Маша подавила вздох, не в силах разгадать загадки таинственной шведской души, воспитанной балтийскими ветрами. Загадки русских душ по сравнению с ней казались просто смешными.
      - Куда мы поедем? - раздраженно спросила Маня.
      Она измаялась и едва стояла на ногах. Не столько от постоянного кружения по Москве, сколько от непрерывно нарастающего с каждым часом напряжения и безуспешных попыток разгадать незнакомого человека, претендующего, как пишут в старых романах, на ее руку и сердце.
      Пока Бертил остановился, раздумывая, к ним подошла неважно одетая женщина средних лет, настороженно поглядывающая по сторонам. Она сразу вычислила иностранца по одежде и манерам.
      Ну, чего этой тетке от нас нужно? - раздосадованно подумала Маша. Тоже какие-то продажи-перепродажи?.. Похоже, уже вся Москва занята одной торговлей... И кроме продавцов и покупателей здесь больше никто не живет. Все жители разделились только на две основные категории. Остальные просто лишние.
      - Вам не нужны билеты в Большой театр? На завтра? "Лебединое озеро"... Я дешево отдам...
      Маня подозрительно осмотрела тетку: по виду заурядная обманщица. В Большом Маша не была очень давно: то нет времени, то денег. Да и идти не с кем. Закалюкин вместе с добрым эльфиком безвозвратно растворились в таком теперь далеком прошлом, других подруг у Маши, как известно, не завелось, а Вовка... Он осторожный пацанчик и вряд ли рискнет пойти с Маней в театр... Это афиша. Мало ли кого можно случайно встретить в Большом... А там жена, дочка с диким именем Беатриче, скандалы... И не имеет никакого значения, что они вроде бы давно не живут вместе. Жена всегда все равно остается женой. Вполне разумная и выверенная жизнью истина.
      Маша вспомнила о Вовке и торопливо глянула на часы: уже начинало темнеть. Пятый час... Вряд ли он еще ждет ее звонка... Наверное, поехал домой... Один... И никто его не ждал на вокзале под холодным ветром...
      Тетка в потрепанном пальто терпеливо топталась на месте, заискивающе и жалко заглядывая Маше в лицо. Бертил, услышав слово "Большой", тоже с интересом и нетерпением посмотрел на Машу, ожидая ее перевода. Можно было бы догадаться и так, ведь не совсем тупой ...
      - Ты хочешь в театр, Берт? - нехотя спросила Маня.
      Вовка, что ты там делаешь?.. А что сейчас делает с их жизнью она, Маша?..
      - Балет завтра вечером.
      Швед странно замялся. Почему? - снова удивилась Маша. Иностранцы ведь обожают шастать в Большой через день... И догадалась...
      - Это не очень дорого...
      - Если тебе хочется, Мари... - деликатно произнес настоящий джентльмен, старающийся не уронить себя в любой ситуации.
      Ничего я не хочу, подумала Маша. И Большой мне по фигу... Мне нужен... Нет! Это невозможно!.. Не сдавайся, Манька! Держись! Тебе надо быть очень твердой и даже жестокой к тому, кто стал таким нужным. И к себе тоже. Иначе нельзя.
      - Спасибо, мы, к сожалению, не сможем, - сказала она тетке и остро пожалела ее, увидев в глазах настоящую боль от отказа. - Да вы обязательно продадите эти билеты, здесь ведь полно иностранцев!
      Тетка кивнула и поплелась в сторону Манежа.
      Маша с горечью посмотрела ей вслед и повернулась к веселому, по-прежнему безмятежному жениху.
      - Куда мы все-таки направляемся? - резче, чем собиралась, опять спросила Маня. - Ты поедешь к себе или ко мне? Мы весь день не ели. Я предлагаю навестить мою маму, кстати, я вас познакомлю. Она прекрасно готовит и вкусно нас накормит. Оттуда позвоним Татьяне.
      Бертил радостно согласился. Похоже, он ждал именно этого предложения.
