ИРИНА ЛОБАНОВСКАЯ
 
      МУЖСКОЙ СТРИПТИЗ
 
      Роман
 
      - На выход, мальчики, на выход! Поторапливайтесь, пора! Просыпайтесь, просыпайтесь, ребятки! Какие-то сонные мухи на закате, а не танцоры! Дамы ждут в нетерпении!
      Привычный и раздражающе навязчивый голос Виталия... Что, они сами не знают, когда пора?
      - И Вика уже давно на месте, Андрюша! Ты слышишь? Жадно высматривает тебя глазами! Поторопись!
      "Есть хорошее обстоятельство": Виктория в зале... Снова и опять... Упорная. С маниакальной настойчивостью пытается его вернуть. Поэтому всю дорогу таскается в ночной клуб...
      Зачем женщинам столько денег? Они все равно не знают, куда их пристроить с умом, и разбазаривают бестолково и бессмысленно. В частности, тратят на мужиков. Например, как Викуша. Ей в высшей степени вредно чересчур много получать. Сейчас начнется... Все не слава Богу...
      Андрей не мечтал о ее сегодняшнем визите. Думал хоть немного отдохнуть. Ведь она только на днях здесь "клубилась"! Сколько же можно! Видно, сколько угодно. Викина страсть беспредельна. Так же, как ее время и финансы. И спать ей совсем не надо.
      - Подтянулись, ребятки, подтянулись! На выход, Андрюша, на выход!
      Кондиционер, кажется, очумел от жары и забыл о своем назначении. Где-то был вентилятор, но искать лень. И потом, действительно пора...
      Танцоры вяло потянулись к выходу в зал, утомленные солнцем, не глядя друг на друга, едва замечая окружающее. Слишком жарко... Но на посетительниц клуба жарища не действует. Наоборот, у них лето - чрезвычайно активное и посещаемое время года. Настоящий лом. Зимой дамочек намного меньше. Иногда заходит всего две-три за ночь. И клуб начинает "гореть". Наверное, потому, что ночь длиннее, а желаний меньше. В темноте встаешь, в темноте ложишься... И не хочется ничего, кроме долгожданных, нынче осточертевших, солнечных лучей. Бесконечно долгая, осенне-зимняя темнота... Беспросветная. Когда-то именно так о нем отозвалась Лиза. С необычной для нее грубостью.
      В интимно-сумрачном зале свет ложился причудливыми, странными полосами, бросая слабые, колеблющиеся разводы на призрачные лица сидящих женщин. Андрей огляделся и тихо вздохнул: ну и слетелось их сегодня! Полный пейджер... Еще больше, чем в предыдущие ночи. Танцору упасть негде.
      Нет, дамам все-таки нельзя много платить. Вот народец! Лучше выходили бы замуж, рожали детей, зависели от сильной половины... Но разве барышни отдадут без драки свою самостоятельность! Между прочим, в подобном случае Андрей с коллегами лишится работы. И приличных заработков.
      Он никогда не считал, сколько получает за ночь. Примерная сумма хорошо известна, плюс-минус туда-сюда... За плавками постоянно торчат ценные бумажки: доллары и родные, российские. Кто в каких даст. Утром он лениво, безразлично, почти неохотно засовывал деньги в сумку, а дома, не глядя, вытряхивал ее на стол. Для Маринки. Она денег тоже никогда не считала. Не умела.
      Танцоры медленно двинулись наперерез залу.
      - Ну, Андрюха, распахни глаза! - засмеялся рядом верный друг Тимоша. - Место встречи изменить нельзя! Твоя милка даже вскочила от радости! Прибыла с вечерней лошадью! Нарисовалась в проходе и пошла в наступление, ежкин нос!
      Тимофей грациозно, картинно на ходу изобразил это наступление. Андрей улыбнулся.
      - Дрессировке не поддается! - продолжал Тимоша. - Статус кво! Гормоны играют здорово! Занять? Оформлю грамотно! Не абы как, а как абы! Забесплатно! Даже платьица не сомнем!
      - Займи! Возражений нет! - легко согласился Андрей, мельком, с досадой осмотрев блестяще-нарядную Викторию. - Если, конечно, получится. Не зарывайся и не промахнись!
