Остальной товар находился у Одноногого, пасущегося неподалеку, который, по мере реализации, скрытно передавал наркоту партнеру. Бомж проявлял откровенность, понимая, что опер не будет возиться с привлечением к уголовной ответственности вшивого инвалида, но по поводу убийства Шелухи не сумел пояснить ничего. Сегодня с утра Одноногому подфартило. В его шапку кинули несколько крупных купюр, посему он отправился пьянствовать, оставив приятеля на "уголке" одного, и не видел что с ним случилось.
      Евсюков обратил внимание на кожаный пиджак бомжа, вышедший из моды лет пятнадцать назад, но вполне добротный и поинтересовался где тот прибарахлился.
      - Шелуха вчера подарил. У меня день рождения был, - сказал Одноногий и всхлипнул, помянув доброту приятеля. - Кожан ему Анька-шалава задвинула по дешевке. Она часто у Шелухи дурь брала. Ты бы, начальник, лучше с ней потолковал. Она семечками на уголке торгует, может чего и видела, знает кто Шелуху мочканул.
      Евсюков выяснил, где живет Анька и некоторые детали из ее биографии, после чего отправился на выход. Свежий воздух показался ему, как никогда, приятным, но к раскрытию убийства он пока так и не приблизился. Поскольку других зацепок не имелось, решил попытать счастье и переговорить с Аней.
      Анну Евсюков нашел возле гастронома. Поставив два разнокалиберных стакана с семечками на импровизированный прилавок в виде перевернутого ящика, она пыталась заработать себе на хлеб и наркоту.
      Таскаться с дубиной, будучи одетым по гражданке, Евсюкову показалось неудобным и он завернул ее в газету. Получилось внешне нечто вроде длинной палки полукопченой колбасы. Зайдя сзади, он вежливо несильно похлопал женщину этой колбасиной по плечу и сказал:
      - Привет. Ты - Аня, так? А я из уголовного розыска. Отойдем в сторону, поговорить надо.
      Та, наказав соседке приглядывать за семечками, покорно пошла с ним. За исключением вечного отсутствия денег по причине низкой зарплаты, для ментовского опера нет большей проблемы, чем отсутствие детектора лжи. Ежедневно приходиться беседовать с множеством людей, большинство из которых норовит обмануть или утаить правду. Поэтому каждый опер с опытом начинает подмечать некоторые нюансы в поведении человека, позволяющие с большой долей вероятности определить лжет тот или нет. Для Евсюкова таким коньком стало моргание глаз. Это была довольно сложная система, упрощенно которую можно представить так: учащенное или, напротив, необычно редкое мигание глаз собеседника позволяло ему определить, когда тот начинал нервничать, пытаясь ввести в заблуждение представителя органов дознания.
      При помощи своего метода Евсюков определил, что Аня нервничает и
      пытается скрыть от него некую известную ей информацию. При поминании таких ключевых слов как: Шелуха, пиджак и наркотики она учащенно моргала. Но узнать, что человек врет, еще не значит добиться от него правды. Это гораздо более сложная задача. Евсюков заявил, что хотел бы осмотреть комнату женщины и по ее миганию определил, что она этого совсем не хочет.
      - Пошли!- решительно заявил опер и взял даму за рукав.
      - Без ордера не пойду! - не менее решительно отказалась она и сделала попытку вырвать руку.
      - Вот мой ордер! - угрожающе произнес Евсюков, развертывая газету и показывая дубинку. - Если будешь спорить, я тебя прямо здесь этим ордером отхожу, потом в райотделе добавлю и все-равно своего добьюсь. Так что лучше не спорь и шагай вперед.
      Аня подчинилась и поплелась домой под конвоем Евсюкова. Она знала, что Венька и Николай скрываются как от жуликов, так и от милиции, и чувствовала себя паршиво. Оставалось только надеяться на чудо, благодаря которому их не окажется дома.
