Да, ему было по-настоящему страшно, когда он смотрел на Андрея и видел перед собой себя самого в юности. "За прошлое пла`чу..."
      Что будет дальше, Юрасов думать не осмеливался, - будущее его пугало и тревожило точно так же, как Андрюшу.
      - Я бы хотел знать еще кое-что, - продолжал с пристрастием допрашивать Андрей. - Вы взяли меня... Просто так... Учили, растили. Но там были деньги... Я помню сберегательную книжку... И квартиру, где мы с мамой жили... Плохую, конечно, всегда сырую, маленькую, на первом этаже. Но все-таки это моя квартира.
      Степан снова внимательно посмотрел на Андрея и усмехнулся. Он почему-то долго не верил в реальность подобных вопросов. Ему казалось - Андрей на них неспособен. Но Манечка давно подсказала брату оформить все документы, чтобы Андрей в случае конфликта почувствовал себя обезоруженным. Сестра была опытнее и старше. Мудрая черепаха Тортила... Вовсе не склонная идеализировать Андрюшу и всех остальных.
      - Квартира несколько лет назад отремонтирована и оформлена на твое имя, - сказал Степан. - Ты можешь переехать туда, как только захочешь. Мебель там тоже новая. А книжка вот...
      И Степан вынул из "стенки" и положил перед несколько ошеломленным и смущенным Андреем сберкнижку на его имя.
      - Из твоих денег я не взял ни копейки, - продолжил Степан. - Хотя, наверное, мог: на мебель, на евроремонт... Но до режима жесточайшей экономии мне пока довольно далеко. Ты начинаешь мелочиться, Андрей. Это дурно и совсем не радует.
      Андрей помолчал, но пришел в себя достаточно быстро: чувство стыда и некоторого раскаяния легко испарилось. В конце концов, каждый должен уметь постоять за себя. Всего-навсего...
      - Зачем вы выгнали Тимофея? - спросил Андрей. - Он, конечно, жуткий раздолбай, я понимаю, но такого танцора больше не найти! Нерационально и несправедливо!
      - Его никто не выгонял! - спокойно ответил Степан. - Тимофей ушел сам. Он взрослый и может самостоятельно решать основные жизненные вопросы. Плохо, что вы с ним пока ищете на них однозначные ответы. Жизнь вообще скупа на них, на однозначные. И воспитывать его и тебя я пытался совершенно напрасно, поскольку хорошими людьми просто рождаются. Или - или. Хотя мне, надо признаться, не слишком нравится ваша дружба. Я ее не очень понимаю. У Тимофея дурные наклонности. И я не удивлюсь, если услышу о нем самое плохое.
      Андрей выслушал все молча, но невнимательно, краем уха. Он впервые подумал, что тренер врет, глупо философствует, пытаясь оправдаться перед ним и предстать в ином свете и выгодном ракурсе. Пришло время переоценки ценностей и падения прежних кумиров. Пробил иной час. Отнюдь не звездный. Всего ничего...
      - А мама? - неожиданно выпалил Андрей. - Откуда вы знаете маму?
      Юрасов смутился и опустил глаза. Ага, вот оно что! Добрались до сути! Они были в близких отношениях... Собственно, Андрей так и предполагал. А что еще можно подумать?
      - Видишь ли, Андрюша, - тихо сказал Степан Николаевич, - мне не хотелось бы говорить на эту тему... Дело в том, что я до сих пор не могу вспомнить, как ни пытаюсь, как и откуда попал в ее записную книжку мой телефон. Мы не были знакомы. Я не помню твою мать... И ваша фамилия мне ничего не говорит. Наверное, твой брат когда-то подвозил меня, и я дал ему свой телефон... Или кто-то хотел устроить ко мне в школу ребенка... Ей-богу, не знаю...
      Андрей изумленно смотрел на Юрасова. Разве так бывает, Экспромт? Позже именно этот вопрос задаст ему Лиза. И он ответит:
      - И не такое бывает...
      - Мне не стоило начинать никчемные расспросы... - потерянно пробормотал Андрей. - Чего было лезть... Инициатива наказуема... Баш на баш...
      - Стоило, - отозвался Степан Николаевич. - И стоило сделать это значительно раньше. Но для тебя время идет неторопливо. Вероятно, к лучшему.
