Когда женщины отправились в туалет, Насос в шутку предложил Кроту организовать совместный бизнес по отлову лягушек.
      - Не, у меня сейчас на очереди дело поважнее есть. Хочу один заводик к рукам прибрать, - заявил Владлен Владленович.
      - Что выгодное дело? - проявил заинтересованность Насос.
      - Тут выгода не в самом заводе, а в том какие возможности дает обладание им. Это мне мой негр насоветовал. Говорит, в Америке лучший способ отмывать деньги - вкладывать их в легальное производство. Дело в том, что это предприятие некоторые сырьевые компоненты закупает на Западе. Если у меня появится этот заводик, я решу все проблемы по переброске денег в любой конец света. Деньги буду перечислять по контракту на закуп сырья в какую-нибудь оффшорную зону, покупать на них ту же наркоту и доставлять сюда вместе с сырьем. Никто слова против не скажет и проверять не станет.
      - Неплохо придумал. Может быть, и мне к тебе в долю войти?
      - Я не против. Тем более, мне совсем не помешает твоя помощь. Дело в том, что заводик этот контролирует Анциферов. Если дело дойдет до конфликта, твоя помощь окажется весьма кстати.
      Насос ухмыльнулся.
      - Давно хочу Анциферову на хвост наступить.
      Крот с рюмкой водки в руке перегнулся через стол и сказал:
      - Тогда заметано. Действуем вместе. Давай чокнемся.
      Г Л А В А XXVII
      Операция по захвату завода началась рано утром. На нескольких автобусах подкатили насосовские бычары и демонстративно дружно вышли напротив проходной покурить и размяться. При виде этой акции устрашения пожилые вохровцы безропотно позволили парням Чубакина занять все ключевые позиции. Привезенный Кротом с собой спец-домушник быстро вскрыл директорский кабинет и, пока Владлен Владленович пробовал своим мягким местом жесткость кожи главного заводского кресла, столь же быстро сменил замок на новый, после чего взялся за сейф.
      К началу утренней смены вся операция была завершена. Работяги, спешащие на свои трудовые места с любопытством, поглядывали на новые лица охранников и шли вкалывать. Инженерно-технические работники выразили чуть больше интереса, но, рассевшись за своими столами, тоже занялись делом. А вот среди руководителей поднялась тихая паника. Они перезванивались и сообщали страшную новость: власть на заводе сменилась. Прежнего директора не пустили даже через проходную. Демонстративно измяли и порвали у него пропуск, а когда он начал возмущаться, взашей вытолкали на улицу. Сгорая от стыда, он залез обратно в служебный "Шевроле" и отбыл в неизвестном направлении.
      Исторический опыт свидетельствует, что власть гораздо труднее удержать, нежели захватить. И Кроту предстояло убедиться в этом.
      Сначала прикатили спортсмены, состоящие на содержании у Анциферова. При виде многочисленной "синей" братвы на улице и вооруженных "секьюрити" на проходной они даже не стали вылезать из машин, чтобы продемонстрировать мускулы и отбыли, ограничившись рекогносцировкой.
      Через час пожаловал сам Анциферов в сопровождении низвергнутого директора и юриста. После недолгих переговоров на вахте с Чубакиным им троим выписали пропуска и допустили к новому директору. Кроме прибывших в директорском кабинете собралось все заводское руководство, начиная от начальника цехов и выше, а так же в совещании принял участие начальник местного ГОМа, приехавший неизвестно по чьему звонку для ознакомления с обстановкой.
      Первым выступил юрист новой власти - Морев. Он оперировал кредитным договором с Московским промышленным банком, согласно которому банк в случае невозврата кредита в установленные сроки оставлял за собой право назначать подконтрольного ему управляющего предприятием.
