Вселенная Майлза Форкосигана - Дипломатическая неприкосновенность

– Да, пожалуй. Но сдается мне, что тут, снаружи, будет несколько скучновато.

– У меня нет твоей аллергии на скуку, милый, но, сказать по правде, я вообще-то надеялась немного побродить по станции, пока ты занят. То немногое, что нам удалось увидеть, показалось мне очень интересным.

– Но мне нужен Роик. – Он колебался. В голове роились варианты разрешения проблемы безопасности.

Катриона дружелюбно-вопросительно посмотрела на Бела.

– Признаю, что не отказалась бы от гида, но неужели ты действительно считаешь, что мне тут понадобится телохранитель?

Оскорбления были вполне возможны, хотя только от тех квадди, которые знали, чья она жена. Однако Майлз вынужден был признать, что нападение вряд ли вероятно.

– Нет, но…

– Если вас устроит мое сопровождение, леди Форкосиган, – сердечно улыбнулся Бел, – я охотно покажу вам станцию Граф, пока лорд Аудитор будет разговаривать с арестованными.

Катриона просияла еще больше.

– Да, мне бы очень этого хотелось! Благодарю вас, портмастер Торн. Если все пойдет хорошо – а мы должны надеяться, что так оно и будет, – мы задержимся тут не слишком долго. Сдается мне, что я должна ловить каждый шанс.

Бел был куда опытнее Роика во всем, начиная от рукопашной до маневров флота, и у него было несравнимо меньше шансов нарваться тут на неприятности по незнанию обстановки.

– Ну… ладно, почему бы и нет? Развлекайся. – Майлз коснулся наручного комма. – Я свяжусь с тобой, когда закончу. Может, пройдешься по магазинам. – Улыбаясь, он жестом велел им убираться. – Только не привози домой никаких отрезанных голов. Обернувшись, он увидел взиравших на него в некоторой растерянности Венна и Гринлоу. – А… семейная шутка, – невнятно объяснил он. Растерянность меньше не стала.

Катриона, улыбнувшись, удалилась под руку с Белом. До Майлза запоздало дошло, что сексуальные вкусы Бела весьма разнообразны, и, возможно, ему стоило предупредить Катриону, что ей не нужно особо деликатничать, чтобы переключить внимание Бела на что-то другое, если вдруг гермафродит решит приударить за ней. Но Бел ведь, безусловно, не станет… А с другой стороны, они, возможно, будут поочередно кокетничать друг с другом.

Он нехотя вернулся к делам насущным.

Барраярские заключенные сидели по трое в камерах, рассчитанных на двоих – обстоятельство, по поводу которого Венн наполовину жаловался, наполовину извинялся. Он дал понять Майлзу, что Пост Три не был готов к приему такого потока двуногих правонарушителей. Майлз выразил понимание, хоть и не сочувствие, и воздержался от замечания, что камеры квадди больше, чем каюты на борту «Принца Ксава», где спят вчетвером.

Майлз начал с разговора с командиром отряда коммандос Брена. Тот был в шоке, обнаружив, что его подвиги удостоились столь высокого внимания действительного Имперского Аудитора, и в результате излагал события на кондовом военном жаргоне. Картинка, которую Майлз увидел за формальными фразами типа «проникли в периметр» и «скопление сил противника», все же заставила его поморщиться. Но все равно его свидетельства не противоречили версии квадди о развитии событий. Увы.

Майлз перепроверил рассказ командира в другой камере, набитой солдатами, которые добавили подробностей – к сожалению, но неудивительно. Поскольку взвод дислоцировался на «Принце Ксаве», никто из них не был лично знаком с лейтенантом Солианом, приписанным к «Идрису».