      ...После этого разговора Андрей надолго ушел в себя и никак не мог оттуда выбраться. Тренировки шли на автопилоте. Зойка напрасно строила глазки, взбивала челку и приставала с нежностями. Все ее усилия пропадали втуне.
      Тимофей позвонил ему через две недели: он осваивал и завоевывал новое пространство, а потому мыслью по древу не растекался.
      - Я тут, дружбан, слегка зашился! От балды мухлевал разные делишки, - сообщил Тимоша приятелю. - Какие у тебя фигушечки?
      - Какие всегда! - буркнул Андрей. - Пляски на паркете... А у тебя?
      - Совсем не кисло! - радостно похвастал Тимоша. - Теперь мы живем, Андрюха! Работку непыльную по нахалке нарыл, блеск! И жрачка дармовая! Случайно откопал и словчил! Мужик подсказал башковитый. Честь ему и хвала! А то уж я совсем изверился, ежкин нос! Зато нынче знаю, откуда ноги растут. Ты загляни ко мне утречком, нарисую полную картинку. А опосля аккурат в это самое время почапаем ко мне в клуб. Его с молотка берут! Столпешник боярышень! И на вскидку очень приличные баксы. Ты вздрогнешь и отпадешь!
      Но Андрей не вздрогнул и не отпал: новое занятие Тимофея ему сильно не понравилось.
      - Дурно пахнет и душу не греет, - буркнул он. - И именно это как раз плевок судьбы. Хотя вовсе не бесплатный. Баш на баш!
      - Ты, идиот продвинутый! С нарезки съехал? Завел любимую, старую волынку: "Ну и пусть будет нелегок мой путь!" В герои наметился? - завопил Тимоша. - Бездарно выеживаешься вроде Степки! Каков поп - таков и приход! Монеты не пахнут, особенно крупняк! Ты же их не свистнул, а надыбал! А в базарно-рыночной повседневности глупо мучиться проблемой выбора! И совесть болеть не должна! Она давным-давно у всех отболела и сдохла! И в землю закопали, и надпись написали! Лабуда! Госпожа мораль всегда в роли страдательной! Пока в этой круговерти пляшешь, нельзя ни размякать, ни размокать! Ломись по-наглому - и ага!
      Андрей брезгливо поморщился.
      - Здесь морду корчить нечего! - яростно продолжал Тимоша. - Мы - дети смутного времени! Распахни глаза! Я тебе местечко выговорил и заначил, но у него, видите ли, типа совесть! И потому никак не вытанцовывается! Вот хреножуть! Да тебя старшие дяденьки и тетеньки неправильно научили! Чтоб ты сам себя потом измордовал! Совки паршивые! А ты ее хоть раз видел, совесть эту ежиную? Ну, если даже сподобился, то "глазки закрывай"!
      Андрей на Тимофеевы философские страсти и политические провокации не поддался и бурно дискутировать не стал: все равно они друг друга ни в чем не переубедят. Бессмысленно. Каждый останется при своем. До поры до времени.
      Тогда Андрей еще верил, что разрыв Тимоши и Степана - ненадолго, что Тим скоро перестанет артачиться, вернется на паркет и помирится с тренером, а все эти стриптизы канут в прошлое, как бредовый случайный сон. Не кануло.
 
      ...Зиночка явно хочет, чтобы на месте разболтая-Тимошки оказался Андрей. И он не против, но рядом Викуля... Зачем это Зинаида, далеко не дура, уселась рядом с дорогостоящей, розовой куклой? Чего нашла в ней? Может, понравилась, хочет попробовать, что получится? Да ничего путного с Викой у Зинки не выйдет! Виктория четко запрограммирована на мужиков, типичная натуралка, несмотря на свои ножки розовые. А впрочем, кто знает... Если взяться за дело с умом да с Зинкиной опытностью...
 
      ...Тогда, около двух лет назад, пара Литвиненко - Черных гремела особенно звонко. На весь белый свет. Приветливо улыбалась близорукими глазами Аллочка Чеботарева. Горели яркие лампы и софиты, скользили и стучали по паркету легкие туфли...
