ГЛАВА 27

От пустыни веяло древностью.

Глядя на цеплявшиеся за камни чахлые деревца, Кастан Стиракс еще сильнее почувствовал усталость. Слабый ветерок коснулся его лица, когда он снял шлем, чтобы осмотреть клочок обработанной земли. Удивительно, что пустыня не смогла поглотить этот клочок за многие годы, ведь старые дома рядом уже начали разваливаться.

Отстегнув золотые кольца, которыми его пояс крепился к толстому седлу, Стиракс соскользнул со спины огромной виверны на пыльную землю. Он закоченел от холодного ветра наверху, но несколько шагов вернули ему привычную подвижность. Он повел широкими плечами и извлек из-за спины зазубренный меч.

Чтобы размять спину, руки и плечи, Стиракс принялся отрабатывать приемы, выполняя их медленно и уверенно. Когда тяжелый меч в первый раз со свистом рассек воздух, виверна заворчала и повернула к хозяину голову, но потом снова отвернулась и уставилась немигающим взглядом на медленно приближавшегося со стороны домов всадника.

Закончив упражнения, Стиракс вложил черный меч в ножны и глубоко вздохнул. Ароматы пустыни чувствовались здесь острее из-за тепла и безветрия, и некоторое время Стиракс наслаждался этими запахами. Потом заметил миниву – удивительное растение цвета пыли, которое росло и цвело здесь повсюду, давая пищу и людям, и животным. Стиракс наклонился, чтобы получше рассмотреть его нежные длинные побеги и, приподняв плоские листья, которые забирали влагу из воздуха, обнажил темно-красный ствол. Крошечные фрукты были еще бледными и недозрелыми, но все-таки он сорвал один и съел, смакуя кислый вкус.

Потом с улыбкой повернулся к приблизившемуся наконец всаднику.

– Милорд, – обратился к нему вассал, спешившись, сняв черный шлем и опустившись на одно колено.

Спутанные волосы закрыли лицо воина, когда тот склонился перед господином. Потом он осторожно приподнял голову, отбросил пряди с глаз и, немного помедлив, поднялся. Рядом с белоглазым воин казался невысоким, и разница в росте стала особенно заметной, когда он встал рядом с повелителем Менина.

– Герцог Врилл, все идет как намечено? – обратился к нему повелитель.

– Самым наилучшим образом, – ответил герцог и с неудовольствием услышал беспокойство в собственном голосе. Пусть совсем небольшое, но повелитель Стиракс не мог его не заметить. В последние годы их редкие встречи проходили в уютной обстановке Кранака или Анот Врилла, поэтому герцог совсем забыл, как внушительно выглядит его хозяин, особенно в полных боевых доспехах. Причудливо изогнутый панцирь не мог не произвести впечатления, как и волна злобы, исходившая от меча Кобры. Герцог вздрогнул.

– У вас были сложности с кентаврами, – заговорил Стиракс. – Темные рыцари возвращаются домой. Сюзерен Золии заколол своего вассала, а прошлой ночью убили мага из ордена Пяти Черных Звезд.

Услышь он это от кого-то другого, Врилл бы ужасно изумился. Герцог всегда гордился тем, что знает больше других людей своего круга, но господин все время продолжал его удивлять. Вриллу часто приходило в голову, что он и сам мог бы быть повелителем Менина, потому что ни один аристократ, торговец или политик не мог сравниться с ним в уме и хитрости… Ни один, кроме повелителя Стиракса. Но жажда власти не затмевала разум герцога Врилла, он прекрасно понимал, что Стиракс одинаково преуспел и в политических хитросплетениях, и в коварстве, и даже маги Сокрытой башни побаивались магического искусства повелителя. Только сумасшедший мог бы оспаривать право Стиракса на власть над Менином. По старинным законам те, кто сходился в схватке за власть, должны были использовать одинаковое оружие, но это не играло решающей роли. Стиракс завоевал право на трон в двадцать лет, убив своего предшественника, который триста лет правил Менином. У старого повелителя был меч Кобра, а у Кастана Стиракса – широкий стальной. Его отвага не имела равных, и вскоре это признал весь Ланд.

– Как вы узнали про смерть мага? – спросил герцог.

– Я сам приказал Кохраду его убить. Маг был некромантом, а мой сын всегда рад попрактиковаться в своем огненном искусстве, – насмешливо сказал повелитель.