      Инна Иванна встретила их очень настороженно, но вполне вежливо. Зато Антошка явно обрадовался, тотчас слетел по лестнице вниз и принялся с откровенным любопытством, без всякого почтения, чуть ли не в упор разглядывать гостя. Совершенно невоспитанный некультурный ребенок!.. Да еще издержки переходного возраста.
      Маша сделала сыну большие глаза.
      - Антон, пойди помоги бабушке накрыть на стол! Берт, раздевайся и устраивайся, где тебе удобно. Руки можно вымыть вон там. Я сейчас принесу чистое полотенце.
      Бертил с интересом осматривал квартиру: она действительно была необычна и занятна для всех, кто ни приходил, своей двухэтажностью.
      - Это прекрасная квартира, Мари! - заключил швед, усаживаясь в кресло. - Ты ее собираешься продавать?
      - Нет, это мамина, у меня есть своя, на Университетском проспекте, доставшаяся мне от бабушки, куда ты мне писал, - объяснила Маша. - Ты потом увидишь... Это гусь!
      Несмотря на свое крайне агрессивное отношение и почти полное неприятие жениха дочери, Инна Иванна приготовилась к его визиту наилучшим образом: гусь с яблоками был коронным блюдом бабушки, а теперь Инны. Маня, совершенно не умевшая и не любившая готовить, всегда втайне восхищалась умением матери творить возле плиты чудеса. А главное - ее искренней любовью к кухне, которая ей, кажется, никогда не надоедала.
      Антон поставил на стол бутылку коньяка и начал с удовольствием болтать со шведом, тренируя свой английский. Не решившись изменить семейной традиции и по настоянию Инны Иванны, Маша отдала сына в спецшколу, где он, в отличие от Мани, неплохо прижился.
      Из кухни пришла Инна Иванна, и почти семейная трапеза началась.
      Берт непрерывно расхваливал кулинарные таланты, аккуратность и красоту своей будущей русской тещи, и она начала понемногу оттаивать, поглядывая на шведа все благосклоннее и радушнее. К концу ужина уже казалось, что ей никто никогда не нравился больше Бертила, и о лучшем муже для единственной дочери она даже не мечтала.
      Антон вообще был в полном восторге.
      Сначала Маша просто забавлялась ситуацией, но потом стала тосковать и маяться все сильнее и сильнее.
      Когда, наконец, закончится это мучительное цирковое представление?.. Антон, оказывается, совершенно не умеет правильно держать в руках вилку и нож... И ей самой неловко есть в присутствии чужого человека... На кой ляд ей этот полузнакомый швед? Зачем ей вечно сырая Швеция с ее кислой зимой и ветрами? Здесь и своих хватает выше крыши. И женихов под завязку. Ей нужно пойти позвонить... Но как это сделать при Бертиле?
      Инна Иванна встала отнести на кухню грязную посуду, и Машка, воспользовавшись удачным случаем, моментально вызвалась ей помочь, оставив мужчин беседовать.
      - Что ты крутишься, словно у тебя на заднице чирей? - неласково сказала мать. - Смотреть противно! Если тебя не смущают ваши противоестественные отношения, возьми и позвони ему!
      И Инна Иванна кивнула в сторону телефонного аппарата: на кухне была отводная трубка. Интересно, чем это их отношения противоестественные?.. Впрочем, мать права...
      Маша поцеловала ее, чем ненадолго привела в шоковое состояние, и бросилась к телефону.
      - Спасибо твоему брату! - проворчала Инна Иванна, выйдя из столбняка. - От тебя сроду поцелуя не дождешься... Только вот по его милости... И чем он тебя так увлек, не понимаю...
      - Не понимаешь?.. - прошептала Маня, снимая трубку. - Ты - и не понимаешь?!.. Мама... Разве это правда?..
      Инна Иванна опустила глаза и загремела посудой, отвернувшись от дочери.
      Маша торопливо нажала знакомые семь цифр. К телефону долго никто не подходил. Тотчас заломило в висках. Где же он?.. Что-то случилось?.. Или просто в ванной?.. А может, она не туда попала?..
      Она позвонила на сотовый. Абонент его заблокировал. Зачем?!
      Маня испуганно отключилась, оглянулась на мать, старательно делавшую вид, что она в кухне совершенно одна, и снова набрала номер квартиры.
