Водитель и охранник ухмыльнулись, услышав последнюю, столь знакомую фразу, и беспрепятственно позволили Кроту покинуть салон джипа.
      Владлен Владленович выбрался на свежий воздух, жеманно зажал нос от его зловония и побрел в сторону "семерки". Между тем, Янкелевич закончил выборочную проверку валюты детектором и теперь перешел к ее пересчету. А Александр снова обратился к Насосу:
      - Я бы хотел в интересах своего клиента урегулировать еще один маленький нюанс.
      - Чего еще?- с недовольным видом спросил тот.
      - Господин Янкелевич дал мне в качестве образца два бриллианта, которые я передал вам. Они не вошли в стоимость товара, поэтому я хотел бы получить их обратно. Мы с вами уже согласовывали этот вопрос.
      Насос нехотя вытащил из нагрудного кармана образцы и молча протянул их на ладони Мореву.
      Через некоторое время Николай закончил пересчет денег и объявил, что все нормально. Таким образом сделка завершилась. Стороны получили то, чего хотели и могли быть довольны. Но каждая из них мечтала получить все и перехитрить другую. А потому после окончательного расчета, передала сигнал своим людям, что можно начинать проведение операции. Насос, едва загрузив свое грузное тело в машину, сразу схватил мобильный телефон и, быстро пробежавшись пухлыми пальцами по кнопкам, с отдышкой рявкнул: "Поехали!". А Морев сразу нажал тональный вызов на спрятанном в рукаве пульте рации.
      Александр и Николай еще не дошли до "семерки", когда из леска, окружавшего поляну, послышался рев двигателей и показались мотоциклисты, петлявшие меж деревьями. Боевики настолько не сомневались в быстром и удачном исходе своей акции, что не посчитали нужным прятать свои лица под масками. На каждом мотоцикле сидело по два человека и у задних можно было различить в руках короткоствольные пистолеты-пулеметы, типа израильских "Узи" или австрийских "Штайров", что не оставляло сомнений в их агрессивных намерениях. Морев подтолкнул Янкелевича к машине и крикнул:
      - Уезжайте! Я прикрою!
      Александр вытащил пистолет, который накануне обнаружил и отобрал у Веньки. Устроив сыну серьезную головомойку, он положил пистолет в карман своей куртки. Сейчас в кармане у него лежало также и заявление, датированное сегодняшним числом, на имя начальника ГУВД, в котором указывалось, что он нашел пистолет на улице и желает сдать его в органы внутренних дел. Самое интересное, что это была не "отмазка", используемая отдельными несознательными гражданами для ношения оружия, Александр на самом деле намеревался его сдать. И теперь возблагодарил провидение за то, что не удосужился сделать это раньше.
      Янкелевич был уже в машине и трясущимися руками пытался попасть ключом в замок зажигания. Мотоциклисты начали постреливать, но расстояние было еще внушительным, и пули пролетали в стороне от "семерки". В это время со стороны свалки послышался грозный рев еще более мощного двигателя, и на гребень одной из мусорных куч выполз БТР. А со стороны дороги, ведущей к свалке, послышался отдаленный звук милицейской сирены.
      Все смешалось на поляне возле свалки. Это был одновременно настоящий бой и самый натуральный дурдом. Все хитромудрые планы стратегов рушились к чертовой матери, а исполнители пребывали в растерянности, но продолжали действовать в соответствии с полученными инструкциями, которые, с учетом изменения ситуации, уже были неверными.
      По плану Насоса, после завершения сделки с драгоценными камнями, его боевики должны были изничтожить продавцов, забрать у них деньги, а трупы спрятать на свалке. По плану Морева, опять же после завершения сделки на поляне должны были появиться спецназовцы, задержать машину Насоса и всех, находящих в ней людей, а "семерке" с Янкелевичем и Владленом Владленовичем - позволить прорваться за оцепление.
      Но вместо исполнения отведенных режиссерами ролей всем действующим лицам пришлось перестраиваться и импровизировать.