Майлз вылез из камер и опробовал на парящей в воздухе канцлер Гринлоу следующий аргумент:

– С вашей стороны неправомерно продолжать держать в заключении этих людей. Приказы, которые они выполняли, пусть, возможно, и непродуманные, на самом деле не являются незаконными согласно воинскому уставу Барраяра. Если бы им отдали приказ грабить, насиловать или провести массовое истребление гражданского населения, то тогда у них было бы законное право не выполнять приказ. Но на самом деле им было специально приказано никого не убивать. Если бы они ослушались Брена, им пришлось бы предстать перед трибуналом. Это вторичное привлечение к ответственности за то же преступление и серьезная несправедливость в отношении них.

– Я подумаю над этим заявлением, – сухо проговорила Гринлоу. «Примерно секунд десять, а потом выброшу в ближайший шлюз», – повисло в воздухе невысказанным.

– И, заглядывая вперед, – добавил Майлз, – вы ведь не хотите оказаться вынужденными держать этих людей под замком вечно. Наверняка будет предпочтительнее, если мы их заберем, – он едва успел проглотить «из ваших лап», – с собой, когда отбудем.

Выражение лица Гринлоу стало еще суше, Венн расстроенно хрюкнул. Из чего Майлз сделал вывод, что Венн будет весьма рад, если Имперский Аудитор заберет их прямо сейчас, только вот вся ситуация в целом, ее политические аспекты этого не позволяют. Майлз не стал настаивать, но мысленно пометил для дальнейшего использования. Он позволил себе немного пофантазировать, что обменяет Брена на его людей, а потом оставит Брена тут, к чистой выгоде Имперской службы, но не стал говорить это вслух.

Его разговор с двумя дневальными, изначально отправленными за Корбо, оказался в некотором смысле еще более кислым. Ранг Аудитора их перепугал вполне достаточно, чтобы Майлз смог услышать полный и честный отчет – пусть и невнятно – о событиях. Но столь неуместная фразеология, как «я не пытался сломать ей руку, я пытался отшвырнуть эту сучку-мутантку к стене» и «от этих цепляющихся рук меня дрожь пробила – словно змеи вокруг сапог обвились», убедила Майлза, что этих двоих не стоит публично выставлять свидетелями. Во всяком случае, в Пространстве Квадди. Тем не менее он смог вычленить ключевое звено: в момент заварухи они тоже считали, что лейтенанта Солиана только что убил какой-то неизвестный квадди.

Выйдя от них, Майлз сказал Венну:

– Думаю, что предпочел бы поговорить с мичманом Корбо наедине. Можете найти нам местечко?

– Корбо и так сидит в одиночке, – холодно проинформировал Венн. – Из-за угроз со стороны его товарищей.

– Угу. Тогда будьте любезны отвести меня к нему.

Дверь камеры скользнула в сторону, и за ней оказался высокий молодой человек, который молча сидел на койке, уперев локти в колени и спрятав лицо в ладони. Металлические пластины имплантатов скачкового пилота блестели на его висках и в середине лба, и Майлз мысленно утроил имперские затраты на недавнее обучение молодого офицера. Корбо поднял голову и растерянно нахмурился при виде Майлза.

Юноша был довольно типичным барраярцем: темные волосы, карие глаза, смуглая кожа, хотя и несколько побледневшая за многие месяцы пребывания в космосе. Правильными чертами лица он немного напоминал Майлзова кузена Айвена в том же безрассудном возрасте. Здоровенный синяк под глазом начал бледнеть, становясь желто-зеленым. Форменная рубаха расстегнута на груди, рукава закатаны. Несколько светлых розовых шрамов зигзагами пометили открытую кожу, выдавая жертву эпидемии зергиярских червей, охватившую планету несколько лет назад. Ясно, что он вырос – или, во всяком случае, жил – на недавно колонизированной Барраяром планете именно в тот трудный период, когда оральные антигистаминные препараты еще не были усовершенствованы.

– Мичман Корбо, – произнес Венн, – это барраярский Имперский Аудитор, лорд Форкосиган. Ваш император прислал его как официального дипломатического представителя, чтобы представлять вашу сторону на переговорах с Союзом. Он желает с вами побеседовать.

Корбо в ужасе раскрыл рот, вскочил и нервно кивнул Майлзу. От этого разница в росте еще сильнее бросилась в глаза, и Корбо поднял бровь от еще большего смущения.