      Тимофей откинул с белого лба длинные, темные пряди и снова нагловато, уверенно улыбнулся. Ладненько... И разухабисто поплыл вперед, тихонько мурлыкая:
      - "Ну и пусть будет нелегким мой путь..."
      Чтоб у Семушкина да не получилось? Тимоша не из тех. Всегда в нужном образе.
      Но в данном конкретном случае не на такую напал. Поэтому дело тухлое. Вика - девушка с характером. Она слишком упряма и будет стоять на своем до конца. Надо же, снова приперлась! Двинулась в первые ряды... Половодье чувств... И Зиночка заявилась. Устроилась сегодня за столиком рядом с Викушей и с удовольствием глазеет по сторонам. Ну, этой есть где разгуляться: бабья здесь полно! Впрочем, она удивительно нежна и прелестна для лесбиянки. Эдакая милость во плоти. Во плоти худенькой и хрупкой. Чудесный мальчик-девочка в женском одеянии. Хотя юбка ей не очень идет... Вот Лиза в юбке очаровательна. Особенно в длинной, до земли.
 
      ...Именно в такой она сидела тогда на скамейке в Александровском саду и беззвучно плакала. О ком-то или о чем-то. Осталось невыясненным. Карманная бескровная женщина. Андрею всегда нравились маленькие, компактные создания. И чтобы абсолютно плоский экран.
      Андрей присел рядом и осторожно погладил узкую, безвольную руку. Девушка робко повернула к нему мокрое личико.
      - Вот, наконец, и мой Азазелло, которого я так сегодня ждала, - тихо сказала она. - Только совершенно в ином обличии...
      - Кто? - удивился Андрей, впервые услышав странное, нерусское, необычное имя. - Вы меня с кем-то перепутали. Меня зовут Андрей. А вас?
      Незнакомка посмотрела изучающе-внимательно. В ее взгляде не было ни осуждения, ни удивления, ни презрения. Глаза цвета весеннего льда.
      - Вы не читали Булгакова? - спросила она. - Такое бывает?
      - И не такое бывает, - отозвался Андрей. - Кажется, в школе проходили... Не помню. Разве это очень важно?
      - Это очень интересно, - спокойно объяснила девушка. - А что вы любите читать?
      Андрей порылся в памяти: он ведь листал книжные страницы совсем недавно... Какой-то вшивый детектив, название не запомнилось... Тимофей приносил.
      - Я больше люблю кассеты, - честно сказал Андрей. - Боевики, комедии... Брюса Ли, Сталлоне, Стивена Сигала...
      Незнакомка снова внимательно его осмотрела, неловко и смущенно зацепившись весенними глазками за резко и красиво выделяющиеся бицепсы. За них цеплялись многие.
      - Ясно, - сказала она.
      Ясно бывает лишь на барометре. Иногда. Довольно редко. Если его не зашкаливает.
      - А почему вы плачете? - спросил Андрей. - Я не могу вам ничем помочь? Если кому-нибудь нужно набить морду, я готов. Отправить меня в нокаут пока еще никому не удавалось. И не удастся в ближайшем будущем. Это точно.
      Девушка неуверенно, застенчиво улыбнулась, покачала головой и встала. Андрей вскочил на ноги следом за ней.
      - Так как же вас все-таки зовут?
      - Бедная Лиза, - опять непонятно отозвалась незнакомка.
      ...Про Азазелло она ему позже рассказала сама. Книга в Лизином пересказе Андрею очень понравилась, но читать он ее не стал: зачем теперь, когда и так все известно? Да и рассказывала Лиза замечательно: она заканчивала аспирантуру в университете, где одновременно преподавала русскую литературу ХХ века, и Андрей сначала никак не мог объяснить себе, почему они оказались вместе, что их связало даже на время. А потом догадался. И объявил Лизе о своем открытии. Нехорошо так объявил, по-хамски, с жестокой откровенностью.
      Произошло это в тот момент, когда Лиза вновь рассказывала, на сей раз об имажинистах, и вдруг коротко, неприязненно бросила, словно отрезала, что на нее было совсем непохоже:
      - Ты вряд ли сумеешь понять! Беспросветно! Темная ночь!