Но герцог не рассмеялся – шутки Стиракса никогда не предназначались для других.

– Поэтому он и сжег единорога? А я-то ломал голову, зачем он так поступил.

– Именно поэтому. Кохрад еще не исчерпал своих сил, но я надеюсь, что битва его доконает. Если натравить его на орден Огня, он увлечется так, что притянет магии больше, чем сможет обуздать. Гор знает, что делать в таком случае, а вы поможете Гору всем, чем сможете.

Врилл кивнул и рискнул задать вопрос:

– Значит, Кохрад умирает?

Белоглазый повелитель вздохнул, услышав этот вопрос, но Врилл уже много раз доказывал, что знает свое место и почитает за честь находиться в тени Стиракса. Ему можно было доверять – по крайней мере, настолько, насколько Стиракс мог себе позволить доверять кому-либо.

Повелитель снизошел до ответа:

– В конце концов, его сила поглотит его самого, но я не собираюсь проигрывать эту битву – и остальные битвы тоже.

Врилл кивнул и низко поклонился, потихоньку пятясь.

– Я пришлю сюда человека, чтобы он принес вам еды.

Стиракс рассеянно кивнул, глядя на заходящее солнце. Полосы облаков тянулись по небу, словно дымчатый хвост светила, сумерки постепенно обволакивали землю.

– Позаботьтесь, чтобы ваш посланник был молодым и безродным.

Врилл замешкался, удивленный подобным приказом, потом кивнул и поскакал назад, туда, где ждали его люди.

Стиракс же вернулся к виверне и отстегнул седло – с ним не было грумов, чтобы позаботиться о животном, а голодная тварь не подпустит к себе чужого. Как только нарядное седло было снято, Стиракс схватил виверну за рог и развернул мордой к себе. Сперва она сопротивлялась, потом послушалась. Стиракс заглянул в огромный глаз с зелеными прожилками, проверил блеск и реакцию зрачка и мрачно улыбнулся, довольный, что тварь все еще подчиняется ему. Потом провел пальцами по зеленой чешуе на голове пленницы – его левая рука, теперь снежно-белая, как всегда, была без перчатки. Кожа почти потеряла чувствительность с того дня, как Стиракс получил свои доспехи. Ногтем в красных пятнах он выскреб из-под чешуйки ви-верны паразита и раздавил. Затем слегка похлопал по голове зверюги и обнаружил еще пару паразитов. Времени осмотреть виверну целиком у него не было, поэтому он ограничился только осмотром головы – пока сойдет. Вытащив из-под седла тугой тюк, он развязал кожаные веревки, размотал ткань и положил на землю. Последние лучи солнца осветили расшитый шелк, грязный и обтрепанный. Стиракс не стал беспокоиться о пропитанном воском тряпичном навесе: все равно в эту ночь дождя не будет, а несколько слоев шелка отлично защитят его от холода.

Виверна ударила когтистой лапой, прочертив в земле глубокие борозды, мотнула рогатой головой и во всю ширь раскинула крылья. Стиракс одним жестом успокоил ее, но по взгляду твари было ясно, что она приручена не до конца. За пару минут Стиракс набрал охапку палок – недостаточно, чтобы поддерживать костер ночь, но ему все равно хватит. Как только виверна устроится на ночлег, она не станет возражать, чтобы человек прилег у ее брюха.

Стикс разделил охапку на две части и взмахнул рукой над одной из них. Вспыхнуло пламя. Повелитель улыбнулся, припоминая, когда он в последний раз разжигал огонь обычным способом. Фырканье виверны заставило его обратить внимание на дома вдалеке. К ним медленно приближался крепкий воин, тащивший в одной руке мешок, в другой – бурдюк вина. Воин был высок, ладно скроен, а когда он подошел ближе, стало заметно, что он молод… И что он боится.

Стиракс вполне мог представить, какие мысли роились сейчас в голове у парня. Отношение к сексу в Менине было более чем терпимым, однополый секс приветствовался в племени воинов, но этому подобная перспектива явно не доставляла радости. Скоро ему станет все равно. Стиракс приготовил для него нечто большее, нежели содомия.