      Вытягиваясь вечерами на диване рядом с Зойкой, Андрей продолжал слышать непрерывную, навязчивую музыку и снова и снова мысленно прокручивал одни и те же привычные движения, отработанные до автоматизма детали и штрихи, бесконечные балетные па. Зойка прижималась грудками и шептала на ухо что-то ласковое, неразборчивое... Лапушка...
      Ее давно уже нет с ним рядом. Значит, так тому и быть. Нет и не надо. Было бы о ком жалеть...
      Зойка сделала свое дело - вполне грамотно, как говорит Тимоша, - и может уйти. В конце концов, этим партнершам, унесенным временем, нет числа. К калейдоскопу их лиц и имен Андрея приучил сам Степан.
      ...После того нехорошего разговора Андрей слегка отдалился от Юрасова. Даже попробовал жить отдельно, в своей квартире на Бутырской, вместе с Зойкой. Но быстро соскучился и загрустил без тети Маши, ее забот, пирожков, булочек и уюта, и снова переехал на улицу Удальцова.
      Зойка - обе руки левые! - готовить не умела и не любила, да и времени у нее на это не оставалось. Андрею постоянно хотелось смолотить большую вкусную еду, вдоволь нахлебаться тетимашиного отменного супцу и наглухо отрубиться до утра на чистых, льняных, пахнущих дорогим стиральным порошком простынях. Поэтому конфликт почти забыли, и вернуться к нему можно было, только хорошенько порывшись в памяти. Возвращаться не хотелось, но о разладе стал напоминать Тимоша, появляющийся в жизни Андрея все чаще и чаще.
      Тимофей за прошедший год заматерел, освоился в своем клубе, стал получать приличные, чуть ли не бешеные "бабки", как сам докладывал. На жизнь не жаловался. Да и по его внешнему виду было незаметно, что он бедствует. Всегда в отличном прикиде.
      А Андрей стал потихоньку, понемногу задумываться о своем будущем. О грядущем, которое тесно и словно навсегда связано с Юрасовым, им основано и задумано, им одним создано. Андрей, казалось, оставался к своей судьбе непричастным, чувствовал себя посторонним, будто речь шла вовсе не о нем и не о его дальнейшем пути. Подопытным кроликом быть надоело. Да и сколько лет он сможет еще танцевать? Профессионалом или любителем, какая разница? Что он будет делать дальше, чем собирается заниматься, зарабатывать на жизнь? У него, конечно, есть свои деньги, но рано или поздно они кончатся. Сдать квартиру и продолжать жить у Степана? Тоже попробовать открыть свою школу танцев? Нет однозначного ответа. Юрасов прав: жизнь скупа на них, на однозначные. Печальный прогноз... А от паршивых мыслей спасение одно - работа. Танцы до изнеможения. Пляски на паркете...
      Неизвестно, когда и к какому решению пришел бы Андрей, но в его жизнь вмешалась Маринка... Точнее, он сам ее к себе "примешал".
      Он не понимал, почему. Но было в ней, в этой простой, на первый взгляд, девке, что-то таинственное, притягивающее, заставлявшее мужиков безумствовать и с ходу бросаться за ней, моментально ошалев. Флегматичная растрепа, несколько лет назад неудачно упавшая на тренировке и сломавшая руку. Ну, прифартило девке! Так ведь это еще не все, везуха особая на том не закончилась: рука неправильно срослась и осталась кривоватой. На операцию Маринка не согласилась - боялась. Посему танцы оказались заказаны. Вот и ищи себе другую профессию, иди туда, где на твою руку не сильно будут обращать внимание! Так нет, малахольная, от жизни отбившаяся Маринка сутками просиживала на соревнованиях танцоров и в спортзалах, откуда ее, хорошо зная и сострадая, никогда не выгоняли. Сидела и сидела, молча, тихо, подперев кулачком вечно лохматую, плохо стриженную головку, никому не мешая. До самого конца тренировок и выступлений, когда наступала пора отправляться домой. Неухоженная, неприбранная, к внешности своей равнодушная, безразличная барышня, влюбленная только в танцы, где ей давно ничего не светило и не могло ни крохи обломиться...