Венн добавил, не столько по доброте душевной, сколько для точности:

– Учитывая выдвинутые против вас обвинения, а также что поданное вами прошение о предоставлении политического убежища все еще в стадии рассмотрения, канцлер Гринлоу не позволит ему в данный момент забрать вас из-под нашей юрисдикции.

Корбо слегка расслабился, но по-прежнему смотрел на Майлза, как на ядовитую змею.

Венн со скрытым ехидством добавил:

– Он также обязался не приказывать вам застрелиться.

– Благодарю вас, шеф Венн, – произнес Майлз. – Я начну, если не возражаете.

Венн понял намек и удалился. Роик занял пост возле двери, которая с шипением закрылась.

– Садитесь, мичман. – Майлз указал на койку. Сам он устроился на койке напротив юноши и несколько мгновений наблюдал, как Корбо усаживается.

– Прекратите психовать, – добавил он.

Корбо судорожно сглотнул и ухитрился осторожно выдавить:

– Милорд…

Майлз переплел пальцы.

– Зергиярец, верно?

Корбо поглядел на свои руки и предпринял слабую попытку опустить рукава.

– Не урожденный, милорд. Мои родители эмигрировали туда, когда мне было лет пять. – Он покосился на Роика в коричневом с серебром мундире и добавил: – А вы…

А потом проглотил то, что бы он там ни собирался сказать.

Майлз мог заполнить пробел:

– Да, я сын вице-короля и вице-королевы. Один из сыновей.

Корбо сподобился лишь на беззвучное: «О!» Выражение подавленного ужаса не исчезло.

– Я только что побеседовал с двумя патрульными, посланными, чтобы вернуть вас из увольнения. В данный момент мне бы хотелось услышать вашу версия происшедшего. Но сперва вот что: вы знакомы с лейтенантом Солианом, приписанным к «Идрису» офицером службы безопасности комаррского флота?

Мысли пилота настолько явно были сосредоточены на его собственных проблемах, что ему потребовалось несколько секунд, чтобы вникнуть в суть вопроса.

– Я встречал его пару раз во время предыдущей стоянки, милорд. Не могу сказать, что знаю его. На борту «Идриса» я никогда не был.

– Есть ли у вас какие-нибудь соображения или теории по поводу его исчезновения?

– Нет… никаких.

– Капитан Брен считает, что он мог дезертировать.

– С Брена станется, – поморщился Корбо.

– Почему именно с Брена?

Губы Корбо зашевелились и замерли. Он казался еще более несчастным.

– Мне не приличествует критиковать командиров, милорд, или комментировать их личное мнение.

– Брен предубежден против комаррцев.

– Я этого не говорил!

– Это мои наблюдения, мичман.

– А…

– Ладно, давайте пока это оставим. Вернемся к вашим проблемам. Почему вы не ответили на переданный вам по комму приказ вернуться?

Корбо коснулся голого запястья. Барраярские наручные коммы были все конфискованы квадди.

– Я его снял и оставил в другой комнате. И, наверное, проспал сигнал. Я впервые услышал о приказе вернуться, когда эти двое… двое… – он попытался бороться с собой, но все же кисло выговорил: – громил начали ломиться в дверь Гарнет Пять. Они просто отодвинули ее в сторону…

– Они представились как положено и четко передали вам приказ?

Корбо помолчал, взгляд его стал колючим.

– Я должен признать, милорд, – медленно заговорил он, – что, на мой взгляд, провозглашение сержантом Тушевым «ладно, любитель мутантиков, шоу закончено» не совсем содержит в себе формулировку «адмирал Форпатрил приказал всем барраярцам вернуться на корабли». Во всяком случае, в первый момент это не понятно. Видите ли, я тогда еще толком не успел проснуться.

– Они представились?

– Нет… Не словесно.

– Показали какие-либо документы?

– Ну… Они были в мундирах, с повязками патрульных на рукавах.