      Вытерла об него ноги... И Андрей по-настоящему озлобился, впервые ощутив горький, отвратительный вкус унижения и собственную беспомощность перед грубой истиной. Хотя редко срывался подобным образом, тем более, с женщинами.
      - Зато я тебя всю дорогу прекрасно понимаю в постели! Значительно лучше других! Всего-навсего! И никто еще, кроме меня, до сих пор не смог добиться от тебя, холодной и фригидной девки, ничего путного! И никто, кроме меня, не смог натаскать тебя хотя бы в примитивном, азбучном сексе и показать, на что ты способна! Только со мной ты стала кончать и докумекала, наконец, что такое оргазм и с чем его едят! Поэтому про ночь ты вспомнила неслучайно! Я тратил на тебя свое драгоценное время, не получая взамен ни черта: ни удовольствия, ни ласки, ни удовлетворения! Все остальные бросали тебя через неделю, скиснув от тоски и скуки! Так было до меня и так будет после!
      Он лгал: его удивительно, до слезливого, сентиментального восторга умиляла эта неумеха. Ему подозрительно нравилось ее бесконечно учить и открывать ей то, что сам прекрасно издавна, в деталях, изучил и о чем она, дожив до двадцати шести лет, не имела ни малейшего представления. Он приходил в настоящее восхищение от собственной изощренной техники и постельного мастерства, когда удавалось услышать от Лизы - от эмоционально туповатой, а поэтому бедной Лизы! - блаженную любовную околесицу и нежно-бессвязные, неосознанные слова. Всего ничего...
      В постели Лиза оказалась абсолютно неинтересной, неумелой от природы, скованной, на первый взгляд, равнодушной, лишенной всякой чувственности и эротики. Андрею стоило огромных трудов научить ее хотя бы элементарному - целоваться, а потом - доходить до состояния возбуждения. Вначале она напоминала ему куклу из магазина сексуальных пособий. Трудно было просто предположить и попробовать определить, с кем она спала до него - а с кем-то ведь спала! - если выросла напрочь необученной постельному режиму. Зато столь сведущая в литературе, в искусстве, в музыке... Столько прочитавшая, побывавшая сотни раз в музеях, о которых Андрей слышал краем уха. Именно от нее Андрей здорово культурно понахватался и многое запомнил, не разбираясь, в сущности, ни в чем. Ему страшно льстили ее образованность и аспирантура. И даже ее возраст: Лиза была на несколько лет старше.
      Она перепутала пальцы и виновато посмотрела Андрею в лицо. Тающие на солнце льдинки...
      - В любви тебе нет равных, - негромко сказала она.
      К сожалению, только в этом... А хотелось бы в чем-нибудь еще...
      - Но тебе все давно слишком хорошо известно: зачем повторяться? И таких фигур я тоже никогда не встречала...
      - За мужские достоинства и держишь? Рационально! Плюс мои редкие красоты! - не успокаиваясь, продолжал Андрей. - Исключительно честное признание! Все, что накашляли!.. Понято! Мне светит прямая дорога в жиголо и обеспеченная постельными баксами старость! Это последнее, что я о себе знаю! То-то я смотрю, сударыня, ты так разохотилась в последнее время спать рано ложиться! В десять в койку зовешь!
      Лиза опустила весенние глаза.
      - Ты хочешь поссориться? - спросила она. - Или уйти?
      ...Он не ушел тогда. Наверное, зря. Отношения с Лизой были изначально бессмысленными, почти животными, без всякой основы, а поэтому продолжение выглядело нелепым. Назовем вещи своими именами...
      Чтобы потрясти воображение книжной девочки, он пригласил Лизу к себе в ночной клуб словно случайно. На самом деле он бросал литературной барышне вызов. Она не раз осторожно пробовала вызнать у него, кем он работает, тем более, по ночам. Музыкантом в ресторане? Охранником? Частным детективом?
      И Андрей привел ее в клуб через два месяца после знакомства. Когда они уже провели вместе не одну ночь, успели кое-что понять и узнать друг о друге.
      Тимофей оборжался, впервые увидев Лизу.