      Николаю удалось завести "Жигули" и теперь он ездил по кругу, чтобы представлять собой не стоячую мишень, а движущуюся, в которую попасть труднее. Мотоциклисты строчили очередями по "семерке", проделали несколько дырок в крыльях, разнесли заднее стекло, но пока ни в кого из сидящих в машине не зацепили. Боевики тоже попали в очень непростую ситуацию. Они, словно индейцы, напавшие на лагерь переселенцев, гоняли по большому кругу, стреляли и сами старались увернуться от пуль. Из центра поляны их отгонял выстрелами залегший с пистолетом Морев, а со стороны свалки по ним густо и смачно долбил из пулемета БТР. Пока что бой явно складывался не в пользу насосовской гвардии. Одного мотоциклиста подстрелил Александр. Тот оказался не в меру ретивым и стал гоняться за легковушкой, чтобы швырнуть в нее гранату. Но не успел. Граната взорвалась возле его бездыханного тела. Морев умудрился сразить его наповал с одного выстрела. Еще двое валялись рядом со своим железным конем. Очередь с БТРа в самом начале сражения прошлась точно по мотоциклу и их нижним конечностям, чем основательно охладила боевой пыл всех остальных. Раненые оглашали поляну жалостливыми воплями о помощи, чем еще больше деморализовывали своих товарищей.
      И тут в битву вступили подкрепления. Сначала со стороны бандитов. Из джипа вылез Сивый и из пистолета открыл огонь по Мореву. Александр почувствовал резкую боль в области плеча и понял, что словил пулю. Он не видел, откуда она прилетела, так как Сивый стрелял сзади, поэтому не смог достойным образом ответить. Но и противник не сумел развить свой успех. К счастью для Морева подоспела "кавалерия".
      Машины с мигалками выкатились на поляну, сразу изменив соотношение сил в пользу правого дела и решив исход сражения. Мотоциклисты быстро смекнули, что пришла пора уносить колеса, и развернули своих железных коней в сторону леса.
      Все сражение заняло буквально несколько минут, но счет времени в нем шел на секунды. Поэтому, опоздай группа захвата на немного, и еще неизвестно чем бы все закончилось. А так финал получился более или менее счастливым.
      Головная машина с мигалкой на крыше и аббревиатурой ДПС на дверцах, под вой сирены лихо выкатила на поляну и резко тормознула возле джипа. На этот раз экипаж ДПС был усилен спецназовцами, разместившимися на заднем сидении, которые первыми вступили в дело. Быстро десантировавшись, они наставили автоматы на Сивого, застигнутого с оружием в руках. И хотя тот мигом отбросил в сторону свой пистолет и не сделал ни малейшей попытки к сопротивлению, по нему основательно прошлись крепкими шнурованными ботинками.
      Все пассажиры джипа были изрядно деморализованы, поэтому беспрекословно покинули салон и покорно улеглись на землю лицами вниз. Захват объекта был произведен спецназовцами молниеносно, как учили. В связи с этим, если у Насоса и возникла мысль сбросить драгоценности, то он просто не успел ее осуществить. А теперь камушки мирно покоились у него во внутреннем кармане, а дотянуться до них не было никакой возможности, поскольку руки его за спиной были больно скованы наручниками
      Но предстояла еще одна сложная фаза, задуманной Моревым, операции. Александр, превозмогая жгучую боль в плече и слабость, охватившую все тело, поднялся на колени и замахал здоровой рукой Янкелевичу. Тот все понял и направил "семерку" прямо на милицейские машины.
      - Не стрелять! Взять живыми! - прогремел, усиленный
      громкоговорителем, голос Пустовалова.
      Янкелевич благополучно объехал все машины и выбрался позади них на дорогу. Никто не делал особых попыток остановить его - не стреляли, на капот не прыгали, но вслед тут же устремилась погоня.