– Вы узнали в них солдат службы безопасности флота или посчитали, что это частный визит? Пара приятелей, в свободное время демонстрирующих свои расовые предпочтения?

– Ну… хм… Одно не исключает другого, милорд. По моему опыту.

К сожалению, паренек прав. Майлз тихонько вздохнул.

– А…

– Я был заторможенный, полусонный. Когда они начали меня толкать, Гарнет Пять решила, что они на меня напали. Жаль, что она попыталась… Я не трогал Тушева, пока он не сдернул ее с гравикресла. С этого момента… все покатилось и закончилось тюрьмой. – Корбо мрачно взирал на свои ноги в тюремных тапочках.

Майлз откинулся на стену. Брось этому пареньку веревку. Он тонет.

– Знаете, ваша карьера еще не совсем испорчена, – мягко проговорил он. – Формально вы не в самовольной отлучке, пока вас задержали власти станции Греф – не больше, чем патрульные Брена, что сидят в соседней камере. Еще на некоторое время вы находитесь в рамках закона. Ваше обучение на скачкового пилота и операция делают вас дорогой потерей с точки зрения командования. Если вы поведете себя правильно, вы еще можете выбраться из этой передряги без потерь.

Корбо перекосило.

– Я не… – И замолчал.

Майлз что-то поощрительно промычал.

И Корбо прорвало.

– Не нужна мне больше эта чертова карьера! Не хочу принимать участие в… – он не мог подобрать слов, – этом! В этом идиотстве!

Подавив некоторое сочувствие, Майлз спросил:

– А каков ваш нынешний статус? Как долго вы прослужили?

– Я заключил новый контракт с возможностью продления или выхода в резерв на последующие пять лет. Три я уже отслужил, осталось два.

В двадцать три, напомнил себе Майлз, два года кажутся долгим сроком. Значит, на нынешней стадии своей службы Корбо вряд ли поднялся выше пилота-стажера, хотя то, что он служит на «Принце Ксаве», означает высокую степень подготовки.

Корбо потряс головой.

– За последние дни я начал как-то по-другому смотреть на вещи. Поведение, которое я принимал как должное, шутки, замечания, подковырки… теперь они меня задевают. Ранят. Люди вроде сержанта Тушева, капитана Брена… Боже! Мы всегда были такими ужасными?

– Нет, – ответил Майлз. – Мы были куда хуже. Это я могу засвидетельствовать лично.

Корбо пристально поглядел на него.

– Но если бы тогда все прогрессивно мыслящие люди предпочли уйти, как вы сейчас, ни одно из тех изменений, что случились на моей памяти, не произошло бы. Мы изменились. И можем измениться еще. Не мгновенно, нет. Но если все хорошие парни уходят и управлять шоу остаются лишь идиоты, это не принесет ничего хорошего будущему Барраяра. Которое меня весьма заботит. – Он с изумлением понял, насколько с недавних пор отчаянно верным стало это утверждение. Он подумал о двух репликаторах, стоящих в охраняемой комнате особняка Форкосиганов. Я всегда верил, что родители могут исправить все что угодно. Теперь настал мой черед. Господи ты боже мой, как это могло произойти?!

– Я никогда даже вообразить не мог место, подобное этому. – Резкий взмах мичмана Майлз интерпретировал как охват Пространства Квадди в целом. – И такой женщины, как Гарнет Пять. Я хочу остаться здесь.

У Майлза возникло скверное ощущение, что отчаявшийся мальчишка собирается принять окончательное решение ради преходящего стимула. Конечно, на первый взгляд станция Граф очень притягательна, но Корбо вырос на открытом пространстве с нормальной силой тяжести, живым, настоящим воздухом. Приспособится ли он или техноклаустрофобия до него доберется? А та молодая женщина, ради которой парень собирается разрушить свою жизнь, – стоит ли она того или Корбо окажется для нее всего лишь временным развлечением? Или, со временем, большой ошибкой? Черт, да они знакомы-то от силы несколько недель, так что кто его знает, а уж Корбо с Гарнет Пять тем более ничего знать не могут!

