядел моего коня и внезапно расхохотался.

– Гуигнгнм! – он хлопнул себя по лошадиному плечу, – Гуигнгнм!

Пятеро остальных ответили громовым хохотом, все принялись махать хвостами и хлопать в ладоши. Я готова поклясться, Куросао смутился.

– Что значит гуигм… гуинг… гуигнгмн? – спросила я. Кен с трудом прекратил смеяться, а затем очень выразительными жестами объяснил, что это значит. Теперь и я рассмеялась.

– Так ты потомок тавра и обычной лошади… – я погладила Куросао по голове. Жеребец упрямо строил из себя животное и, похоже, это ещё сильнее рассмешило тавров. Они окружили нас смеющимся кольцом.

– Хаятэ, тоолкан ышац-кох… – один из полуконей обратился ко мне с длинной речью. Я вежливо выслушала, ответила что ничего не поняла и улыбнулась. Похоже, это их ни капли не огорчило. Кен жестами пригласил нас следовать за отрядом; я, понятно, согласилась, И мы поскакали вперёд, по бесконечной степи, оставив за хвостом белое Солнце.

Это значит, мы двигались на запад. С каждым часом удаляясь от берега моря, от моего родного острова Ямато… Ничего, не пройдёт и месяца, как заживут порванные крылья. И я вернусь домой. Если, конечно, он ещё существует, мой дом.

Селение тавров оказалось удивительно непохожим на всё, что я видела до сих пор. Домов там было три десятка, но каких! Стволы высоких, прямых деревьев, были сложены как на костре – вершинами друг к другу, все щели промазаны глиной в смеси с соломой. В результате получился посёлок, больше всего напоминавший группу огромных муравейников; конусообразные дома в высоту достигали тройного моего роста.

Селение окружал вал из колючек, сухого кустарника и веток. Однако это заграждение определённо предназначалось только против зверей; оно не сдержало бы даже пешего человека, не говоря уж о конных. Видимо, тавры или слишком надеялись на свои способности, или жили в мире с соседями.

Самое странное началось, когда шестеро тавров, которых я встретила, вошли в селение. Хвост даю на отсечение – они никогда здесь не бывали. Местные встретили их весёлыми криками, окружили, принялись знакомиться и показывать посёлок. Ко мне подъехал очень красивый, серый в яблоках… мужчина? Или жеребец? В общем, самец.

– Мне сказали, вы говорите по-японски, – он вежливо сложил ладони перед грудью и поклонился, совершив жест уважения самураев. – Мы рады видеть молодого дракона в нашей общине, добро пожаловать. Преодолев изумление, я спрыгнула со спины Куросао.

– Благодарю за добрый приём, – я повторила приветственный жест. – Я Хаятэ Тайё, рода Акаги Годзю с Ямато.

– Я Тотчигин, – представился полуконь. – организатор общины Алдан-тэсэг. Вы желаете присоединиться к нашей группе или просто путешествуете с ребёнком? Я не сразу поняла, что под ребёнком Тотчигин имеет в виду Тошибу. Рассмеялась.

– Как сказать… Я спасла малыша от смерти в пяти сотнях цээгов на восток отсюда. Не бросать же его… – я погладила тигрёнка по голове. – С тех пор мы вместе. Зовут Тошиба.

– Так это маака-со… – протянул Тотчигин. Я заметила, он совершенно утратил интерес к тигрёнку. – Что ж, не мне судить о ваших поступках. Сейчас давайте пройдём в куш-тэсэг, там готовят пир в честь появления новых братьев. Окажите нам честь, приняв гостеприимство.

– С удовольствием! – я загнула хвост крючком и намотала на него поводья Куросао. Никак не ожидала такого приёма в степи, особенно после знакомства с Ботольдом. Видимо, варварство захватило не весь материк.

– Следуйте за мной.

Мы направились к самому большому дому в центре. Я посадила Тошибу меж крыльев, а сама постоянно оглядывалась, везде замечая признаки мирной и спокойной жизни.

Полукони питались, похоже, растительной пищей. Они были двуполы и, как я поняла, ничуть этого не стеснялись; прямо посреди посёлка, у стены одного из домов, занимались любовью самец и самка, точно как лошади. Однако остальные обращали на это не больше внимания, чем на облака в небе. Тотчигин тоже не обратил никакого внимания на любовников, пройдя мимо них, словно мимо дерева. Мне пришлось умерить любопытство.

– …как видите, мы решили отказаться от кочевой жизни… – внезапно я поняла, что Тотчигин уже давно что-то говорит. С трудом удалось перевести внимание. – …юрты в этой местности делать не из чего, а земля родит хорошо, трижды в сезон. Община существует уже полтора оборота, я четвёртый организатор со дня основания. Он повернул ко мне человеческую половину, продолжая идти вперёд.

– Простите за нескромность, но где вы раздобыли этого коня? Я усмехнулась.

– В бою, – коротко пересказала историю своего побега. Тотчигин одобрительно прищёлкнул языком.

– Вы храбрая и находчивая девушка, Хаятэ. Многие на вашем месте сразу бы сдались.

– Вы льстите мне… – от смущения я опустила голову и скрестила кончики крыльев. Тотчигин рассмеялся.

– Скромность – лучшее из качеств женщины, если я правильно помню ваши обычаи.

– Скромность – добродетель жены, – возразила я. – Согласно Будосёсиньсю[17], если девушка получает воспитание воительницы, её путь – бусидо, и для закона нет разницы, мужчина перед ним или женщина. Бусидо определяет поступки воина; меня воспитывали как самурая. Тавр задумчиво кивнул.

– Понимаю… Ваш медальон – знак принадлежности к сословию воинов?

– Нет, просто украшение, – улыбнулась я. – Подарок учителя.

– Замечательный подарок, следует отметить.

– Спасибо.

Мы уже подошли к большому дому в центре селения, и Тотчигин жестом пригласил меня внутрь. Сейчас я жалела только о том, что потеряла меч и не могу приступить к трапезе по обычаю самураев, опустившись на колени и положив оружие справа[18].

Изнутри дом оказался почти совсем пуст. В центре горел костёр, вокруг были навалены кучи свежей соломы – и всё. Шестеро тавров, с которыми я познакомилась в степи, поджав ноги разлеглись на соломе. Точно как кони…

Тем временем вошли Тотчигин и ещё трое. В доме стало очень тесно, нам с Тошибой едва хватило места у стены. Остро пахло конским потом и другими запахами конюшни.

– Тэн-талдыз оёнон… – начал речь Тотчигин. Говорил он несколько минут, изредка прерываясь и слушая вопросы гостей. Те, похоже, были всем довольны и получали от «пира» огромное удовольствие – я заметила, что то один, то другой тавр с аппетитом хрумкают пучками соломы. Наконец, закончив приветствие, Тотичгин обратил внимание и на нас.

– Прошу прощения за негостеприимность, уважаемая Хаятэ… – он смутился.

– Мне следовало помнить, что вы не вегетарианка…

– Кто?!

– Разве вы не питаетесь мясом? – удивился тавр.

– Конечно, питаюсь, – решительно заметила я.

– В том-то и дело… – он вздохнул. – Наша община придерживается строгих правил относительно пищи, а ваше появление явилось полной неожиданностью… Боюсь, во всём посёлке не найдётся ничего вам по вкусу. Я обречённо пожала крыльями.