      Александр наблюдал за развитием событий, пока "семерка" не скрылась из вида, потом облегченно вздохнул и повалился на траву. Когда ему оказывали помощь, он уже пребывал в полубессознательном состояния и все происходящее воспринимал ирреально. В какой-то момент он совсем отключился и пришел в себя снова только уже от тряски на дороге, находясь в "Волге" Пустовалова.
      Примерно на расстоянии километра от городской свалки справа от дороги находился карьер. Возле него столпились спецназовцы и опера, отправившиеся в погоню за Янкелевичем, и напряженно вглядывались вниз. Пустовалов попросил водителя подъехать, узнать что они все там высматривают. Тот подрулил к самому краю, и Морев через боковое стекло увидел, как на дне карьера валяется на боку его изрядно покореженная "семерка". Он молча тронул за плечо сидевшего впереди Пустовалова, и тот, понимая, что товарищу неприятно видеть эту аварию, распорядился ехать дальше.
      Г Л А В А XXXX
      Первыми посетителями у Морева в больнице, как и следовало ожидать, оказались бывшая жена и сын. Вера, конечно, по-женски оросила слегка его щеки своими слезами, посетовала на бледный и усталый вид раненого и вывалила на тумбочку кучу фруктов и разной снеди. Пока родители обнимались, Венька молча смущенно держался в сторонке, но его взгляд, обращенный на отца, был красноречивей слов. Он уже слышал, что Александр из отобранного у него пистолета в одиночку вел бой со сворой бандитов на мотоциклах, вооруженных автоматами, и сдерживал их натиск, пока не подоспела подмога. Любой отец, давая своему сыну основания гордиться им, тем самым вручает ему нечто большее, чем любой материальный подарок. В общем, свидание с семьей прошло очень тепло и душевно.
      Второй визит к раненному в этот день нанес Плеханов. Это было довольно неожиданно для Морева, но тем приятнее. Начальник принес бутылку греческого коньяка, апельсины и коробку конфет.
      - Наслышан, наслышан о ваших подвигах, Александр Юрьевич, - похлопал он по руке своего сотрудника.
      - Откуда? - изумился Морев.
      - Слухом земля полнится, - уклончиво ответил Плеханов. - Мало того, что вы хорошо работаете, так еще и делаете отличную рекламу нашей конторе. Я вам никогда не говорил об этом, но за последнее время количество обращений в нашу контору увеличилось почти в два раза, причем за счет солидных состоятельных людей. Во многом я объясняю сей факт вашей активной общественной деятельностью. Умные люди умеют подмечать частности и давно заметили, что, если у нас в городе происходит какое-нибудь громкое событие, то вы всегда там где-нибудь на заднем фоне маячите. У многих давно сложилось мнение, что вы некое очень важное лицо, типа серого кардинала, и ваш личный имидж положительно влиял на имидж нашей конторы. Поэтому я предоставлял вам повышенную свободу действий и закрывал глаза на систематические отлучки. Но, вы знаете, один раз я на вас очень обиделся, Александр Юрьевич.
      - Вот как? Когда же это?
      - Один раз к нам в контору приехал некий весьма известный и влиятельный человек, не буду называть его фамилию. Он увидел вас в общей комнате, а потом поинтересовался, что вы делаете в моей конторе? Я ответил, что работаете. Он очень удивился и сказал, что видел вас в спорткомплексе ЗМОЦМ, когда там происходила какая-то потрясающая драка без правил 50-ти лучших каратистов нашего города с другой командой. И якобы именно вы были устроителем этого представления. Он с таким восторгом описывал драку, говоря, что никогда в жизни не видел более потрясающего зрелища, что я обиделся на вас. Могли бы и пригласить по-знакомству.
      - Не обижайтесь. Я действительно приложил руку к организации этого соревнования. Но я не хотел устраивать какое-то шоу. Просто иным способом нельзя было защитить интересы своего клиента, а вы всегда учили меня, что для этого все средства хороши. Если вы помните, тогда разыгрался нешуточный спор из-за права управления ЗМОЦМ между Владленом Владленовичем и Анциферовым. Я предложил им разрешить этот спор не войной, а честной спортивной схваткой. Наши парни одолели анциферовских, и контроль над заводом получил Владлен Владленович.
