22

Это была идиотская мысль — поставить на тормозное колесо двух человек, у одного из которых была больная спина, а у другого полторы руки. Карабкаясь на крышу, Слокум старался держаться как можно ближе к поверхности вагона, ужом пробираясь к тормозному колесу. Леденящая душу мысль о том, что через несколько секунд ему придется из последних сил удерживать состав, несущийся под уклон, не покидала его ни на миг. От напряжения наверняка откроется его рана, и он истечет кровью прежде, чем они доберутся донизу.

Он добрался до тормозного колеса и вцепился в него. Над головой пел свинец. В конце состава на крыше почтового вагона черной массой выделялся какой-то предмет. И. В. Он лежал, свернувшись калачиком, стараясь сделаться как можно меньше, насколько позволял ему живот. Ему повезло, подумал Слокум. Паровоз преследователей был так близко к багажному вагону, что его труба, находившаяся всего в нескольких футах от И. В., служила последнему надежным прикрытием. С того места, откуда велся огонь по их составу — из окон по бокам поезда, — стрелявшие не могли видеть И. В. до тех пор, пока Кассиди не оторвется от них на некоторое расстояние.

Перебирая в памяти прошлые заварухи, Слокум не мог припомнить, чтобы он когда-либо попадал в такое идиотское положение. Это было все равно, что в субботний вечер на ярмарке зайти не в ту дверь тира и обнаружить, что в тебя целится добрая половина стрелков со всей округи. Запасы свинца у преследователей, казалось, были неистощимы. Два вагона с людьми и три с оружием, с горечью подумал Слокум.

Кассиди приближался к вершине горы. В любой момент он мог дать свисток, возвещающий о начале спуска и необходимости начать торможение. Внезапно Слокума осенила мысль. Если лечь на спину параллельно ходу поезда, то можно держаться руками за края вагона во время поворотов, а ногами удерживать тормозной круг.

Он лег и только тут обнаружил, что вся крыша вагона залита кровью его предшественника. Было похоже, что из него вытекло не меньше галлона крови, прежде чем этот несчастный отдал богу душу.

Из-за голубоватого облака выглянул ущербный месяц, бросив сероватый свет на шумную панораму этого странного сражения. Мэлрей с приятелями в хвостовом вагоне, надежно укрытые от пуль корпусом преследующего их паровоза, следуя совету Дэйзи Джан, выбрасывали на рельсы все, что не было закреплено, стараясь освободиться от преследователей.

Идиоты, подумал Слокум, наблюдая, как отлетают от скотосбрасывателя мешки с почтой, глухо звякают о рельсы железки, не причиняя ни малейшего вреда вражескому составу. Если бы они подождали, пока Кассиди немного оторвется от преследования, то можно было бы сбросить что-нибудь на рельсы и опрокинуть второй паровоз. Но этим остолопам до этого не додуматься.

Ночную тишину прорезал тонкий свисток, ветер разнес его вдоль состава. Слокум напряг мускулы ног и крепче вцепился руками в крышу вагона. Обе его ноги были продеты в тормозной круг. Слокум сжался, чувствуя, как растет напряжение, поднимаясь по ногам и животу и охватывая все тело.

Поза была очень неудобная. В таком положении можно было легко удержаться ногами здоровенному мужчине, но давление, которое Слокум мог оказывать на рычаг, было почти незаметным по сравнению с тем, какое он оказывал руками.

Его идея не сработала. В этот момент паровоз вместе с тендером уже перевалил через вершину и начал спуск, увлекая за собой цепочку вагонов в первый головокружительный поворот. Второй поезд следовал за ним, как приклеенный. Слокум с трудом перевернулся, пытаясь схватиться рукой за рукоятку тормоза. Над головой снова засвистели пули. Приподнявшись на локте, он все же дотянулся до тормоза и вцепился в него мертвой хваткой.

Падение в ад, сердце, застрявшее где-то в горле при виде извилистой дороги, лежавшей далеко внизу, состав, отрывающийся от рельсов на повороте и по какому-то волшебству снова возвращающийся на них, — все это промелькнуло в сознании Слокума, подобно серии разноцветных картинок.