Повелитель быстро отвернулся и вытащил два мешочка, очертил ногой неровный круг на пересохшей земле и высыпал в его центр содержимое меньшего. На землю выпала дюжина белых предметов. Стиракс проверил, не выкатился ли какой-нибудь из них за пределы круга, потом вытащил из второго мешочка щепотку черной высушенной травы. Парень был уже близко.

Стиракс поднес к носу палец и вдохнул кислый, тошнотворный запах смертельного яда, который вымочили в крови и высушили. Запах был омерзительный, но повелителю нужно было убедиться, что травы не потеряли силу.

Воин подошел и опустился на одно колено, но ему тотчас велено было подняться и положить принесенную еду у костра. Парень не сводил глаз со Стиракса. Виверна зафыркала и зашипела, раскачивая головой из стороны в сторону, но Стиракс взглядом успокоил ее. Стоя позади круга, повелитель стал манить воина к себе. Шаг, второй – и парень оказался в самом центре.

Стиракс неожиданно нанес удар, и парень задохнулся и закачался. Когда Стиракс убрал руку, воин захрипел от ужаса и боли – в груди его торчал кинжал, воткнутый по самую рукоять. Из горла парня донесся слабый писк, колени его задрожали, но каким-то невероятным образом он удержался на ногах. Его дрожащие пальцы наконец дотянулись до резной рукояти.

Стиракс поднес к лицу воина на раскрытой ладони сухие травы, скорчившиеся, потрескавшиеся от боли в тот миг, когда их вырвали из земли. Повелитель поджег растения тогда, когда пальцы умирающего коснулись рукояти кинжала.

Предсмертная агония донесла до сознания воина боль, пронзившую его навылет; глаза его вылезли из орбит, и, в последний раз издав вопль ужаса, несчастный забился в судорогах. Стиракс выдернул кинжал, тело неестественно дернулось и замерло.

Внутри круга сгустилась тьма, даже ветерок вдруг стих, само время содрогнулось и потекло медленней. Стиракс невольно вздрогнул. По спине его пробежал холодок при виде того, как труп неуклюже, рывками, распрямил спину. Смерть бродила где-то неподалеку, и повелитель судорожно вздохнул: только сумасшедший смог бы спокойно взирать на такое.

Лицо паренька стало бесстрастным и как бы высохшим. Губы раздвинулись, обнажая зубы, вывалился язык. Безвольно болтающаяся голова повернулась, чтобы поймать взгляд Стиракса, потом поникла; мертвый уставился на магический круг у себя под ногами, но скоро снова встретился глазами с повелителем.

– Вы меня связали?

Голос был противным, скрипучим: в легких булькала еще не свернувшаяся кровь. Хотя исходил этот голос из глотки трупа, он почему-то казался далеким эхом.

– Да, связал, – подтвердил Стиракс. – Я не хочу, чтобы вы перебили мой отборный гарнизон или прикончили одного из моих лучших генералов.

– Ваши обещания – пустые слова. Вы обещали целую реку душ, а мне перепало лишь несколько. Наверное, вы не понимаете, с кем имеете дело.

– Я ничего не забыл. В вашу реку душ потихоньку вливаются ручейки, а когда она переполнится, мертвых будет много-много тысяч.

Стиракс сверху вниз посмотрел на труп. Он чувствовал презрение к существу, с которым вел сейчас беседу. Этот демон был принцем своих сородичей, невероятно сильным, старым, как само время, но он все-таки не поинтересовался, зачем Стираксу понадобилась его помощь. Ему было довольно убийств и разрушений, которые обещал ему повелитель. Возможности демона значительно превосходили его желания, за это Стиракс его и презирал.

– Но когда? – неподатливые губы дрожали. Стиракс услышал голод в этом нечеловеческом голосе.

– Скоро. Мы уже расчистили путь для Дестенна. Скоро начнется разрушение. Если мы хотим победить в решающей битве, мы должны поймать армию четсов на открытом пространстве, имея численное превосходство. Ваш слуга мог бы потрудиться и получше – не то повелитель Чарр не захочет выступить, узнав о нашем приближении.

– Повелитель Чарр рыдает в укромном месте, ему сейчас не до дел его племени. А то, что поселилось в его теле, обожает битвы. Его не придется понукать, – заявил демон.

– Тогда на каждом перекрестке дорог будут сложены пирамиды из черепов, и ваше имя будет произнесено над ними.

Услышав это, труп издал гнусный смешок.