      - Ну, ты зафигачил, дурачок-с! Не в ту степь! С головой надысь поссорился? Да твою лапу законсервированную кондрашка хватит, Андрюха, когда ты разденешься! - хохотал Тим. - А ежели заправившиеся девки по пьяни к тебе приставать начнут, ей, небось, "скорую" вызывать придется! Сделаешь бабе западло и уморишь запросто! Я бы на твоем месте так не рисковал!
      - Ты пока на своем месте! Там и оставайся! - холодно посоветовал Андрей. - Пусть знает, с кем имеет дело! Иначе проболтается всю жизнь с завязанными глазами! И с Булгаковым!
      - С кем, с кем? Это ее чувак бывший? - заинтересовался Тимофей. - Ты, поди, слямзил ее намедни у того лопуха? Или она вас до сих пор совмещает? Высокие отношения! А ты не разрешай, дрессируй сударушку, зачем тебе дублеры? Неужто с нормой не справляешься? Извиняй, конечно, дружок!
      Тимоша еще раз внимательно осмотрел Лизу с ног до головы и слегка подправил сам себя.
      - В общем и целом ничего, боярышня славненькая... Только ни хрена не умеет себя подавать ни на первое, ни на второе блюдо. О десерте просто молчу! Геркулес на воде! Сидит на стуле по-дежурному да и к вечеру могла получше причипуриться! У тебя, братан, что ни барышня, то отпад, хотя бошка, кажись, на плечах держится! И уводишь ты их всегда грамотно.
      - Много ты понимаешь... - пробормотал Андрей. - Не зарывайся!..
      - Да уж побольше твоего, сударь! - заявил Тимоша. - У меня, дружбан, богатый жизненный опыт! Она сюда зря ненароком затесалась! Таких лохушек, ежели не хочешь потерять, нужно держать от клуба на здоровом расстоянии: подальше положишь - поближе возьмешь! Это говорю тебе я - дитя порока! Гляньте, братва, кто из нас прав?
      Тимофей как раз понимал много, этого не отнять. И ситуацию тогда отследил и спрогнозировал абсолютно точно. Наверное, Андрей напрасно не внял совету друга и сам себя ошиб... Дело труба...
      Ту ночь Андрей и Лиза запомнили навсегда. Она их и развела. Та первая и единственная ночь, которую Лиза провела в ночном клубе, где работал Андрей.
 
      ...Зал наплывал на глаза. Тимофей, верный приятель, медленно подкатил к Викиному столу, слегка нарушая обычную композицию танца, - но сегодня все равно народец одурел от жары! - и с меланхоличной, блуждающей и наглой улыбкой идиота-соблазнителя остановился перед Викторией. Викуша, салют! Она тотчас возмущенно шлепнулась на стул, поправила съехавшую с розового крепенького плеча бретельку черного платья и сделала Зинаиде большие глаза: дескать, полюбуйся, что происходит! Литвиненко и знать меня больше не желает, подослал нынче Семушкина в качестве заместителя! Смотри, Андрюша, ой как пожалеешь!
      Зинуша в ответ добродушно усмехнулась. Андрею показалось: чуточку иронически. Полуребенок-полудевушка, ласковая, улыбчивая, трогательная, якобы мужчинами не интересующаяся, она в ночном клубе с удовольствием внимательно рассматривала декольтированных посетительниц, хотя, по слухам, барышень у Зинули невпроворот. Или враки?
      Иногда Андрей подозревал, что она больше прикидывается лесбиянкой, ей почему-то нравится эта придуманная роль. На самом деле она, скорее, тривиальная бисексуалка, склонная к небанальным развлечениям. Созданная с помощью иносказаний и намеков. Порой ему хотелось поиметь ее, разок с ней переспать, с этой одновременно прозрачной и двусмысленной. Милой сердцу... Безобманной, безоблачной, беспечальной... В отличие от других. И проверить, наконец, свои впечатления: подтвердить или опровергнуть.
      - Ежкин нос, с каких небес слетел к нам этот ангел? - изумленно спросил Тимофей, увидев Зинушу впервые.
      А с таких... Куда торопиться не стоит.