И еще эта чертова луна, освещающая жуткую картину бледным мертвенным светом. Он посмотрел в конец состава. И. В., как жаба, распластался на тормозном колесе. Слокум решил последовать его примеру: поезд быстро набирал скорость, несясь навстречу верной гибели.

Кассиди снова дал гудок. Ветер подхватил дым, разнося его вдоль состава, раздувая сноп искр, похожих на рой рассерженных пчел.

«Сукин сын! Господи! Проклятье! Проклятье! Деннис, ради бога!»

Продолжая ругаться, Слокум нагнулся над колесом, зажатым между его локтей, навалился на него всем телом, закручивая его все туже, туже, моля бога, чтобы не открылась рана.

Они на скорости вошли в первый поворот, колеса завизжали, как простые смертные под пыткой. Вниз, вниз, вниз и в сторону, отрываясь одной половиной колес от земли под углом, сгоняя краску с посиневшего лица Слокума и возвращаясь на рельсы, вписываясь в новый вираж.

Слокум стиснул зубы, чтобы унять дрожь, и из последних сил сдавил колесо. Туже, туже. Только бы удержать, только бы удержать, снизить скорость перед поворотом, не проскочить мимо.

Возможно, что вертикальный шток, ведущий к колесу, отскочил, потому что все усилия Слокума замедлить движение не имели никакого эффекта. Как бы то ни было, но они вошли во второй поворот еще на большей скорости, чем в первый. Если, подумал Слокум, третий будет еще круче, а четвертый…

Что за чушь? Если скорость увеличится, им никогда не добраться до четвертого поворота.

Кассиди теперь не отпускал свисток, и тонкий звук сирены проносился над составом, отражаясь от окрестных скал и наполняя уши Слокума болезненным гулом.

Они приближались к третьему повороту. Слокум не выдержал и закрыл глаза. Отвернувшись от него, он взглянул назад в сторону И. В. Стрельба прекратилась: нападающие предпочли приналечь на тормоза и выровнять состав вместо того, чтобы, пользуясь поворотами, обстрелять вагоны с боков.

Выйдя из третьего поворота, поезд начал стремительно набирать скорость, увеличивая расстояние между двумя составами.

Теперь дело было за Мэлреем и его помощниками. В ярком свете луны Слокум видел, как под колеса преследующего их поезда посыпались пустые мешки из-под почты-шесть, семь, восемь. Они почти закрыли рельсы.

Паровоз преследователей легко смел пару мешков в сторону, но следующий мешок угодил ему прямо под колеса и запутался в ходовой части машины. Новые мешки продолжали падать на пути. Внезапно паровоз накренился, как будто схваченный огромной невидимой рукой. Цепная реакция была необратима, и вслед за тендером под гору посыпались вагоны с грэнджерской милицией. Он падал вниз, игрушечный поезд, похожий на расстегнутый браслет, переворачиваясь в воздухе и ударяясь о скалы.

У Слокума перехватило дыхание при виде людей, выпадающих из разбитых вагонов, темной цепочки рук и ног, мелькающих в воздухе, сопровождающих поезд до самой земли.

23

Через два дня они прибыли в Огден, где перешли на линию «Денвер» и «Рио-Гранде», держа курс на юго-восток в Пуэбло, Колорадо. Миновав Сан-Рафаэл, они пересекли реки Грин и Колорадо на границе штата, перевалили через горы Сотус-Рэндж, недалеко от пика Пайка, и на следующее утро их глазам представилась необъятная ширь Великих равнин во всем своем золотом осеннем великолепии. По сторонам дороги виднелись стада бизонов, попадались одинокие фермы с силосными башнями и ветряными мельницами.

