Святослав Логинов
Белое и черное
Серебряный звук горна в прозрачном воздухе - бывает ли что-нибудь чище? Трудно поверить, что он возвещает беду, самую страшную из всех, что может грозить жителям городка Вертебр и всей округе со смешным названием Молочная Лужа. Звук горна означает нашествие, приход врага. И неважно, что на границах нет алчных наемников или степняков на полудиких конях, совершенно неважно, что враг пришел пешком и в одиночку, как простой путник. Серебряный звук горна возвестил его появление, и теперь жизнь пойдет иначе.
У самого путника не было ни горна, ни фанфары, ни трубы. Не было у него и оружия, если не считать за оружие перочинный ножичек в кожаном чехольчике. Полупустая котомка за спиной, в руках - срезанный при дороге прутик, чтобы было чем занять скучающие пальцы. И одежда самая простая, и внешность… За день не один десяток таких людей проходит по торговому тракту. Правда, никто из них не ходит налегке, и их появление не отмечено тревожным звуком трубы.
Молочная Лужа получила свое прозвание совсем недавно, едва ли полвека назад. Светлый маг Больцано тогда только поселился неподалеку от Вертебра, и окрестные мужики не слишком привечали его. Что же это за маг, если даже корову, объевшуюся переступнем, вылечить не может? Чем занимается, какая от него польза может быть - непонятно. Больцано поселился на пустоши, принадлежащей деревеньке Чулакши. Там его и призвали к ответу: кто таков и зачем ты нам спо-надобился?
Больцано на сход пришел и терпеливо объяснил, что он не лекарь и не ведун, а боевой маг. Ежели бандитская шайка объявится или, того хуже, какая нечисть, то это к нему, а с грыжей - милости просим к лекарке.
Пропойца Сусол (народная память даже имя сохранила) на это ответил, что с бандитами они как-нибудь сами разберутся, а если Боль-цано и впрямь колдун, да еще и светлый, то пусть в деревенском пруду вместо воды станет вино.
- Сопьетесь, - коротко ответил волшебник.
- Тогда хоть молока! - выкрикнул Сусол, и бабы поддержали его дружным гомоном.
- Ну, как знаете, - усмехнулся Больцано и, развернувшись, ушел. Община даже приговора не успела вынести: можно магу жить на их
земле или пусть убирается, пока цел. Мальчишки, удившие карасей, прибежали с известием, что в одно мгновение вода в пруду обратилась в молоко. Народ ринулся смотреть и обнаружил, что и впрямь пруд стал молочным, а караси и головастики, его населявшие, плавают кверху брюхом. Пить это молоко было нельзя, пруд не чистили лет, наверное, сто, так что дно было заилено свыше меры. Пару дней бабы ведрами таскали грязное молоко скотине, а потом мертвый пруд завонял на всю округу. Молоко даже не скисло, а сразу протухло, отравленное грязью и сдохшей рыбой.
Пошли на поклон к волшебнику, в чьих способностях никто больше не сомневался, но Больцано отменять колдовство отказался.
- Впредь будет наука, думайте, чего просите.
Пришлось чистить пруд самим, выгребать комья творога, перемешанного с грязью, закапывать на выработанном глинище, словно палую скотину. А то от тухлых миазмов и мор мог бы приключиться. Пруд вычистили, рыба в него вернулась, и жизнь потекла прежним порядком, хотя за округой намертво закрепилось данное насмешливыми соседями имя: Молочная Лужа. Теперь уже и сами себя так звали: «Мы, лужанские, молока не пьем!»
Примерно через полгода Больцано показал себя в настоящем деле.
Город Вертебр стоит в верховьях реки Араны, там, где она сбегает с гор и, приняв разом несколько притоков, становится судоходной. Торговые караваны, преодолев горные проходы Сельера, непременно останавливаются здесь и перегружают товары на барки. Тут же и торговля идет, оптовая, не по мелочам. Понятно, что и южные, и западные соседи поглядывали на городок алчным взором и не раз пытались его захватить. Для охраны границ император держал в Вертебре сильный гарнизон, хотя даже эта предусмотрительная мера не могла спасти окрестности от постоянных набегов.