      Чудес на свете не бывает, но судьба иногда преподносит очень неожиданные сюрпризы. Первый сюрприз ожидал Евсюкова, когда Аня открыла дверь своей комнаты. Он увидел сидящего на табуретке возле стола негра. Сразу вспомнив о находящемся в розыске Янкелевиче, Евсюков застыл на пороге, не веря своей удаче. Этим воспользовалась женщина. Она заскочила в комнату и захлопнула у него перед носом дверь.
      - Ребята, тикайте, это мент! - крикнула Аня своим постояльцам и указала в сторону окна, рекомендуя его в качестве пути к бегству.
      Евсюков лупил по двери дубинкой и громко увещевал хозяйку комнаты одуматься, обещая, что в противном случае будет хуже. На шум вылез из своего жилища Колян-мореман. Как всегда он был в тельняшке и в стельку пьян.
      - Что за шум на палубе, а драки нету? - грозно спросил он.
      - Отвали, - коротко отозвался Евсюков, потом достал из внутреннего кармана ксиву и продемонстрировал ее морячку.
      При проведении этой операции ему пришлось засунуть дубинку под
      мышку, чтобы развернуть удостоверение. И это было очень неосторожно с его стороны. Колян-мореман патологически не любил ментов. Ну не любил и все. И реагировал на красные корки, как бык на красную тряпку. За что, правда, часто жестоко расплачивался. Едва Евсюков засветил ксиву, как Колян-мореман натурально боднул его в грудь. Оба они рухнули на заплеванный пол и начали кататься по нему, словно борцы на ковре. Их яростные ругательства привлекли внимание всех остальных жильцов дома. Вскоре в коридор высыпали и стар, и млад. Кто-то попытался разнять борцов, но делал это настолько азартно, что вскоре оказался вовлеченным в схватку. Дурной пример заразителен. Зрители быстро сменили свое амплуа и переквалифицировались в участников сражения. В коридоре образовалась грандиозная куча-мала, в которой никто не мог понять кого и за что он бьет.
      Евсюков сумел сохранить в руках дубинку и, безжалостно орудуя ею, сумел выбраться из мешанины тел. Составляющие кучи-малы не заметили потери бойца и продолжали барахтаться дальше. Опер встал на ноги и решил завершить начатое. Резким ударом ноги он вышиб замок в комнате Ани. Она стояла за дверью, прислушиваясь к грохоту в коридоре, и распахнувшая дверь отшвырнула ее назад. Евсюков с дубинкой наперевес, метая взглядом молнии, шагнул к ней. Видимо, женщина что-то прочитала в его глазах, поэтому тут же предложила все честно рассказать. Опер снова пнул ногой дверь, только на сей раз она не отворилась, а закрылась. Отгородившись таким образом от драки, бушевавшей в коридоре, он предложил Ане сесть и поговорить.
      Женщина, приняла приглашение, опустилась на табурет и правдиво
      поведала, что действительно сперла клифт у Коляна, что видела как Шелуху забрали и увезли на темно-зеленой иномарке два незнакомых парня, вот только про Янкелевича умолчала. Евсюков слишком утомился от многообразия событий сегодняшнего дня, поэтому удовлетворился ее версией, будто бы минувшую ночь она провела с незнакомым негром за пятьдесят баксов, после чего утром, оставив его спящим, отправилась торговать семечками. Из рассказа следовало, что ничего об этом негре она не знает. Утверждение о том, что на Аньку в ее нынешнем состоянии клюнул иностранец, да еще и за валюту выглядело довольно спорным, но усомниться в нем - значило обидеть женщину. Евсюков проявил благородство и не стал затрагивать эту тему.
      Пока они беседовали схватка в коридоре закончилась и бойцы расползлись по своим комнатам зализывать раны. Пообещав еще заглянуть на днях, Евсюков покинул Анну, отыскал в общественной умывальной Коляна, от души отоварил его пару раз дубинкой за оказание неповиновения представителю власти, после чего со спокойной душой отправился на обед.