Слокум и И. В. — став за одну ночь лучшими тормозными кондукторами Рэйли Барлоу — обрадовались перемене местности. К их удивлению, гигант ни словом не обмолвился о мифической серебряной клипсе с нарисованным на ней местом, где зарыт клад Уэлса Фарго, которую негодяй Форд Сирлз спрятал где-то в поезде. В вагоне для лошадей, куда их временно вернули очищать пол от растущего количества пахучих конских яблок, И. В. и Слокум продолжали строить планы побега через горы, но так и не смогли выработать совместного плана действий.

— На этот раз обойдемся без баб, что бы мы ни задумали, — произнес И. В., отодвигая в сторону лошадиный круп, с тем чтобы подобрать продукт его жизнедеятельности и выбросить из вагона.

— Я тебе в сотый раз объясняю, что я ее не просил! — раздраженно ответил Слокум. — Это была ее идея. И двух остальных.

— Ну конечно.

— Ты мнительный дурак, И. В. Тебе об этом говорили?

— Осторожность подобна шкуре буйвола в снежную бурю.

— О, господи, началось!

— Чем ты осторожнее, тем безопаснее для твоей задницы.

— Заткнись и работай! И. В. на мгновение замолк и облокотился о ручку метлы.

— Кстати о работе. Интересно, куда девался наш старый добрый друг Клемент? Мне казалось, что он здесь работает в качестве бессменного добровольца.

— Наверное, он в конуре у Барлоу — отдувается за убийство начальника станции и телеграфиста там, в Грэнджере. И за то, что навел на наш след грэнджерскую милицию.

— Да, парень, это было зрелище. Целый поезд живых, здоровых людей, падающий в ущелье, разлетающийся на части, как дешевое стеклянное ожерелье. Даже шум паровоза не смог заглушить их крики. Это злой рок. Господи, какой конец!

— Я могу поклясться, что эта банда погубила больше невинных людей, включая индейцев, за время своего побега из Дирлоджа, чем Боб Ли перебил «голубых мундиров» в Холодной гавани.

— Аминь, — произнес И. В. и снова принялся за уборку.

— Черт бы побрал этого проклятого Форда Сирлза и его пояс с деньгами.

— Об этом надо было думать раньше, там, в Ашланде.

— Тебе тоже.

— Дерьмо! Это была твоя идея — гоняться за этим проклятым поездом.

— Но ты за нее быстро ухватился.

— Я был в меньшинстве.

— Я не помню, чтобы мы голосовали, мистер Болтун! Разъяренные, они стояли лицом друг к другу, тяжело дыша и сверкая глазами. Они уже были готовы бросить метлы и сцепиться, когда в вагон вошел Клемент. У него было какое-то странное выражение лица, глаза затуманены, рот полуоткрыт, как будто он что-то хотел сказать, но никак не мог вспомнить, что именно. Ноги у него подгибались, а руки были прижаты к груди, словно он что-то прятал. Из-под пальцев сочилась кровь.

— А-а… А-а…

Ноги у него подкосились, и он упал лицом в свежую навозную кучу на полу. Носком ботинка И. В. перевернул его на спину.

— Мертвее он уже не станет, — спокойно заметил он.

— По крайней мере сегодня, — в тон ему отозвался Слокум. — Как ты думаешь, чья это работа?

— Тебе не кажется, что мистер Барлоу завел себе конуру, в которой опасно долго находиться?

— Аминь.

24

Весь путь по восточной части Колорадо они проделали без приключений, останавливаясь только у стрелок и семафоров. Высокая трава стелилась повсюду, сколько хватало глаз, и, казалось, уходила на край земли — нежный золотистый покров, ласкаемый легким ветерком.

Слокума освободили от работы в «конюшне» и на тормозах и направили обратно на паровоз. Лицо его выглядело лучше, опухоль вокруг носа начала спадать. Рука тоже заживала, рана зарубцевалась, а в мышцах появилась гибкость и упругость.

Приятно было вновь повидать и Кассиди. Все это время они мчались без передышки, останавливаясь лишь затем, чтобы запастись водой и топливом и привести в порядок двигатель. Первый вагон превратился в дровяной склад, загружать который выпало на долю И. В. От тяжелой работы у того опять заболела спина.

