Как следствие: такое взрывообразное, хаотичное расселение по спиральному рукаву, движение вперед не ради самого движения, а ради выживания, и привело к заселению огромного участка пространства, а также (об этом не следовало забывать ни на секунду) к возникновению сотен
колоний, часть из которых либо пребывает в забвении до сих пор, либо вторично открыта уже в процессе осмысленного, систематизированного освоения космоса.
Горкалов напомнил себе об этом факте с одной лишь целью – мысленно указать своему воображаемому собеседнику, почему Сфера Дайсона и Деметра де-факто колонизированы более тысячи лет назад, но реально мы узнали о них лишь в прошлом веке. Сначала, во время Эригонского кризиса на ледяном спутнике Эригона, Луне-17, был случайно обнаружен некий Интеллект – фотонный компьютер инсектов, когда-то управлявший Сферой Дайсона и эвакуированный оттуда во время второго нашествия предтеч. Три миллиона лет он спал в своем схроне, пока наша, человеческая война не пробудила его.
Двигаясь по следам Интеллекта, который исчез с Луны-17, силам Конфедерации Солнц удалось обнаружить Сферу Дайсона, во внутреннем пространстве которой, как выяснилось, уже давно существовала изолированная колония людей.
Чуть позже событий на Деметре состоялось знакомство с далекими потомками строителей Сферы, насекомоподобными разумными существами, которые вели затянувшуюся на многие века войну с потомками колонистов, прибывших на Деметру после слепого гиперсферного рывка на колониальном транспорте «Бристоль»…
Раса инсектов, несмотря на упомянутые контакты, по-прежнему оставалась загадкой. В изучении насекомоподобных существ мог бы помочь Интеллект, но, вернувшись на свое место в Сферу Дайсона, этот древний компьютер инсектов определенно замкнулся в самом себе, осуществляя контакты с людьми лишь по поводу восстановления тех или иных объектов своего циклопического мира, пришедших за три миллиона лет бесхозного существования в полнейший упадок. Многолетнее противостояние на Деметре также не сказалось положительным образом на взаимоотношениях людей с деградировавшими потомками разумных насекомых, и они, даже после того как им была возвращена во владение колония на планете Хабор, весьма неохотно шли на контакты с исследователями.
Илья Андреевич бывал в современных поселениях инсектов. Три экспедиции, в которых он принимал участие, несмотря на противодействие со стороны разумных насекомых, все же собрали достаточно материала, чтобы выдвинуть и опубликовать следующую теорию:
Первоначально инсекты являлись носителями так называемого «общественного разума» (примером могут служить земные муравьи или пчелы), но в процессе эволюции у них, кроме ярко выраженной способности к телепатии, развилась еще одна удивительная черта приспособляемости – в зависимости от воздействия окружающей среды, каждый из инсектов мог стать либо полноценным, мыслящим, полностью независимым в своих суждениях и действиях существом, либо, наоборот, регрессировать до уровня безынтеллектуальной особи, подчиненной целям общественного выживания.
Именно такой механизм «искусственного регресса», по мнению Горкалова, позволил инсектам в свое время произвести титанические работы по созданию Сферы Дайсона. Полностью использовать вещество семи планет родной системы и построить из него скорлупу вокруг тускло-красной звезды, с тем, чтобы будущие поколения могли пользоваться регулируемым климатом и бескрайним жизненным пространством циклопической конструкции, – подобное усилие требовало труда всей цивилизации на протяжении многих поколений, и Человечество, например, так и не решилось на подобный общественный подвиг, хотя до открытия гиперпривода оно едва не погибло в результате перенаселения и истощения естественных ресурсов планет.