      Г Л А В А XXXV
      В тот же день, когда Евсюков практически в одиночку трудился над раскрытием убийства бомжа Шелухи, большие милицейские силы проводили масштабную операцию на овощебазе. Не так давно на этом объекте уже проводилась милицейская акция, получившая большой общественный резонанс, но не достигнувшая сколь либо значительных успехов. При внешней схожести сценариев той прошлой и этой нынешней операции, между ними имелось одно существенное различие. Тогда милиция проводила отлов противоправных элементов методом, который можно сравнить с забрасыванием невода и рассчитанным во многом на рыбацкий фарт. Теперешняя акция больше напоминала охоту. Сотрудники оперативно-поискового и оперативно-технического обеспечения уже несколько дней скрупулезно отслеживали все действия южных наркодельцов, а группа захвата с утра томилась в ожидании сигнала о прибытии товара.
      Сигнал поступил около полудня. Вскоре после того, как на овощебазу въехал КАМАЗ-фургон с номерными знаками ближнего зарубежья. Иностранный дальнобойщик проделал длинный путь, чтобы доставить в Горноуральск груз даров природы своей солнечной республики, и вполне резонно рассчитывал отдохнуть здесь в обществе земляков прежде чем отправиться в обратную дорогу. Пока земляки споро освобождали нутро его фуры, он выбрался из кабины размять ноги. Прогуливаясь по двору, первым увидел желтую ракету, которая с легким шипением взмыла в воздух и чуть зависла в верхней своей точке, перед тем как превратиться просто в дымок. Если водила расценил это как салют в честь своего прибытия, то оказался весьма близок к истине. Только вместо ликующих граждан вдруг рядом с ним во множестве выросли парни в камуфляже с автоматами наперевес и очень недружелюбными лицами.
      Спецназ смерчем прошелся по складу, в котором разгружался АМАЗ,
      нанеся серьезный урон южным дарам природы, безвинно попавшим под высокие шнурованные ботинки группы захвата. А вот обитатели склада попали в переплет отнюдь не невинно. В мешках с луком обнаружились несколько инородных пакетов, обмотанных для прочности скотчем. Для оперов эта находка была примерно то же, что для Ивана-царевича добраться до ларца с яйцом. Только в яйце была игла, а в мешках - наркота.
      На лице Пустовалова, руководившего операцией проступила довольная улыбка. Однако следовало еще выполнить необходимые формальности, чтобы задокументировать выявленное преступление и принять меры к закреплению доказательств. В операции участвовали несколько оперативных подразделений, в том числе ОУР, ОНОН и ОБЭП, и у каждого, в соответствии со спецификой, стояли свои задачи, помимо общей - ликвидации канала поставки наркотиков в Горноуральск из Таджикистана. Пустовалов жестами и короткими отрывистыми фразами направлял оперативников в разные стороны, давая указания кому и с кем работать.
      Все, кто находился в складе, были уже выстроены вдоль длинной стены и под дулами автоматов хмуро наблюдали за действиями милиции. Первым из шеренги вытащили Хабиба и под конвоем увели в машину, чтобы отвезти в ГОВД. Изоляция лидера южных наркодельцов должна была стать дополнительным деморализующим фактором для его подручных. Красиво описанный Богомоловым "момент истины" для милицейских оперативников столь же важен, как в свое время для СМЕРШевцев.
      Шутник Давыдов из ОБЭП тоже был задействован в операции. Он разбирался в небольшой конторке с имеющимися там бухгалтерскими документами, касающимися деятельности данного склада, когда к нему подошел коллега из ОУР и спросил:
      - Боря, ты, говорят, по таджикски калякать можешь. У нас там с шофером КАМАЗа проблемы, он по нашему ни бельмеса не понимает. Помоги разобраться.
      - Нашли толмача! - возмутился Давыдов, но тут же осекся, поняв в чем дело.