— Как худой зуб, черт бы ее побрал!

На одной из остановок, неподалеку от Факторвиля, Кассиди послал Слокума достать немного масла, и тот наткнулся на сломанную рессору. Кассиди вылез из кабины и осмотрел ее.

— Она нам сгодится?

— Да, черт побери.

День уходил, ему на смену приходил мягкий, прохладный сумрак, плавно переходящий в ночь, а поезд продолжал мчаться вперед в направлении Пуэбло.

— Кто сообщил Барлоу о том, что Клемент застрелил тех двоих в Грэнджере? — неожиданно спросил Слокум.

— Во всяком случае, не я, — мрачно отозвался Кассиди. — У меня своих дел хватает.

— Значит, это сделал Мэлрей. Мы с И. В. не проронили ни звука. Барлоу пристрелил его не раздумывая?

— Кто тебе это сказал?

— Мы с И. В. думали, что…

— Вы ошиблись.

Возникла длинная неловкая пауза. Это было непохоже на Кассиди, и Слокум заметил это. Кассиди явно хотелось оставить этот разговор, но Слокум не дал ему такой возможности.

— Так кто же его застрелил?

— Спроси Рэйли.

— Я спрашиваю тебя.

— Чертовски неприятная история. Его застрелил Лейф.

— Его брат? — Слокум замер от удивления. — Он застрелил родного брата?

Кассиди утвердительно кивнул головой.

— В перестрелке Лейфу отстрелили пол-уха и чуть не угробили благодаря Клементу. Ты не знаешь Лейфа, у него характер гремучей змеи со скорпионом на шее.

— Как это произошло?

— Рэйли говорит, что, когда Лейф узнал, что вся заваруха произошла по вине Клемента, поднявшего на ноги половину Грэнджера, он возжаждал его крови. Ребята схватили его и оттащили в сторону. Тогда Лейф выхватил револьвер и выстрелил в Клемента. Клемент не заметил, что рана серьезна, и вышел из вагона.

— И прошел половину поезда до вагона с лошадьми.

— Лейф теперь раскаивается. Говорит, что немного поторопился.

— Я думаю!

Поезд мчался вперед, пронизывая ночь. За окнами пел ветер, разматывая ленту дыма вдоль всего состава, напомнившую Слокуму дамскую горжетку. Кассиди дал гудок, густой звук растворился в спящей золотистой равнине.

— Не нашли свою клипсу? — спросил он неожиданно.

— Ищем.

Кассиди рассмеялся и вдруг стал серьезным.

— Рэйли считает, что вы морочите ему голову.

— Мне трижды плевать на то, что он считает.

— Тебя не удивило, что в самый жаркий момент он послал на крышу тебя и И. В.?

Об этом Слокум не задумывался. Все произошло так быстро, что у него просто не было на это времени. Но сейчас, заново осмысливая, что произошло, он был вынужден признаться, что Кассиди прав. Посылая их наверх, Барлоу преследовал одну цель: дать возможность грэнджерской милиции выполнить за него грязную работу. Судя по тому разговору, который состоялся между ним и Слокумом после их неудачной попытки бегства, Барлоу вполне мог так поступить. Если он не попался на ту приманку, которую они ему бросили в виде дурацкой истории с кладом, а судя по всему, так оно и было, то лучшим способом избавиться от двух посторонних свидетелей было послать их под пули на верную смерть.

Кассиди подмигнул Слокуму и засветился улыбкой.

— Но вчера я сказал ему, что вы говорите святую правду.

— Что-что?

— Насчет клипсы.

— Значит, ты все-таки поверил?

— Ни единому слову. Я знаю, что все это вранье чистейшей воды. Но пока у Барлоу остается хоть тень сомнения, он вас не тронет и пальцем. Разве я не прав?

Слокум не знал, что и думать. Признать, что Кассиди прав и что вся эта история с серебряной клипсой не стоит и выеденного яйца, вряд ли было бы разумным. Но с другой стороны, этот большой, добродушный ирландец помог им, рискуя своей шеей.