Стиракс почувствовал прилив раздражения. Он едва сдержался, чтобы не вытащить Кобру и не отсечь голову гнусной твари.

Вместо этого он поклонился.

Ему уже недолго осталось лебезить перед мразью, он накопил достаточно сил, чтобы отринуть ее. Очень скоро он заставит демона бояться его и молить о чести исполнить любую прихоть повелителя. Скоро Стиракс получит все, что только сможет пожелать.

– А что творится на севере? – продолжал допытываться он.

– Обуреваемый не спит, вопли потерянных разносятся в ночи. Он отправил мальчишку на запад, чтобы тот искал в запретных местах. Он сделает так, как вы захотите.

– Мальчишка отправился на запад? А живущие в горах все еще вам верны?

– Те, кто приносит клятву, уже не могут разорвать узы. Будет неплохо, если и вы запомните это. Тот, кто нарушает клятву, навлекает на себя наш гнев.

– Тогда наполните их сны славой и богатством. И если оба избранных сейчас далеко от дома, Фарлан созрел для восстания. Найдите человека, который мог бы стать королем.

– Разрушьте тамошний храм и произнесите мое имя над его руинами…

Труп осел – Стиракс начал выводить из него демона.

– … тогда нынче же ночью Ломин увидит во сне корону. На эти последние, еле слышные, слова Стиракс ответил кивком.

Как только все вокруг стало прежним, повелитель снова стал слышать щебет и гул ночных тварей. Он весь дрожал от огромной потери энергии. Для того чтобы вызвать демона, не требовалось много сил, но демоны, будучи потусторонними существами, жили вне времени, поэтому столь долгая беседа с каждым разом требовала все больших усилий.

Стиракс повернулся к костру и сел. Его белая рука почти коснулась огня, так ему сейчас нужно было тепло, чтобы избавиться от могильного холода. После пережитого он стал слабым, как дряхлый старец, и с трудом поднял руку, чтобы махнуть виверне. Тварь зарычала, тяжело поднялась на ноги и набросилась на труп воина; ее изогнутые когти без труда разорвали кожаные доспехи, и вскоре виверна уже поглощала куски плоти.

– Я вижу тебя, тень, – устало произнес Стиракс, не сводя глаз с огня. – Ты очень рискуешь, подглядывая за принцем своего племени. Интересно, зачем ты это делаешь?

– Принцем моего племени?

Голос был ничуть не похож на голоса демонов, которые Стираксу доводилось слышать раньше.

– Это не так. Не вижу ничего общего между собой и этим самолюбивым существом. Неспособность думать о чем-либо кроме собственных нужд и страстей делает его почти человеком.

Неожиданно для себя самого Стиракс рассмеялся, но смех его звучал невесело и устало. Этот демон ему понравился.

– Тогда зачем ты здесь? Хочешь со мной поторговаться?

– Я не стремлюсь заключать сделки. Но возможно, вам пригодится предупреждение. Фарланский щенок будет не единственным, кого дома ожидает прохладный прием.

Стиракс задумался над этими словами и над голосом, что их произнес. Краешком глаза он видел лишь смутный силуэт, но голос, красивый и внятный, казался древним и зловещим.

– И кто меня предупреждает?

– Тот, кто следит за ходом событий. Тот, кто ценит честолюбие. Тот, кто прячется и хранит куда больше знаний, чем вы можете себе представить.

– И многое ты увидел?

– Многое. «В огне творится разрушение».

Стиракс весь подобрался.

– Это же строчка из предсказаний Шалстика!

В его душе бушевала буря. Если демон сумел докопаться до его секретов, их могут узнать и другие, те, кто связан с его врагами! Стиракс пока был недостаточно силен, чтобы вступить в схватку с богами, а обладание Хрустальным черепом не приветствовалось даже среди избранных.

Ответа на его возглас не последовало.

ГЛАВА 28

Дораней поскреб щетину на щеке, с равнодушным видом глядя на столешницу, хотя на самом деле внимательно прислушивался к разговору за соседним столом.

Сидя в одиночестве в темном углу таверны, он попивал разбавленное пиво, время от времени поправляя шарф на шее. В баре было тепло, и плотно обмотанный вокруг горла шарф не мог не привлекать внимания, однако вид Доранея пресекал любые вопросы. За соседним столом расположились фермеры, которые обсуждали самую волнующую для города тему: вот-вот должен был пожаловать лорд Изак. Весть о его скором прибытии разнеслась два дня тому назад, и гостя ожидали этим вечером, о чем повсюду много болтали.