      А дело было в том, что он иногда козырял в речи некими псевдотуркменскими словами, вычитанными в какой-то юмористической газете: паровоз - "шайтан-арба", зебра - "ишак-матрос", Дед Мороз -"колотун ага" и тому подобными. Чуть подумав, он, не желая терять своей репутации полиглота, отправился беседовать с водителем. Конечно, таджикского Давыдов не знал, но был твердо уверен, что рулевой КАМАЗа - это вам не дремучий декханин и русским наверняка владеет, только прикидывается в обратном.
      Парни с уголовки уже попытались найти с дальнобойщиком общий язык, поэтому тот стоял на коленях, возле кабины своего железного коня, болезненно держась за солнечное сплетение, и не мог вымолвить ни слова.
      - Зачем же вы так с гостем нашего города? - осуждающе покачал головой Давыдов и попросил: - Сходите кто-нибудь к воротам. Там гаишная машина стоит, скажите, чтобы инспектор сюда подошел. А пока оставьте наедине, нам по таджикски тет-а-тет надо поговорить.
      Коллеги отошли в сторонку покурить, а Давыдов, опустившись на корточки возле водителя, тихо и задушевно произнес:
      - Знаешь, мужик, я, конечно, знаю, что молчание - золото, только оно и правда тебе золотым может обернуться. Сейчас инспектор ГИБДД сюда придет, а наши инспектора знаешь какие строгие? За все штрафуют, ни одной мелочи не выпустят, чтобы за нее протокол не составить. А штрафы у нас знаешь какие большие? Тебе всех полученных за перевозку наркоты денег не хватит, чтобы рассчитаться. Давай посчитаем сколько инспектор ГИБДД тебе сейчас квитанций выпишет. За грязные габариты - раз! За заляпанные номерные знаки - два! Колесо, опять же, у тебя переднее спущено - это три!
      С этими словами Давыдов вытащил перочинный ножик и с усилием
      вогнал его в покрышку переднего колеса. Водитель вытаращил на него глаза, в которых сквозила гамма чувств от удивления до возмущения, но промолчал. А опер, как ни в чем ни бывало, поднялся на ноги и продолжил:
      - Фара у тебя разбита. Это четыре! Нет, пардон, не разбита, а только треснута. Но все равно - четыре.
      Свои слова Давыдов сопровождал тем, что стучал рукояткой ножа по стеклу фары. Водитель мучительно застонал, но остался нем. А опер все продолжал:
      - Просто безобразие творится! Оказывается, у тебя на крыле кабины слово ругательное написано. Это, знаешь ли, пять!
      - Какое? - не выдержав, спросил водитель.
      - Слово цензурное, вполне литературное. Обозначает глупое и очень упрямое животное. Начинается на "и", состоит из пяти букв. Догадался? Нет? Ишак это! А пусть все знают, кто на этой машине ездит.
      Лезвием ножа Давыдов, безжалостно корябая краску, прочертил букву "И". Дальнейшего издевательства над своим любовно обхаживаемым железным конем-кормильцем таджик уже не мог вынести. Он вскочил, вырвал нож из руки Давыдова, отшвырнул его в сторону и, решительно выдохнув, заговорил:
      - Ладно. Хватит издеваться! Буду говорить. Все расскажу.
      Давыдов повернулся к коллегам с ОУР, стоявшим неподалеку и крикнул:
      - Ребята, с водилой все нормально. Он русский язык вспомнил. Так что теперь он ваш, и душой и телом. А я пошел, у меня свои дела.
      Кивнув коллегам, Борис не спеша удалился с чувством выполненного долга.
      Г Л А В А XXXVI
      Шелуху хладнокровно зарезали и выбросили из машины, чтобы не пачкал кровью салон, два парня из группировки Насоса, известные в ней, как "Псих" и "Ленивый". Оба они были настоящими отморозками с
      минимальным количеством извилин головного мозга. Основной багаж знаний почерпнут ими был не в школе, а колониях для малолетних негодяев и на взрослой зоне, в период отсидки за неудачное нападение на таксиста. В своей преступной организации они находились на низших ступенях, отведенных "шестеркам", но страстно желали выдвинуться.