— Почему ты решил помочь нам?

— Вы мне нравитесь. Сейчас вы нуждаетесь в любой помощи, которую только сможете найти на этом поезде, разве не так?

— Это уж точно.

— Значит, никакой клипсы нет и не было?

— Разве я это говорил?

— Твои глаза выдают тебя. — Кассиди рассмеялся. — Как бы то ни было, пока у Рэйли есть еще сомнения на этот счет, не удивляйтесь, если он снова вернется к этой истории.

— Да-да. Спасибо, Деннис.

— Не стоит.

— Я… — Слокум внезапно замолк. Кассиди оторвался от манометра.

— Что случилось?

Слокум показал рукой вперед.

— Пожар в прерии. Большой и становится еще больше. Его гонит прямо на дорогу.

Кассиди выглянул в окно и выругался.

— Превосходно! Ветер гонит его прямо на юг. Нам придется попробовать проскочить сквозь него.

— Ты шутишь?

— Какие тут шутки. — Кассиди ослабил дроссель, и поезд рванулся вперед, как будто его подстегнули.

— Деннис…

— Если огонь достигнет путей раньше, то можно считать наше путешествие оконченным. Он сожрет шпалы как бумагу. А пепел не вполне надежная опора для рельсов. Ехать по незакрепленным рельсам — чистое безумие.

— А ехать по горящей прерии не самоубийство? Господи, Деннис, этот пожар шириной с милю. И мчится со скоростью хорошего мустанга.

— Может, и быстрее.

— Если ты попробуешь проскочить, нас наверняка настигнет на самой середине. И мы зажаримся, как бобы в банке.

— Замолчи и не мешай.

— Эй, Деннис!

Слокум и Кассиди обернулись по направлению к тендеру. В дверь заглядывало встревоженное лицо Барлоу. Около него толпились мужчины и женщины.

— Сбрасывай скорость! — рявкнул Барлоу. — Останавливай!

— Объясни ему, — громко прокричал на ухо Слокуму Кассиди, — что я занят!

Слокум пожал плечами и, взобравшись на тендер, направился к Барлоу передать слова Денниса.

— Он рехнулся! — прорычал Барлоу.

— Он знает, что делает.

— Отойди! Дай мне пройти.

— Я говорю тебе…

— Вы говорите чушь, мистер. Убирайся с дороги, пока цел!

— Пожалуйста.

Слокум поменялся местами с Барлоу и проводил его взглядом до будки паровоза. Барлоу принялся что-то кричать в спину Кассиди, но тот даже не повернулся. Его правая рука сжимала ручку дросселя, а левой он вытирал цветным носовым платком пот с лица. Барлоу он игнорировал.

Слокум прикинул: огонь был всего в миле от железнодорожного полотна. Ветер уже сделался горячим, а равнина вокруг выглядела так, как будто все огненное содержимое земли вылилось на поверхность и теперь растекалось по золотистому ковру прерий. Слокуму на миг предстала картина, как огонь распространяется во все четыре стороны, охватывая равнину, страну, весь мир. Воздух становился все горячее и горячее. Казалось, еще немного, и он тоже вспыхнет алым пламенем, пожирая беспомощный поезд и его пассажиров.

— Всем вернуться в вагоны! — прокричал Слокум. — Закройте все окна и двери!

— Ты что, псих? Хочешь изжарить нас заживо? — прокричал ему в ответ Вонючка.

— Если пустишь огонь внутрь, то сгоришь быстрее, идиот!

— Почему он не останавливается? — раздался голос Дэйзи Джан. — Он нас всех погубит!

Очевидно, Барлоу придерживался той же точки зрения. Слокум увидел, как Барлоу нагнулся, схватил Кассиди за руку и попытался оторвать его от ручки дросселя. Кассиди отпустил ручку и вдруг резко стукнул Барлоу в грудь, заставив его отлететь назад и врезаться в поленницу дров.