      Зато Викуля потрясающе хороша, эффектна до обалдения. Едва возникла - сразу всех заколебала. Девка по высшему разряду. Кадра отпадная. Вся состоящая из похоти и кружев.
      Когда она впервые нарисовалась у них в клубе, танцоры моментально, один за другим, начали осторожно кружиться вокруг и возле ее столика. Крутились и крутились рядом, неторопливо, в такт музыке, раздеваясь и поглядывая на Викушу. А она на них почти не смотрела. Виктория тотчас впилась яркими острыми глазками в Андрея и не отрывалась от него до самого утра. А потом отправилась его провожать и по-простому нахально завалилась в квартиру. Приставучая, как жвачка, и настырная до восхищения. Она сама требовательно набилась к нему в гости, хотя он тогда безумно устал, не хотел ничего и никого - только броситься на диван и спать, спать, спать до позднего вечера...
      Вместо этого пришлось варить кофе и доставать из холодильника вино и конфеты. Викуля сидела на диване и с большим интересом рассматривала апартаменты Андрея.
      - Ничего живешь! - заключила она, наконец. - Вкус имеешь и деньги! Сразу видно! И музыка у тебя хорошая. Кассет и дисков навалом. Увлекаешься? Могу тебя бесплатно стричь: я известный стилист-визажист из лучшего салона Москвы!
      Андрей устало сел в кресло и вытянул ноги. Спать, спать, спать... Его не интересуют сейчас даже стилистки-визажистки из лучшего салона Москвы. Красотки, вроде Виктории, сработанные по идеальным земным образцам и моделям.
      Вика встала, засунула теплые, умелые ладошки в густые, длинные волосы Андрея и ласково их взъерошила.
      - А ничего волосики! - удовлетворенно сказала она. - Запросто сделаем грандиозную голову!
      И она положила руку Андрея себе на грудь. Он вяло, безразлично провел по гладкой коже, дошел до соска, нехотя, заученным, давно прекрасно отработанным жестом погладил его и грубовато, больно зажал в пальцах. Терпи, если навязалась! А мужику, раз дают, стоит брать, не задумываясь... Нужно уметь пользоваться любым удобным случаем.
      Вика вздохнула, вздрогнула и прошептала что-то невнятное. Андрей спустил бретельки с розовеньких плечиков и оглядел Викушу взглядом знатока. Хороша!.. Девка плейбойная... На данный момент сложена классически, хотя с возрастом обязательно начнет полнеть и, в конце концов, станет обрюзгшей и рыхлой. Но это еще нескоро.
      Андрей встал и начал стелить диван.
      - Раздевайся! - бросил он, не глядя на Викулю. - У тебя сегодня выходной? Ванная по коридору прямо. Пижама нужна? Полотенца чистые. Останешься до завтра, нет возражений?
      - Нет! - с готовностью отозвалась Викуша. - Могу и до послезавтра! Как ты захочешь...
      Виктория оказалась блестящей партнершей в постели. И здесь по самому высшему разряду. Она годилась на любые трюки и подходила Андрею по всем параметрам, работала на высоком профессиональном уровне, иногда ночами напролет, переходя от одного оргазма к другому и, едва закончив, почти сразу, без перерыва начинала следующую любовную игру... Только этого мало...
      - О-о! - почтительно, с ироническим одобрением протянул Андрей после первого знакомства. - Что мы умеем! А сколько мне еще уготовано про запас?.. Надеюсь, ничуть не меньше...
      Почему она ему так быстро надоела?.. Мгновенно приелась... Скорее всего, он почувствовал в ней привычный, похожий на собственный, автоматизм движений и немалый холодный опыт, ощутил готовый стандарт и набор клишированных ласк и, не находя ничего нового, начал скучать... Все, что накашляли...Штамп на штампе... Назовем вещи своими именами. А потом у Викули были чересчур розовые ноги... Красивые, но отвратительно, неестественно розовые...
 
      ...Викуша надменно и гневно отвернулась от грациозно-жеманного, картинно ломающегося перед ней Тимофея. Бледнолицый брат мой... Половых дел мастер... Всегда в образе. И готовый к представлению.