– Я хочу уйти, – буркнул Корбо. – Не могу больше терпеть.

– Если вы заберете вашу просьбу о предоставлении вам политического убежища до того, как Союз вам откажет, – попробовал Майлз еще раз, – дело все еще может затеряться в процессе нынешней неразберихи и исчезнуть, никак не отразившись на вашей карьере. Но если вы его не заберете, обвинение в дезертирстве, безусловно, останется и очень сильно вам навредит.

Корбо поднял глаза и тревожно спросил:

– А разве перестрелка, затеянная патрулем Брена с квадди, не означает, что я дезертировал во время боя? Хирург с «Принца Ксава» сказал, что скорее всего да.

Согласно барраярскому военному уставу, дезертирство с поля боя перед лицом врага каралось смертью. Дезертирство в мирное время наказывалось довольно длительным пребыванием в каком-нибудь весьма неприятном заведении. Если хорошенько поразмыслить, и то, и другое кажется излишне расточительным.

– Думаю, что потребуется уж больно много юридической казуистики, чтобы обозвать этот эпизод битвой. Во-первых, подобное утверждение идет вразрез с выраженным пожеланием императора поддерживать мирные отношения с этой весьма важной торговой точкой. Хотя… при наличии враждебно настроенного суда и скверной защиты… Я не назвал бы трибунал оправданным риском, если есть возможность трибунала избежать. – Майлз потеребил губу. – Вы, по случайности, не были пьяны, когда за вами явился сержант Тушев?

– Нет!

– Хм. Жаль. Пьянство – отличная и надежная защита. Никакой политики или радикализма, знаете ли. Не думаю?..

Корбо возмущенно поджал губы. Майлз понял, что предложение Корбо солгать насчет его состояния не встретит поддержки. Что на самом деле добавило ему уважения к молодому офицеру. Но совершенно не облегчало Майлзу жизнь.

– Я все равно хочу уйти, – упрямо повторил Корбо.

– Боюсь, квадди не очень любят барраярцев на этой неделе. Надеяться на то, что они предоставят вам убежище и таким образом решат вашу дилемму, мне представляется большой ошибкой. Может найтись с полдюжины куда лучших способов решить ваши проблемы, если вы потрудитесь продумать более широкие тактические возможности. По правде говоря, любой другой способ будет лучше этого.

Корбо молча покачал головой.

– Что ж, подумайте над этим, мичман. Я подозреваю, что ситуация останется тяжелой, пока я не выясню, что же случилось с лейтенантом Солианом. А затем я надеюсь быстро уладить возникшие трения, и шанс изменить мнение по поводу действительно плохой идеи может оказаться мгновенно и навсегда упущен.

Он устало поднялся. Корбо, мгновение поколебавшись, тоже встал и отдал честь. Майлз кивнул в ответ и мотнул головой Роику, который что-то проговорил в стенной микрофон. Дверь открылась.

Майлз вышел, задумчиво хмурясь, и наткнулся на левитирующего шефа Венна.

– Мне нужен Солиан, черт побери! – сварливо заявил ему Майлз. – Это его таинственное исчезновение характеризует компетентность вашей службы безопасности не лучше, чем нашей, знаете ли.

Венн сердито зыркнул на него. Но ничего не возразил против этого замечания.

Вздохнув, Майлз поднес комм к губам и связался с Катрионой.

Она настояла на том, чтобы встретиться на «Кестреле». Майлз был только рад предлогу сбежать из гнетущей атмосферы Поста Три. Увы, он не мог назвать это моральной неопределенностью. Хуже того, он не мог назвать это и юридической неопределенностью. Кристально ясно, какая сторона права. И это вовсе не его сторона. Дьявольщина!

Катриона уже была в их маленькой каюте и вешала на крючок его коричневый с серебром мундир Дома Форкосиганов. Она повернулась и обняла его, а он задрал голову для долгого роскошного поцелуя.