      - Ой, жалко ее! - иногда сочувственно вздыхала Зойка, виновато и смущенно поглядывая на странную девушку. - Хочется помочь, а не знаешь как...
      Андрей тоже давно приметил эту чумовую, не от мира сего девицу. К которой мужики липли, словно медом помазано, а она почти не реагировала, еле отвечала, едва шевеля пухлыми губами и не поворачивая головы. Закрытая книга...
      Маринкин мир, где постоянно пребывала она одна, настойчиво манил, звал к себе, увлекал загадочностью и неясностью. Андрею порой хотелось подойти и попросить ее:
      - "Позови меня с собой!"
      Однажды он не выдержал искушения и так и сделал. Неграмотно, по комментарию Тимоши.
      - Куда с собой? - спросила Маринка без тени удивления. - Где я, там нет ничего...
      Понято, подумал Андрей. Дело тухлое...
      - Есть мнение, сударь, - через какое-то время доложил ему приятель Тим, - что ты зверанулся, с головой не дружишь и крепко втюрился в девушку Марину!
      - Это не мнение, - спокойно отозвался Андрей. - Это правда. Ты, как всегда, блестяще отслеживаешь ситуацию.
      - А посмотреть? - начал набиваться Тимофей. - На девушку по имени Марина? Откуда она вдруг взялась?
      - Оттуда! - лаконично и четко объяснил Андрей и разрешил великодушно. - Смотри сколько влезет, не купленная! Иди и смотри. А ко мне не приставай!
      - Вопросов больше нет! Будут проверялки! - заявил Тимоша и ждать себя долго не заставил.
      Через несколько дней он позвонил с подробным отчетом о прошедших смотринах. И с ходу заматюгался.
      - Ну, ты впендюрил, Андрюха! Я укатался! Эта девка - еще та! Тихий омут! Теперь всех святых выноси! - честно поведал приятель. - Выслушай крик моей души! Ты совсем размышлялку потерял, ежели связался с данной юной леди! На кой хер тебе эта сонная девушка? На манную кашу с хреном потянуло? Да твое депрессушное чудо в перьях кого хошь заморозит и любому устроит козью морду! Лучше расслабься и займись сексом. Это святое! Но не с ней! Включи, друг, свою соображалку! Крик моей души закончился! А теперь объясни, почему ты к замухрышке примагнитился? Или просто закрутился и запараллелился?
      - Через почему, - буркнул не умеющий обижаться на Тимофея Андрей. - И не пытай больше вопросами! Сам не знаю, что тебе отвечать!
      В глубине души он понимал, что Тим прав. Но был бессилен перед самим собой. Да и бороться со своими желаниями не сильно собирался, а однажды вечером пригласил барышню к себе на Бутырскую.
      Марина поехала. Она долго рассматривала своеобразное, одинокое жилище Литвиненко: вроде и богато, и красиво, а очень неуютно и холодно. Словно здесь никогда не включается отопление. И пахнет пылью и пустотой.
      - Разве вы здесь живете? - спросила Маринка.
      Андрей кивнул и уточнил:
      - Да, иногда... Чаще у отца. Неродного. У Юрасова. Родители умерли.
      Маринка смущенно поправила свою типа прическу.
      - Я не знала про Юрасова, - сказала она. - И про ваших родителей...
      - Он меня вырастил, - объяснил Андрей. - С десяти лет. Иногда даже забываю, что он мне неродной. Хотя зову по имени-отчеству.
      - Значит, не забываете, - отозвалась Маринка. - А что мы будем делать?
      Андрей растерялся. Оказывается, он даже не знал, зачем позвал ее к себе. Вдруг позвалось как-то...
      - Потанцуем! - неожиданно предложил ей Андрей и врубил музыку. - Попробуем...
      Маринка, с робкой и счастливой улыбкой, положила ему на плечо руку, и они двинулись вперед в медленном фокстроте. Танцевала она неплохо, - еще не до конца потеряла форму, - но чересчур осторожно и боязливо. И чересчур старательно.
      - Смелее! - подбодрил ее Андрей. - У вас хорошо получается... Можно завтра повторить на паркете...