Теперь огонь был всего в трехстах ярдах от дороги. Сплошная стена огня около тридцати футов вышиной подобралась к железнодорожной насыпи, первые языки пламени уже лизали шпалы, грозя в любую минуту перекинуться на другую сторону и захватить пути целиком.

Железнодорожное полотно пока еще выдерживало натиск пожара. Но только пока. Огонь был похож на живое существо без глаз, рук и ног, с огромным, в милю шириной, ртом, жадно поглощающим все, что попадается на его пути. Его ненасытный аппетит гнал его в погоню за паровозом, и только у полотна он задержался, как бы раздумывая.

Жара становилась невыносимой, воздух был наполнен миллионами искр.

— В вагон! — прохрипел Слокум, заталкивая Вонючку внутрь и захлопывая дверь перед его носом.

Затем он бросился к паровозу, прикрывая лицо рукой от летящих искр. Бросив взгляд вперед, он успел заметить, что Барлоу снова поднимается, цепляясь за поленницу, и направляется к Кассиди. Подойдя сзади, Барлоу схватил Кассиди и оттащил в сторону, изрыгая потоки бранных слов.

Ворвавшись в кабину, Слокум обеими руками изо всех сил ударил Барлоу сзади по шее. Гигант выпустил Кассиди, рухнул на колени, глядя на Слокума с ненавистью и удивлением. Затем его глаза помутнели, и он рухнул на пол кабины между Слокумом и Кассиди.

— Какого черта ты вмешался? — прокричал Кассиди, стараясь заглушить шум двигателя.

— Ради тебя, сукина сына!

— Если мы прорвемся, Барлоу тебя за это по головке не погладит!

— А если нет, какая тогда, к черту, разница? Кассиди прикрыл лицо платком.

— Господи, глаза жжет!

— Мне тоже! — отозвался Слокум, сильно зажмурившись и закрыв глаза ладонью.

Они въехали в полосу огня. В кабине было жарко, как в топке. Слокум не осмеливался приоткрыть глаза, продолжая прикрывать их рукой. Он пригнулся, стараясь избежать раскаленного потока воздуха, врывавшегося в окно. Огонь, наверное, уже охватил пути. Последний раз, когда Слокум глядел в окно, он был слишком близко к насыпи.

С каждым глотком воздуха ему казалось, что он вдыхает раскаленный огонь, обжигающий чувствительную кожу губ и горла, посылающий потоки мучительной боли в легкие. Он лег на пол и начал считать секунды.

Ему казалось, что он сгорает заживо, его шея, лицо, незащищенная часть рук плавятся вокруг костей. Его тело под одеждой тоже начало таять. Он представил себе, как его плоть стекает по рукам и ногам, тает подобно восковой свечке, обнажая бесчисленные кровеносные сосуды.

Кровь. Он чувствовал, как она кипит внутри него, клокочет по венам и артериям, разносится по раскаленным легким, сердцу, печени.

Он задержал дыхание и чуть не задохнулся от боли. Ему казалось, то он умирает, клеточка за клеточкой, дюйм за дюймом.

— Проскочили! Мы проскочили! — раздался радостный крик Кассиди. — Джон, мы все-таки проскочили!

Медленно, еще не до конца сознавая смысл сказанного, Слокум оторвал руки от лица и заставил себя открыть глаза. За окнами была чудесная ночь, веяло прохладой. Оглянувшись назад, Слокум увидел, что огонь уже перевалил через насыпь и ветер гнал его дальше в прерию. Крыши вагона слегка дымились, но огня видно не было.

Барлоу пришел в себя и, цепляясь за створки окна, поднялся на ноги.

— М-м-м-м…

— Не трогай ничего, скотина!

Барлоу оторвался от окна, сел на пол и неуверенно потрогал затылок, куда пришелся удар Слокума. Затем он перевел взгляд на самого виновника.

— Ты меня ударил!

— Он спас нам жизнь! — резко оборвал его Кассиди. Он ослабил дроссель, и паровоз заметно сбавил ход. — Если бы ты оторвал меня от рычага, мы бы наверняка изжарились. Не лезь к парню, лучше поблагодари его!