– Ну, как прошла твоя экспедиция с Белом по Пространству Квадди? – поинтересовался Майлз, когда снова обрел возможность дышать.

– По-моему, очень хорошо. Если Белу когда-нибудь надоест работа портмастера, полагаю, он может пойти служить в отдел по связям с общественностью. Кажется, я увидела все лучшие участки станции Граф – во всяком случае, все, что можно было увидеть за это время. Великолепные виды, прекрасная еда, история. Бел провел меня в глубину сектора невесомости, чтобы показать сохранившиеся части древнего скачкового корабля, доставившего первых квадди в эту систему. Они устроили там музей. Когда мы пришли, там было полно школьников-квадди, скачущих по стенам. Буквально! Они невероятно милые. Это немного напомнило мне барраярскую усыпальницу предков. – Она отпустила его и указала на большую коробку, украшенную блестящими цветными картинками и схемами, занимавшую половину нижней койки. – Я нашла вот это для Никки в магазине музея. Уменьшенная модель скачкового корабля Д-620 с приделанным орбитальным поселением, на котором предки квадди сбежали сюда.

– Ха, он будет в восторге! – Одиннадцатилетний Никки еще не перерос свое увлечение космическими кораблями, в особенности скачковыми. Еще было рано судить, станет ли это детское увлечение взрослым призванием или забудется, но пока что интерес не уменьшился. Майлз повнимательнее пригляделся к картинке. Древний Д-620 выглядел потрясающе уродливо, в художественном исполнении он смахивал скорее на огромного металлического кальмара, волокущего коллекцию консервных банок.

– Крупномасштабная копия, если я правильно понял?

Катриона довольно скептически поглядела на приобретение.

– Не совсем. Это был огромный корабль. Может, мне стоило выбрать вариант поменьше? Но он ни в какое сравнение не шел вот с этим. Только вот теперь, когда я приволокла его сюда, слабо представляю, куда его засунуть.

Катриона в приступе материнской любви была вполне способна ради Никки делить свою койку с этой штуковиной всю дорогу до дома.

– Лейтенант Смоляни с радостью найдет ей место для хранения.

– Правда?

– Лично тебе гарантирую. – Он отвесил ей полупоклон, прижав руку к сердцу. У Майлза мелькнула мысль прикупить еще парочку таких же для маленьких Эйрела Александра и Элен Наталии, пока есть возможность, но разговор с Катрионой насчет соответствующих возрасту игрушек, не единожды повторявшийся во время их пребывания на Земле, вряд ли стоило воспроизводить еще раз.

– И о чем вы с Белом разговаривали?

– В основном о тебе, – хихикнула она.

Запоздалый приступ паники внешне выразился лишь в веселом:

– О?

– Бела жутко интересовало, как мы познакомились, и он себе чуть мозги не вывернул, пытаясь придумать, как бы спросить поделикатнее. Я над ним сжалилась и немножко рассказала о нашей встрече на Комарре и после. Ты знаешь, без засекреченных подробностей история нашего с тобой знакомства выглядит довольно скучной.

Майлз уныло пожал плечами:

– Я заметил. Ничего не поделаешь.

– Это правда, что при первой встрече ты уложил Бела из парализатора?

Судя по всему, любопытство проявила не только одна сторона.

– Ну да. Это долгая история. С тех пор много воды утекло.

Ее голубые глаза весело прищурились.

– Я так и поняла. Судя по всем рассказам, ты в молодости был совершенно сумасшедший. Встреть я тебя тогда, не знаю, пришла бы я в восторг или в ужас.

Майлз немного поразмыслил.

– Я тоже не знаю.

Губы Катрионы снова изогнулись в улыбке, и она обошла Майлза, чтобы взять с койки складной саквояж для платьев. Оттуда она извлекла толстый сверток ткани серо-синего цвета, отлично сочетавшегося с цветом ее глаз. В развернутом виде это оказался комбинезон из какого-то бархатисто-блестящего материала с длинными манжетами с пуговицами на запястьях и щиколотках, отчего штанины несколько походили на рукава. Катриона приложила его к себе.