      Он просто так сказал, не думая ни о чем серьезном. Они почайпили, и Андрей проводил барышню домой. Ему даже не пришло в голову уложить ее с собой в постель. Но Маринка уцепилась за его слова и назавтра подошла к нему с той же самой робкой и неуверенной улыбкой надежды: она мечтала снова встать на паркет. И он спокойно повел ее вперед, попросив Зойку немного отдохнуть. Партнерша глянула недоумевающе и встревоженно и прошептала:
      - Ой, я упала!
      Она ойкала и "падала" в любых жизненных ситуациях.
      Только одна Зойка с ее тонкой интуицией любящей быстро заподозрила неладное. Остальные едва обратили внимание на новую, довольно нелепую, странную пару и восприняли происходящее как прихоть и каприз юной звезды, склонной к состраданию. Ни о чем не догадался и Степан, лишь недовольно бросил мимоходом:
      - Сильно не отвлекайся, здесь не дом милосердия!
      Но Андрей отвлекся слишком сильно. Ему хотелось бесконечно, непрерывно кружиться рядом с Мариной, вести ее за собой, не разнимая влажных ладоней, не выпуская ее испуганных пальцев. Он заглянул Марине в потерянные глаза и прочитал в этих зеленых свою судьбу. От нежности кружилась голова. Танцы были образом его жизни, Маринка стала образом мысли. Неловкая, неуверенная в себе Маринка с ее кривоватой рукой. Но на первый взгляд почти незаметно...
      Они начали тренироваться вместе каждый день. Всего-навсего... Зойка молчала и злилась про себя. Степан удивленно пожимал плечами, но от замечаний и комментариев вслух тоже пока воздерживался. И никакой платы с Маринки не требовал. Пусть сынок немного поиграет и развлечется! Это иногда бывает очень полезно.
      Забеспокоились и затревожились все значительно позже, когда вдруг увидели, с какой великолепной отработанностью, плавно и уверенно скользит по паркету новая пара... Жесткий носок, поворот, выше голову!.. Новая отличная пара Литвиненко - Яковчук...
      Почему одна лишь Зойка отследила ситуацию намного раньше остальных, ничего страшного не заметивших?.. Она все давно поняла, лишь раз поймав беглый взгляд Андрея на Марину... Ослеп даже Степан, для которого настоящим откровением и жестоким ударом стало ультимативное заявление Андрея о его желании танцевать с Мариной. Или - или! Зое с ее прекрасными данными и бесчисленными мировыми победами легко подыскать неплохого партнера.
      Степан страшно психанул.
      - Ты хочешь раз и навсегда загубить свою карьеру? Свое будущее? Коней на переправе не меняют! - попытался воззвать Юрасов к разуму и честолюбию сына и ученика. - Посмотри на Маринину руку - судьи будут всегда, совершенно непроизвольно, сосредоточиваться на этом дефекте! У Марины нет и не может быть настоящей пластики, она неграциозна, лишена темперамента! Она вялая, приглядись к ней внимательнее! Ты ничего никогда с ней не добьешься, никого не победишь, ни черта не завоюешь, кроме странной и сомнительной славы сентиментального безумца! Ради женщины нельзя рисковать карьерой! Ну, спи с ней себе на здоровье, если нравится, но зачем тащить ее на паркет? Все интимное и личное оставляют за порогом спортивного зала и за дверями фирмы! Одумайся, Андрей! Ты же умный человек! Не иди привычным путем многих, которые сначала совершают массу ошибок, а потом, выбиваясь из последних сил, тщетно пытаются их исправить! Или ты рассчитываешь, что судьи ради меня начнут закрывать глаза на ее несовершенства? Хочешь воспользоваться своими личными привилегиями? Это дурно, Андрей!..
      - Да, хочу! - твердо заявил любимый ученик, рассеянно выслушав слишком длинный и бессмысленный, по его мнению, монолог тренера. - Хочу и попробую! Хотя ни на что не рассчитываю. Как получится...
      "Ну и пусть будет нелегким мой путь..."
      А ты выбрал себе отличную дорогу, сынок...
 
      ...Зинуша посмотрела на Андрея. И он сразу же понял, что мечтает о ней как никогда раньше, что сметет сегодня все преграды в виде Маринки, часто ночующей в своей квартире, приставучей Виктории, собственной бессонной ночи... Что ему еще одна ночь и еще один день без сна?!