      Вовка снял трубку почти сразу и замолчал, услышав Машин голос.
      - Почему ты молчишь? - в страхе спросила она. - Не хочешь со мной разговаривать? Я не могла позвонить раньше...
      - Не хотела, - спокойно поправил ее Вовка. - Длиннушка, ты не хотела. На работе меня называют: "нигде не теряющийся". Жена прозвала "чмо". У меня всегда есть в наличии деньги и хорошее настроение. Это тебе не хухры-мухры...Но сегодня ты заставила меня растеряться... Наверное, впервые в моей жизни... И знаменитый наркоз расстоянья что-то никак не подействовал, и работа на отвлекла... Это плохо... - Он хмыкнул. - Я думал, о том, что случилось...Что могло между нами произойти?.. "День прошел, как не было - не поговорили..." Но мне бы хотелось, чтобы ты сама все объяснила. Толково и внятно. По крайней мере, попробовала бы это сделать. И по возможности короче... Краткость далеко не всегда становится родной сестрой таланта, но милосердию она, безусловно, очень близкая родственница. Ты не умеешь быть жестокой, но ты можешь и любишь быть честной, а честность чаще куда страшнее любой жестокости. И все-таки мне надо разобраться. Ты встретила другого?
      Маша молчала.
      - Значит, я угадал?.. Ты слишком безответная...
      - Я не сказала "да", милорд... - прошептала Маша.
      - Вы не сказали "нет"... - холодно отозвался Вовка. - Ну, о твоем новом приятеле догадаться нетрудно, с ним все ясно. А что дальше?..
      - Я... не знаю... - еле слышно пробормотала Маша.
      - А кто знает? Ты взрослый человек, отвечающий за свои поступки...
      В этом-то все и дело... Она должна за них отвечать.
      - Сформулируй свои желания и мысли! Почему ты такая размазанная? Ты спишь с ним?
      - Нет! - испугалась Маша. - Между нами ничего не было!
      Володя недоверчиво помолчал.
      - Предположим... Допускаю, что ты пока не врешь... Но ситуация чересчур хрупкая, и это неустойчивое равновесие способно нарушиться в одну минуту... Мышонок... Мне нужно тебя увидеть и услышать...
      - Мне тоже... - прошептала Маша.
      И услышала счастливый вздох облегчения, вырвавшийся у Вовки: он не сумел его удержать, хотя явно старался.
      - Когда? - коротко спросил он.
      - Завтра... - прошептала Маня. - В семь на вокзале.
      - Хорошо, - спокойно согласился Вовка. - Не опаздывай. И учти, что я скоро должен буду уехать. В командировку.
      - Надолго? - забеспокоилась Маша.
      Она теперь уже снова боялась остаться одной.
      - По обстоятельствам, - объяснил Володя. - От двух недель до месяца. Это тебе не кот начихал. Так что я жду тебя завтра, длиннушка... Шоколадки я уже купил...
      Трубка забубнила короткими гудками.
      Маша оглянулась на мать, опасно гремевшую посудой. Что мне делать, мама?..
      Инна Иванна мгновенно услышала ее незаданный вопрос.
      - Выходи замуж и уезжай! - четко и резко сказала она. - Убегай прочь отсюда как можно скорее и дальше! И думать забудь раз и навсегда обо всех на свете Мытищах, электричках и своих сомнительных родственниках! Выброси все это из головы! Здесь ты окончательно запутаешься, изверишься и сойдешь с ума! У тебя есть прекрасный вариант!
      Прекрасный?.. Мама, он у тебя тоже был... Вариант наоборот... "Если хочешь сойти с ума, лучше способа нет..."
      Инна Иванна смотрела прямо на Машу. В ее голосе звенели слезы. Масяпка, родненькая...
      За стеной идиллически мирно звучали голоса Бертила и Антошки.
 
      17
 
      Маша вошла в комнату и села возле Бертила. Она сразу заметил неладное.
      - Что-то случилось, Мари?
      Светлые глаза смотрели вопросительно и беспокойно.