      - Кстати, Александр Юрьевич, позвольте вам выразить соболезнования, сказал Плеханов.
      - По какому поводу? - удивился Морев.
      - Я узнал, что вы получили свое ранение, когда пытались защитить Владлена Владленовича от бандитов, но это не спасло его, так как он разбился на машине. Если вы так защищали жизнь Владлена Владленовича, то, наверняка, вас с ним связывали не просто деловые отношения, но и узы дружбы.
      - Не скажу, что нас связывали столь уж тесные узы дружбы, но, все равно, мне его очень жаль, - покривил душой Александр.
      - Не расстраивайтесь, Александр Юрьевич, рано или поздно все там будем. А его долг, вы не волнуйтесь, мы спишем на убытки.
      - Какой долг?
      - Помните, вы заключали с Владленов Владленовичем договор на юридическое обслуживание. Вы ему помогали, а оплату он не переводил. Накопилась приличная сумма.
      - Об этом вы не волнуйтесь. Деньги по договору выплатит ЗМОЦМ. Как раз недавно на валютный счет завода с моей помощью поступили некоторые средства. Можете сегодня же позвонить главному инженеру, он сейчас вместо Владлена Владленовича руководит деятельностью предприятия, и передать ему, что я просил оплатить юридические услуги по договору. Думаю, что он немедленно погасит всю задолженность.
      - Сегодня же позвоню, - кивнул Плеханов. - Ладно, Александр Юрьевич, лечитесь, выздоравливайте и возвращайтесь на работу. Будем вас очень ждать.
      - Знаете, я больше не буду заниматься адвокатской практикой, - сказал Морев.
      - Вот как? Почему?
      - Во-первых, я уезжаю. В Горноуральске я завершил все свои дела, пора и домой. А дом мой в Енисейске. Там у меня три любимых девчонки: жена и две дочки, по которым я страшно соскучился. Так что, как только выйду из больницы, сразу и уеду. А во-вторых, я окончательно понял, что адвокатская деятельность - это не мое. Говорят, горбатого могила исправит. Ну не лежит у меня душа жуликов отмазывать, я же всю жизнь с ними боролся. Не мое это дело. Займусь чем-нибудь другим.
      - Что ж, очень жаль. Ну тогда успехов на новом поприще, - сказал Плеханов, потом попрощался и ушел.
      А третий визит состоялся, когда время посещений уже истекло. Но медики сделали исключение для начальника криминальной милиции города и пропустили его к Мореву.
      - Саша, привет! Извини я без всего, только-только вырвался с работы, - сказал Пустовалов, опускаясь на табурет рядом с кроватью раненого.
      - Ничего не нужно, Андрей. Мне и так сегодня прорву всего принесли, не знаю куда это дену.
      - Ничего, отдыхай, отъедайся, лечись. Ну, как ты? Что говорят Айболиты?
      - Говорят, что все нормально. Буду жить. Пуля вошла в мягкие ткани, серьезных повреждений нет.
      - Ну и слава богу. Все хорошо, что хорошо кончается. Если не считать твоего ранения, то операция закончилась успешно. Насос пока отказывается давать показания, но мы и без них обойдемся. Все, кто был с ним в машине, уже подтвердили факт покупки им драгоценных камней. Бриллианты мы у него обнаружили в кармане, изъяли, как положено. Теперь ему от 191-й статьи не открутиться. Это уже что-то. Будем работать с ним дальше, постараемся нагрузить по полной программе. Кстати, тут же в хирургии, только в другом его корпусе лежат два его бойца с простреленными ногами. Их всю ночь оперировали, одному пришлось ампутировать правую ногу, второму пока конечности оставили на месте, но бегать на них он уже вряд ли сможет. Мы с ними пока не беседовали, но, когда придут в себя, обязательно поговорим. Если они дадут показания, что на дело их послал Насос, тогда ему вообще вилы.