Барлоу с трудом вникал в то, что говорил Кассиди. Долгое время он сидел молча, тупо уставясь в пол, время от времени потряхивая головой. Наконец, ткнул указательным пальцем в лицо Слокуму.

— Все равно, если ты еще раз попробуешь это сделать… Ты меня понял?

25

Все участники крещения огнем не пострадали, за исключением покрасневших физиономий и дрожи от пережитого страха. Убедив Слокума в необходимости расслабиться, Дэйзи Джан взяла его за руку и отвела в свою постель в одном из передних вагонов.

Когда ковбой вовсю наслаждался ласками девушки, занавеска раздвинулась и в проеме появилась сияющая физиономия Барлоу. . — Мне надо поговорить с тобой, Джон.

— Господи, ты что, не можешь подождать несколько минут? — раздраженно воскликнул Слокум.

— Я хочу, чтобы вы с И. В. занялись делом. Начали искать эту клипсу по-настоящему. Так, чтобы найти.

— Ладно, ладно. О, господи! Неужели человек не имеет права на несколько минут отдыха?

— Я имею в виду не через два часа, а сию же минуту, понял?

— Да-а, да-а.

— Я пришлю его сюда. Можете начать с почтового вагона. Я хочу, чтобы вы осмотрели каждый дюйм, включая потолок, понял?

— Ясно, ага.

— Можете копаться в каждом вагоне хоть два дня, но чтобы клипса была найдена.

— Святой Иисусе, быстрее!.. Да… клипса, конечно…

— И сделать это надо еще до Альбукерке.

Барлоу задвинул занавески, восстанавливая их уединение. Слокум, обессиленный, откинулся назад.

И. В. присоединился к нему в почтовом вагоне пять минут спустя. Охранник сидел на стуле и, подобно сторожевому псу, не спускал с них глаз. Наверное, усмехнулся про себя Слокум, их общество напомнило ему ту шишку на голове, которую он заработал во время их неудачного побега в Уосетские горы. Однако охранник не проявлял желания разговаривать, а предпочел потягивать виски из граненой бутылки «Олд Джо Кларк».

Взяв И. В. за локоть, Слокум увлек его в другой конец вагона.

— Что случилось? — спросил И. В. — В чем дело?

— Тссс, тише. Что, по-твоему, могло случиться? Мы с тобой ищем клипсу, которой здесь нет, и если мы ее не найдем до Альбукерке, то нас наверняка пристрелят как котят.

— Нельзя сказать, что мне нравятся твои слова, Джон, но смысл их вполне ясен.

— Я не шучу. Если мы еще живы, то только благодаря этой дурацкой клипсе. И если мы ее теперь не найдем… — Он чиркнул указательным пальцем по горлу.

— Н-да, интересно.

— Что интересно?

— Почему мы должны найти эту клипсу именно до Альбукерке?

— Почему бы и нет? Для того чтобы нас прикончить, годится любое место.

Гнусавый голос охранника прервал их разговор. Опустив бутылку, он вытер ладонью губы и подозрительно уставился на них.

— Разве вам не велено что-то искать?

— Да-да, — ответил Слокум.

— Ну так и ищите.

Стараниями Мэлрея, пытавшегося сбить с рельсов преследовавший их поезд, вагон был очищен от мешков, железок и различных инструментов. Но оставались еще шкафы и ящики, включая запасы виски, продовольствия, седла, упряжь и прочее. В правом углу высилась до потолка кипа сена и несколько открытых мешков с овсом для лошадей, рассыпанным по полу. Слокум и И. В. старательно сделали вид, что они что-то ищут, переворачивали ящики, заглядывали за шкафы.

— Я считаю, что Альбукерка — это конечная остановка.

Слокум покачал головой.

— Нет, они едут до Нового Орлеана.

