Смешанный лес, окружающий деревню, невнятно шумел кронами. Подле опушки трепетали на легком ветру листья осин, отдельными рощицами вольготно расположились березки, глубже, за кустарником, высились мшистые столетние сосны.
      Деревенские дома образовывали одну-единственную улицу. Проселочная дорога уводила прямо в заросли, теряясь между деревьями, а узкие проторенные людьми тропки вились между обработанными клочками земли, чтобы так же исчезнуть в заповедном лесу, который являлся основным кормильцем немногочисленного населения вымирающей деревни.
      Именно сюда Давыдов привез Антона.
      Как он и обещал, Извалов толком еще не обжился в бревенчатом доме, подле которого прежний хозяин успел установить импортный «ветряк», способный обеспечить электроэнергией всю деревушку, как из Питера приехали две бригады рабочих.
      За месяц строители полностью преобразили дом, превратив добротный, конопаченный мхом сруб в винилопластиковый «евростандарт».
      Вслед за ними прибыли иные специалисты. После их работы на крыше дома появились две грозди параболических антенн, а внутри каждой из комнат, мутно отсвечивая погашенными мониторами, застыли компьютеры, связанные между собой в локальную сеть.
      Антон до поры не прикасался к ним — он прожил это время как сторонний наблюдатель, не радуясь наступившим в жизни переменам, а скорее не понимая их.
      Единственным спасением от назойливого, а зачастую и осуждающего любопытства соседей стала для него тонкая самиздатовская брошюра, которую оставил Сергей.
      Большую часть времени, пока велась реконструкция, Антон проводил в подвальном помещении, где старый известняковый фундамент заменила бетонная рубашка, поверх которой рабочие уложили импортную плитку, превратив сырой подвал в просторную, оборудованную разнообразной техникой слесарную мастерскую. Для чего, он не понимал, но обстановка данного места идеально совпала с его внутренним состоянием — тут было тихо, светло и безлюдно, немые станки не задавали вопросов, а шум строительных работ едва прорывался сквозь фундаментное перекрытие неясными, глухими стуками.
      Он ждал приезда Давыдова, коротая дни в чтении. Поначалу он воспринимал свое занятие как спасение от скуки и неопределенности, но текст не мог восприниматься бездумно, и, прочитав первые несколько страниц, Антон был вынужден вернуться к началу…
      Пытаясь вникнуть в смысл отдельных абзацев, он не заметил, как его разум начал постепенно выкарабкиваться из той пропасти, куда его столкнуло безысходное полупьяное существование, больше похожее на затянувшуюся агонию…
      Теперь Антон, прочитав несколько строк, надолго задумывался, осмысливая прочитанное, пока перед ним не забрезжил смутный блеск той главной мысли, которую пытался донести до него Сергей.
      Извалов никогда не думал, что печатный текст может так сильно воздействовать на воображение, открывая разуму новые, абсолютно неведомые до определенной поры понятия.
      С появлением компьютеров человечество вступило в новую эру развития, когда каждый год приносил все новые и новые технические сюрпризы, зачастую опережающие время, но Антон в силу обстоятельств был отрезан от данного аспекта реальности и потому воспринимал содержимое набранных мелким шрифтом абзацев как откровение.
      «…В сущности», — писал автор статьи, — «мы уже являемся носителями сверхчеловеческого интеллекта, по крайней мере некоторые из нас: те, кто умеет эффективно работать с компьютером. Слабыми и узкоспециализированными, но уже стоящими выше среднестатистического человеческого уровня. Если дать человеку компьютер с соответствующим программным обеспечением, он легко достигнет высших результатов в существующих IQ-тестах. Программы-словари и интерактивные переводчики позволяют индивиду, не очень хорошо знающему иностранный язык, общаться на нем практически в реальном времени…»
      Антон машинально перевернул страницу, прикурил и стал читать дальше:
      «…Я уже не говорю об объеме знаний, которые почти мгновенно оказываются в распоряжении умелого пользователя поисковыми серверами в Интернете…»
      Он отложил статью, глубоко задумавшись.
      Некоторые слова из контекста оставались недопонятыми, но общий смысл он воспринимал верно. Хотелось читать дальше, но разум казался переполненным, до ощущения тупой назойливой головной боли… Мысли невольно сбивались с абстрактных рассуждений на реалии, хотелось понять, что увидел во всем этом Серега…
      Антон представил образ установленных наверху компьютеров и вспомнил, что Сергей упоминал о своем дипломе инженера-программиста, значит, он глубже разбирается в сути вопроса.
      «Смогу ли я?» — эта мысль подспудно беспокоила Извалова. исподволь формируя комплекс неполноценности. Чем дальше он читал, тем сильнее тянуло его наверх… но внутренняя неуверенность в собственных силах лишала его решимости коснуться кнопки с надписью «Power», расположенной на ближайшем компьютерном терминале.
      Вместо того чтобы подняться к электронным машинам, он продолжал читать.

      Человек, сидящий в кресле у камина, пристально смотрел на рассыпающиеся рдеющие угли, оставшиеся от сгоревших поленьев.