      Зиночка, ласково улыбаясь, с большим интересом наблюдала за ритмичными телодвижениями Тима и кивала в такт музыке. Танцоры уже сбросили с себя почти все, оставшись в одних плавках. Эта деталь одежды была самая дорогая и продумывалась дольше и тщательнее остальных.
      - Ни фига себе! Плавки ценой в целое состояние! Это здорово! - смеялся Тимоша. - "Как прекрасен этот мир!"
 
      ...В ту ночь, когда Лиза в первый и последний раз попала в клуб, все выглядело точно так же. Здесь всегда одна и та же музыка, одни и те же - хотя и посменно - исполнители, одни и те же танцы, прикосновения, коленопреклонения перед дамами. Привычность и однообразие. Тысяча и одна ночь... Иногда и в клубе тоже становилось скучно, муторно, все казалось надоевшим. Все навевало тоску.
      Но в ту ночь Андрей играл по-настоящему. И вдохновенно подыгрывать ему с полной самоотдачей сначала взялся Тимошка, высококлассный танцор, а потом - остальные. И начался подлинный спектакль, маленький шедевр, сценическое действо... Даже Виталий, скупой на похвалы и немногословный, - умеет только распоряжаться, - сказал им под утро:
      - А что, ребятки, вы неплохо умеете работать! Когда захотите!
      Лизонька сидела, вытянув вперед и вверх напряженную шейку. В тающих глазах - какая-то муть из застывшей странной смеси ужаса, изумления и восхищения. Тим высматривал каждое ее движение, караулил малейший жест и звук, но она молчала и не шевелилась, ничем себя не проявляя и никак не выражая. А Андрей вообще моментально перестал ее видеть и наблюдать: увлекаясь танцем, он уходил в него с головой.
      - Почему ты выбрал для себя такую профессию? - спросила его Лиза на следующий вечер, когда они, наконец, выспались.
      - Это не профессия, - справедливо возразил полусонный Андрей. - Это просто способ - рациональный, но временный - заработать на жизнь. На вполне приличную жизнь. Сама недавно убедилась. Так деньги в плавках и носим. "Бабки" с помощью баб бьем. Понято?
      Лиза передернулась. Чистенькая... И из последних сил пытается таковой остаться.
      - Но ведь ты же профессиональный танцор! И очень талантливый! - продолжала она. - Где ты работал до клуба?
      Андрей заложил руки за голову и посмотрел на Лизу. Она сидела на диване, прислонившись к нему спиной, и нервно теребила пуговку на симпатичной пижамке в горошек. Андрей протянул руку и неторопливо расстегнул пуговку. Лиза дернулась.
      - Ты не ответил! - сказала она.
      Он расстегивал пуговицы и молчал, думая о том, что даже Тимоша, лучший и верный приятель, не подозревает о многих деталях биографии Андрея. Но довольно редко о чем-нибудь спрашивает. А женщине вечно хочется полной информированности...
      - Я ответил! - пробормотал Андрей. - Разве ты не слышала? Сегодня пятница, четырнадцатое октября, девятнадцать сорок... Плюс десять... Переменная облачность... Собирается дождь... Это точно! Теперь ты знаешь все!..
      И рванул милую пижамку, которая явно оказалась лишней.
      - Почему люди обожают брать друг у друга интервью? - задумчиво поинтересовался Андрей. - Вот ты, например, Лизавета, для чего непрерывно любопытствуешь да пытаешься вникнуть в мое темное, безрадостное прошлое, когда нужно интересоваться лишь одним: сексом, сексом и еще раз сексом! Особенно тебе! Чтобы, наконец, научиться кончать... А кончил дело - гуляй смело...
 
      ...Прошлое... Если бы можно его забыть, навсегда от него отказаться, куда-нибудь выкинуть за ненадобностью...
      Со старшим братом у Андрея была очень большая разница: пятнадцать лет. Отец умер от рака, когда Андрюше сравнялось семь, а через три года разбился в автокатастрофе брат - он работал водителем такси.
      Брата Андрей помнил - такой коренастый, всегда веселый, бодрый, все время шутил и дарил Андрею то марки, то кассеты для магнитолы и плеера, а однажды привез дорогой музыкальный центр. Мать тогда очень ругалась, зачем, дескать, много тратишь на ребенка... Но брат Андрея любил и только отшучивался да смеялся.
