17

— Возмутительно! — миссис Мюллер вышла на берег в насквозь промокших юбках после опасной переправы через Снейк Ривер. Смитсон объявил день отдыха и стирки. И еще он заявил, что вечером состоится его свадьба с Мэри.

— Вы поощряете порочное поведение, потворствуете греху, миссис Д'Арси, — проворчала миссис Мюллер, натягивая на место съехавшую на лицо промокшую шляпку. Минуту назад она приказала Ариэль отделаться от несчастных девушек и их малышей. Миссис Мюллер сделала ошибку, настаивая на своем требовании; ее костлявые пальцы впились в плечо Ариэль. — Вы пригрели на своей груди этих трех индейских шлюх.

Ариэль повернулась к миссис Мюллер и как бы случайно толкнула плечом мокрую негодующую даму. Та замахала руками, стараясь удержать равновесие, но не удержалась и шлепнулась обратно в воду.

— О, миссис Мюллер. Я так сожалею, — заворковала Ариэль, входя в реку. — Позвольте помочь вам.

— Вы должны, — прошипела возмущенно миссис Мюллер, протянув руку к Ариэль. — О — о! — закричала она и упала на спину второй раз, когда Ариэль отступила назад. Мокрая шляпка сползла на лицо злой дамы, платье облепило худые ноги.

Ариэль натянуто улыбнулась. Миссис Мюллер вывела ее из мрачного состояния. Она ощутила крушение надежд после того, как одна из выкупленных упомянула, что Тадеус был в их поселении.

— Сегодня у меня совершенно нет времени, чтобы купаться, — мило сказала Ариэль и пошла прочь.

Уходя, она увидела Люка, наблюдавшего за сценой с берега. Он выглядел как настоящий опытный проводник, и по праву был так высоко ценим Смитсоном. Длинные сильные ноги переходили в узкие бедра, дальше — широкие плечи. Револьвер за поясом и огромный нож, висящий в ножнах на боку, дополняли картину. Его силуэт вырисовывался на фоне бесконечного голубого неба — большой, сильный и совершенно уверенный в своей мужественности.

— Не надо, — приказала Ариэль, — только не надо.

Смуглая кожа натянулась на выступающих скулах. Мускул дернулся на покрытой двухдневной щетиной щеке. Черные ресницы затеняли дымчатые глаза. Сейчас в нем не было ни капли мягкости, обаяние исчезло. Он отрывисто кивнул, луч солнца блеснул в черных волосах.

— Да, босс.

Ариэль вскинула руки. Она не станет вступать с ним в споры сейчас. Она попыталась с достоинством вернуться к фургонам, не обращая внимания на хлюпающую в ботинках воду. Люк держался на расстоянии с тех пор, как прозвучало имя Тадеуса. Он словно каменел при упоминании имени этого человека.

Она никогда не верила его мотивам сохранения их брака, несмотря на то, что в прочих делах, касающихся безопасности вдов, фургонов или скота, она доверяла ему безоговорочно. Если что-нибудь случится с ней, ее лошади перейдут Люку, она уже написала дарственную. Першероны любят его, и он прекрасно заботится о них.

Ариэль шмыгнула носом, дрожа от ледяной воды, испытывая желание как можно быстрее разобраться с Люком и кольцом Д’Арси. Она вытащила из кармана носовой платок и чихнула. Люк опасен; производит сильное впечатление, а под обаятельными манерами скрывается гранитная воля. «Босс», — пробормотала она, оскорбленная его отношением к своим приказам.

Лидия возилась над различными кремами и духами, которые готовила к свадебному празднику. Три женщины, купленные у индейцев, не отходили от нее и подчинялись каждому слову. Теперь они стали чище, аккуратнее, но низко опущенные плечи напоминали о пережитом в плену. Некоторые эмигранты отпускали по их поводу непристойные замечания, тем самым унижая девушек, слезы дрожали в глазах несчастных, когда они крепче прижимали к себе детей.

Ариэль быстро переоделась, немного раздраженная сценой своих подопечных, готовящихся к свадьбе. Журчащая река была тем местом, которое требовалось ей, чтобы успокоить нервы. Ивы покачивались под легким ветерком, позади играли и смеялись дети. Ее лошади стояли на берегу как часовые, пока Ариэль бросала в воду маленькие и плоские камушки. Большой булыжник плюхнулся в крутящийся недалеко от берега водоворот. Люк стоял рядом, плотно сжав челюсти.

Откинув назад голову и опираясь на одну ногу, он смотрел на нее своими дымчатыми глазами. Если бы только он не застал ее плачущей над рассказом о Тадеусе. Если бы только его отношение не было таким опасным и безжалостным. Несмотря на страсть, которую они испытывали друг к другу, она не хотела, чтобы Люк знал о ее сомнении в Тадеусе. Он что-то прятал глубоко внутри себя, у него есть какой-то секрет. И сейчас это было ужасно, поэтому она обижалась, ведь они достигли наивысшей степени доверия.