В тот раз издарские отряды тайными тропами обошли Сельер и вырвались на равнинные просторы Молочной Лужи и всего Поречья. Тогда и прозвучал впервые над деревеньками и над городом Вертебром чистый звук горна.
- Война! Враг у ворот!
Гарнизон был поднят по тревоге, но в бой вступить не успел: противник, побросав оружие, пустился в бегство. Несостоявшимся победителям осталось только собирать трофеи.
Теперь уже не деревенский сход, а имперские чиновники приехали к дому Больцано. Эти люди понимали, с кем имеют дело, и не пытались требовать молочных луж с кисельными берегами. Серьезные маги, темные или светлые - здесь разницы нет, - на государственную службу не идут, но иногда власти могут с ними договориться. Вся округа перешла в полное владение Больцано. Гарнизон из Вертебра был переведен в другие провинции, а задачи обороны взял на себя волшебник. Молочная Лужа по-прежнему считалась в составе империи, жители исправно платили налоги, но большинство имперских чиновников также покинули город, ибо для них не оказалось дела. Остались только две таможни: на перевале и в самом городке. Полиция и судьи набирались из местных жителей и управляли округой не хуже столичных назначенцев. К магу обращались только в самых редких случаях: если случалось убийство, и преступника не могли сразу найти или когда в делах явно просматривались происки темных сил. Последнее, впрочем, бывало очень редко, само присутствие Больцано отпугивало нечисть и ее адептов. Что касается воинской силы, то раза два неприятель пытался вторгнуться в пределы округи и каждый раз бежал с позором, не вступив в бой.
Постепенно жители Молочной Лужи привыкли считать своим сеньором светлого мага Больцано, который в их мелкие дела никак не вмешивался. Привыкли также жить в мире и достатке, и все были довольны, кроме, быть может, городских красавиц, с грустью вспоминавших те времена, когда гарнизонные офицеры составляли цвет городского общества.
И уже давно не звучал над крышами серебряный напев, предупреждавший жителей, что враг ступил на благословенные земли Молочной Лужи.
Путник шел прямиком к дому Больцано. Дом этот никто не строил, он вырос сам, как растут люди и деревья. Сначала на пустоши, принадлежащей млеколюбивым жителям Чулакши, появился домишко, сложенный из местного плитняка. Такие часто можно встретить на дальних выпасах, пастухи ночуют там или укрываются от непогоды, а потом уходят, не запирая дверь, потому что воровать в этих лачугах нечего. Постепенно дом рос, обрастая пристройками, флигелями, башенками, крепостными стенами, пока не превратился в замок. Но и теперь Больцано жил там один, не приглашая к себе никого, и даже приезжавшего порой наместника не пускал внутрь, а беседовал с ним, стоя на подвесном мосту.
Так случилось и на этот раз. Путник, взбудораживший округу, ступил на мост, в это же мгновение ворота замка распахнулись сами собой, и навстречу недоброму гостю вышел Больцано.
Ничто в этой встрече не предвещало смертельного поединка. Двое просто стояли, глядя друг на друга, и в руках у обоих ничего не было, даже свой прутик путник бросил, перед тем как ступить на мост. Оба были невысокими, темноволосыми и казались средних лет, хотя такое всегда кажется при взгляде на настоящего мага. Длинные волосы Больцано скрепляла белая повязка, у его противника была точно такая же, но черного шелка.
- Что тебе здесь нужно? - нарушил тишину Больцано.
- Меня зовут Канацци, - ответил темный, коснувшись рукой повязки. - Я пришел забрать у тебя Радима. Отдай мне его, и я сразу уйду.
Больцано покачал головой. - Ты его не получишь.
Людям не дано отличать свет от тьмы и добро от зла. Добром они опрометчиво считают то, что выгодно или приятно им в ближайшую минуту. Будь иначе, неужели кто-нибудь согласился бы зажечь в собственной спальне наркотическую палочку или опозорить соседскую дочь? Потом люди жестоко расплачиваются за свои поступки, но вновь и вновь делают глупости и подлости.