      При общности интересов и биографий, эти два человека представляли полную противоположность друг другу по внешности и характеру. Псих мелкий, взрывной, импульсивный, а Ленивый - крупногабаритный
      флегматик. Роднило же их, кроме дружбы с раннего детства, полное отсутствие каких-либо нравственных ценностей. Короче, парни были законченными подонками, и ничего святого для них не существовало.
      Насос подметив повышенное честолюбие своих "шестерок", доверил
      им самостоятельно подобрать сеть уличных торговцев наркотой, после
      чего их самомнение подскочило до необычайных высот. Однако, скоре
      стало ясно, что результаты их деятельности неадекватны амбициям. Работать под ними соглашались только такие отщепенцы, как Шелуха, соответственно обороты и выручка были плевые. Но зато Псих и Ленивый почувствовали себя хозяевами жизни и со своими реализаторами обращались, как с рабами. В сущности, Шелуху Псих подколол ни за что. Незначительная задолженность бомжа тянула лишь на пару блоков приличных сигарет, но вот то, что он не выразил рабской покорности, вызвало у отморозков приступ ярости.
      Говорят, что крыса, попробавшая крови и мяса своего собрата, входит во вкус этой пищи и в дальнейшем предпочитает ее любой другой. У людей с преступными наклонностями тоже часто проявляется вкус к убийству после первой умерщвленной жертвы.
      Убив Шелуху, Псих и Ленивый не стали переживать и замаливать этот грех, а спокойно отправились обедать в пельменную. Набив животы,
      забрались обратно в машину и, свернув себе по косячку, принялись кайфовать.
      - Клево, - промолвил Ленивый, сладостно развалившись и закрыв глаза.
      - Ну ты, хорош спать, - ткнул его непоседливый Псих. - Чем займемся?
      - Может телок сеять, да забуриться куда-нибудь оттянуться? высказал пожелание Ленивый и зевнул.
      - У тебя бабки на телок завелись? - саркастически осведомился Псих.
      - Бабок немае, - на украинский лад ответил Ленивый и снова закрыл глаза, намереваясь подремать.
      - Слышь, я придумал как можно кучу баксов заработать? - произнес Псих.
      - Заработать? - переспросил Ленивый и от удивления открыл глаза.
      Первый раз он слышал из уст Психа, что деньги можно зарабатывать, а не красть или отнимать. Впрочем, вскоре, когда тот изложил свою идею, стало ясно, что мировоззрение напарника не поменялось.
      - Я случайно подслушал один телефонный базар Насоса. Не знаю с кем он толковал, только сказал, что у него есть заказ на ликвидацию Анциферова. Если мы мочканем Анциферова, представляешь сколько нам лаве отвалят?! воскликнул Псих и возбужденно затряс ручонками перед лицом кента.
      Но тот, при всей своей тупости и жадности, обладал более реальным взглядом на жизнь и попытался урезонить товарища:
      - Ты чо, в натуре, шизанулся?! Как же мы Анциферова сможем замочить? Его такие амбалы пасут. Они нам бошки моментом пооткручивают. Это тебе не какой-нибудь Шелуха, которому перо в бок и готово. Тут стволы нужны, а еще лучше взрывчатка. Чтобы нажал на кнопку и разнесло всех к едреной матери.
      - Это не наша забота. Если Насос хотит Анциферова на Луну спровадить, пусть нас снабжает стволами или взрывчаткой.
      - Ну не знаю..... - засомневался Ленивый.
      Псих и Ленивый были закоренелыми второгодниками, поэтому они
      так и не узнали из школьной программы по литературе, что во второй половине ХIХ века под гнетом царизма, который душил всякое свободное слово, живую мысль, духовно порабощал и калечил человека, в России наступила пора расцвета критического реализма. Если бы сейчас какой-нибудь очкастый интелигентишка рассказал им, что во второй половине ХХ века в России наступила эпоха расцвета криминального реализма в жизни общества, а они являются героями нашего времени, Псих и Ленивый, пожалуй, согласились бы с его доводами и бить не стали. Они на самом деле ощущали, что сейчас их время, когда любой баклан, прослыв безжалостным мокроделом, может стать богатым и знаменитым.