В понимании Горкалова, из полученных знаний об инсектах следовало сделать один очевидный вывод: в тот момент, когда они почувствовали, что катастрофа перенаселения, возникшая после эвакуации колоний, подвергшихся разрушительным атакам предтеч, уничтожит их как вид, разумные насекомые поставили себе целью построить Сферу Дайсона с ее явными энергетическими преимуществами и огромным жизненным пространством, а как следствие – миллиарды существ недоразвились, исполняя функции послушных рабочих. Очевидно, что в тот период всей цивилизацией инсектов руководило лишь небольшое количество особей, а сам механизм «искусственного регресса» показал себя как жестокий, с точки зрения нашей этики, но чрезвычайно эффективный инструмент выживания вида…
…Следующая, наиболее драматическая страница истории древнего мира, начинается с момента второй миграции предтеч. На этот раз орды неразумных космических созданий оказались воистину чудовищны по своей численности – видимо, они процветали и множились в недрах газопылевой туманности, где для них имелось много пищи, и такие благоприятные условия в конце концов привели к чрезмерному росту популяции, а как следствие – к новой миграции.
Их миграция смела оставшиеся колонии инсектов и задела своим разрушительным крылом Сферу Дайсона, оставив гениальное сооружение искалеченным. Причинив эти непоправимые беды цивилизации насекомых, орды предтеч двинулись дальше, к современному пространству Рукава Пустоты, на окраине которого в ту пору обитали дельфоны.
Нельзя забывать, что трагедия древнего мира протекала не молниеносно, – и миграция предтеч, и противостояние им напрямую зависели от космических расстояний и тех скоростей, на которые трехмерный континуум накладывает известные ограничения скорости света.
Несложно представить, что должны были испытать ластоногие носители разума, впечатленные трагедией инсектов и осознающие, что на них медленно, но неотвратимо надвигается всепожирающая сила, уже превратившая рассеянное скопление из сорока звезд, вокруг которых обращались планеты инсектов, в пустыню, где остались лишь частично обглоданные, а затем расколотые силами гравитации и внутренних напряжений планетоиды… Насекомых не уберегла ни Сфера Дайсона, ни управлявший ею фотонный мозг. Казалось, что эффективного средства борьбы против предтеч нет вообще, и тогда дельфоны, осознавая полную безвыходность своего положения, пришли к решению применить более радикальные способы борьбы с космической проказой. Они обладали достаточной техногенной мощью, чтобы провоцировать взрывы звезд. Современные исследования артефактов, найденных в Рукаве Пустоты, показали, что дельфоны сумели ограничить этот катастрофический процесс некоторыми рамками и в своих военных исследованиях вплотную подошли к изобретению собственного аналога существующей у людей аннигиляционной установки «Свет».
Если бы они успели создать компактный прибор, катализирующий синтез античастиц, и установить его на кораблях, то, скорее всего, миграция предтеч была бы остановлена в границах их колоний, а цивилизация дельфонов спасена, но им не хватило либо времени, либо знаний. Налицо остается печальный факт: год за годом, на протяжении целого столетия, ластоногие отступали под натиском мигрирующих сонмищ, взрывая звезды тех систем, куда вторгались предтечи. В этих титанических вспышках гибли миллиарды космических амеб, но их миграция продолжалась, несмотря ни на что…
…В течение ста с лишним лет были взорваны все двадцать звезд скопления; цивилизация дельфонов погибла, космос превратился в мертвое пространство, а жизнь на чудом уцелевших мирах была деформирована пагубными влияниями вспышек уничтоженных звезд. В результате образовался печально известный Рукав Пустоты, где в абсолютном мраке бродят по своим нестабильным орбитам черные, опаленные пламенем ядерного распада планетоиды – страшный памятник погибшей цивилизации дельфонов.
Взгляд Горкалова переместился дальше по схеме, в глубь чернильного провала.
Теперь, после мысленного экскурса в историю инсектов и их ближайших соседей, на повестке дня оставался вопрос о третьей расе, чьи космические территории располагались дальше, в глубине современного Рукава Пустоты. О расе логриан на сегодняшний день было известно меньше, чем о других. Все сведения о них ограничиваются устными преданиями, до сих пор бытующими в среде инсектов, да новейшими исследованиями недавно обнаруженных в Рукаве Пустоты артефактов.
Судя по имеющимся данным, в основном почерпнутым из общения со старейшинами общин инсектов, ныне обитающих на планете Хабор, две цивилизации древности (Горкалов имел в виду инсектов и логриан) открыто не враждовали, но недолюбливали друг друга столь сильно, что даже перед лицом угрожавшей обеим расам опасности не объединились.