 
      ...Степану тогда было страшно: выросший сын, неожиданно шагнувший иначе, совсем не в ту сторону, которая предполагалась и планировалась, грозил одним махом разрушить не только свою жизнь, но и жизнь Степана.
      Он не мог и не желал терять титанический труд, вложенный в мальчика. Юрасов не представлял себе исчезновения Андрея: теряя его, Степан терял самого себя и навсегда уходил в тень, в прошлое, в ненавистное ему забвение, которого пытался избежать с помощью Андрюши. Никакие другие ученики ему не требовались: он отдал все, что мог, Андрею, одному ему и никому больше, и лишиться его теперь просто невозможно. Из-за какой-то спящей на ходу девки!
      Юрасов сделал на Андрея ставку, как на скачках, но ждал, конечно, не денег, - они его не интересовали, - а возможности жить и танцевать с прежней, негаснущей славой в другом лице. Степан стремился остаться молодым и упрямым. Без помощи пришлых Мефистофелей. И побеждать, и срывать бурные аплодисменты, снова наслаждаться восхищением поклонников и поклонниц, заряжаясь энергией зала, опять ворожить, очаровывать и подкупать неподкупных судей одним своим появлением...
      "Есть только миг между прошлым и будущим, именно он..."
      Любимый сын и ученик не имел никакого права на самостоятельные решения и поступки, а все его бытие определено и очерчено только танцами. Плясками на паркете... И никаких женщин, семей и детей! У него все равно нет и никогда не будет на это времени. И не в его власти распоряжаться собственным существованием. Оно ему не принадлежит!
      - Ты помнишь, Степушка, Ларису Васильевну? - вдруг недавно спросила брата Маша.
      Она словно подозревала нехорошее.
      Степан недовольно покосился на сестру: Ларису Васильевну забыть невозможно. Соседка по площадке в их старом доме, когда еще были живы родители и праздничные надежды. В молодости Степан и Маша считали, что нет ничего страшнее судьбы Ларисы Васильевны, и боялись прожить жизнь точно так же. Соседка потеряла мужа и маленького сына в один день и сосредоточилась на работе. Не знала ни друзей, ни родных... Сгорбленная, полуслепая, замкнувшаяся, никому не нужная и неинтересная, с постоянными обострениями язвы...
      - Я не понимаю, как она вообще живет, - иногда говорила брату Маша. - Зачем такая жизнь?
      Он тоже не понимал этого.
      Почему сестра вспомнила соседку именно сейчас?..
      ...Андрей на страстные и горячие монологи Степана никак не реагировал и продолжал танцевать с Мариной, готовясь с ней к предстоящим соревнованиям. Степан попытался обратиться к Зое, которая уже энергично приискивала себе нового партнера и почти преуспела в поисках. Помогать тренеру она отказалась наотрез.
      - Ой, нет! Пусть будет, как хочет и задумал Андрей! - заявила не слишком разумная, вроде своего бывшего партнера, девушка. - Ему нравится Марина, мне кажется, он ее любит, - зачем же мне ввязываться? Это теперь вовсе не мое дело.
      И неожиданно добавила, очевидно, услышанную где-то фразу, как совсем взрослая, умудренная жизнью женщина:
      - Перекресток позади!
      И эта устранилась! Знать ничего не знаю, ведать не ведаю...
      Степан рвал и метал, умолял, угрожал, требовал... Все оказалось бесполезным: эмоции и гнев Юрасова постоянно разбивались о деланное спокойствие и ненатуральную бесстрастность Андрея. Он слишком хорошо владел собой.
      - Я не буду вас тренировать! - в отчаянии выдвинул последний весомый аргумент Степан. - Ищи тогда себе другого тренера!
      Андрей холодно, равнодушно пожал плечами - понято!.. Но ему совершенно все равно и на Юрасова плевать. Назовем вещи своими именами.
      Степан решил посоветоваться с мудрой старшей сестрой, которая любила его и Андрюшу. Что скажет опытная Манечка?
      Она горько вздохнула.