      Когда несколько лет назад директор завода, в поисках лопухов, которые согласились бы вложить деньги в это разваливающееся на глазах предприятие, вышел на Московский промышленный банк, то практически подписывал договор не глядя, лишь бы получить кредит. Дальнейшее представить несложно. Над этой проблемой еще нужно поработать физикам: почему бумага, превращаясь в денежные знаки, приобретает текучесть воды? В общем, как и следовало ожидать, кредит моментально растекся и испарился, оставив у директора лишь впечатления от пары-тройки зарубежных командировок и реальную память в виде приобретенного для нужд завода автомобиля "Шевроле" и возведенной для себя коробки коттеджа. Деньги закончились настолько быстро, что коттедж так и остался недостроенным. Час расплаты наступил, как всегда, неожиданно. В ответ на претензии банка, директор, даже не краснея, подобно "голубому воришке" Альтхену, сообщил, что все деньги запущены в производство и как только это даст прибыль, он сразу рассчитается. А чего тут краснеть, обычное дело. Денег с него просили все. Ежедневно он выслушивал аналогичные просьбы и требования от энергетиков, поставщиков, налоговых органов и своих рабочих. И никому не платил. Банку тоже не собирался платить, несмотря на все его последние китайские предупреждения. Отделывался обещаниями и надеялся, что проблема рассосется сама собой. Во-первых, банк далеко, во-вторых, таких заемщиков-должников у него, наверняка, не один десяток, а самое главное, что денег на счете и, правда, не было. Откуда ж ему было знать, что в правлении банка состоит криминальный авторитет, известный в своей среде, как Шеф, который частенько подключался к вопросам возврата кредитов. И что еще час назад председателю правления Московского промышленного банка передали, что ему звонил Шеф, сказал, что с долгом по Горноуральску "усе будет в порядке", а тамошний завод уже занят его человеком "без шуму, без пыли".
      Когда Морев закончил свое обоснование и предъявил документы банка о передаче предприятия в доверительное управление Владлену Владленовичу, поднялся старый директор, назвал его аргументы "чушью собачьей", а все происходящее - форменным беспределом, после чего начал качать свои права. Его перебил Владлен Владленович, заметивший, что с раннего утра началась ревизия всей заводской бухгалтерии и уже вырисовывается ряд неприглядных фактов в отношении бывшего самого большого заводского руководителя. В частности получение им большой беспроцентной ссуды сроком на 20 лет, материальной помощи, превышающей лимиты, и крупных денежных сумм в подотчет, на которые не представлено никаких документов по их расходованию. Владлен Владленович, словно народный трибун, радеющий за справедливость, гневно обличил личность и методы руководства бывшего директора и пообещал передать все материалы ревизии в правоохранительные органы.
      Вслед за ним выступил юрист, прибывший с Анциферовым. В своей речи он опроверг аргументы, выдвинутые Моревым. Тот тоже не остался в долгу и между ними разгорелась юридическая полемика. В соответствии с поговоркой "два юриста - три мнения", они скоро запутались сами и окончательно запутали всех остальных. Начальник ГОМа плюнул и покинул собрание, сказав, мол, вы тут разбирайтесь, а мне работать надо. Поединок юристов затягивался и в него вмешался Владлен Владленович, заявивший оппоненту Морева, что ему лучше сейчас вместо болтовни срочным порядком заняться изучением правового регулирования арендных отношений, поскольку он намерен взыскать с господина Анциферова через суд оплату и неустойку за аренду двух больших складов на территории завода, отданных ему в пользование бесплатно бывшим директором.
      Анциферов, до сей поры сидевший молча, теперь уже не в силах был сдерживаться. Он вскочил и заявил:
      - Я самый большой держатель акций этого предприятия и вопросы аренды вас не касаются, поскольку ваша филькина грамота еще не дает права распоряжаться здесь. Этим заводом должен управлять совет акционеров, председателем которого являюсь я!
      - Не путайте желаемое с действительным. Этим предприятием управляет не совет акционеров. В учредительных документах об этом нет и речи. Там значится, что совет акционеров наделен правами рекомендательного характера. Администрация предприятия только согласовывает с вами назначение руководителей. Эта администрация знала, что делала, когда продавала вам свои акции. Они не имеют реальной стоимости и не дают реальных прав. Если хотите, можете обжаловать мое назначение Управляющим в суд, только ничего у вас не выйдет!