— Черта с два. Они не такие идиоты, чтобы добираться туда по железной дороге. Как только Кассиди переведет нас на ветку «Санта-Фе» в Пуэбло, до Альбукерке останется меньше четырехсот миль. Подумай сам, у них достаточно лошадей. Что им мешает ссадить нас и женщин, свалить паровоз и отправиться верхом в Корпус-Кристи? А там для них украсть лодку — все равно что ослу утопить лягушку в куче дерьма. Это звучит гораздо разумнее, чем ехать от Альбукерке до Лос-Анджелеса, а затем возвращаться на Запад в Новый Орлеан. Все это составит не менее двух тысяч миль. Эта старая колымага и половины не протянет.

— О'кей, о'кей, может, ты и прав.

— Конечно я прав.

— Тссс, во имя Христа. Значит, Альбукерка. На этот раз это будет действительно побег или прогулка вроде прошлой?

— Нечего валить неудачу на меня.

— Я и не валю.

— Я не приглашал с собой баб.

— Я тоже. Ладно, хватит об этом, давай обсудим наше положение.

— Да что тут обсуждать? Все просто, как синяк у тебя на морде. Если мы не смоемся до Альбукерке, можешь распрощаться с солнышком. Джон, не время беспокоиться о бабах, самое время подумать о себе.

—Угу.

— Твое «угу» звучит не очень убедительно.

— Я соглашаюсь с тобой, какого черта тебе еще надо? Слокум нырнул в открытый ящик, в котором лежали веревки, несколько банок консервированных бобов, две новых меховых шкурки и…

— И. В., гляди! Динамит!

Вынув из ящика три палочки динамита, Слокум быстро спрятал их на груди так, чтобы не заметил охранник.

— Как случилось, что Мэлрей и его компания не применили его против того поезда, как ты думаешь? — шепотом спросил И. В.

— Возможно, того, кто об этом знал, убили раньше, чем он успел сказать, — ответил Слокум. — Может, это был Сайкс или Бестер. — Он бросил взгляд по сторонам. — Куда бы мне его спрятать, черт побери?

И. В. прикусил губу и огляделся.

— Может, пока оставить их там, где они лежат?

— Черта с два! Это наш путь наружу. Я не хочу им рисковать.

— Ну, тогда засунь их под рубашку, а когда выйдешь из вагона, спрячь под матрацем, под шляпой, в любом месте.

— Эй, чего это вы тут делаете?-раздался голос за его спиной.

Слокум запихнул три палочки под рубашку и направился к входной двери.

— Эй, Слокум, вернись, тебе говорят…

И. В. повернулся, подняв обе руки, как бы защищаясь.

— Успокойся, дружок, не виляй задницей. Здесь ничего нет.

— Что он взял?

— Коробку сладостей.

— Сладостей? Конфеты?

— Да, конфеты, шоколад. Для своей подружки.

Это было последнее, что слышал Слокум. Он был уже в другом вагоне, торопливо пробираясь между лошадей, прижимая к груди драгоценный груз и торопливо перебирая в уме возможные тайники.

26

Переход на линию «Санта-Фе» произошел поздней ночью, когда все пассажиры и гости Барлоу — жданные и нежданные — спали глубоким сном. Мэлрей с помощью телеграфа обеспечил им свободный путь до Алькада, что в шестидесяти милях южнее границы Мехико-Сити. Узкие ленточки рельсов вели их назад, в Скалистые горы, к Рио-Гранде, растекающейся жидким серебром по границе с Мексикой.

Время от времени глазам Слокума представали далекие вершины, сверкающие в лучах утреннего солнца. Поезд проносил их мимо гранитных громад, мостов, созданных самой природой, причудливых нагромождений скал, нависающих над путями, огромных зияющих трещин, похожих на раны в каменной плоти.

Сидя вместе с Дэйзи Джан в головном вагоне поезда, Слокум почувствовал, что палочки динамита, спрятанные в его ботинках и для верности обернутые материей, начинают нагреваться, несмотря на осеннюю прохладу.

Но погода, красочные пейзажи мало занимали Слокума после того, как он имел небольшой разговор с Дэйзи Джан, из которого следовало, что каждый перестук колес приближает их к Альбукерке, а значит, приближается и час расплаты.