      - Нет, - покачала головой Маша. - Ничего... Я просто хочу тебе кое-что предложить...
      Жених стал еще тревожнее, однако улыбался по-прежнему бесстрастно. Тренированный суровой, редко улыбающейся жизнью и женами бывший военный моряк...
      - Мы сейчас позвоним Татьяне, предупредим ее, что ты не приедешь ночевать, и поедем ко мне... Конечно, она расстроится, ей невыгодно потерять деньги. Но придется смириться. А мне не хочется потерять тебя...
      Куда как откровеннее...
      Бертил удовлетворенно просиял. Антон внимательно взглянул на мать: мы едем в Швецию, мама? Едем, сынок... Что мы здесь забыли?.. Точнее, забудем все, что здесь было... Если забудется...
      Маша объяснила Татьяне суть дела. Хозяйка, понятно, огорчилась.
      - А завтра он приедет? - спросила она, достаточно четко просекая ситуацию.
      - Не знаю, - уклончиво ответила Маня. - Простите нас...
      - Да что уж там! - вздохнула Татьяна. - Мы понимаем... Я уже вчера об этом подумала...
      Бертил церемонно раскланялся с Инной Иванной, кажется, совершенно очарованной им, поулыбался на прощание Антону... Они с Машей оделись и вышли на улицу. Привычно шумело, гудело, неслось вперед не остановимое никакими стихиями Садовое кольцо, под ногами - грязища московского центра и колдобины тротуаров.
      Вежливый и чуткий жених взял Машу под руку.
      - Мари, ты все-таки чем-то расстроена? Ты сейчас где-то очень далеко от меня...
      В проницательности ему отказать было нельзя.
      Врать становилось противно. И не врать невозможно. Хотя шведскую тонкость вряд ли удастся обмануть...
      - Устала, - сказала Маша. - Волнуюсь... Не могу представить себе нашу будущую жизнь... Это плохо... Все очень сложно...
      В метро снова начались восторги. Они порядком поднадоели и утомили Маню. Хорошо, что им ехать от "Чистых прудов" без пересадки.
      Что там делает без нее Вовка?.. Развлекается убойным российским телевидением? Слушает музыку? Играет на пианино?.. А вот это она предположила совершенно напрасно... "Все вы, губы, помните, все вы, думы, знаете..."
      Маша быстро повернулась за помощью к Бертилу, но тут неожиданно в вагон вошел Ленька Бройберг, увидел Маню и возликовал. Хотя рядом с ним находилось прелестное миниатюрное двадцатилетнее создание с огромными, наивно изучающими мир глазищами.
      Вот уж некстати так некстати! - вздохнула Маня.
      Ленька тотчас прилип к ней.
      - Вашу Машу! Мария, я тебя не узнаю! - заявил он.
      - Значит, пристаешь к незнакомке? - холодно поинтересовалась Маня. - Да еще в присутствии юной очаровательной леди! А где твоя жена?
      - Жена где надо, на своем обычном месте. А где ей еще быть? - захохотал Леонид. - Я у нее на длинном поводке! Ты, Мария, дура! Как все бабы без исключения. Поэтому менять их особого смысла не вижу!
      - И все-таки меняешь?
      Бертил пытался понять суть разговора по интонации, но явно в этом деле не преуспел.
      - И ты, я смотрю, тоже привыкаешь к смене караула. Молодец! Времени зря не теряешь! Я давно ждал этого момента и, наконец, дождался!
      - Ну, какое это имеет отношение к тебе? - взорвалась Маша. - Это мой жених! Он приехал за мной из Стокгольма! Понял?!
      - Швед? - обрадовался еще больше Бройберг. - А почему ты не представишь меня своему жениху? Это невежливо. Тебе надо учиться жить по-европейски! По тамошним правилам и канонам. Закон есть закон! Иначе будешь Манькой в Европе!
      Маша готова была его убить, но вместо этого проскрежетала сквозь зубы:
      - Познакомься, это Бертил!
      И взяла под руку забытого на время жениха.
      - Берт, это Леонид, мой коллега. Был фельетонистом, а теперь, когда вся страна превратилась в один большой фельетон и можно писать и говорить что угодно, переквалифицировался в заместителя главного редактора.