      Не дай бог, если когда-нибудь потом наступит время, воспевающее эти годы, и школьники станут писать сочинения не о Чацком, Печорине, Рудине или Базарове, а, например, о Вячеславе Иванькове, как зеркале торжества русской демократии, о нигилисте Солонике, о "новом человеке" Мавроди и тому подобных.
      Когда государство обрекает на нищету свою интеллигенцию и дает карт бланш на финансовый и политический подъем жуликам и бандитам, остается только вспомнить как гусар и дипломат А.С.Грибоедов предупреждал: "Горе от ума".
      Псих и Ленивый были почти счастливыми людьми. Они не мучились
      "мильоном терзаний" за судьбу России, не напрягали свои умишки в науках, души их остались холодны "к искусствам творческим, высоким и прекрасным", по сути дела все их устремления ограничивались мечтой,
      чтобы было бабок несчитано и бабла немеряно. А если для исполнения
      мечты нужно было убить человека, то они, опять же по причине слабо
      развитой соображаловки, не задумывались плохо это или хорошо.
      Насос был немало удивлен, когда секретарша Олеся сказала, что Псих и Ленивый добиваются у него аудиенции по важному делу. Из любопытства - что эти два идиота подразумевают под важным делом, он распорядился их пропустить. Предложение "шестерок" использовать их в качестве киллеров здорово насмешило Насоса. Он долго колыхался своим большим телом и громогласно гоготал. Обиженные в лучших чувствах, Псих и Ленивый заявили, что это большая ошибка - не воспринимать их всерьез, поскольку они парни отчаянные, не боящиеся ни бога, ни черта, и утром уже мочканули одного козла, который усомнился в их крутизне. Насос перестал смеяться и задумался. Конечно не потому, что испугался, а просто ему в голову пришла одна идея. Он выставил "шестерок" за дверь, приказал обождать и набрал номер на сотовом телефоне.
      Вызванные в кабинет минут через пятнадцать Псих и Ленивый застали своего босса совсем в другом настроении. Теперь Насос был серьезен и деловит.
      Венька и Николай укрылись от людских глаз на веранде детского сада. Негры на улицах Горноуральска были пока такой же редкостью, как белые в какой-нибудь зулусской деревне, поэтому появление Янкелевича на людях неизбежно привлекло бы к нему ненужное внимание. Да и Веньке предпочтительнее было не светиться, чтобы не наткнуться на кого-либо из знакомых. На каждый роток не накинешь платок, а когда ты беглец и изгой, то начинаешь опасаться любых разговоров о себе.
      - Как надоели эти игры в прятки. Когда же это все кончится? Живем, словно кроты, забились в норку и нос боязно высунуть. А что делать, если весь мир против нас ополчился? Государство, в лице милиции, стремится бросить нас обратно за решетку, бандиты пытаются использовать в каких-то своих целях. А самое печальное, что никакого реального выхода из этой трясины не видно,- посетовал Венька.
      Янкелевич промолчал, погруженный в какие-то свои раздумья, и Морев-младший продолжил рассуждения.