      - А что с тем, в которого я попал?
      - С тем все нормально. Лежит в морге, отдыхает. Ты его на глушняк положил. Да ты не переживай, Саша, так и надо. Если бы мы знали, что они засаду такую организуют, я бы сам с пулеметом на свалке в засаду сел. Надел бы противогаз и закопался в мусорную кучу.
      Морев невольно улыбнулся, представив Андрея в этой ситуации, а тот продолжал:
      - Зато всех этих "ангелов ада" положил бы и, поверь, никаких бы угрызений совести потом не испытывал. Эти твари ведь конкретно вас убить намеревались. Хорошо, я догадался на свалке БТР спрятать. Я его только для психологического воздействия думал использовать, а он всю операцию спас. Без него мы бы с тобой сейчас не беседовали. ОМОНовцы с БТРа конечно меня поматерили, пока на свалке сидели. Мне полдня икалось. Тамошняя вонища почище любой газовой атаки будет. Зато потом сами признали, что я очень грамотно поступил, что их привлек. Иначе и вам бы кранты и нам мотоциклисты могли помешать произвести задержание. Не грусти, Сашка, считай, что в рубашке родился и еще легко отделался. Вот выйдешь из больницы, мы с тобой обязательно по этому поводу напьемся.
      - Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. У меня в тумбочке коньяк стоит, налей грамм по пятьдесят за успешное завершение операции.
      - Андрей извлек из тумбочки коньяк, разлил по стаканам, почистил пару апельсин и вдруг засомневался:
      - Саша, а тебе можно? Не повредит?
      - Не волнуйся, только поможет. Это не выпивка, а специальная медицинская процедура - внутренняя анестезия, - заявил Морев и путем наклона стакана ко рту ввел спиртосодержащий препарат внутрь.
      Пустовалов последовал его примеру. Он хоть и не был пациентом клиники, но, чтобы не стать им, регулярно проводил профилактику организма горячительными напитками. Коньячок был так себе, однако Морев и Пустовалов не обратили на его качество никакого внимания. Оба они, как закоренелые менты, пили все, что придется, за исключением одеколонов и денатуратов, хотя по роду службы почти два десятка лет боролись за качество поступающих в продажу напитков. Одним словом, к гурманам, смакующим исключительно коллекционные вина, ни тот, ни другой не относились, поэтому без всяких органолептических выкрутасов быстренько накатили по второй и почувствовали как тепло разливается по телу и душе.
      - А знаешь, ко мне сегодня Плеханов заходил, - сказал Морев. - Это он бутылку принес.
      - Какой душевный человек, - отметил Пустовалов. - Предлагаю выпить за руководителей, которые чутко относятся к своим подчиненным!
      - Поддерживаю. Плеханов сегодня меня своей чуткостью приятно удивил. Даже соболезнования мне выразил по поводу гибели Владлена Владленовича. Давай выпьем, а потом расскажешь мне как у вас все закончилось.
      Закусив домашним пирожком, Пустовалов приступил к рассказу:
      - Разыграли как по нотам. Все получилось четко и красиво. Возле карьера Владлена Владленовича и Янкелевича пересадили в микроавтобус со шторками на окнах, а машину твою столкнули вниз. Как она смотрелась на дне карьера ты сам видел. Эту же картину показали Насосу с сотоварищами. На всех них она произвела очень сильное впечатление. У них не возникло даже сомнений, что в "семерке" кто-то остался жив после такой аварии. Официальная версия такая: люди, угнавшие твою машину, не остановились ни на звуковые сигналы, ни на предупредительные выстрелы, тогда сотрудники милиции открыли огонь по колесам. Находившийся во всероссийском розыске гражданин США Янкелевич, который сидел за рулем, не справился с управлением и спикировал в карьер. В результате аварии он и пассажир, оказавшийся управляющим ЗМОЦМ, погибли. Правду знают только ты, я и еще пара-тройка человек.