      Была еще молодая женщина: то ли жена, то ли просто сожительница брата. Но она сразу исчезла после его гибели, хотя Андрей иногда ее вспоминал и жалел, что она больше не появляется.
      Мать, похоронив старшего сына, стала страшно задыхаться по ночам и без конца таскать младшего, а теперь единственного ребенка на кладбище. Ей почему-то казалось, что туда нужно ходить как можно чаще. На могиле она истошно голосила и билась головой о землю. Остановить и образумить мать никто не мог. Соседи по подъезду пытались уговорить ее прекратить свои опасные поездки хотя бы на время, просили пожалеть Андрея и подумать о нем, но тщетно. Рехнувшаяся от горя мать ежедневно ездила на кладбище и упорно, маниакально возила с собой сына: она боялась расстаться с ним даже на минуту.
      Андрей начал истерично плакать, пугливо оглядываться и дергать головой. Он перестал спать по ночам, похудел, побледнел и постоянно хотел есть: мать перестала готовить, ходить по магазинам и убирать квартиру. Ему пришлось чересчур тяжело: очень привязанный к матери и брату, Андрюша долго чувствовал себя маленьким, младшим, ничего не умел... Его опекали, баловали, лелеяли. До дня гибели брата.
      В детстве Андрей любил забираться в шкаф, где висели платья матери, и с удовольствием их обнюхивал. Платья и кофточки пропитались чудесными духами.
      - Мамой пахнет! - бормотал про себя Андрей. - Мамой...
      Когда ему было четыре года, мать неожиданно отрезала свою удивительно красивую, тяжелую, толстую косу, дважды обвивавшую голову. Увидев мать, вернувшуюся из парикмахерской, Андрюша бурно, истерично зарыдал, закрыв руками лицо.
      - Ты стала ненастоящая мама! - кричал он, топая ногами. - А была настоящая! Пусть коса вернется, пусть она вернется скорей! Куда ты ее дела? Я не хочу такую маму, не хочу!
      Испуганная мать пообещала сыну снова вырастить косу. И свое обещание сдержала. У нее были изумительные волосы, которые унаследовал Андрей.
      Учиться после смерти брата он уже не мог. Перестал ходить в школу, делать уроки, начал избегать и сторониться приятелей во дворе... Учителя напрасно взывали к разуму матери: совершенно обезумевшая, она продолжала непрерывно возить Андрея на кладбище. Потом мать бросила работу - все равно ходить туда у нее не было ни времени, ни желания, ни сил. И стала просить милостыню в поездах метро. Конечно, вместе с Андрюшей. Он всю жизнь потом не переносил московскую подземку и старался ездить наземным транспортом: черный детский ужас охватывал его всякий раз на перронах и в тоннелях.
      Мать толкала Андрея вперед и тягуче, хрипловато рассказывала о смерти мужа и старшего сына, о своей тяжелой, неизлечимой болезни, об одиночестве... И заставляла младшего вторить ей, повторять заученные, страшные слова и выклянчивать деньги у пассажиров, смотревших с недоверчивым презрением. В мире больших людей Андрей чувствовал себя лишним и никому не нужным.
      Несмотря на то, что милостыню подавали, в доме все равно нечего было есть. Скорее всего, Андрей просто бы умер от голода, бесприютности и отчаяния, если бы однажды ночью с матерью не случился тяжелейший приступ астмы. Перепуганный мальчик в ужасе заколотил кулаками в дверь соседей - вызвали "скорую", и мать увезли в больницу.
      Андрей оказался в тишине и пустоте. Соседи предложили ему на время переехать к ним, но он сразу сообразил: им не слишком хочется обременять себя присутствием чужого человека, и решил жить в грязной, запущенной квартире. Он четко понял, что ему не к кому обратиться за помощью, хоть кричи на весь белый свет. У них не водилось ни родственников, ни близких друзей. Мать была замкнута по характеру, брат несколько лет назад переехал к женщине... Даже гостей в их доме никогда не бывало.
      Ему недавно исполнилось десять лет. И он остался совершенно один на Земле.