То же и со светом. Когда августовской полночью на полнеба полыхнет зарница, многие ли смогут определить, летит это сияющий радужный феникс или злейшее порождение тьмы - огненный дракон? Кое-кто даже бравирует своей слепотой, говоря, что нет разницы между порождениями света и тьмы. Обрушится ли на город дракон, опустится ли феникс, во всех случаях - город выгорит дотла. Оно, конечно, так, небесный огонь жжет так же больно, как и адское пламя. Любая сила опасна для слабого, поэтому простому человеку лучше держаться подальше от сверхъестественного, чем бы оно ни было порождено. А чтобы светлые создания не причинили ненароком зла, существуют волшебники, которые видят правду и умеют отличить свет от тьмы. В том и состоит их работа, хотя большинство людей не могут понять такой простой истины. Они искренне полагают, что светлый маг обязан лечить грыжу и почечуй.
Другая часть работы светлого мага - уничтожение исчадий тьмы и борьба с черными колдунами, из-за которых опасные чудовища плодятся по всем странам света. О битвах с темными полчищами слагают саги и сказки, песни и анекдоты. Причем именно в анекдотах больше всего истины. Ничего не попишешь, ведь людям не дано отличать свет от тьмы, добро от зла и истину от анекдота.
Дом на пустоши еще не напоминал замок, когда к Больцано прибежали из деревни и сообщили, что в лесу поселилось ужасное чудовище - не то дракон, не то киммерийский лев. Больцано не чувствовал в окрестностях темной силы, но испуг жителей был так силен, что слухи следовало проверить. В чащобе маг обнаружил грифона, который неведомыми путями был выброшен в наш мир. Пророчества говорят, что когда настанет последняя битва со злом, именно грифоны составят основную силу светлого воинства. Почувствовав мощь света, идущую от волшебника, крылатый лев принялся ластиться к Больцано, словно простой котенок. Больцано взял хищника на поводок и привел к себе, пройдя, к ужасу и восторгу жителей Чулакши, через всю деревню. Грифон был поселен в башне, которая выросла за одну ночь, и вечерами часто кружил над долиной, наполняя воздух рычанием пополам с орлиным клекотом. Конечно, грифона приходилось кормить, иначе он сам принялся бы искать пропитание на окрестных пастбищах, не затрудняясь различиями между баранами и пастухами.
С тех пор еще немало дивных созданий населило растущий замок, и Больцано порой думал, что будет, если он, несмотря на все свое долголетие, погибнет, не дождавшись последней битвы? Лишившись хозяина, дивные существа разбредутся по округе, и их приход окажется пострашней нашествия оборотней или вурдалаков. Свет не всегда значит добро; чтобы стать добром, он должен быть одухотворен разумом мага.
Сейчас население замка готовилось к сражению. Враг подошел к воротам, и создания света готовы были погибнуть, защищая свой очаг. Именно погибнуть, потому что к дому Больцано пришел равный ему по силам - и ни крошечные луговые эльфы, заселившие пустошь, ни стоящая на конюшне пара единорогов, ни даже грифон ничего сейчас не решали. Конечно, сотня грифонов загрызла бы Канацци, не подавившись, но где взять сотню грифонов зараз? Для этого нужно уметь открывать портал в горний мир и вызывать дивных существ оттуда.
Но все же грифон спикировал на пришельца, норовя нанести смертельный удар. Канацци, не оборачиваясь, вскинул кулак, и грифон, захлебнувшись клекотом, рухнул на землю.
- Скажи своим, чтобы вели себя смирно, - предупредил Канацци. - Я пришел говорить, а не убивать.
- Говорить нам не о чем, - возразил Больцано. - Я уже сказал: «Радима ты не получишь».
Грифон тяжело завозился в траве, заперхал, стараясь вдохнуть воздух ушибленной грудью.
«Жив… - с облегчением подумал Больцано. - А этот мог бы и убить, не ему ведь жить в этих местах после битвы».
Канацци еще раз вскинул руку, щелкнул пальцами, и флюгерок на самой верхушке грифоновой башни обломился с жестяным треском и повис, нелепо болтаясь на растяжках шпица. Серебряный горн, поднимавший по тревоге население Молочной Лужи, умолк.
- Ты рано начал чувствовать себя хозяином на моей земле, - предупредил Больцано.
- У меня устали уши. Сколько можно трубить? Все равно конец света не наступит, даже если ты надсадишься трубивши.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