      Господин Анциферов заскрежетал зубами и впился злым взглядом во Владлена Владленовича. Но тот, не обращая на это никакого внимания, предложил считать вопрос о новом управляющем предприятия решенным и разойтись по рабочим местам.
      Вскоре противостояние вступило в новую фазу. Происшествие на заводе быстро стало основной темой новостей местных средств массовой информации. Маленькую войну за общественное мнение Анциферов выиграл благодаря нескольким, ангажированным им СМИ, но это была локальная победа, не имеющая решающего значения для общего успеха. Права сторон, претендующих на управление предприятием, стали предметом обсуждения в Администрации области и города, в суде и прокуратуре.
      Как обычно в разборки попытались втянуть милицию. На следующий день после свержения, бывший директор нанес визит Пустовалову. Он принес заявление о том, что во время экспроприации завода у него подтянули и его личные вещи. Выслушав жалобу, начальник ОБЭП попытался переправить визитера на 3-й этаж в ОУР, но тот сказал, что там уже был и его наоборот отправили на 4-й этаж в отдел по борьбе экономическими преступлениями. В таких случаях в ментовке вступает в действие принцип: "кто последний, тот и папа", поэтому Пустовалову ничего не оставалось, как вызвать одного из молодых оперов и поручить ему внимательнейшим образом разобраться с жалобой товарища и организовать проверку.
      Часа через полтора бывший директор снова нарисовался в кабинете у Пустовалова, и опять с жалобой, только уже на молодого опера, который якобы скептически отнесся к фактам, изложенным в его заявлении. Пустовалову пришлось пообещать взять проверку под свой личный контроль и провести воспитательную беседу с опером. Только после этого визитер, наконец, успокоился и отбыл восвояси.
      Выполняя обещание, начальник ОБЭП позвонил своему сотруднику и попросил зайти. Когда тот зашел, предложил сесть и начал проводить воспитательную беседу:
      - Анатолий, только что у меня был бывший директор завода и жаловался на тебя. Если я буду терять время, успокаивая каждого заявителя после беседы со своим сотрудником, то на основную работу у меня просто его не останется. Я понимаю, ты у нас недавно, еще не имеешь необходимого опыта, но свою деятельность должен сразу строить правильно, на основе уважения к закону и вежливом обращении с гражданами. Настоящим опером можешь ты еще не быть, но дипломатом быть уже обязан.
      - Понимаете, Андрей Максимович, этот гражданин указал в заявлении, что новый директор завода, самовольно заняв кабинет, украл его личные вещи, находившиеся в нем. И перечисляет, например, туфли мужские итальянские, размер 41,43,45. Я его спрашиваю: "Это все ваши туфли?" Он кивает. Не может же человек три разных размера носить! Я и пошутил, сравнив его с Антоном Семеновичем Шпаком из кинофильма "Иван Васильевич меняет профессию". Ну, помните: "Три магнитофона импортных, три портсигара отечественных, пиджак замшевый - три.......".
      - И это было очень нетактично с твоей стороны. Человек, по существу, обратился к тебе за помощью, а ты над ним насмехаешься. Знаешь, я читал, что в одном из французских музеев находится три черепа Наполеона: череп Наполеона в детстве, череп Наполеона после победы при Аустерлице и череп Наполеона после смерти на острове Святой Елены. И ничего, нормально, никто из посетителей не возмущается. Одним словом, твой сарказм был неуместен. Задача опера выслушать человека, посетовать на его горе и сделать отказной материал. Заявитель ждет от тебя внимания, а не критики. Если ты такой киноман, лучше посмотри "Место встречи изменить нельзя" и запомни три правила Глеба Жеглова: "Разговаривая с людьми, улыбайся", "Проявляй к человеку искренний интерес" и "Старайся говорить о нем самом". Понял?