— Отойди в сторону, — попросила Ариэль, проходя позади него, боясь показать свое заплаканное лицо. Он застал ее в тяжелейшие минуты жизни, а она терпеть не могла проявлений слабости. Напоминание о том, как Люк утешал ее в форте Ларами, укололо; подобное больше не повторится.

— Да, босс. — Люк откинул голову, высокомерие сквозило в обманчиво ленивой позе. Железный тон заставил напрячься все ее существо.

Он поймал взметнувшуюся левую руку прежде, чем она достигла его лица. Притянутая к сильному мужскому телу, Ариэль сопротивлялась, чувствуя, как в живот упирается возбужденная плоть Люка. Она была опустошена, разочарована, отвесные горные скалы отделяли ее от Тадеуса. Она хотела прислониться к Люку, позволить ему нежно обнять себя. Холодные серебристые глаза скользнули по лицу, рот сжался в тонкую жесткую линию. Он медленно отпустил ее руку.

— Поостыньте, миссис Д'Арси, — мрачно приказал Люк, потом направился к реке.

Он наклонился к воде, ополоснул лицо. Ариэль свободно вдохнула, шагнула к нему, но была остановлена Люком.

— Не надо. Сейчас я не в очень хорошем настроении. Я едва сдерживаюсь перед страстью, которую испытываю к своей жене. Маленькая компенсация за то, что вижу тебя, грустящей по Тадеусу.

Ариэль застыла на полпути. Утомительное путешествие каждый день все больше истощало силы. Воспоминания о нежной прекрасной любви Люка витали в голове. Сейчас им бы помогла легкая, соблазнительная любовная игра, а не отчаянная решимость, которую она читала в его стального цвета глазах.

Люк медленно распрямился и повернулся к ней. Страсть и голод сверкали в его взоре, у Ариэль перехватило дыхание, в горле стало сухо.

— Итак? — спросил он, медленно приближаясь.

— Ты расстроен, — неровным голосом сказала она, когда Люк швырнул в кусты шляпу и начал расстегивать свой ремень. Его улыбка так была милой и привлекательной.

— Правда? Почему я должен быть расстроен? Моя жена планирует заполучить другого, более соответствующего ее вкусам. Ты ведь собиралась заполучить Тадеуса, не так ли? Это должно быть интересно, особенно с тех пор, как я не имею больше намерений расторгнуть брачные обязательства. На самом деле я решил посвятить всю свою энергию другому делу. Я хочу сделать тебе ребенка. Начинаем сейчас.

Ариэль прижала левую руку к горлу, когда Люк навис над ней.

— Это невозможно, — пересохшие губы с трудом слушались ее.

— Вот как? — напряженно спросил он, светлые глаза сверкали на смуглом невозмутимом лице. Она отступила назад и уперлась в ствол сосны.

— Перед тем как снова оказаться на пороге смерти, я хочу иметь ребенка, и мы женаты, миссис Д'Арси. Хотя ты склонна забывать, что мечтаешь о Тадеусе, когда я — «твой служащий». В данный момент быть служащим и мужем не очень подходит мне.

Встревоженная угрожающим тоном Люка, она дотронулась до его руки.

— Люк, ты ведь не поставишь под удар мое предприятие, да?

— Черт побери, почему бы нет?

Она заметила кровоподтек на его щеке,

— О, Люк. Что случилось?

Он поймал ее утешающие пальцы, рези» отвел их в сторону.

— Это не твоя забота.

— Я могла бы сделать это моей заботой. Как мой служащий, ты под моей защитой… — начала Ариэль, слова застыли у нее на языке, когда большая рука Люка стянула материал на ее груди.

Он притянул ее к себе, их лица разделяли несколько дюймов,

— Ты хочешь защищать меня? — недоверчиво прохрипел Люк, растягивая слова, крепко прижимая свой рот к ее губам и жадно целуя.

В следующее мгновение он отшатнулся и застегнул ремень. Решительный разворот его плеч и короткий кивок Люка в сторону Салли удержали Ариэль, но как ей хотелось окликнуть его! Дрожащими пальцами она провела по припухшим губам, все еще ощущая соблазнительные прикосновения теплых, неистовых губ.

— О, Боже, — прошептала она, не в силах побороть внезапную слабость.

— Полынь и песок, — проворчал Смитсон два дня спустя, оглядывая широкую равнину позади водопада Сальмана. Последние дни июля иссушили горячую землю, изнурили скот и усталых переселенцев. Мэри протянула хозяину каравана кружку воды, испытывая прилив нежности. Со дня свадьбы Смитсон вел себя как мальчишка.