      - Боже мой, что же это за страна такая, где каждый норовит подгадить тебе. Одни норовят тебя посадить, другие избить, третьи посадить на иглу. И каждый пытается испытать тебя на прочность, нащупать слабину, чтобы нанести удар посильнее. Не знаю, Николай, как живут у вас в Америке, а у нас, такое впечатление, все живут по принципу "человек человеку - волк". И рассуждают примерно так: "Я пью, другие пьют, а Ванька нет, значит надо его заставить пить. Я сидел, другие сидели, а Ванька нет, давай и его посадим". После того, как я с наркодилерами из наркомафии схватился, мои же товарищи из "Белого барса" на меня смотрели, словно на недоумка. Одни наркотой торгуют, другие на это глаза закрывают и имеют свою долю, в общем, всем хорошо, все довольны. А я как белая ворона, которой больше всех надо. Потом, когда следствие началось, я тоже ничего не понял. Честно во всем сознался, а меня в СИЗО. Зачем? Биография у меня незапятнанная, в отличие от многих своих одноклассников, я даже не знал где детская комната милиции находится. Я не "трудный", семья у меня нормальная, отец всю жизнь в милиции прослужил. Да неужели бы я стал бегать от суда и следствия, если б меня на свободе оставили. Ну а в СИЗО вообще идиотизм какой-то начался. Все сидим, все в одинаковом положении, делить нечего. Казалось бы, сиди сам и не мешай другим. Так нет всегда найдется пара придурков, которым надо избить, унизить своего соседа по камере, чтобы показать какие они крутые. Впрочем, что я тебе рассказываю? Ты сам там был и все видел своими глазами. В общем, Николай, понял я одно: никто в этом сраном государстве не желает мне добра. Ну, кроме родителей, конечно. Они мне жизнь дали, хотят, чтобы она прошла не зря. А все остальные стараются сожрать своего ближнего, потом выплюнуть и растереть. И ловят наивысший кайф, когда это удается. Знаешь, чего я больше всего хочу? Чтобы мы сейчас оказались где-нибудь далеко-далеко отсюда. Плыть бы сейчас в южных теплых морях на яхте под парусом, по воле волн и ветра. Ни от кого не зависеть и не ожидать каждую минуту, что кто-то попытается к тебе прицепиться.
      - У нас есть такой шанс, - задумчиво произнес Янкелевич.
      - Какой? Увидеть все это во сне? - хмыкнул Венька.
      - Нет. Шанс уехать отсюда, купить яхту и уплыть куда захотим.
      - Ага. Если сейчас с неба свалится волшебная палочка. Ты вроде взрослый мужик, Николай, а все в сказки веришь.
      - Деньги позволяют осуществить любое желание, как волшебная палочка.
      - У нас и так достаточно проблем с законом. Грабить банк я не пойду! - решительно заявил Венька.
      - Нам не нужно никого грабить. Нужно только взять то, что принадлежит мне по праву - мое наследство, - произнес Николай и рассказал какая нелегкая занесла его в Горноуральск.
      - Теперь все ясно и понятно, - кивнул Венька, выслушав Янкелевича и, кажется, ничуть не удивившись.
      - Что ясно? - спросил Николай.
      - Ясно, зачем ты сюда приехал. У меня и всех прочих вызывало удивление что нужно американцу в нашем забытом богом городе. Я уж
      грешным делом подозревал - не шпион ли ты? У нас здесь только интересного и есть для иностранца, что военная промышленность. А все оказалось гораздо проще и понятнее. Фамильный клад - это клево. Не будем ждать милостей от государства, пойти и взять его - вот наша задача. Ты сможешь сейчас найти этот дом?
      - Прямо сейчас? - удивился Янкелевич.
      - Конечно. Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Конечно, есть риск попасться. Но лучше один раз рискнуть по крупному и обрести свободу, чем каждый день трястись от страха, что нас поймают.
      - Или грудь в крестах или голова в кустах, - блеснул знанием русских поговорок Янкелевич.
      Было около 8 часов вечера. Основная масса людей, вернувшись с заводов и контор, уже сидела или лежала перед телевизорами в своих квартирах, поэтому прохожих на улицах было немного. К тому же в сгустившихся сумерках темный цвет кожи Янкелевича не бросался в глаза, что позволило искателям сокровищ передвигаться по городу, не особо таясь. Для простоты дела они решили танцевать от печки, то бишь начать поиски нужного им дома от кладбища. Это вынудило их сделать солидный крюк, но зато Николай благополучно отыскал особняк с куполообразной крышей, подмеченный им в тот день, когда он впервые встретился с Моревым-старшим.