      Мужчины вежливо поулыбались друг другу. Во взгляде Бертила легко читались непонимание и тревога.
      - Ты похорошела за то время, пока мы не виделись! - объявил Бройберг. - Тебе явно идут на пользу мужики. Не смотри на меня медузой Горгоной! Я говорю, - пояснил Леонид на отвратительном английском Бертилу, - что у вас красавица невеста. Вам повезло! Правда, в России много красивых мадам. Здесь самый подходящий климат для женских расцветов!
      Швед с удовольствием кивнул. Брошенная Бройбергом девушка потерянно стояла в стороне, среди толпы пассажиров, и жалобно смотрела в его сторону, пытаясь поймать хотя бы один его взгляд.
      Скорее бы мы приехали! - взмолилась Маша. Но перегоны на этой линии не слишком короткие, и путь еще довольно далек...
      - А ты куда направляешься? - спросила она Леонида. - Насколько я помню, ты жил в Сокольниках. Следовательно, едешь не в ту сторону.
      - Я и теперь там живу, - радостно сказал Бройберг. - Как же ты хороша!.. Вылитая богиня Артемида в пушкинском музее!.. Один в один! Я тебя обожаю! А еду я к даме сердца. Неужели непонятно? Красота слишком часто соседствует с недалекостью, а иногда с настоящей туповатостью.
      - У тебя чересчур любвеобильное и многоместное сердце! - съязвила Маня. - Как Большая спортивная арена в Лужниках.
      - Сходите? - грубо спросила Леонида толстая тетка в нутриевой шубе, делавшей ее раза в два объемнее.
      - Сходят только с ума, - ласково заметил Бройберг и посторонился.
      - Не знала! - холодно поделилась откровенная леди. - Вам, вероятно, это лучше известно.
      И с непонятной ненавистью осмотрела Машу. Очевидно, она слышала сравнение с Артемидой и вполне разумно считала, что двоих мужиков на Манину долю более чем достаточно...
      - А вам до какой станции? - осторожно спросила Маша.
      И, конечно, услышала:
      - До "Университета".
      Сколько же еще ей выносить этот ужас?.. Нет, она уже натерпелась, хватит, пусть Ленька сам разбирается со своей дамой сердца, а у Маши есть ее законный, родной, любимый ею жених... Бройбергу - бройбергово...
      И Маня снова решительно подхватила Бертила под руку и отвела в освободившийся уголок.
      - Здесь удобнее, - сказала она. - Леонид - хороший человек, но иногда очень надоедает. Он любит поболтать.
      - Он влюблен в тебя, Мари? - утвердительно спросил швед. - Он влюблен и страдает!
      Вот оно, пресловутое мужское единодушие, не зависящее ни от национальности, ни от возраста, ни от обстоятельств! И все вполне логично.
      - Да ну что ты! - безмятежно махнула рукой Маша. - Тебе показалось! А страдать он вообще не умеет. Это ему не дано! Он легкомысленный от природы. Видишь, едет с красивой девушкой, к ней домой, а дома у него есть жена... Тоже ничего себе... И еще молодая...
      - Это не имеет никакого значения, Мари, - серьезно сказал Бертил. - У меня было много жен...
      - Да, ты у нас тоже специалист по женам, - пробормотала по-русски Маша и тотчас извинилась: - Прости, я хотела сказать, что ты плохо его знаешь...
      - И ты тоже, - справедливо заметил Берт.
      Как они все надоели ей сегодня... Просто нет никаких сил... Она хочет только одного: бросить их всех, однажды и навсегда, послать их всех подальше, грубо и однозначно, и метнуться на вокзал, ворваться в поздне-вечернюю, теплую и грязную электричку... И промчаться знакомым проспектом, взлететь без остановки на четвертый этаж, вбежать в квартиру и повиснуть у него на шее... И увидеть его темные глаза, лохматую голову, и вдохнуть в себя запах его лосьона, его волос, его рук... Вот сейчас, немедленно, бросить все и метнуться на вокзал...