      - Что случилось - то случилось! Ты, Степа, перегнул палку. Почему ты, опытный тренер и умный человек, вдруг решил, что Андрюша всю жизнь будет идти у тебя на поводу? Разве можно было делать единственную и такую большую ставку? У него свои имя и фамилия, свой характер и свои желания. Свои, а не твои! Даже родные дети часто уходят от родителей далеко в сторону. Как ты не понимал и не предвидел этого?
      - Да, не понимал и не предвидел! Теперь поздно доказывать очевидное! - закричал Степан. - Но он провалит Open Russion! Он мгновенно скатится вниз, потому что с Яковчук танцевать невозможно! Это идиотизм! Маня, объясни ему хоть что-нибудь! Ему придется бросить танцы, бросить навсегда, если он сейчас не одумается и не вернется к Черных!
      Тетя Маша решила поговорить с Андреем. Она усадила его поздно вечером напротив себя, налила чаю и поставила блюдо горячих, десять минут назад из духовки, румяных булочек.
      Андрей с вожделением вдохнул в себя аромат свежего теста.
      - Мне же нельзя! - жалобно простонал он. - Некрасиво так издеваться над человеком, тем более родной тетушке!
      И схватив булочку, жадно откусил почти половину.
      - В следующий раз приведу с собой Маринку! - пообещал он. - Пусть наестся раз в жизни! После чемпионата. Ты что мне хотела сказать, тетя Маша?
      - Да ты ведь знаешь, Андрюшенька, что я хотела! - ласково и грустно ответила тетя Маня. - Степан переживает, ночи напролет по квартире бродит, как зверь в клетке, с лица совсем спал... Не ест, не пьет... А что дальше будет, я и думать боюсь...
      "Прежних ошибок груз..."
      Андрей спокойно отправил в рот еще одну булочку. Не забыть бы сегодня взвеситься! Завтра лучше всего ничего не жевать, обойтись до самого вечера одним кефиром. Это весело - такие кефирно-минеральные дни! Зато сегодня можно позволить себе нарубиться булками вдоволь и выхлестать пять чашек чая.
      - Дальше, видимо, мне придется искать другого тренера, - сказал Андрей. - Или вообще обойтись без него. Всего-навсего. В конце концов, я многое могу и умею сам. Школа была очень хорошая. Это точно!
      - А помнишь, Андрюша, - спросила тетя Маша, - сколько я тебе когда-то рассказывала о Степане? Хотела, чтобы ты его узнал и понял... Со всеми недостатками, достоинствами и ошибками...
      - Конечно, помню, - рассеянно отозвался Андрей. - Но больше не надо, я не хочу сейчас ничего слушать. И вообще, я все про него уже знаю.
      Тетя Маша покачала головой: ну, подумай, разве можно знать все?..
      Андрей исподлобья оглядел любимую комнату. На стенах теперь висят и его большие, цветные фотографии. Рядом с юрасовскими. Но теперь ему никогда сюда не вернуться. Да и стоит ли? Здесь ему просто нечего делать. И Маринку сюда тоже не привести - пустые слова и мечты... Довольно глупые.
 
      Что рассказывала ему о Степане тетя Маша? Очень много. Она слишком любила брата, была к нему чересчур крепко, намертво привязана, и Андрей долгое время думал: это потому, что они оба одиноки и сиротливы на Земле. Но бывает ли любовь - чересчур?
      Потом оказалось - он здорово сам себя во всем ошиб. Конечно, одиноки и сиротливы, но кто же из нас не одинок? Не в этом дело. Тетя Маша умела жить, действовать и воевать во имя любви, а вот как раз таким умением мало кто отличается.
      Манечка помнила наперечет и отлично знала всех партнерш, друзей и соперников брата. Эти воспоминания - Марусина настоящая радость и, в общем-то, мелочь для ее блестящей памяти. Она до сих пор не забыла ни одного его танца и выступления в деталях, могла подробно и четко объяснить, где, когда и почему ошиблась Верочка, а в каком па - Светлана. И отчего сам Степан однажды поскользнулся и налетел на соседнюю пару. Более того, Маня сумела бы и сейчас протанцевать все до одного Степушкины танцы... Чего, наверное, не мог уже сделать даже сам Юрасов.