      Сначала Андрей попытался найти деньги. Ведь где-то мать должна их хранить. Он перерыл все ящики, вывернул все карманы, зачем-то перетряхнул даже книги в шкафу - денег нигде не было. Андрей сел за стол и заплакал. Он не знал, что делать, и мечтал о тарелке горячего супа. Попросить еду у соседей он стеснялся, а главное, давно считал унижением клянчить у малознакомых.
      Неужели в доме совсем нет никаких денег? И тогда Андрей вспомнил про сумочку матери. Сумочку, кажется, она не взяла с собой в больницу. Да и вообще мать унесли из квартиры на носилках, в полубессознательном состоянии. Черная такая, небольшая сумочка... Мать всегда с ней ходила.
      Андрей вскочил и бросился искать сумку. Она нашлась довольно быстро: просто незаметно висела в шкафу. Андрей вытряхнул содержимое сумки на стол: посыпались ключи, косметика, кошелек... Андрей схватил его и радостно взвизгнул: кошелек оказался битком набитым смятыми, грязными бумажками. И множеством мелочи. Наверное, этого хватит надолго. Во всяком случае, до того дня, когда мать вернется домой из больницы. Кроме кошелька и ключей на столе валялись сберегательная и записная книжки. Андрей осторожно взял первую и открыл. И восхитился: там красовалась старательно выведенная очень большая сумма, и если ее получить... Андрей бережно отложил сберегательную книжку в сторону и открыл записную. Незнакомые фамилии и имена на каждой странице... Он не знал никого. А может, взять и позвонить по одному записанному здесь номеру? Ведь эти люди наверняка хорошо знакомы с его мамой и обязательно помогут ему... Ну конечно...
      Андрей задумчиво рассматривал записи. Чей номер набрать? И что сказать, когда поднимут трубку? Он выбрал наугад: зачем долго зря гадать и размышлять, все равно ему ничего неизвестно. Ответили не сразу - за окном уже давно была ночь. Он совсем забыл об этом.
      - Говорите! - наконец произнес в трубке мужской недовольный голос. - Я вас очень внимательно слушаю!
      Андрей растерялся и молчал.
      - Говорите, раз позвонили в неурочное время! - раздраженно и строго повторили в трубке. - Пока мне вас совершенно не слышно!
      - Это Андрей! - волнуясь, торопясь и сбиваясь, заговорил мальчик. - Маму увезли в больницу! Я не знаю, что мне делать... Тут написано, что вы - Степан Николаевич Юрасов...
      - Верно, я - Степан Николаевич Юрасов, - голос в трубке помягчел. - А ты, значит, Андрей... Очень хорошо. А как твоя фамилия и почему тебе не спится?
      - Литвиненко... - прошептал Андрей. - Я Литвиненко. Маму увезли сегодня в больницу... Дома больше никого нет... Я нашел ваш телефон в маминой записной книжке...
      Мужчина помолчал.
      - Назови мне свой адрес, Андрей, - сказал он. - И не пускай в квартиру никого, кроме меня. Я на машине и скоро буду.
      Он действительно приехал очень быстро. Андрей ждал его, в тревоге не отходя от двери.
      Степан Николаевич оказался изящным, высоким, темноглазым человеком с большими залысинами. Он привез множество пакетов с домашними пирожками, колбасой и сыром и долго кормил мальчика, который никак не мог наесться. С набитым ртом, невнятно и поспешно, глотая слова, Андрей рассказывал новому знакомому о брате, матери, кладбище. И о страшном незабываемом метро. Степан Николаевич слушал молча, не перебивая, и смотрел в стол, изредка потирая пальцем грязную клеенку. Когда мальчик, наконец, выложил все, что хотел, Степан Николаевич сказал:
      - Вот что, Андрей, давай собирай свои вещички, квартиру мы крепко-накрепко закроем и поедем ко мне. Поживешь у меня, пока мать не поправится. Так будет лучше и спокойнее.
      И Андрей переселился в шикарные апартаменты - кирпичная башня недалеко от Проспекта Вернадского.
      Утром он хорошенько рассмотрел новое жилище. Квартира была огромная, мебели немного, зато все полы застелены коврами и паласами. На стенах - большие цветные фотографии танцевальных пар в ярких красивых нарядах.