      - Предлагаю тост, - поднял стакан Морев. - За то, чтобы мы всегда знали правду!
      - На мой взгляд, тогда жить будет еще тяжелее, но все равно поддерживаю, - кивнул Пустовалов.
      Приятели выпили, закусили дольками апельсина, и Александр заметил:
      - Жалко, что с Николаем не сумел проститься. Вероятно, уже больше никогда в жизни не увидимся.
      - Не могу понять что у вас с американцем за любовь такая? - развел руками Пустовалов. - Ты о нем испереживался. Шкуру свою, чтобы его спасти, подставлял под пули. А он за тебя готов свободой пожертвовать.
      - Как так? - удивился Морев.
      - А так, что он отказался уезжать. Говорит, мол, пока не убежусь лично, что Саша жив и идет на поправку, никуда не поеду, хоть в тюрьму обратно сажайте. Предлагал для тебя свою кровь сдать. В общем, не знаю что с ним делать. С Владленом Владленовичем мы быстро договорились. Он нам дал показания на Хабиба, датированные ранним числом, а мы его отвезли в Екатеринбург и посадили в Кольцово на самолет в Москву. С Янкелевичем же сейчас у меня одна головная боль. Пока я пристроил его в одиночку в ИВС, но, если информация о нем просочится, все наши труды насмарку.
      Александр улыбнулся и невольно растрогался от такого самопожертвования американского родственника. Немного помолчав, он лукаво взглянул на Пустовалова и сказал:
      - Да, тяжелый случай. Значит, Андрей, выход у тебя только один устроить нам с Николаем свидание.
      - Тебе легко говорить. А как это сделать. Тебя нельзя с койки поднимать, Янкелевича нельзя нигде светить. Вот задачка, так задачка.
      - У каждой задачки есть решение. Давай еще выпьем и подумаем как это можно сделать.
      Четвертый визит к Мореву состоялся уже заполночь. Когда остальные пациенты уже отошли ко сну, а из персонала осталась только дежурная смена в клинику приехала необычная компания. Поскольку вопрос о посещении был предварительно согласован с главврачом, ее беспрекословно запустили внутрь. В составе приехавшей компании было четыре человека. Впереди шагал Пустовалов, за ним двое крепких парней в камуфляже поддерживали под руки и одновременно подталкивали таинственную личность, чья голова была сокрыта под матерчатым черным мешком. Они быстро прошествовали к палате, в которой находился Морев. После чего начальник КМ и человек в мешке скрылись за дверьми, а остальные двое остались в коридоре на страже.
      Александр и Николай встретились поистине, как два любящих брата. Пустовалов настолько почувствовал себя лишним, что вышел в туалет покурить, давая им возможность пообщаться наедине.
      - Саша, я очень рад, что ты жив, - утирая набежавшую слезу, произнес Янкелевич. - Когда я уехал, оставив тебя там, на траве, раненого, то потом чувствовал себя очень скверно. Получилось, что я бросил тебя. Я не знал жив ли ты и страдал.
      - Все о"кэй, Никола! Эту пулевую царапину я считаю ничтожной платой за торжество справедливости и твою свободу. Я никогда в жизни не был так счастлив, как сейчас. Не приедь я сюда, никогда бы и не узнал, что моя семья - это не только нынешняя жена и все дочери в Енисейске, а нечто гораздо большее. Теперь я не просто по письмам знаю, что в Горноуральске у меня есть классный сын, что моя бывшая жена любит меня сильнее, нежели в то время, когда мы состояли в браке и, наконец, что в Америке у меня есть брат, о существовании которого я никогда не подозревал. Всех вас, и Веру, и Веньку, и тебя, Николай, я очень люблю и считаю членами своей семьи.
      - Саша, ты прекрасный человек. Дай бог тебе счастья. Я всегда буду молиться за тебя,- прочувствованно заявил Янкелевич.
      Морев смущенно улыбнулся и сказал:
      - Никола, я не могу обещать тебе того же, поскольку атеист. Но обещаю пить за твое здоровье.