      - Понял, - удрученно кивнул сотрудник.
      - Тогда отправляйся на завод. Улыбайся там и проявляй искренний интерес, но досконально разберись в ситуации.
      Однако, в ситуации на заводе не мог разобраться никто в городе, не то, что молодой опер. Морев, не зная покоя, мотался по милицейским, прокурорским и судейским кабинетам, заседаниям думских комитетов и различных комиссий, объясняя права Московского промышленного банка на управление предприятием. Но никто не хотел выносить окончательное решение и тем самым брать на себя всю ответственность. За разговорами и обсуждениями скандал начал потихоньку угасать. Александр первым ощутил это, когда, проснувшись утром, открыл ежедневник и с удивлением обнаружил, что сегодня его никуда не приглашают по данному вопросу.
      Таким образом, первобытный закон: "кто урвал, тот и сел", еще раз доказал свою действенность в этой стране. Завод остался в руках Крота и он уже занялся перестановкой на нем руководящих кадров по принципу лояльности к новой власти. Мер по выдворению коммерческих предприятий Анциферова с занимаемых площадей он пока не предпринимал, но, наверняка, мысли об этом вынашивал. В свою очередь, Анциферов не собирался мириться с утратой своего влияния на это предприятие и тоже вынашивал кой-какие черные мысли.
      Г Л А В А XXVIII
      Телефонный звонок разбудил Морева под утро. Звонила Анжелика Потаповна и просила срочно приехать. Пришлось одеваться, умываться и несколько минут, ежась от холода, ждать возле подъезда высланную за ним машину.
      В центре медицинских услуг царил небольшой переполох. Мастериц групповых любовных игр Линду и Евангелисту отпаивали валерианкой, а охраннику Гере обложили лицо примочками. Мореву рассказали, что поздно вечером поступил заказ из частной квартиры на двух девушек. Гера выехал с Линдой и Евангелистой, первым зашел в квартиру, осмотрел. Обычная квартира с обшарпанной мебелью, обычные парни, видимо приезжие. Девушек заказали на два часа, Гера завел их и пообещал приехать по истечении этого времени. Едва он ушел, парни набросились на Линду и Евангелисту, как дикари после долгого воздержания на необитаемом острове. Судя по поведению, они явно обкололись дурью, а их фантастическая потенция наводила на мысли, что кроме наркоты они еще приняли по ударной дозе Супер Йохимбе. Измочаленные путаны через час стали просить об отдыхе, но только получили за это по мордам. Секс превратился в экзекуцию. Гетеры уже стонали от боли, а не от страсти и думали не о деньгах, а о том, когда закончится обговоренное время. Но их ожиданиям не суждено было сбыться. По истечении двух часов парни сказали, что им понравилось, они хотят еще, поэтому оставляют девочек на всю ночь. Линда и Евангелиста отказались оставаться и снова получили по мордам. В это время раздался звонок в дверь. "Щас Гера с вами разберется!"- пообещали путаны. Но парни достали большие черные пистолеты, запустили Германа внутрь и приставили свои пушки к его лбу. Потом забрали у него газовик и в прихожей жестоко избили. Затем связали и затолкали в рот кляп.
      В последующие часы жрицы любви многократно прокляли избранную ими профессию. Ни искусство любви, ни простой секс происходящее с ними не напоминало. Это было мерзкое, грязное порево. Когда еле живых Линду, Евангелисту и Германа выбросили из квартиры, они облегченно перевели дух, так как не чаяли вырваться живыми.
      После того, как пострадавшие добрались до Центра медицинских услуг и рассказали о случившемся, Чубакин и его крутые парни под влиянием праведнего гнева решили немедля ехать разбираться с обидчиками, но быстро передумали, вспомнив о наличии у тех больших черных пистолетов, и стали искать варианты, чтобы переложить заботу о справедливом возмездии на милицию. В этом тоже возникла одна маленькая сложность. Милицию нужно было подключить так, чтобы она не вникала в существо вопроса, зачем Линда и Евангелиста приезжали ночью к незнакомым парням в квартиру. Анжелика Потаповна решила возложить эту задачу на Морева, памятуя об его ментовском прошлом, и позвонила ему.