По мнению инсектов, логриане были мудры, слабы физически и осторожны до такой степени, что эту отличительную черту их характера в легендах называют не иначе, как врожденной трусливостью.
Существенным отличием логриан от двух других рас является тот факт, что они не колонизировали планеты, а прочно обосновались в пространстве, предпочитая строить огромные искусственные сооружения, совершенно не похожие на Сферу Дайсона инсектов. Их космические поселения отличались модульной конструкцией и напоминали наши современные орбитальные комплексы, только в тысячи раз более внушительные по своим размерам.
Логриане, как стало известно совсем недавно, обладали потрясающими по своему совершенству компьютерными технологиями, которые на три миллиона лет предвосхитили появление современной межзвездной сети Интерстар.
Взгляд Горкалова упал на серый, невзрачный кристалл, выполненный из кремния, лежавший на столе рядом с консолью управления компьютерным терминалом. Внешне он не привлекал взгляд ничем, кроме правильной геометрической формы своих граней, которые несомненно могли сопрягаться с другими подобными кристаллами, но при сильном увеличении этот кусочек обработанного кремния выдавал сложнейшую внутреннюю структуру, выполненную на молекулярном уровне.
Истина всегда где-то рядом. Порой она представлена лишь разорванной цепочкой незначительных на первый взгляд фактов, и только пытливый, ищущий ум может обнаружить ее, вновь соединить разрозненные звенья и восстановить реальную последовательность событий.
Имеющий уши – услышит. Имеющий глаза – увидит. Имеющий разум – обретет истину…
* * *
Планета Элио.
Район бывшей штаб-квартиры Конфедерации Солнц
Когда Илья Андреевич вышел из дому, уже вечерело.
Осенью на Элио смеркалось рано – было лишь начало седьмого, а огромный город уже украсился тысячами огней.
Накрапывал мелкий осенний дождь. Погода стояла под стать настроению – тихая, безветренная, но стылая, будто природа так же, как Горкалов, ждала чего-то необычного, а главное – недоброго…
«Как затишье перед бурей…»– невольно подумал он, удивляясь направлению собственных мыслей и рождающимся в голове ассоциациям: будто все, что его привычно окружало, в этот миг показалось чуждым, пугающим, обладающим скрытым, недопонятым смыслом… словно он видел все это в последний раз, но сам еще не понимал или, скорее, не хотел понимать остроты своих предчувствий.
Подчиняясь внезапному настроению, Илья Андреевич подошел к высокому парапету, ограждающему тротуар улицы и, облокотившись о его холодную, влажную поверхность, взглянул с высоты седьмого городского уровня на залив Элио.
Более полутора тысяч лет назад здесь совершил посадку основной модуль колониального транспорта «Кривич», стартовавший из Солнечной системы в 2210 году. Как и сотни других кораблей, колониальный транспорт его предков заблудился в аномалии космоса. По полетному плану корабль должен был достичь Альфы Близнецов, но силовые линии гиперсферы рассудили по-своему, вышвырнув транспорт с тремя сотнями тысяч спящих колонистов в окрестностях этой звезды.
Горкалов достал сигареты. У него было еще несколько минут, чтобы постоять, глядя на серую, как свинец, маслянистую гладь залива, от поверхности которого, роняя капли алой ауры, ввысь поднимались пламенеющие в ночи столбы Раворов – исполинских деревьев, на которых гнездились колонии фосфоресцирующих микроорганизмов.
Город обнимал воды залива, возвышаясь над ним циклопической уступчатой подковой. По побережью, вдоль галечных пляжей, тянулась полоса растительности – это был национальный парк Элио, – не только дань исконным жизненным формам принявшей людей планеты, но и своеобразный природный буфер между тщательно оберегаемым водным заповедником и исполинским городом.
Полторы тысячи лет пронеслись над столицей Элио – Раворградом, основанным на месте посадки колониального транспорта, и Горкалову – далекому потомку прилетевших на нем людей, было удивительно и тревожно смотреть этим вечером на пламенеющие Раворы, возвышающиеся над гладью залива.
Он думал о том, как тяжело было сохранить эту девственную красоту, и не потому, что она хрупка, а человек силен – как раз наоборот. Для первых поселенцев исконная биосфера Элио обернулась сущим адом – тут царили свои, не приемлющие людей, сильные, устоявшиеся за миллионы лет эволюции жизненные формы, и первое столетие колонии было веком постоянной борьбы за выживание.
«Вселенная враждебна, –думал Горкалов, глядя на пятидесятиметровые факелы холодного опалесцирующего света. –
Каким запасом здравого смысла и мужества обладали наши предки, сумевшие превратить чуждую жизнь не в прах, а в гордость, в национальный символ для новых поколений…» Бросив окурок в пасть уличного утилизатора, он пошел к парковочной площадке, где стоял его «Гранд-Элиот». Пора было переключиться на мысли о встрече.
Сев в машину, он дождался, пока дверка автоматически закроется, а его обнимет привычная тишина салона с ее особенным запахом, таинственным мерцанием подсвеченных изнутри приборных панелей, тихим неназойливым попискиванием ожидающего его команд бортового компьютера.
Горкалову было пятьдесят пять, но он никогда не воспринимал себя пожилым человеком. Лишь сейчас, ощутив, сколь приятен внутренний комфорт машины после холодной, стылой мороси осеннего вечера, он вдруг подумал с присущей ему жесткой прямолинейностью:
«Стареешь, Илья…» Машина, мягко тронувшись с места, ушла с парковки, вывернула на широкую магистраль уровня и, набирая скорость, рванула вперед, сияя габаритными огнями в мягких, опускающихся на столицу Элио сумерках…
Странный коктейль, смешанный из полуосознанных предчувствий и четких, уже оформившихся выводов, бередил разум Горкалова. Бросив взгляд в боковое стекло, он поразился тому контрасту, который, в его субъективном восприятии, присутствовал между заливом и городом, словно мощный «Гранд-Элиот» не просто набирал скорость на прямом участке городской автомагистрали, а несся по линии терминатора, между алым светом Раворов и холодной зябкой тьмой, укрывшей человеческий мегаполис.
…Неужели кто-то из психологов действительно полагает, что способен разобраться в истинных, не выставленных напоказ, а наоборот, глубоко спрятанных внутри ощущениях отдельно взятого человека? Это нереально. Можно определить лишь общие тенденции, за которыми обязательно скрываются тысячи нюансов, определяющих сиюминутный момент, дающих толчок тому или иному поступку.
Именно поэтому ни один андроид никогда не разовьется до уровня человека. В нем нет упомянутого, скрытого оттенка ощущений: робот никогда не испытает крадущейся вдоль позвоночника дрожи, – смена настроения в блоках псевдоинтеллекта не сможет произойти просто оттого, что прохладный ветер пахнул в приспущенное боковое стекло, обдав лицо нежной, грустной осенней влагой…
Илья Андреевич вел машину легко, испытывая удовольствие от плавной, едва слышной работы водородного двигателя, мягкого, прорывающегося в салон шелеста покрышек по влажному стеклобетону скоростной магистрали, от сияния тысяч габаритных огней, что текли вокруг по изгибам многоуровневых дорожных развязок. Он изумлялся своим ощущениям, будто впервые обратил внимание на собственный внутренний мир и на город, обнимавший его, пульсировавший вокруг…
Его душевное равновесие крепло.
Неужели для этого нужно так мало: выйти из прокуренного сумрака своего кабинета, ощутить удовольствие от езды, скинуть груз зациклившихся на одном и том же мыслей, увидеть текучие огни города? Неужели и у других людей в определенные моменты чувство уверенности в самом себе, сопричастности к жизни напрямую зависит от таких мелочей, как количество водорода в накопителях собственной машины, от ритма работы городских энергостанций, от того, ровно ли дышит это исполинское техногенное единение миллионов людей, каждый из которых, взятый в отдельности, на самом деле не думает ни о чем, кроме собственных, глубоко личных проблем и переживаний?