      Андрей считал, что тетя Маша живет чужой жизнью, поскольку не имеет своей. Хочет с чужой помощью замазать трещины и залатать прорехи. Так часто бывает. И снова промахнулся с выводами: Манечка сознательно выбрала свою жизнь. Словно была с братом одним целым, а не частью или половиной, как предполагали многие.
      - А вы тоже танцевали? - когда-то спросил у тети Маши маленький Андрюша.
      - Пробовала, - объяснила она. - Но следом за мной на паркет встал Степан, и я быстро поняла, что это - не мое, мне за Степушкой ни за что не угнаться. Да и не стоит! Если бы ты видел, Андрюша, молодого Степана на паркете!.. Его танцев никому не повторить! И я сказала тренеру - у нас очень хороший был, заботливый, внимательный Юрий Петрович - что хочу уйти. Хотя меня все отговаривали. Но я уже четко знала, чем мне надо заниматься - помогать брату. Да и денег у нас в семье лишних никогда не водилось - зачем тратить на меня впустую?
      Андрей тогда удивился: чем она могла помочь Юрасову? Не тренер, не профессионал...
      - Очень просто! - пояснила тетя Маша. - Записывала на пленки его тренировки и выступления. И выступления соперников. Чтобы ему с тренером все проанализировать и разобрать ошибки и удачи. Узнавала новости, ему ведь было некогда! Вынюхивала про лучших танцоров и танцорок. Перезнакомилась со многими спортсменами из других клубов, не говоря, что я сестра Степана. Только с моей помощью он начал легко и быстро побеждать и, в конце концов, превратился в непобедимого.
      Андрей уловил в гордых словах тети Маши скрытый, нехороший смысл: вероятно, она ради брата занималась чем-то грязноватым, неприятным. Но долго никак не мог догадаться, чем именно.
      Немного позже, когда Андрей подрос и стал своим в доме, а главное, превратился в единственную опору и надежду Степана, тетя Маша разоткровенничалась до конца и выдала домашние тайны. Впрочем, они вряд ли считались тайнами: многие о них давно знали. И ничего плохого в своих действиях Манечка никогда искренне не видела, поскольку ею руководила любовь к брату. А его самого и все его поступки и желания считала непогрешимыми, светлыми и чистыми.
 
      Верочка... Одна из лучших партнерш молодого Юрасова. Рыжеватая девочка, смотревшая с больших цветных фотографий наивно и чересчур серьезно. Застывшая, тревожная, показная улыбка...
      Вера танцевала в паре с Тимуром Рамазановым. Именно Тимур, и только он один, мог стать настоящим соперником Степана, мог победить его и уж, во всяком случае, доставить много неприятных, даже страшных минут.
      Надвигался памятный танцорам союзный чемпионат. Степан нервничал, дергался по пустякам, не спал ночами... Любимые глаза, обведенные нехорошими, болезненными тенями, смотрели на Маню с тоскливой укоризной. Словно молили о помощи и спрашивали: неужели ты, Маруся, в самом деле, не в состоянии сейчас ничего для меня сделать?
      Маша знала: Степан привык действовать и играть наверняка. Он не желал рисковать, жертвовать собой, идти вслепую напролом. Он не признавал честной, настоящей борьбы, потому что ее в принципе не бывает на свете. Она не может быть до конца безупречной! Испокон веков существуют и останутся подводные течения, рифы и невидимые миру камни. Мир так устроен. Знакомства, козни, интриги... Если ты не успеешь вовремя организовать подножку, значит, ее тотчас проверят на тебе. Не промахнись и будь только первым! Всегда первым. Во всем.
      Да, выходя на паркет, Степан должен быть заранее уверен, что уйдет отсюда лишь победителем. Без этой убежденности ему ни за что, никогда, никого не перетанцевать. Он не так силен душой, как кажется. И его уверенность необходимо подкреплять, страховать. Заведомо подтверждать несостоятельность соперников. Их заранее обезвреживать. Любыми доступными и недоступными способами. Степан должен знать, что все остальные слабее, что ему нет равных, иначе танцевать по-настоящему он не сумеет. В самый напряженный момент откажут нервы. Великий танцор всегда больше всего нуждался в "костылях": сначала - в виде сестры, опоры в настоящем, потом - в виде Андрея, своего гарантированного будущего.