      Александр выслушал Анжелику Потаповну, вздохнул, сожалея о недосмотренном сне, набрал "02" и сообщил, что по такому-то адресу находятся два неизвестных вооруженных пистолетами наркомана. Естественно, его попросили сообщить свои данные. Он с готовностью назвал:
      - Белинский Виссарион Григорьевич, проживаю в переулке Деникина, 8-"А", квартира 7.
      Морев знал, что в это время операторы в конце напряженного суточного дежурства сидят уже одуревшие и чисто автоматически вносят в журнал любую переданную галиматью.
      Действительно, в дежурной части, не моргнув глазом, записали данные заявителя, лишь уточнили сколько "с" в имени Виссарион. Но это был сущий пустяк по сравнению с тем, что во всех дежурных машинах уже закончился выделенный лимит бензина. Ехать на проверку было не на чем. В 80-х годах такое сообщение мигом бы передали на самый верх и проблем с топливом для дежурных милицейских машин было меньше. Сейчас времена изменились: оружия на руках стало много, а бензина для милиции - мало. Поэтому дежурный не стал беспокоить спящее дома начальство, а ограничился тем, что позвонил домой участковому Синичкину и попросил его заглянуть в квартиру с подозрительными парнями, чтобы выяснить у них наличие разрешения на оружие. Синичкин был исполнительным парнем. Он заглянул и был застрелен обколовшимися подонками, едва переступил порог квартиры. Через глазок это видела соседка напротив и сообщила об убийстве участкового по "02". Теперь дежурный уже не церемонился и сразу поставил в известность начальника горотдела.
      Через некоторое время Морев решил узнать результаты проверки своего сообщения и позвонил Пустовалову.
      - Извини, Саша, некогда. По этому адресу участкового нашего убили. Я сейчас выезжаю разбираться. Позвони попозже, - сказал Андрей.
      - Морев повернулся к Анжелике Потаповне и требовательно произнес:
      - Срочно отвезите меня туда, где все произошло!
      За глаза начальника ГОВД Кашеварова называли "Дедулей". Объяснялось это не столько возрастом и наличием у него внуков, а отношением к подчиненным. Кашеваров часто повторял, что в милиции прошел все. Начинал он действительно с самых низов: был постовым милиционером, потом поднялся до участкового, затем еще подрос до ОУР, где был, с его слов, "хватким опером". Только те времена, когда он трудился "на земле" остались в далеком прошлом. И сейчас ностальгически представлялись им сказочно прекрасной порой, когда кража велосипеда считалась тяжким преступлением. Немало воды утекло с тех пор. А пока она текла, Кашеваров медленно, но верно шагал по ступенькам служебной лестницы. Наконец, сев в свое нынешнее кресло, он успокоился и подобрел. Подчиненных теперь не ругал, а по отечески журил, отчего и получил свое прозвище. Он давно уже выработал все положенные сроки до пенсии, но уходить не спешил. Достигнув вершины своей карьеры, теперь больше всего желал посидеть на ней подольше. Что, благодаря привычке тянуться во фрунт перед любым вышестоящим руководством, у него успешно получалось.
      Пустовалов Дедулю не любил, тот по звонкам сверху регулярно давал ему указания спускать на тормозах перспективные материалы в отношении влиятельных должностных лиц города, но и антипатии не испытывал. При необходимости у Дедули было легко подмахнуть любое просроченное постановление. Сейчас, сидя с ним в машине и глядя на тронутый сединой и лысиной начальственный затылок, он неожиданно почувствовал жалость к своему руководителю, пренебрегшему радостями спокойной тихой старости ради уважения людей к занимаемой им должности. Ехали они на место происшествия. Пустовалов по обязанности, так как был в этот день ответственным, Кашеваров по причине нежелания уходить на пенсию. Чтобы потом можно было отрапортовать о личном выезде и принятии мер, а тем самым смягчить неизбежные оргвыводы по обстоятельствам гибели участкового.
