Святослав Логинов

Единая пядь

– Ну, давай, милая, ну… ты же можешь, ну…

Чёлка скосила блестящий глаз, отороченный густой щёткой коротких ресниц, переступила с ноги на ногу, но не двинулась с места.

– Ну что ты, родная, нам немножко осталось, там и отдохнёшь… Ну!

Постромками Микола ободряюще похлопал лошадь по потному боку, на миг выпустив рукоять плуга. Оно, впрочем, и не страшно, нрав у кобылки не вздорный, это жеребец может рвануть дуриком, завалив плужок на сторону и заставив гнаться за собой через всю полосу, а потом вновь заводить в борозду. Чёлка не такая, она сперва вздохнёт, напряжётся и уж потом дёрнет.

– Ну, хорошая…

Чёлка вздохнула, ощутимо напряглась, позволяя ловчей ухватиться за ручки, потом рванула. Сошник разом ушёл в землю, сырой пласт, рассыпаясь на комья, отваливался на бок.

– Но!!! – завопил Микола, наваливаясь на рукояти. – Тяни, проклятущая! Но! Пошла, волчья сыть!

С хрипом и воплем, на разрыв жилы они сделали один проход, второй и третий. Микола подбадривал Чёлку площадной бранью, честил, как только муж гулящую жену величает, а Чёлка, тяжело ступая, тянула и тянула плуг и, кажется, тоже стонала самым нутром. Недаром слово «орать» значит и пашенку поднимать, и на крик исходить. Попробуй этак-то усилься молча: пуп разошьётся – и всех делов.

В конце третьего прохода Чёлка снова встала, крупно вздрагивая взмыленными боками.

– Всё, всё, – грубовато успокоил лошадь Микола, – порешили на сегодня. Видишь, как ладно обрядились – завтра уже пахать не нужно оборали полосу, с утра боронить станет, оно полегче… Да стой ты, шальная!

Чёлка и не думала шалить, понуро стояла, ожидая, пока хозяин освободит её от ярма. Микола повалил плуг на бок, оббил с сошника приставшую землю.

– Но! Домой пойдём.

Чёлка легко сдвинула лежащий плуг, мотая головой, пошла к знакомой тропе. Микола поспешал следом, жалея, что не оставил на вечер горбушки с солью: лошадь наградить и себя побаловать. Ничего, дома сыщется…

При выезде на дорогу придержал кобылу. Дорогой шли солдаты. Ходко шли, справно: фузеи начищены, пороховницы наполнены, ремни набелены, усы нафабрены.

– Далече ли собрались, служивые?

– А к Крайнему Рубежу. Там опять нелюдь объявилась: челубеки четверорукие. Двумя руками народ побивают, двумя – пограбливают. Помощь нужна рубежным заставам.