Наверное, в этом и кроется потаенный смысл термина «цивилизация» – не муравейник, нет, – незримое, чаще всего неощутимое единение, которое реально проявляется лишь в момент, когда внезапно грянет беда…
…Площадь, на которую он выехал десять минут спустя, в прошлом была известна всей обитаемой Галактике. Это сейчас по ее серому стеклобетонному покрытию редко проезжают машины, а раньше, бывало, чтобы попасть сюда, требовался особый пропуск…
Илья Андреевич остановил свой «Гранд-Элиот» напротив президентского дворца. Справа, освещенное прожекторами, вздымалось в чернеющие небеса уступчатое здание Совета Безопасности Миров, перед которым слабый ветерок лениво шевелил флаги двух сотен планет. Это учреждение все еще действовало, выполняя теперь функции скорее номинальные, чем практические.
Горкалов вылез из машины и пошел прямо через площадь, мимо другого здания, которое темной массой высилось по левую руку от резиденции президента Элио.
Это был генеральный штаб военно-космических сил Конфедерации Солнц, от которого, по идее, осталось лишь название да эта скупо освещенная несколькими сиротливыми прожекторами коробка огромного, набитого компьютерами здания.
Илья Андреевич шел через площадь к сияющему огнями ресторану «Созвездие», пытаясь мысленно настроиться на встречу с Джоном, но его воображение, все еще взбудораженное полученным фрагментом расшифровки с древнего кристалла, подталкивало разум в иную сторону, будто нетерпеливый ребенок, который тянет своего родителя к киоску с заветным лакомством, – все мысли нет-нет да и сворачивали в одном и том же направлении.
Пересекая площадь, которая в прошлом являлась символом стабильности и процветания союза сотен миров, Илья Андреевич думал о Человечестве, о его дороге к звездам, одновременно поражаясь тому, что пятнадцать веков люди продвигались в космос, практически ничего не зная о своих разумных предшественниках, и вот за последнее столетие эти открытия вдруг посыпались одно за другим, будто кто-то невидимый опрокинул над Человечеством некий рог изобилия.
На самом деле ничего странного в подобном факте не было – просто на протяжении минувшего века разведывательные корабли Окраины все чаще и чаще стали вторгаться в зону преградившего путь дальнейшей экспансии Рукава Пустоты. Попытки пересечь это загадочное место в поисках новых жизненных пространств для постоянно растущего Человечества и дали в конце концов девяносто процентов всех находок и открытий…
…С такими мыслями он подошел к стеклянным дверям «Созвездия», еще не подозревая, в каком состоянии, спустя час, выйдет отсюда.
* * *
Ресторан «Созвездие» был своего рода клубом, где собиралась политическая элита планеты.
Горкалов не испытывал пристрастия к подобным фешенебельным местам, где все чинно, чопорно и подчинено неписаным правилам неизвестно кем и когда выдуманных протоколов.
В его понятиях, так же как в жизни, все делилось на примерно равные части – то есть у Горкалова хватало как сугубо личных комплексов, так и, наоборот, той доли здорового юмора, который не позволяет некоторым предубеждениям перерасти в неприязнь или что похуже из адекватного набора человеческих чувств.
Поднявшись на второй этаж, он очутился в просторном зале, огромные панорамные окна которого выходили на залитую огнями площадь перед президентским дворцом. Посетителей за столиками было мало, и это порадовало Илью Андреевича, тем более, что он с порога заметил Шефорда, охрана которого, состоявшая из трех хмурых типов, сидела на почтительной дистанции, но дело свое знала: Илья мгновенно ощутил, как его буквально просветили насквозь три пары внимательных глаз.
Естественно, что кейс в руках Горкалова тут же вызвал их подозрение, но Джон, который также заметил появление Ильи Андреевича, сделал пренебрежительный жест рукой – сидите, мол, не дергайтесь.
Охранники осели, но не расслабились, и три пары глаз продолжали следить за Горкаловым, пока он шел к столу, обменивался с генералом рукопожатием, – в общем, исполняли свои прямые обязанности.
Сев к ним спиной, Илья просто выкинул из головы этих отстраненных от сути дела наблюдателей.
Внешне Шефорд не очень изменился за прошедшие годы, разве что погрузнел немного, а вот в его повадках, манере общаться появилось много нового. Он явно осознавал свое нынешнее общественное положение и вел себя соответственно.
– Ну, Илья, что у тебя за проблемы? – спросил он, покосившись на ноутбук, который Горкалов положил на стол, сдвинув для этого часть сервировки.