      Дом был уже оцеплен. Перед окнами выстроились в линию пяток машин с мигалками, за которыми участковые и опера уголовки усиленно отгоняли зевак подальше. Среди любопытствующей публики Пустовалов увидел Морева и распорядился, чтобы его пропустили к нему.
      - Ты зачем сюда приехал? - хмуро спросил он Александра.
      - Не мог усидеть. Получилось, что это с моей подачи вашего парня убили. Это я в дежурку позвонил, рассказал о вооруженных наркоманах в квартире. Андрей, объясни что происходит.
      - Не знаю еще толком, - пожал плечами Пустовалов. - Сейчас разберемся.
      Пока они беседовали, Аксенов, начальник отдела УР по преступлениям против личности, одним из первых прибывший на место, шагнул к Кашеварову и доложил обстановку.
      - Мать твою! - выругался начальник ГОВД. - Насоздавали всяких спецподразделений: СОБРы, ОБОРы, ОМОНы всякие, "Альфы", "Вымпелы", а когда понадобятся, вечно их нет.
      - У них сегодня совместные учения на полигоне за городом. Перед проверяющими из Москвы свою выучку показывают. До ОМОНа мы дозвонились, там сказали, что дежурную группу вышлют. С УБОПа должны подъехать. Мы с ребятами хотели своими силами захват провести, но когда стали подходить к дому нас обстреляли. Вон из тех окон шмаляют на втором этаже, которые открыты и с балкона. Правда, двое с автоматами в подъезд проникли, я держу с ними связь по рации, но приказал пока ничего не предпринимать, просто блокировать дверь в квартиру.
      - Кто они такие, эти стрелки, хоть выяснили?
      - Нет, товарищ полковник, еще не успели. Знаем только, что два парня лет 25-30, видимо приезжие.
      - Стой! Куда ж ты, дамочка, торопишься-то? На тот свет захотела?
      - окликнул Кашеваров молодую деваху, сделавшую попытку прорваться сквозь оцепление к дому. - А ну, подь сюда!
      Деваха подошла, и при ближайшем рассмотрении ее сразу возникло подозрение, что она состоит в городском диспансере с диагнозом: олигофрения в степени умеренно выраженной дебильности. Единственным, у кого не возникло сомнений в нормальности девахи, был Кашеваров. В последние годы он малость оторвался от реальной жизни и даже не смотрел телевизор, где ее иной раз показывают. Среди сотрудников ГОВД ходила байка, что лет десять назад его показали в теленовостях с незастегнутой ширинкой, поэтому с тех пор у него патологическое отвращение ко всему, что транслируют на голубом экране.
      - Куда спешим, я спрашиваю?! - строго поинтересовался он.
      - Дык, это..... Там "Секретные материалы".
      - Тише, тише. Не нужно так громко. Какие-такие секретные материалы?
      - Дык, это.... Про агента Малдера.
      - Еще тише! Шепотом говорите. Не нужно всем сообщать псевдоним агента. Как его настоящая фамилия знаете?
      - Это....... Духовны.
      - Где он находится этот самый Духовный сейчас? В квартире?
      - Неа. Он уехал в Тунгуску, а там его поймали.
      - А эти убить хотят? - высказал предположение Кашеваров.
      - Ну да! - обрадовано, что ее поняли, закивала деваха.
      Кашеваров удовлетворенно улыбнулся, обернулся и сказал:
      - Учитесь, Аксенов, работать с населением. Вы тут болтаетесь, ничего не знаете, а я за минуту все выяснил. Видимо, в этой квартире проживает гражданин по фамилии Духовный. Нужно срочно выяснить в ИЦ где и у кого он состоит на связи. У него имеются какие-то секретные материалы. Похоже, что из-за этих материалов весь сыр-бор и вышел. Ох, не нравится мне это все. Еще неизвестно какие структуры тут замешаны. Ладно, хлопцы, попробуем с этими пареньками договориться по-хорошему. Теперь-то мы знаем, что им нужно.