      Родственники снова обнялись, хотя Александр делал это, превозмогая боль. Потом Янкелевич, что-то вспомнив, вспохватился и начал ощупывать свои карманы. Обнаружив то, что искал, он облегченно выдохнул и вложил в руку Мореву два бриллианта. Это были те самые образцы, которые они забрали на стрелке у Насоса.
      - Саша, позволь сделать тебе на добрую память маленький подарок. И не вздумай отказаться!
      - Ну что ж, я приму твой подарок, но тогда и ты прими мой, улыбнулся Александр, снял с руки часы и протянул их Янкелевичу. В этот момент в дверь постучали, и на пороге появился Пустовалов.
      - Мужики, имейте совесть, - сказал он. - На дворе глубокая ночь, а я еще дома не был. Меня и так жена во всех смертных грехах подозревает и ни за что не поверит, если я скажу, что не ночевал дома, так как обеспечивал свиданку двум мужчинам.
      - Ладно, Никола, поезжай, - кивнул Морев. - Даст бог, еще свидимся.
      - Саша, я бы хотел еще попрощаться с Веньей, можно это? - спросил Янкелевич.
      - Этот вопрос не ко мне. Это нужно у начальника криминальной милиции спросить. Андрей, можно Веньке Николу проводить?
      Пустовалов помотал головой и, выразительно разведя руками, ответил:
      - Это исключено. В нашем деле нужна конспирация, конспирация и еще раз конспирация. Малейшая утечка информации повлечет непредсказуемые последствия. Для всех людей в Горноуральске мистер Янкелевич разбился в автокатастрофе и перестал существовать. Разговоры о привидениях и мертвецах, восстающих из могилы нам не нужны.
      - Извини, Никола, нельзя, значит, нельзя, - кивнул Морев. Родственники еще раз обнялись на прощание, потом Янкелевич самолично натянул черный мешок себе на голову и повернулся к выходу.
      Рано утром в машину с тонированными стеклами двое пустоваловских парней тайно вывезли Николая в Екатеринбург. Чтобы не привлекать к нему особого внимания, было решено определить его на постой в гостиницу "Ноябрьская". Она, конечно, уступала в классе фешенебельному пятизвездочному отелю при Бизнес-центре, но зато превосходила средненький уровень многих других гостиниц города, недаром ее давно облюбовала номенклатура и иностранцы. Но для Янкелевича, находящегося на полулегальном положении, она была идеальным местом для проживания. "Ноябрьская" располагалась недалеко от центра, но в тоже время в тихом спокойном месте рядом с Дендралогическим парком, была небольшой и приспособленной для иностранцев, поэтому здесь вряд ли кто-нибудь стал пялить глаза на темнокожего Янкелевича, как на экзотического постояльца.
      Милиционеры взяли у Николая монгольский паспорт и пошли договариваться об его поселении. Отсутствовали они довольно долго, им пришлось приложить немало сил, чтобы убедить администратора будто бывают монгольские негры. В конечном итоге решающую роль сыграл фактор рыночной экономики. Главное в человеке не цвет кожи, а цвет и количество его денег. Янкелевичу предоставили одноместный люкс.
      После этого сотрудники горноуральской милиции посчитали свою миссию полностью выполненной и, предоставив Николаю далее заботиться о своей судьбе самому, отправились обратно. Оставшись один, Янкелевич заскучал. Большую часть своего пребывания в России он жил сообразно обстоятельствам. То от кого-нибудь бегал и скрывался, то находился в чьей-либо власти, и вот, наконец, став свободным и богатым, просто растерялся. Нечто подобное испытывают люди, выходящие на пенсию или на волю. Но тем проще, им помогают найти себя в новом качестве друзья и родные, а Николай был сейчас один, как перст. Мысли его невольно обратились к Веньке, спутнику по несчастьям и радостям, и, по существу, единственному настоящему другу. А взгляд упал на телефонный аппарат. Решение сформировалось спонтанно. Телефон Моревых он знал, и с помощью горничной выяснил как пользоваться междугородкой.