– Дело серьезное, Джон, – в тон ему ответил Горкалов, решив, что нечего ходить вокруг да около, не для того просил о личной встрече. – Сколько у нас времени? – осведомился он.
– Минут сорок могу себе позволить.
Илья Андреевич кивнул, активируя систему переносного компьютера.
Нужно отдать должное Шефорду, – он не стал недоумевать, а сразу переключил внимание на экран, правда, не забывая при этом работать ножом и вилкой.
Илья едва притронулся к богатому выбору присутствующих на столе блюд, и потому изложение фактов, перечень которых он тщательно готовил, не заняло у него более пятнадцати минут.
Джон слушал его внимательно, но по лицу генерала невозможно было угадать, насколько сильно действует на его воображение лекция по истории древнего мира.
Наконец, когда Горкалов умолк, Джон после некоторой паузы спросил:
– История – это хорошо, Илья, но ты мне объясни, к чему лекция? По какому поводу?
Горкалов ждал подобного вопроса.
– Месяц назад по каналу ГЧ
пришло сообщение, с использованием боевых кодов Конфедерации Солнц. Часть передачи велась открытым текстом, но это было сделано скорее для привлечения внимания к самому сообщению, которое кодировано шифром двадцатилетней давности, – произнес он, доставая из кейса лист распечатки.
Шефорд принял его и пробежал глазами по строкам.
«Исходящее:
Борт крейсера «Орфей». Гуманитарная миссия Совета Безопасности Миров.
Всем станциям Гиперсферной Частоты.
Код тревоги – красный.
Докладывает галакт-лейтенант Стриммер, личный номер Р4982.
Доношу до сведения всех структур безопасности: 27 мая 3775 года, в результате поисково-картографических работ десантной группой, высаженной с борта крейсера «Орфей», обнаружены следы уничтоженной колонии на планете YR-207 по универсальному каталогу.
Подверглись атаке со стороны…»
Джон поморщился и кивнул, не дочитав текста сообщения:
– Я в курсе, – проронил он, возвращая Горкалову лист. – «Орфей» пропал двадцать лет назад. По-моему, нет смысла копаться в столь далеком прошлом.
– Бессмысленных вещей не бывает, – сделав вид, что не замечает пренебрежительный тон Шефорда, произнес Горкалов и тут же спросил: – Ты знаком с полным текстом передачи?
– Да, – ответил Джон. – Но я не считаю, что это правда. – Шефорд откинулся в кресле, пренебрежительно взмахнув рукой. – Посуди сам, никому не известная женщина, назвавшаяся лейтенантом Военно-космических сил, вдруг объявляется после двадцатилетнего отсутствия и по каналам Гиперсферной Частоты заявляет на весь обитаемый космос, что мы вот уже полвека находимся в состоянии войны с неизвестной расой, представители которой, – вдумайся, – пришли из соседней Галактики и уничтожили целую колонию, о существовании которой никто даже не подозревал. По-моему, это просто бред. Покопайся в Сети Интерстар, там таких амбициозных заявлений – пруд пруди. Психов кругом навалом… – с досадой заключил он.
Горкалов и не ожидал, что разговор получится простым. Он терпеливо выслушал отповедь Шефорда и спокойно спросил:
– Скажи, а после получения шифровки кто-нибудь проверил «Воргейз»?
Джон неодобрительно покачал головой.
– Ты имеешь в виду эту мифическую колонию?.. Нет, конечно, – признал он. – Не те времена, Илья, – Конфедерации нет, каждый выживает сам по себе, и подобные сигналы уже не могут, как в прошлом, вызвать реакцию: реагировать некому. Не станет же правительство Элио субсидировать экспедицию за сотню световых лет, чтобы проверить сообщение, от которого попахивает обыкновенной паранойей…
– А почему ты не веришь в это сообщение? – Прежде чем говорить дальше, Илья Андреевич хотел понять логику Джона. – Ведь по указанным координатам действительно существует планетная система, а колониальный транспорт «Воргейз» на самом деле стартовал с Земли в двадцать четвертом веке и без следа канул в аномалии космоса.
Шефорд посмотрел на Горкалова с явной укоризной во взгляде.
– Нет, Илья… – отрицательно качнул головой генерал. – Ты же должен понимать – это не доказательство. Архивы со списками колониальных транспортов общедоступны. Эту шифровку мог состряпать кто угодно. Теперь, когда коды связи Конфедерации уже не являются военной тайной, ими могут воспользоваться все, вплоть до откровенных параноиков. – Он внезапно протянул руку и взял лист распечатки. – В этом, – он медленно скомкал лист и уронил его на пол, – нет ни грамма здравого смысла. – Тон Шефорда был жестким, неприязненным и исключающим возражения.
Горкалов никак не отреагировал на внезапную грубость. Он продолжал спокойно смотреть на генерала, и тому пришлось пояснить свою раздраженность:
– В качестве источника вторжения там указана Туманность Андромеды, а это миллиарды световых лет от нас, бездна межгалактических пустот… – веско обронил он и тут же добавил, ставя, как ему казалось, жирную точку в конце всей проблемы:
– Нужно быть идиотом, чтобы вторгаться из своей Галактики в чужую, преодолевая такой провал пустоты. Это нонсенс, Илья… Притянуто за уши. Я удивлен, что ты купился на подобную чушь…
Илья Андреевич выслушал его, по-прежнему не выказав никаких эмоций. Нагнувшись, он поднял с пола скомканный листок, аккуратно расправил его, положил на стол рядом с ноутбуком и произнес:
– Я воспринял твою логику, Джон. Рад, что ты по-прежнему мыслишь здраво. Теперь позволь мне отнять еще минут десять твоего драгоценного времени.
Шефорд, который вновь принялся есть, пренебрежительно махнул вилкой – валяй, мол, только ничего ты не добьешься, все уже и так ясно…
Горкалов поправил ноутбук, повернув его так, чтобы генералу был лучше виден экран, как бы невзначай коснулся при этом неприметного сенсора, расположенного на углу пластикового корпуса, и произнес:
– Есть некоторые факты, Джон, которые на первый взгляд кажутся незначительными, но во взаимосвязи начинают прорисовывать определенную схему. – Он на секунду задумался, собираясь с мыслями, а затем продолжил:
– Ты ведь не станешь отрицать, что в древности на территории освоенного человечеством пространства существовало, как минимум, три разумных расы?
– Нет, не стану. Они были, – легко согласился Шефорд.
– Тогда ты должен понять мою логику так же, как я воспринял твою. – Тон Горкалова оставался серьезным, слова – спокойными и взвешенными:
– Принято считать, что древние цивилизации погибли под ударами предтеч, оставив после себя лишь Сферу Дайсона, Рукав Пустоты и известное количество артефактов, большинство из которых обнаружены совсем недавно…
Шефорд кивнул, продолжая есть. Он не понимал, в какую сторону клонит Горкалов, но следующие слова отставного полковника заставили его насторожиться, застыв с не донесенной до рта вилкой.
– Незадолго до краха Конфедерации на спутнике Эригона, Луне-17, был обнаружен и реанимирован фотонный мозг, который три миллиона лет назад управлял Сферой Дайсона.
Шефорд опустил вилку и машинально потер подбородок. От взгляда Горкалова не укрылось, что генерал внезапно перестал есть.
– Ну и что? – справившись с какими-то внутренними эмоциями, переспросил Джон.
– На Луне-17 шли серьезные боевые действия, в результате которых древний фотонный мозг едва не погиб, – напомнил ему Илья Андреевич. – Интеллект был травмирован, лишился части своих составляющих и чудом успел ускользнуть оттуда, унося твердую уверенность, что люди – его враги
. Вернувшись на свое исконное место, в Сферу, и обнаружив на ее разрушенных просторах все тех же людей, случайно занесенных туда через аномалию космоса, он начал войну против существующей колонии, что, в свою очередь, едва не привело к катастрофе галактического масштаба. – Горкалов на миг умолк, заметив, как Шефорд неосознанно скомкал салфетку, сжав ее в кулаке.
– Это было давно, – ответил Джон, не глядя на собеседника. – Сейчас Интеллект сотрудничает с людьми, – натянуто добавил он.