– Подумать только! Как повелитель мог отослать кранна прочь, если они поцапались? Он же чокнутый ублюдок, а уж когда злится…

– Белоглазые все такие, – перебил собеседника второй фермер. У Доранея было ощущение, что из всей троицы этот уродился самым угрюмым: весь вечер с его губ слетали жалобы на самые пустяковые неприятности. – Один путник рассказывал мне, что после битвы у Ломина кранн три дня не выходил из своей палатки, сгорая со стыда. Он дрался как обезумевший демон, даже для белоглазого это было слишком.

Фермер со смиренным видом склонился над своей почти пустой чаркой.

Трактир не относился к числу лучших трактиров города. Деревянные стены потрескались и покоробились, в воздухе стоял острый запах пота, плесени, застарелого табака и пролитого пива. Дораней давно привык спать под открытым небом или в седле, поэтому грязные помещения вызывали в нем отвращение.

«Признайся себе, – с усмешкой подумал он, – король превратил тебя в сноба. Когда ты был моложе, ты проводил много времени в подобных заведениях».

– И зачем, по-вашему, он сюда едет? – спросил самый младший из фермеров – грязь еще не успела въесться в его кожу, в отличие от кожи его товарищей, и в нем еще не угас интерес к судьбам Ланда.

Дораней заранее знал ответ на этот вопрос. Под своим шарфом он прятал эмблему с изображением пчелы. Его прочные кожаные доспехи и кольчуга никого бы здесь не удивили – на воинов тут не обращали внимания – зато пчела выдала бы в нем человека короля, а о людях короля ходили разные темные слухи. Поговаривали, будто они стоят над законом, и в отличие от многих других слухов этот полностью соответствовал действительности. Если бы в таверне увидели пчелу, никто не стал бы разговаривать ни о чем интересном, опасаясь обвинения в каких-нибудь прегрешениях. Зато какие бы преступления ни совершил сам Дораней, магистрат ничего не мог с ним поделать. Бесполезно было объяснять народу, что король требовал от своих людей абсолютно бескорыстного служения. Он жестоко наказывал порок, и у него имелось множество хитроумных приемов для разоблачения злоупотреблений своих слуг.

– Скорее всего, кранн прибыл для подписания какого-нибудь договора, – заявил первый фермер после некоторого раздумья. – Всем известно, что Фарлан имеет притязания на Тор Милист. Возможно, они не хотят войны с нами, поэтому король Эмин и этот кранн… Как там его зовут?

– Кажется, Изак. Отец назвал его так по злобе – неудивительно для фарланов – и, наверное, теперь страшно жалеет, что сын стал кранном! – Мрачный типчик рассмеялся собственным словам, остальные только кивнули.

– Изак, точно. Готов поспорить, что он явился сюда, чтобы покончить с Тор Милистом и отдать половину земли королю Эмину. Вполне может статься, что ублюдок возьмет еще несколько городов, чтобы развесить там свои знамена.

Дораней невольно сжал кулаки. Трое фермеров захихикали, даже не подозревая, что назревает драка, но тут раздался зов трубы: в приграничном городе наблюдение со стен велось постоянно. Люди переглянулись, все улыбки моментально погасли: к городу приближались всадники, и нетрудно было догадаться, что один из них окажется кранном.

Разговоры в таверне стихли, все переглядывались, выжидая, кто поднимется первым. Всем хотелось посмотреть на белоглазого в его великолепных эльфийских доспехах, но никому не хотелось первым выскочить на улицу, чтобы поглазеть на чужестранца. Здесь не любили фарланского высокомерия, особенно теперь, когда мощь Нарканга сравнилась с силами таких стран, как Фарлан и Чете.

Дораней медленно поднялся, и все посмотрели на него, услышав, как скрипнул его стул. Он нарочито медленно развязал шарф, и вид троих фермеров доставил ему несказанное удовольствие: они задрожали, едва увидев на его воротнике эмблему пчелы. Дораней натянул поношенные перчатки, снял со спинки стула плащ и не спеша направился к выходу. Услышал, что остальные тоже зашевелились, но успел добраться до конюшни раньше, чем послышался дружный топот ног тех, кто заторопился к городским стенам.