Он откинулся в седле и положил руку на рыжеволосую голову Мэри, ее рука легла на его колено.

— Бесплодная, унылая земля. Нет травы для скота. Мы должны двигаться дальше… Нельзя оставаться здесь с Паркинсонами и ждать их выздоровления или смерти. Мы устроили их как только возможно, оставили всю воду и собрали достаточно хвороста для костра. Остальное сейчас в руках Господа.

— Ему потребуется помощь. — Люк направил лошадь к изолированному от других фургону. — Я остаюсь.

— Холера, друг. Ты можешь умереть, — сказал Смитсон. — Вильсон уехал вперед купить у индейцев нашу безопасность и выбрать место для ночлега. Мы должны перескочить через этот район, иначе потеряем не только скот.

Люк смотрел на фургон, плавно двигающийся среди полыни. Переселенцы были безмолвны сейчас, уставшие и решительные. Лидия больше не собирала лекарственные травы, не восхищалась редкими экземплярами растений. Она устало шагала позади фургонов вместе с остальными. Мария пекла хлеб для лошадей Ариэль, который они ели из-за недостатка травы.

Смитсон подъехал к хвосту колонны, пристрелил павшую корову и встретился со взглядом Люка. Стайка перепелов вспорхнула в небо. Люк кивнул. Он понимал опасность холеры, подстерегающую одинокий фургон. Капитан хлопнул по колену своей пыльной шляпой и вернулся к каравану. Сиам отошел от Глэнис, повернулся и долго стоял, вглядываясь в друга, перед тем как уйти.

Анна оставила корзину еды, и Люк понес ее Паркинсонам. Молодые родители, трехлетний мальчик и пятилетняя девочка лежали в тени фургона, их скот бродил поблизости. Следующий час Люк лихорадочно старался облегчить страдания Паркинсонов. Мать и отец отчаянно пытались помочь маленьким детям, их собственные лица были искажены, щеки впали. Дети жалобно плакали, измученные болью. Люк протирал влажным платком сухие губы миссис Паркинсон, когда услышал легкий шум и поднял взгляд.

Ариэль казалась очень маленькой среди высокой полыни. Она шла к ним.

— Вернись к фургонам. Возьми мою лошадь, — приказал Люк, боясь за нее. Он знал, что она не возвратится даже после приказа.

— После того, как буду готова, — спокойно ответила она, коснулась его руки и взяла мокрый платок. — Скажи, что мне делать. Лидия прислала лечебные травы, но вначале сказала, мы должны помочь им пережить первые часы. Она уверена, что если кто-то может выполнить это задание, так только ты. — Ариэль подняла на него свои зеленые глаза. — Я знаю, ты спасешь их… Люк, пожалуйста, позволь мне помочь.

Миссис Паркинсон вскрикнула от боли, извиваясь на своем тюфяке. Ариэль приложила платок к горячему лбу женщины, погладила по волосам.

— Вот так, тише…

— Вы вдова… одна везете женщин в Орегон, — слабо прохрипела миссис Паркинсон. — Посчитайте, сколько неприятностей я доставила вам, почему вы остались?

— Вы нуждаетесь в помощи, — просто ответила Ариэль и взглянула в хмурые глаза Люка. — Я не более милосердна, чем Люк.

Следующие три часа Люк и Ариэль как могли ухаживали за Паркинсонами. Мальчик умер, и Люк, по желанию матери, похоронил его в нарядной одежде. Женщина потеряла желание жить, Ариэль сражалась, чтобы вдохнуть в нее волю к жизни, напоминая о дочери и муже… Медленно, с неохотой остекленевшие глаза миссис Паркинсон начали светиться.

— Что это за шум? — прошептала она сухими, потрескавшими губами.

Кот замяукал в темноте, потом взвыл, словно потерявшаяся душа, вой приближался. Ариэль. ухмыльнулась и подмигнула Люку, который закрыл глаза. Мяуканье послышалось совсем рядом. Это Лоренцо появился в лагере. Он зашипел на Люка. оставляя за собой ужасную вонь.

Ариэль засмеялась и пошла кормить кота. Милый звук ее смеха облегчил внезапное несчастьем Люка.

— Он любит тебя, Люсьен. Скажи «oui», Люсьен.

Она обняла кота и ухмыльнулась поверх его драных ушей в сторону мрачного взгляда Люка.

— Я извергаю проклятия.

— Он любит тебя… Ты можешь быть милым. Сколько людей стали бы держать обещание доставить бедного Лоренцо его хозяину? Немного, я думаю, — мягко сказала Ариэль, ее глаза сияли. — Спасибо за твою доброту к моим подопечным, дорогой Люсьен. Ты посвятил себя им и заставил чувствовать, что они гордые, сильные, способные занять достойное место в сердце мужчины. Каждая полувлюблена в тебя. А я больше, чем наполовину. Oui.