– Это что-то новенькое, – одобрительно сказал Майлз.

– Да, в нем я элегантна при гравитации и скромна в невесомости. – Она положила наряд обратно на койку и погладила шелковистый ворс.

– Как я понял, во время вашей прогулки Бел пресек все неприятности, вызванные тем, что ты барраярка?

Катриона выпрямилась.

– Ну, так проблем никаких и не было. К Белу подошел какой-то странный с виду тип – у него длиннющие и тонюсенькие руки и ноги. И с торсом у него тоже что-то странное – уж больно грудь широченная. Я подумала, что он, возможно, генетически сконструирован для каких-то специальных целей или это какая-то хирургическая модификация тела. Наверное, здесь, на окраине миров, можно встретить всякое. Он пристал к Белу, чтобы тот ответил, как скоро пассажирам позволят вернуться на борт, и сказал, что ходят слухи, будто кому-то разрешили забрать груз. Но Бел заверил его – очень решительно! – что с момента ареста судов никого на них не допускали. Думаю, это один из пассажиров «Рудры», обеспокоенный судьбой своего груза. Он заявил, что арестованные корабли подвергаются обыску и разворовыванию докерами-квадди, а это, как ты понимаешь, не больно-то понравилось Белу.

– Могу себе представить.

– Потом он захотел узнать, что ты делаешь и как собираются реагировать барраярцы. Бел, естественно, не сказал ему, кто я такая, и ответил, что если тот хочет знать, чем заняты барраярцы, то пусть идет и спрашивает у кого-нибудь из них; и пусть запишется у Гринлоу в очередь на прием, как и все остальные. Тип не больно-то обрадовался, но Бел пригрозил отправить его под эскортом станционной службы безопасности обратно в гостиницу и запереть там, если он не отстанет, так что тот заткнулся и поспешил на поиски Гринлоу.

– Молодец, Бел. – Вздохнув, Майлз повел ноющими плечами. – Думаю, теперь мне надо снова встретиться с Гринлоу.

– Нет, не надо, – отрезала Катриона. – Ты сегодня все утро только тем и занимался, что разговаривал с кучей рассерженных людей. Результат, как я понимаю, нулевой. Вопрос в том, обедал ли ты или сделал хотя бы перерыв?

– Хм… ну… вообще-то нет. А откуда ты знаешь?

Катриона даже не улыбнулась.

– Значит, следующим пунктом вашей программы, милорд Аудитор, значится славный ужин в обществе вашей жены и старых друзей. Бел с Николь нас пригласили. А потом мы идем на балет квадди.

– Да?

– Да.

– Зачем? Я хочу сказать, что поесть мне не мешает, наверное, но если я буду… хм… развлекаться в разгар неприятного дела, это не порадует никого из тех, кто ждет от меня разрешения этой катавасии. Начиная с адмирала Форпатрила и его команды, должен заметить.

– Это порадует квадди. Они очень гордятся балетом Минченко, и если они увидят, что ты проявляешь интерес к их культуре, это только пойдет тебе на пользу. Труппа дает представление лишь один или два раза в неделю, в зависимости от пассажиропотока в порту и сезона… а у них что, тут есть сезоны? Времени года в любом случае… так что нам может больше не представиться случай. – Ее улыбка стала лукавой. – Там аншлаг, но Бел заставил Гарнет Пять подергать за ниточки и абонировать нам ложу. Она присоединится к нам там.

Майлз моргнул.

– Она хочет пристать ко мне насчет Корбо, так?

– Думаю, что да. – Поскольку он с сомнением сморщил нос, Катриона добавила: – Я сегодня разузнала о ней побольше. Она – очень известная личность на станции Граф, местная знаменитость. История о нападении на нее барраярского патруля была во всех новостях. Поскольку она – выступающая актриса, перелом руки временно лишил ее возможности выступать, не говоря уж о том, что подобное деяние само по себе ужасная вещь. В глазах квадди это чудовищное оскорбление их культуры.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.