      Бертил пристально наблюдал за ней.
      Выходи замуж и уезжай!.. Так сказала недавно Инна Иванна. Прочь отсюда как можно скорее и дальше! И выброси из головы глупости, забудь думать раз и навсегда обо всех на свете Мытищах, электричках и своих сомнительных родственниках! Здесь ты окончательно запутаешься, изверишься и сойдешь с ума! У тебя есть прекрасный вариант!
      Прекрасный...
      Маша взглянула на Бертила, с трудом удерживаясь от слез.
      Мама, он у тебя тоже был... Это прекрасный вариант наоборот... "Если хочешь сойти с ума, лучше способа нет..."
      Масяпка, родненькая...
      Все хорошо, Берт, все просто отлично!..
 
      Наконец в микрофон объявили долгожданную станцию. Маша облегченно вздохнула, но тут же с тревогой подумала: а вдруг милая пассия огромного сердца Леонида живет по соседству с Машей?.. Или вообще в одном доме...
      Маша плохо знала даже соседей по подъезду. Была ненаблюдательна, невнимательна и в последнее время не часто ночевала на Университетском, нередко оставаясь у Инны Иванны. Ночевать в пустой квартире Маша не любила, побаивалась, ночами вздрагивала от любых посторонних непонятных звуков, просыпалась, вставала, зажигала свет... А теперь появился Вовка...
      Бройберг весело и загадочно посмотрел на Машу.
      - Мария, Леночка хочет пригласить вас с Бертилом к себе! Посидим, поболтаем, выпьем чаю...
      Значит, ее зовут Леночка... И только ее милого приглашения именно сейчас Маньке как раз очень недоставало...
      Хитрый Ленька тотчас повторил свое приглашение на дурном английском, повернувшись к Бертилу. Хоть бы не позорился... Леночка стояла рядом и хлопала длинными ресницами. Прелестная девочка... И на редкость сообразительная...
      Бертил радостно заулыбался.
      - Спасибо! Мы обязательно зайдем к вам! Это близко с домом Мари? Но, если можно, в другой раз. Может быть, завтра... Да, Мари?
      И он внимательно взглянул на Машу. Слава Богу, догадался отказаться... А то ведь его могла понести нелегкая... Бывший моряк совершенно непредсказуем и неуправляем, вроде его второй жены испанки. Раньше так назывался в России грипп...
      Они все вместе, дружной четверкой, вышли на Ломоносовский проспект.
      - Пойдем пешком? - спросила Маша Бертила. - Тут недалеко. Троллейбуса не дождешься...
      Жених кивнул и вопросительно показал глазами в сторону Бройберга и Леночки, которые неотступно следовали за ними по пятам.
      - А вы где живете? - спросила Маша милую даму, мечтая как можно скорее отвязаться от ее почетного сопровождения.
      Какое счастье: девушка жила возле театра Джигарханяна!..
      Маша и Бертил радостно помахали вслед Леночке и Леониду, еще раз клятвенно пообещав зайти к ним на днях, и двинулись к Университетскому проспекту мимо цирка. На ходу Маня давала короткие разъяснения. Быть экскурсоводом оказалось нелегко: все-таки очень непростая и довольно занудная профессия.
      - А вот там, - Маша затормозилась на перекрестке, - вот там, в саду Астрономического института, где обсерватория и телескоп, глядящий на звезды, весной поют соловьи...
      Она замолчала, вспомнив, как часто в студенческие годы они с Вовкой слушали здесь соловьиное щелканье... И смотрели на звезды... Без телескопа...
      - А в Швеции есть соловьи?
      Бертил замялся.
      - Странно, Мари, но я не могу ответить на такой простой вопрос... - смущенно отозвался он. - Я слишком долго не жил там... плавал и оставался в других странах... Наверное, есть... Вот ты приедешь и найдешь их весной по свисту...
      - Ну, да, обязательно... - пробормотала Маша. - Весной...
      Весной в Москве без нее неясно забормочет о чем-то в трубах грязная вода... Весной здесь без нее зашушукаются с ветром стремительно зеленеющие деревья... Весной без нее загомонят птицы и начнут разбивать крыльями сопротивляющийся воздух...