Прелестный изгиб ее губ растопил его сердце, и Люк почувствовал, что тонет в прохладных прозрачных озерах зеленых глаз. Тихая ночь, наполненная терпким дымом костра, окутывала их. Завороженный мягкостью Ариэль, Люк склонился к ней и отдался нежному поцелую.

Она встретила его губы с радостью.

— Мой дорогой, — прошептала Ариэль нежно, ее глаза были полны им. Рука ласково поглаживала колючий подбородок. — Мой дорогой, любимый Люсьен.

Люк положил ладонь на ее руку, закрыл глаза. Он мог бы прожить всю жизнь, наслаждаясь теплотой рук Ариэль.

— Ты не должна была возвращаться.

— Не проси меня делать меньше, чем делаешь сам, — ответила Ариэль шепотом. — Ты должен пить воду, дорогой. Паркинсонам и мулам ты нужен, чтобы выжить. И я нуждаюсь в тебе.

Люк ощущал огромное удовольствие, легонько скользя большим пальцем по ее щеке. Он словно растворился в изумрудных глазах.

— Так ты думаешь, что рядом мне нужен ангел?

— Да. Ж сожалению, все, что у тебя есть, это я.

Люк позволил родившейся в душе улыбке появиться на губах. У Ариэль был не легкий характер, но он предпочел бы ее любой другой. Он уважал стойкость и умение своей жены бросать вызов несчастьям. Связь между ними была глубокой и сильной. Но он уже видел, как рвутся такие связи. Смерть Тадеуса может заставить прерваться тонкие нити.

В три часа ночи больные прошли кризис и сделали несколько маленьких, но придавших им силы глотков говяжьего бульона, который приготовил Люк. На рассвете они погрузились в тяжелый сон. Люк смотрел на Ариэль, спящую, сидя у колеса фургона. Он взял ее на руки, устроился поудобнее на земле, завернувшись в одеяло. Ариэль прижалась к нему, легкое дыхание согревало шею.

Люк устало закрыл глаза, позволив рыжим завиткам щекотать лицо, крепче обнял возлюбленную, нуждаясь в ее мягкой теплоте. Ариэль склонилась и поцеловала его в щеку, потом еще и еще… Он осторожно повернул голову, и их губы встретились в долгом и нежном поцелуе.

— Люсьен, — сонно вздохнув, прошептала Ариэль, ее рука скользнула вокруг шеи любимого.

Он хмуро смотрел на новый рассвет, окрашивающий в розовый цвет огромное поле полыни. Если они выживут в путешествии, Тадеус встанет между ними.

Ариэль и Люк погоняли мулов, Паркинсоны лежали внутри фургона. Следующую ночь они провели у брошенного фургона, который напомнил, что на скудной земле из сил выбивались и бедные животные. Когда выздоравливающая семья и мулы были устроены на ночь, Ариэль, не раздеваясь, упала на тюфяк под фургоном. Люк? присоединился к ней, она прижалась щекой к его голой груди, просунула стройную ногу между его ног.

— М-м, тебе нужно искупаться, — весело прошептала она и подумала, что мягкость ее тела так хорошо подходит к худому и крепкому Люка.

Он улыбнулся и вытащил травинку из кудрявых волос. Мягкие изгибы губ Ариэль, теплое дыхание ее прогоняли видения прошлого и облегчали напряжение прошедшего дня. Лежать с ней рядом каждую ночь будет счастьем. Люк представил их на огромной кровати Д'Арси на его ферме. Он играл пальцами с вьющимися концами длинной толстой косы, которую заплел прошлым утром.

— А ты не пахнешь?

Она сонно вздохнула, устраиваясь поудобнее, и уткнулась лицом в его шею. Ее губы скользили вдоль груди Люка, и вид этого розового рта у его смуглой кожи заставил прокатиться по телу мужчины волну желания. Ариэль не спасла положения, погладив плоский живот, словно Люк был Зевсом. Эта мысль совсем не понравилась ему, но тут Ариэль вяло прошептала:

— Я когда-нибудь говорила, как ты уютен в горизонтальном положении, хотя и состоишь из одних мускулов и костей? Не могу представить себе, что спала отдельно от тебя… мой дорогой Люсьен…

Минуту спустя она уснула, и Люк был оставлен наедине со своими мыслями. Прошло много времени с тех пор, как он нуждался в ней, чтобы умереть. Теперь она нужна ему, чтобы жить. Ариэль глубоко вздохнула, протестуя против слишком сильного объятия. Медленно Люк заставил себя расслабиться. На время, по крайней мере, его жена прижималась к нему, нуждалась в нем так же, как и он в ней.