      Кашеваров взял громкоговоритель, в простонародье известный как "матюгальник", и, подойдя ближе, встал за машиной.
      - Эй, вы там в доме! - громко разнесся его голос по двору. Предлагаю переговоры.
      Из квартиры глухо донесся хлопок выстрела. На месте глазницы начальника ГОВД образовалось большое черное пятно, и он кулем повалился вниз. Все вокруг словно оцепенели, растерянно глядя на его тело, распростертое на асфальте в неловкой позе.
      Первым пришел в себя Пустовалов.
      - Гады! - выдохнул он и рванул к дому, на ходу вытаскивая пистолет из оперативной кобуры. После секундной задержки Морев, поддавшись импульсу, бросился за ним. Видимо их рывок явился неожиданностью для парней в квартире. Когда они открыли стрельбу Александр и Андрей уже преодолели опасное пространство и те только сумели отсечь выстрелами других желающих присоединиться к ним. На одном дыхании Пустовалов и Морев влетели на второй этаж и остановились возле двери в квартиру. Начальник ОБЭП увидел двух парней в камуфляже и с автоматами на изготовку, находившихся на лестнице между вторым и третьм этажом. Махнул им рукой, чтобы спустились.
      Александр видел, что Пустовалов завелся. В этом состоянии его бесполезно было отговаривать от принятого решения и лучше не становиться на пути.
      - Ты-то зачем побежал? - спросил его Андрей.
      - Я с тобой.
      - Хорошо подумал?
      - Хорошо! - решительно тряхнул головой Морев.
      - Ладно, тогда поможешь.
      Пустовалов обернулся к парням в камуфляже и сказал:
      - Эти твари Дедулю завалили. Пусть теперь не надеются на пощаду. Будем их мочить. План такой: мы с Сашей высаживаем дверь, потом все дружно вламываемся и стреляем во все, что шевелится. Мочить наглухо. Живыми этих козлов брать не надо. Я отвечаю. А сейчас передайте по рации на улицу, чтобы там открыли отвлекающий огонь по окнам.
      Пустовалов и Морев отошли на другой конец лестничной площадки и, вместе разбежавшись, врезались плечами в дверь, благо она была обычной деревянной, а не металлической. Дверь чуть подалась назад, но не открылась. Они снова отошли назад и с минуту выждали.
      Даже тут в подъезде явственно доносилась учащенная пальба на улице, звон стекол и отдельные ответные выстрелы из квартиры.
      - Ну, с богом, Саша. Давай еще раз, - сказал Пустовалов.
      Они с Моревым вновь разбежались и, вместо тарана, дружно ударили своими телами в дверь. Она распахнулась, и они, увлекаемые силой инерции, влетели внутрь. Тут же, запнувшись о тело Синичкина, распластанное внизу, оба упали на колени. И очень вовремя. Один из парней, обернувшийся на грохот выбитой двери, сразу из двух пистолетов пальнул в коридор. Пули шмякнулись в штукатурку, отчего она брызнула во все сторону мелкими крошками, но, главное, никому вреда не причинили. Андрей и Александр, упав, попали в мертвое пространство коридора, не просматриваемое из комнаты. Над головой стрелявшего парня с визгом отрикошетила от потолка влетевшая с улицы пуля, он машинально обернулся и в этом миг в квартиру ворвались автоматчики, поливая свинцом пространство комнаты. Один из бандитов попятился назад и задергался, потому что две очереди из АК сошлись на его туловище. Второй парень, испуганно глядя на рухнувшего приятеля, опустил свой пистолет и не сделал никакой попытки укрыться, когда черные выходные отверстия автоматных стволов переместились, уставились на него и извергли новую порцию свинца. Пули рвали его одежду и плоть пока не иссякли рожки. Наступила тишина и остро почувствовался запах сгоревшего пороха. Пустовалов первым подошел к убитым парням, зачем-то потрогал их тела носком ботинка, хотя и так было ясно стопроцентно мертвы. Стрельба на улице тоже смолкла и возникла выжидательная пауза.