      По иронии судьбы в этом особняке размещался офис Анциферова. Дом стоял на холме в старой части города, в окружении таких же двух-трехэтажных небольших строений, находящихся в отдалении друг от друга. Это был престижный райончик, внешне сохранивший облик патриархальной старины и в то же время, уже наполненный новым внутренним содержанием. Практически все дома были недавно отреставрированы и украшены вывесками инвестиционных, риэлтерских, дилерских и нотариальных контор, ставших их владельцами. Суета, скученность, загазованность проспектов и многоэтажек, а также обилие уличной преступности остались внизу, в новой части города, а здесь люди в относительной тишине и покое делали деньги.
      Венька и Николай остановились в некотором отдалении от дома, в котором надеялись найти свои сокровища, и принялись наблюдать за ним. Какого-либо оживленного движения в особняке не наблюдалось, но там явно кто-то был. Через жалюзи одного из окон на первом этаже пробивался свет.
      - У тебя есть план? - спросил Венька.
      - Нет, - пожал плечами Янкелевич.
      - Ясно, - кивнул Венька и вытащил пистолет, отнятый у Дзакаева.
      - Что ты собираешься делать? - удивленно спросил Николай.
      - Если у тебя нет плана, то он есть у меня. Сейчас мы заходим в дом, объявляем, что это налет и предлагаем всем поднять руки. Потом закрываем заложников в ванной и спокойно приступаем к поиску клада.
      - А если они не сдадутся? - спросил Янкелевич. - Я не хочу никого убивать.
      - Я тоже, - сказал Венька и задумался.
      Минут через пять он придумал новый план и произнес:
      - Если налет отменяется, то будем действовать не пистолетом, а хитростью.
      - Я согласен, - заверил Янкелевич.
      - Хорошо. Скажи, Николай, какое любимое развлечение у американских подростков?
      Янкелевич начал что-то объяснять про тинэйджеров и бойскаутов, но Венька прервал его:
      - Понятно. Дальше можешь не рассказывать. Лучше послушай меня. Любимое развлечение наших подростков - это злить взрослых. А теперь
      рассказываю свой план...........
      Неприкосновенность офиса господина Анциферова сегодня обеспечивал Леня Худышкин. В данном случае фамилия никак не соответствовала внешнему облику ее обладателя и содержала элемент иронии по отношению к выдающейся полноте фигуры Худышкина. Поэтому среди своих к Лене пристало прозвище "Худой". Раньше, по молодости Худышкин занимался классической борьбой, часто пил томатный сок, был строен и высок. После завершения не слишком выдающейся спортивной карьеры подался к Анциферову, на рэкетирские хлеба. Дело оказалось выгодным, и с мучными продуктами у него было все в порядке. Только Лене это не пошло на пользу. За несколько лет пресс его потерял привычную упругость и растянулся до неимоверных размеров. Теперь Худой с успехом мог открывать животом двери и состязаться с мастерами сумо. В связи с переходом в другую весовую категорию, Леню большей частью стали использовать в охранно-представительских целях, не требовавших от него особой подвижности. Теперь даже простой процесс посадки и высадки из машины превратился для него в сложную продолжительную процедуру, а шофера тянули на Леню, что от его веса здорово проседают амортизаторы. Зато, когда Худой вместо почетного караула присутствовал при встрече иностранных гостей Анциферова, то, производил на них эффект, схожий с тем, который испытали лилипуты при виде Куинбуса Флестрина - "Человека-Горы", они восторженно прищелкивали языками и преисполнялись уважения к хозяину исполина.
      Сегодня, заступив вечером на охрану офиса, Леня, по обыкновению,
      перетащил к компьютеру микроволновку и совместил без отрыва от производства два своих увлечения: компьютерные игры и горячие бутерброды. Худой самозабвенно давил машиной людей и животных в игре "Кармагедон", когда на улице хлопнула лампа фонаря, и участок перед офисом погрузился во тьму. Охранник не обратил внимание на столь пустяшное происшествие, а зря, поскольку оно сделало бесполезными камеры видеонаблюдения за улицей. Для ночного слежения они не были приспособлены.
      - Йес! - радостно воскликнул Янкелевич и сделал характерный для обозначения успеха жест локтем сверху вниз.