      Весной без нее Инна Иванна вновь наденет свое летнее безвкусное, разлезающееся по швам крепдешиновое платье в цветочек и грустно, одиноко поплетется в магазины на Сухаревку, тоскуя по Антошке...
      Весной Вовка найдет себе другую женщину... Потому что "лучше быть сытым, чем голодным, лучше жить в мире, чем в злобе, лучше быть нужным, чем свободным, это я знаю по себе..."
      Весной...
      - Весной мы поедем с тобой к морю, в мой маленький, но очень уютный домик, - сказал Бертил. - И ма Берта будет рядом. Я почему-то уверен: вы обязательно понравитесь друг другу... А ты любишь животных, Мари? Или только птиц?
      - Животных?.. - рассеянно переспросила Маня. - Что ты имеешь в виду? У тебя в дачном саду живут северные олени, а на берегу пасется стадо моржей?
      Берт засмеялся.
      - У меня дома две милые персидские кошки и три собаки - афганская борзая, колли и сенбернар. А, кроме того, два хомячка, пара волнистых попугаев и аквариум с рыбками.
      Маша ошеломленно замолчала. Две кошки и три собаки?..
      - А зачем так много? - в замешательстве прошептала она. - Нет, я, конечно, люблю собак... И кошек тоже... Но не в таком количестве...
      Жених разочарованно вздохнул.
      - Я так и думал... Ничего, мы что-нибудь придумаем... Кошек с удовольствием возьмет ма. Колли заберет Хуан, он до сих пор умудряется ездить верхом на этой умной и безотказной собаке... Настоящий ребенок, избалованный Кончитой!
      - Мы, наконец, пришли, - объявила изнервничавшаяся и замученная Маша. - Вот мой дом!
      Что там делает сейчас Вовка?..
 
      В квартире стоял затхлый воздух давно непроветриваемого помещения, пахло пылью и еще какой-то неопределенной дрянью. Зато тепло.
      - Раздевайся, Берт, - зажигая свет, сказала Маша.
      Она с удовольствием сняла жакет и сапоги и распахнула настежь окна в комнате и на кухне. Потянуло прохладой, сыростью и бензином близкого Ленинского проспекта.
      - С едой у меня слабовато, - призналась Маня. - Но ты недавно ел у мамы и поэтому сыт. Утром что-нибудь придумаем. Я часто живу на Сухаревке... А вот выпить найдется...
      Маша пошарила в шкафу на кухне и вытащила давно забытую початую бутылку коньяка. Берт осторожно прикрыл в комнате окно и тоже пришел на кухню.
      - О, снова коньяк! - сказал он, внимательно рассматривая этикетку, словно пытаясь прочитать по-русски. - Мари, что это за буква? Ты хочешь меня напоить?
      Маша, смеясь, отобрала у него бутылку.
      - Хочу! О буквах поговорим потом. Садись и будем пьянствовать. За что пьем?
      Берт вымыл руки и присел к столу.
      - У тебя тоже очень хорошая квартира. Значит, ты хочешь продать эту? По-моему, это сделать легко. А пить мы будем за нашу жизнь в Швеции и, конечно, за тебя, Мари! Чтобы ты всегда оставалась такой же молодой и красивой! Сначала за это.
      Маня с готовностью чокнулась с ним и лихо опрокинула в себя рюмку. Коньяк обжег горло. Редкостная гадость... И дорогая притом...
      Вовка, наверное, уже лег спать... Ему завтра рано вставать на работу... Раньше у них была машина... Кажется, "Волга"... Неужели теперь нет никакого авто? Вряд ли... Скорее, стоит в гараже и дожидается приезда хозяина. Главы семьи. Машиного отца...
      Маня вспомнила, как Вовка спит... Как он всегда почему-то вздрагивает, засыпая, как утыкается длинным носом в ее волосы, как иногда недовольно сопит, когда его не вовремя будят... Она вспомнила его запахи, его голос, его руки... "Все вы, губы, помните, все вы, думы, знаете..."
      Бертил опять тонко почувствовал ее настроение.