      - Передайте по рации, что все кончено и встаньте у двери. Никого постороннего в квартиру не пускать, - не поворачивая головы сказал Пустовалов автоматчикам.
      Затем, наклонившись над трупом одного из парней, брезгливо вытащил двумя пальцами из окровавленной одежды бумажник и начал выкладывать на журнальный столик его содержимое. Морев, стоявший за спиной Андрея, поднял, отлетевший на середину комнаты и лежавший возле его ног, револьвер. Ствол был очень необычный. Если бы на месте Александра был знаток оружия он сразу определил в нем потомка 7-ми нарезного, калибра 11,4 мм изобретения Джона Пирсона, проданного им за небольшую плату Сэмюэлю Кольту. Однако, Морев кроме табельного "макарова" других пистолетов раньше в руках не держал, поэтому сейчас с любопытством вертел кольт в руках. Заметив, что Пустовалов занят бумажником и не смотрит в его сторону, он подумал, что вполне может засунуть револьвер себе в карман и присвоить, поскольку на двоих жуликов останется два других ствола. Но тут же устыдился этой гнилой мыслишки. Наложить лапу на вещдок для мента - последнее дело, а Морев, несмотря на смену профессии, в душе так и остался опером. И его импульсивный порыв броситься вслед за Андреем под пули был как раз отголоском прочно вьевшегося духа милицейского долга.
      Между тем Пустовалов уже разложил на столе тонкую пачку рублей и долларов вперемешку, несколько визиток, какие-то бумажки и три фотографии. Морев подошел и, глянув на содержимое бумажника, тут же заинтересовался снимками. Взял их в руки, рассмотрел внимательно и тронул Пустовалова за плечо.
      - Андрей, ты знаешь кто это? - спросил он, показывая ему фото с изображением на мужчины, выходящего из здания с вывеской "Центр медицинских услуг "Изаура".
      - Нет.
      - Это Крот.
      - Кто, кто?
      - Крот. Я тебе про него рассказывал. Новый директор ЗМОЦМ.
      - Тот самый? - удивился Пустовалов.
      - Ага. Дело принимает интересный оборот. Вероятно, парни были наемными убийцами и кто-то дал им заказ на моего приятеля Владлена Владленовича.
      - Дела....., - покачал головой Пустовалов.
      - Слушай, Андрей, если ты не возражаешь, я эти фотки возьму. Вам они пока без надобности, а этим покойничкам тем более.
      Морев едва успел сунуть снимки в карман куртки, как комната наполнилась людьми. Он решил, что его дальнейшее присутствие здесь необязательно и тихо, не прощаясь, покинул квартиру.
      Когда Александр вернулся в Центр медицинских услуг, там уже все успокоились. Девушки обслуживали первых ранних клиентов, а Линда и Евангелиста, сняв стресс водкой, мирно почивали после бессонной ночи. Анжелика Потаповна восприняла известие о том, что обидчики ее сотрудников убиты в перестрелке, с чувством глубокого удовлетворения, а вот в отношении гибели участкового Синичкина и начальника ГОВД Кашеварова никаких эмоций не выразила. Александр попросил ее срочно связаться с Владленом Владленовичем и попросить его приехать. Тот в это время находился на заводе и передал через секретаршу, что очень занят, пусть сам Морев приезжает к нему. Александр отправился на завод.
      Крот действительно был занят. В его директорском кабинете меняли мебель, а он руководил этим процессом. Сухая казенщина массивных деревянных столов и стульев уступала позиции современному офисному дизайну и пластику, что должно было свидетельствовать об образе мысли нового директора, начинающего глобальные реформы, в духе реалий нынешнего времени, с себя.