      Венька оказался дома. Услышав голос Янкелевича, он издал восторженный возглас и забросал американца вопросами, потом, не дожидаясь ответа на них, преодолевая помехи, заорал в трубку:
      - Ник, ты где?
      - Я в Екатеринбурге, в отеле.
      - Как называется отель?
      - Ноябрьский. Я не знаю на какой улице он стоит, но тут рядом есть парк.
      - Я все понял, Ник. Я хочу тебя увидеть и приеду к тебе. Дождись меня. Я буду часа через четыре.
      Янкелевич услышал короткие гудки в трубке и положил ее обратно на рычаг. Разговор получился коротким и сумбурным, но венькин душевный порыв был чертовски приятен. Николай улыбнулся и, чтобы скоротать время до приезда друга, отправился в буфет пить пиво.
      Венька появился уже под вечер. Поскольку заниматься решением деловых вопросов было уже поздно, друзья решили посвятить остаток дня отдыху и отправились на прогулку. Период их подпольной жизни благополучно закончился, теперь они могли свободно, не таясь дефилировать по улицам, чем и не примнули воспользоваться.
      Когда вышли из гостиницы, Венька заявил:
      - Я этот район немножко знаю, мы с матерью здесь гуляли. Она мне про все достопримечательности рассказала. Так что я теперь устрою тебе небольшую экскурсию. Все-таки ты иностранный турист и должен получить маломальское представление о стране пребывания, а не только о ее тюрьмах.
      - О"кэй, май гид. Летс гоу! - весело махнул рукой Янкелевич, уже входя в роль праздного иностранного туриста.
      - Для монгола вы неплохо говорите по английски, сэр, - усмехнулся Венька.
      Морев-младший уже был в курсе о смене паспортного гражданства Янкелевичем и вдоволь посмеялся над новоявленным монголом, мало того, что не знающим ни одного слова на языке своей новой отчизны, но даже не имеющим понятия где она находится. Эти американцы, как дети. Об истории мировой цивилизации до образования Соединенных Штатов Америки большинство из них имеет очень туманное представление. Узнав от Веньки, что монголы в свое время завоевали почти всю Азию и обложили данью Русь, Николай удивился и очень возгордился своей мнимой национальностью. Но темой предложенной Венькой экскурсии была не история татаро-монгольского ига, а памятные места современного Екатеринбурга. Отправляясь в Россию, Янкелевич, благодаря своим приемным родителям имел маломальское представление о таких деятелях, как Распутин, Юсупов, Родзянко, Керенский и династии царского дома Романовых, но находился в полнейшем неведении о тех, кто управлял этой великой страной в последние десятилетия. Теперь Веньке удалось несколько восполнить пробелы в образовании американца. Рядом с гостиницей "Ноябрьская" размещался небольшой аккуратный особнячок. Венька с интонацией настоящего гида предложил Николаю обратить на него внимание и поведал, что это гостевой домик, построенный для визита Хрущева, и в нем останавливались во времена своих приездов в Свердловск Косыгин и другие члены политбюро. В связи с полнейшей неосведомленностью иностранца о деятельности Хрущева, пришлось в вкратце просветить его относительно личности данного государственного деятеля. Информацию об его докладе на ХХ съезде КПСС и деятельности по развитию кукурузных посевов, Николай выслушал с вежливым равнодушием, зато оживился, узнав, что некий американец сейчас продает ботинок Хрущева, которым тот стучал по трибуне на сессии ООН, за 200 тысяч долларов. По другую сторону улицы чередой возвышались монументальные фасады исследовательских учреждений Академии Наук. Венька, со слов матери, пересказал обстоятельства визита сюда Горбачева, его горячие многословные обещания всесторонней поддержки развития фундаментальных наук и что из этого получилось. Николай ничего не понял. Гораздо больший интерес янки проявил в Дендрарии.