      - Ты снова сейчас где-то очень далеко от меня, Мари, - заметил он. Едва не поинтересовался, с кем, вовремя затормозившись на полуслове. - Кожа, как у ребенка.... - Берт протянул руку и погладил Машкину щеку. - У женщины не принято спрашивать о ее возрасте... И все-таки сколько тебе лет, Мари?
      - Я же тебе писала, - обиделась Маша. - Ты что, все уже забыл?
      - Нет, не забыл, - Берт задумчиво водил пальцами по ее щеке. - Я ничего не забыл... Просто в это трудно поверить...
      - Да ладно! - махнула рукой слегка опьяневшая Машка. - Ничего не трудно! Вон сын уже какой! Скажи, Берт, а зачем тебе нужна именно русская жена?
      Берт улыбнулся и отвел руку.
      - Я ждал такого вопроса... Только причины совсем не те, о которых ты думаешь... Дело вовсе не в вашей известной всему миру неизбалованности. Русские популярны именно своим долготерпением и умением выживать в любых условиях. Но как раз это для меня не главное...
      Он замолчал. Маша с интересом ждала продолжения.
      - Я сам не знаю, Мари... - смущенно выговорил, наконец, Берт. - Это, наверное, смешно, но действительно не знаю... Просто захотелось - и все... И я не стал бороться сам с собой... Не могу ничего тебе объяснить...
      - Смешновато... - по-русски сказала Маша. - Извини... Очень сложно перевести... В английском так мало суффиксов...
      Насквозь суффиксальная станция Мытищи... Впрочем, где здесь корень? А если все слово целиком?.. Может, там жили в лохматые года мытари?
      Языковые исследования Маши прервал телефонный звонок.
      - Извини, - повторила она. - Я быстро...
      - Это Вовка, - сказала трубка. - Тебя не оказалось на Сухаревке... Что поделываешь, мышонок?
      - А ты? - спросила Маша, в который раз с трудом справляясь с желанием бросить все и помчаться на вокзал.
      Она вполне еще успеет на последнюю электричку...
      - Пью. Маленькие радости большой страны, - отозвался Вовка. - И заодно скучаю. Жутко скучаю без тебя.
      - Как... это... пьешь?.. - растерялась Маша. - Горькую? И с кем?
      - Наедине с собой, - ответил Вовка. - Люблю пить один. Мне как-то комфортнее и привычнее с человеком, с которым я всегда в гармонии и взаимопонимании. Это тебе не кот начихал. Кстати, я недавно заметил: ты иногда разговариваешь сама с собой. Очевидно, по тому же прекрасному принципу.
      Но Маня была не расположена к шуткам, тем более, к банальным.
      - Я не смогу сегодня приехать... - прошептала она.
      - Я знаю, - спокойно сказал Вовка. - Мы с тобой договорились на завтра на девятнадцать нуль-нуль. Вообще можно в половину седьмого... Успеешь?
      - Конечно, - пробормотала Маша. - Ты там много не пей... Когда и куда ты уезжаешь?
      - Завтра узнаешь, - ответил Вовка. - Я буду ждать тебя, длиннушка... Очень буду...
      Маня вернулась на кухню. Берт сделал вид, что телефон никогда не звонил.
      - Это мама, - почему-то сочла нужным соврать Маша.
      Никто никаких объяснений с нее не требовал...
      Бертил кивнул, не глядя на нее. Она села на стул. Бросить бы все... Бросить... Выйти замуж и уехать!.. Прочь отсюда как можно скорее и дальше! И думать забыть раз и навсегда обо всех на свете Мытищах, электричках и своих сомнительных родственниках! Забыть, "что жизнь была напрасна, что жизнь была прекрасна..."
      Все хорошо, Берт, все просто отлично!..
 
      Они довольно долго сидели молча. Потом Маша решительно встала, выдернула из розетки телефонную вилку и пошла стелить тахту.
      Простыня уже просто светится... Ну ладно, придется шведу сегодня обойтись такой. У себя в Стокгольме будет спать на дорогих и новеньких. Хотя судя по его шапке...
      Все, кончен бал!