      Ему еще не исполнилось пятидесяти лет, но сгорбленная поза, ранняя проседь в волосах и вечно зябнущие руки, которые он машинально протягивал к тлеющим угольям, создавали обманчивое впечатление того, что перед богато инкрустированным очагом сидит старик.
      Сергей знал, что это не так. И поза, и машинальные жесты человека, который заставлял называть себя не иначе, как по имени-отчеству, были данью пятнадцати годам, проведенным на северных лесоповалах, где он отбывал срок за убийство.
      «Наверное, точно так он сидел на корточках, сгорбившись у костерка, грея свои грязные лапы…» — неприязненно подумал Давыдов, глядя в спину новоявленному «хозяину жизни».
      — Я не понял Роман Петрович, зачем вы меня вызвали? — вслух произнес он.
      — Мне не нравится твое поведение, Серж, — не поворачивая головы, ответил тот. — Ты позволяешь себе много вольностей.
      — Например? — Давыдов не испытывал страха, лишь сосущую под ложечкой злобу.
      — Не надо дерзить. Я закрывал глаза на многие твои проступки. То ты срываешься за бугор, не предупредив никого, то отказываешься принимать участие в некоторых разборках, а теперь эта странная история с домом…
      — Что, Зяблик нашептал?
      — Опять хамишь? Знаешь, что Саню уже не спросишь, и выкаблучиваешься?
      — Я не выкаблучиваюсь, — ответил Давыдов. — Меня посылали получить долг. Я привез деньги, всю сумму. К смерти Зябликова отношения не имею. Не участвовал.
      — Вот именно, что не участвовал. И долг тебе отдали не деньгами, а недвижимостью, верно?
      Сергей промолчал. Он не собирался вторично отчитываться за ту поездку.
      — Это неправильно, — не дождавшись ответа, произнес Роман Петрович. — Ты допускаешь вольности, а это опасно, особенно сейчас. Золотые времена беспредела прошли, работать становится сложно, а ты вносишь смуту, живешь не по понятиям, Серж, и остальные видят это. Дурной пример — он заразителен, так что считай, что тебе сделано последнее предупреждение. Хрен с ним, с этим домом, но ты либо меняй шурупы в своей голове, либо… — Бывший зэк не договорил, внезапно надсадно закашлявшись. — Все, иди и помни, что я сказал… — хрипло добавил он вслед.
      Давыдов, не прощаясь, вышел.
      В комнате от плотно зашторенного окна отделилась тень.
      — Отвечаешь за него, — так и не повернув головы, произнес хозяин особняка. — Я не расстроюсь, если Серж исчезнет. Он человек не нашего круга, это уже очевидно.
      — Опасно, Роман Петрович.
      — Боишься?
      — Не Давыдова. — Смутная фигура приблизилась, материализовавшись в мятущихся отсветах тлеюших углей. — Серж имеет определенный авторитет. Братва может возмутиться.
      — Так ты извилинами пошевели. Момент поймай, пусть все произойдет естественно. Я же не говорю, что он должен сгинуть сегодня или завтра. Только ты не тормози. Начнется пальба на каком-нибудь разборе, так не упусти момент. Пули-то, они с разных сторон летают, а заговоренных среди нас нет. Вот так-то… В общем — действуй.
      — Я понял, Роман Петрович.

* * *

      …Давыдов появился лишь спустя пару недель.
      Незаметно подкралась осень, листья берез на опушках подернулись нежной желтизной, по утрам слегка подмораживало, а в воздухе летали невесомые паутинки.
      Черный внедорожник марки «Тойота» подкатил к дому ранним утром.
      Сергей приехал один, все свободное место в багажнике и в салоне занимали различные коробки с иностранными маркировками.
      Увидев Антона, который, опираясь на костыли, вышел на крыльцо, Давыдов подошел к нему, молча обнял, а потом, окинув беглым критическим взглядом видоизменившуюся постройку, произнес:
      — Сейчас разгружу машину, потолкую с соседями и приду. Сделай что-нибудь пожрать, со вчерашнего дня не ел, — неожиданно добавил он.
      Антон кивнул. Долгожданное появление Сергея обрадовало и насторожило его. Та непонятная жизнь, которую вел в Питере бывший сержант Давыдов, явно не шла ему на пользу. Осунувшееся лицо, глубоко запавшие глаза, нервные, отрывистые фразы, срывавшиеся с его губ, ясно давали понять, что он балансирует на грани нервного срыва.
      …Их второй и, как оказалось, последний разговор был направлен на ту же тему. Сергей упорно не хотел касаться аспектов собственного бытия, уходя в сторону от прямых вопросов.
      Вернувшись после визита в соседние дома, где доживали свой век бывшие работники лесхоза, он перенес на кухню привезенные коробки и сказал:
      — Завтра приедут электрики. Они подключат линию к ветряку, чтобы в деревне был свет. Я посмотрел, проводка вроде бы сохранилась, да и мощности, думаю, хватит.
      Антон лишь пожал плечами, раскладывая по тарелкам нехитрый завтрак. Откровенно говоря, за истекший месяц он даже не пытался наладить контакт с соседями. Жителей лесной деревушки можно было сосчитать по пальцам, самому молодому из местных было лет шестьдесят, не меньше, и в сторону Извалова они смотрели косо, с недоброжелательным любопытством, не понимая, что за нувориш поселился в их глуши.
      — Будь проще, Антон. Я растолковал кое-что местным дедам, лезть к тебе они не будут.
      — И что ты им сказал?
      — Неважно, — отмахнулся Сергей, налегая на вареную картошку. — Продукты пришлю вместе с электриками, — добавил он, оценив скромные запасы Извалова. — Ты лучше скажи, книгу прочел?
      — Да.
      — Ну? — Давыдов на миг перестал жевать.
      — Написано доходчиво, но… Знаешь, Серега, мне все равно кажется — фантастика это.
      — Упрямый ты… — усмехнулся Давыдов. — Фактов не хватает? Не верится? — Он откинулся на спинку стула. — Ты компьютеры включал?
      — Нет пока.
      — Ладно. Давай по существу. Что показалось тебе фантастичным?
      Антон протянул руку взял брошюру и открыл ее наугад.
      «Что даст нам бурное развитие вычислительной техники и формируемой с ее помощью виртуальной среды, с точки зрения симбиотической системы, реализованной на уровне человек — компьютер?»
      Он пробежал глазами по строкам и начал читать, вслух цитируя фрагмент статьи, где содержался ответ:
      «Практическое, субъективное бессмертие. Возможность быть во всех местах, куда протянута сеть. Огромное количество задач и проблем для исследования и решения — все захватывающе интересны, на все хватает времени и способностей: при необходимости всегда можно достроить себя, как программно, так и аппаратно…»
      Сергей кивнул.
      — Ты согласен с этими утверждениями?
      — Нет, — ответил Антон. — Может быть, в далеком будущем, но не сейчас.
      — Можно, я докажу тебе обратное? — Давыдов протянул руку, взял привезенную с собой коробку и начал распаковывать уложенный в нее сверток. — Я ведь тоже поначалу скептически отнесся к этой статье. По сути, она стала для меня толчком в поиске доказательств.
      — Ну… и?
      — У меня в машине установлен ноутбук. С выходом в Интернет через спутник. Сам я машину вожу редко, поэтому во время поездок делать нечего, разве что глазеть по сторонам либо спать. А ездить приходится много, иногда за тысячу верст от Питера. Вот я и начал коротать время, копаясь в сети. Там я нашел одно любопытное описание…
      Он осторожно надрезал край вакуумной упаковки, намеренно не показывая Антону содержимое пакета, и продолжил:
      — В прошлом году западными учеными был проведен эксперимент по соединению компьютерного чипа с живыми нейронами. Мартышке имплантировали микроустройство, которое постоянно снимало энцефалограмму мозга, распознавало ее и управляло установленным рядом манипулятором. В конце концов в ходе эксперимента им удалось адаптировать микрочип таким образом, что он, получая электрические импульсы возбуждения от нервных клеток головного мозга, заставлял манипулятор в точности повторять движения лапы мартышки.
      — Ну и что дальше? — напряженно спросил Антон.
      Давыдов усмехнулся.
      — Затем они провели достаточно жестокий эксперимент. Мартышке просто отрезали лапу, а на ее место имплантировали сервоприводный манипулятор. Результат превзошел все ожидания: микрочип продолжал исправно работать, и обезьянка смогла адекватно действовать вживленным вместо лапы механическим устройством.
      — Впечатляет… Но насколько проверена эта информация?
      Сергей вместо ответа выложил на стол содержимое свертка.
      Антон, внимательно следивший за действиями Давыдова, непроизвольно вздрогнул.
      На краю стола, таинственно поблескивая хромированными деталями, густо оплетенными странными на вид пучками тросиков, лежали два протеза.
      От вида металлических ступней, полностью имитирующих строение человеческого скелета, у Извалова вдоль позвоночника скользнула моментальная неконтролируемая дрожь.
      — Это твои новые ноги, — произнес Сергей.
      Извалов встал и, опираясь на костыли, обошел
      стол, не отрывая потрясенного взгляда от подарка.
      — Нравится?
      — Не знаю… — откровенно покачал головой Антон. Смотреть на тускло поблескивающие протезы было и радостно и немного жутковато — уж больно необычно выглядело это чудо иностранных технологий, да и в рассудке уже прочно прижилась мысль о том, что ковылять ему на костылях всю оставшуюся жизнь…
      — Не напрягайся. Просто примерь.
      Антон был настолько взволнован, что не стал спорить. Сев, он отложил в сторону костыли, взял в руки протез, который являлся точной копией скелета стопы, с фалангами пальцев и сложным шарнирным соединением голеностопного сустава. Выше располагался короткий металлический стержень, оканчивающийся шестью захватами,
      Сергей, наблюдавший за реакцией Извалова, пояснил: