– Надыров на линии, сэр!

– Тиберий… – Нагумо пожевал губами, что-то обдумывая, и вдруг произнес: – Начинай.

* * *

Дабог. Национальный музей

С низкого, свинцово-серого неба не переставая хлестал дождь.

Тяжелые грозовые облака неслись под напором ураганного ветра почти над самой землей, едва не задевая макушки огромных древовидных папоротников, – по крайней мере напуганным не на шутку детям казалось, что они действительно попали в прошлое и эти тяжелые облака несутся над их головами…

Местность вокруг напоминала бескрайнее, заросшее непроходимыми джунглями болото.

Стены огромного зала, создающие стереоскопическую панораму окрестностей, демонстрировали плотные заросли грязно-зеленых растений, украшенных султанами торчащих во все стороны листьев. По центру, рассекая надвое панораму древнего Дабога, текла, перекатываясь на обнажившихся валунах, мелководная река. Ее берега образовывала болотистая почва, над которой постоянно курилось марево желтоватых испарений. Под сенью первобытных джунглей стоял назойливый, нудный звон, который испускали тучи вьющихся под листьями насекомых.

– Обратите внимание, дети… – заговорила Дарья Дмитриевна. – Вон там, на другом берегу реки, ползет планетарный танк-вездеход. Эта машина являлась самой мощной из всего парка планетарной техники, который привез на своем борту колониальный транспорт «Беглец».

Дети повернули головы в указанном направлении.

В данный момент планетарному танку приходилось совсем несладко. Он полз по болоту на широких гусеницах, оставляя за собой широкую просеку. Из бункера, расположенного в задней части машины, на почву разбрасывался какой-то белесый порошок. Масса поваленных за ним деревьев шипела, истекая зловонным паром.

– Сейчас эта машина готовит почву планеты к первому преобразованию. Она делает просеки в джунглях и распыляет специальные микроорганизмы. Это наши, привезенные с Земли формы микроскопических существ, называемые бактериями. Они первыми, наравне с техникой, вступили в борьбу с дикой природой Дабога. Бактерии должны выжить, поселиться в почве и тем самым сделать ее чуть более пригодной для человека, чем раньше. Это маленькая, ничтожная часть борьбы за изменение биосферы планеты, крохотная ступенечка вверх, к сегодняшнему дню, – объяснила учительница, исподволь наблюдая за реакцией ребят.

Пока она говорила, испуганные дети немного успокоились. Они по-прежнему жались друг к другу, держась тесной кучкой, но озирались по сторонам уже с явным любопытством.

– Смотрите, смотрите, он тонет! – вдруг выкрикнул один из мальчишек, указав рукой в направлении планетарного танка.

Действительно, машина попала в тяжелую ситуацию. Болотистая почва под ней вдруг раздалась в стороны, и танк начал проваливаться в трясину. Грязная, хлюпающая вода жадно вскипала вокруг него пузырями болотных испарений. Танк натужно вращал гусеницами, тщетно пытаясь зацепиться траками за твердую почву.

Наконец, когда грязная жижа поднялась выше гусениц, компьютер машины временно прекратил сопротивление. Двигатели замолчали, а вместо этого в покатой башне открылся люк, откуда выдвинулась параболическая антенна связи.

– Сейчас машина позовет на помощь, – пояснила учительница.

Однако, где бы ни находился источник помощи, она несколько запоздала. Внезапно пространство над джунглями, между залитой топями землей и низким, изливающимся дождем небом, огласил громоподобный рык какого-то животного. Почва под ногами заметно дрожала, передавая тяжкую поступь многотонной рептилии, которая ломилась сквозь джунгли, оставляя за собой просеку гораздо более широкую, чем увязший в болоте танк.

– Мамочка… – Кто-то из детей непроизвольно попятился назад, но учительница постаралась успокоить их.

– Дети, тихо, это всего лишь представление, имитация, не забыли?

Конечно, они помнили ее слова, произнесенные перед входом в этот зал. Но разве можно стоять спокойно, когда прямо на тебя прет чудище высотой с пятиэтажный дом, чья утыканная зубами пасть возвышается даже над зеленым пологом джунглей!

– По аналогии с древними формами земной жизни наши предки назвали таких существ динозаврами, – объяснила Дарья Дмитриевна. – В те времена они безраздельно властвовали на всей территории Дабога.

Пока она говорила, громадный ящер разломал прибрежную стену зарослей, прошел, разбрызгивая воду, буквально в десятке метров от перепуганных экскурсантов и склонил свою голову над планетарным танком.

Очевидно, что ящер принял его за какой-то диковинный вид местной жизни, потому что вдруг развернулся, высоко задрал свой хвост, украшенный на конце увесистым костяным набалдашником, и с громким ревом хлестнул им по башне вездехода, расколов бронированный купол и расплескав по сторонам тонны зловонной болотной жижи.

Из искалеченной машины повалил густой дым, и это напугало злобную рептилию. Ящер отступил в сторону, раздувая ноздри и принюхиваясь.

Тем временем внутрь планетарного танка хлынули потоки воды. Дым моментально иссяк, но сама машина уже не подавала никаких признаков жизни. Накренившись на один борт, она медленно и беспомощно погружалась в болотную топь.

– Видите, ребята? – задала вопрос учительница своей притихшей, напуганной аудитории. – Как наши предки могли успешно бороться с враждебной к людям средой Дабога, если самые мощные планетарные машины оказались бессильны перед дикой природой планеты? Они вязли и тонули в болотах, их ломали в схватках жившие здесь гигантские животные, и с каждой такой потерей драгоценной, привезенной с Земли техники шансы наших предков на выживание катастрофически сокращались.

Дети внимательно слушали, не прекращая при этом озираться по сторонам. Их явно пугал ТАКОЙ Дабог.

– Тогда наши с вами предки опять собрались вместе. К этому времени под землей уже была построена огромная сеть бункеров, на несколько этажей уходящая в глубь планеты. В некоторых местах, где удалось добраться до источников планетарного тепла, были построены электростанции. Подземные воды, пропущенные через специальные фильтры, годились для питья. Нефть, которую нашли в подземных породах, дала возможность добывать топливо и изготавливать пластмассу. Жизнь в подземельях понемногу налаживалась, но наши предки не оставляли мысли об освоении поверхности Дабога.

Тогда, на историческом собрании всего населения подземелий, было решено еще раз объединить усилия и использовать скудный запас оставшихся машин на постройку подземных автоматических заводов, которые в будущем смогут выпускать новых роботов. Люди поняли, что им не одолеть планету одним рывком, и они решили пожертвовать собой ради своих внуков и правнуков. «Пусть мы проведем всю свою жизнь в подземельях, но наши потомки увидят в конце концов солнце и будут жить наверху», – так решили они, собравшись вместе.

Учительница протянула руку и что-то переключила на стене возле входа в панорамный зал.

Свет на секунду померк, и обстановка вокруг изменилась.

По-прежнему в центре панорамы протекала река, но теперь она стала глубже, шире, куда-то исчезли торчавшие из воды, обкатанные временем валуны. Растительность вокруг оставалась густой, высокой и непроходимой, но в ней произошли некоторые изменения – по соседству с древовидными представителями исконной жизни Дабога теперь росли вполне знакомые небрежницы, их заросли тянулись вдоль берега реки, клоня к ее мутным водам свои лохматые, растрепанные ветви.

– Вот пример первой победы людей над дикой природой планеты. Земные предки небрежниц назывались ивами и имели немного другой вид. Это первое серьезное растение, которое сумело не только прижиться, но, изменившись, размножаться на Дабоге.

Глаза детей восхищенно заблестели.

Познав робость перед дикой, враждебной природой древнего Дабога, они приветствовали неказистые, но знакомые деревья с восторженным одобрением. Наблюдавшая за этим учительница тоже выглядела довольной – первый урок был правильно усвоен детьми. В конце концов они научатся ценить то, что создали их предки, любить природу нынешнего Дабога, беречь ее…

Дав детям вдоволь насмотреться на пейзаж чуть видоизменившихся джунглей, Дарья Дмитриевна привлекла их внимание, жестом указав на туманный горизонт:

– Сейчас вы видите планету такой, какой она стала по прошествии ста лет после посадки колониального транспорта. А теперь посмотрим, как за эти годы изменилась техника людей.

* * *

Внутренний космодром крейсера «Тень Земли». Тридцать две минуты до начала вторжения

Сирена выла не переставая.

Ее звук, сопровождаемый мерными вспышками кроваво-красных огней, обрамляющих квадратные ложементы стартовых катапульт, на которых покоились тупорылые, сигарообразные десантно-штурмовые модули с короткими крыльями для стабилизации атмосферного полета, вызывал невольную дрожь возбуждения у сотен людей в серых, камуфлированных черно-желтыми пятнами бронескафандрах, которые нескончаемыми цепочками бежали к откинутым рампам.

– Быстрее! Шевелись! – Резкие окрики команд бились в коммуникаторах, подстегивая тяжелый бег массивных фигур. Звонко клацали о металлический пол ангара магнитные подошвы ботинок. Лица людей за поднятыми забралами гермошлемов были очень разными. Одни казались злы и сосредоточенны, другие выглядели подавленными, третьи радостно-возбужденными, иные отражали растерянность, которая выползала на покрытые бисеринками пота лица пятнами предательской бледности, но никто из них не пытался выпасть из общего ритма движения, навязанного воем сирены, мерными вспышками злобных огней да бьющимися в коммуникаторах фразами:

– Быстрее! Быстрее! Шевелитесь, сукины дети, вас ждет новая родина!

Внезапно на огромной стартовой площадке внутреннего космодрома крейсера «Тень Земли» возник иной звук. Он не смог перекрыть надсадного воя предстартовых сирен, но вплелся в него новой, органичной, угрожающей нотой…

То был гул антигравитационных турбин планетарных боевых машин.

По всему периметру внутреннего космодрома с шипением сжатого воздуха поднимались ворота ангаров. Предстартовая суматоха усилилась еще больше, когда из крайнего парковочного бокса появилась громадная БПМ, боевая планетарная машина, с четко прорисованной цифрой «один» на покатой башне плазменного генератора.

Если проводить аналогии, то можно сказать так: эволюционным предком человека несомненно являлись приматы. В таком случае, применяя то же сравнение, – далеким предком данной машины являлся танк. Технология XXVII века от Рождества Христова отказалась от гусениц – машина передвигалась на восьми ребристых литых колесах, но обладала намного большей проходимостью и маневренностью, чем ее далекий гусеничный предок. Такое стало возможно благодаря генераторам антигравитационного поля, которые сводили вес машины до определенного минимума. Пока работали генераторы, планетарная машина, которая в действительности весила около сорока тонн, обладала лишь той массой, которая была необходима для сцепления ее колес с почвой. В таком техническом решении крылась потрясающая универсальность. Меняя вес боевой машины в зависимости от обстановки, бортовой компьютер мог сделать ее легкой, как пушинка, когда нужно было преодолеть крутое препятствие, или наоборот, вернуть давление сорока тонн брони и заставить машину буквально «врасти» в землю… Контролируемая сила тяжести давала ей почти неограниченные возможности к маневру, а тяжелое вооружение делало боевую планетарную машину страшным, практически непобедимым и неуничтожаемым противником.

Сейчас десять БПМ выползали из парковочных боксов.

До сих пор считалось, что мир не знает более надежной и смертоносной боевой техники. Выстоять в бою против боевой планетарной машины могла разве что другая БПМ.

Никто не сомневался: захват планеты окажется стремительной и бескровной акцией.

Погрузка личного состава крейсера в чрева десантно-штурмовых модулей уже закончилась, и теперь пилоты челноков ждали, когда планетарные машины поддержки вползут на откинутые рампы…

В небольшом, прилепившемся под сводами внутреннего космопорта блистере несколько офицеров-техников уже приготовились отдать последний приказ автоматике. На пультах управления этого отсека радужными соцветьями вспыхивали и гасли сигналы готовности.

Когда модуль номер один принял на борт боевую планетарную машину, его десантная рампа начала закрываться и одновременно ритмичное завывание сирены перешло в истошный вой.

Первый ложемент электромагнитной стартовой катапульты с закрепленным на нем челноком начал разворачиваться к стволу пусковой шахты.

* * *

Дабог. Национальный музей

Экскурсия продолжалась.

Учительница отвела детей к стене, которая транслировала голографическое изображение кое-как разбавленных знакомыми небрежницами первобытных джунглей Дабога.

– Вы видели, насколько не приспособлена оказалась привезенная с Земли техника для эффективного освоения планеты, – продолжила она свой экскурс в далекую историю. – Нашим предкам судьба не оставила никакого выбора – они должны были что-то придумать. Устройство колониального транспорта предполагало только одну посадку. Люди уже не могли покинуть найденную планету и были вынуждены бороться за выживание.

Далеко за деревьями, от туманного горизонта внезапно прорезался далекий, но поразительно знакомый детям звук.

Они часто слышали подобное в реальности Дабога сегодняшнего и потому не испугались приближающегося звука работающих сервоприводов. Наоборот, часть детей радостно заулыбалась, с интересом глядя по сторонам, пока они не увидели, кто на самом деле издает этот хорошо знакомый, безобидный звук.

О, это было настоящее чудовище!

– Я видел! Видел! – вдруг закричал один из малышей. – Мы с мамой видели такого в Национальном парке дикой природы! Это идет памятник!

Дарья Дмитриевна улыбнулась.

– Нет, Саша, ты ошибаешься. Это не памятник и даже не голограмма, а настоящая машина, сохранившаяся с той далекой поры.

Кибермеханизм шел, мерно покачиваясь из стороны в сторону. Кроме визгливого звука работающих сервоприводов, эта древняя машина имела очень мало общего с изящными современными агророботами, которых выпускала промышленность Дабога. Но несомненно, это был их предок в плане эволюционного развития техники! Слишком высокий, слишком мощный, чересчур защищенный… он выглядел бы на современных плантациях дерева Бао как монстр, но на фоне первобытных, едва освоенных джунглей Дабога это было именно то, что нужно!.. Ни у кого из ребят не возникло даже тени сомнения, наоборот, – их души внезапно тронула незнакомая ранее гордость, – они уже успели пережить испуг, робость в тот момент, когда тонул планетарный танк, они чуть-чуть приподняли для себя завесу истории, увидели там, в глубинах веков, отчаяние своих прапрадедов, в какие-то моменты граничившее с безысходностью, и сейчас они искренне приветствовали машину, которая действительно могла покорить болотистые джунгли!..

Учительница, наблюдавшая за реакцией детей, принялась объяснять следующую часть урока.

Дети слушали ее, зачарованно глядя на грозную шагающую машину, чья рубка, прикрытая колпаком из бронестекла, возвышалась над макушками самых высоких деревьев. Кибермеханизм шел по непроходимым джунглям, словно те являлись кустарниковым подлеском. Два его ступохода, мерно двигались, оставляя в почве глубокие следы. Макушки деревьев гнулись, подминаемые плоским днищем исполина. Издали механизм походил на странную, но удивительно гармоничную помесь какой-то смутно знакомой по картинкам в детских книжках птицы и грозных ящеров древности.

– Наука, которая позволила создать принципиально новый вид машин, называется бионикой, – пояснила преподаватель. – Ученые нашей планеты долго исследовали строение и природную конструкцию опорно-двигательных аппаратов местных ящеров, которые весят десятки тонн, но с удивительной ловкостью ходят по болотам, джунглям и даже карабкаются по таким горам, куда не под силу взобраться ни одному вездеходу…

Словно в подтверждение ее слов шагающая машина остановилась на берегу глубокой реки. За прозрачным бронестеклом кабины был отчетливо виден человек, сидящий в рубке управления. Сейчас он как раз протянул руку, что-то переключая на расположенных перед ним пультах, и машина попросту перешагнула реку.

В этот момент с противоположной стороны показался огромный ящер – сородич того, кто на глазах ребят одним ударом хвоста расколол и утопил планетарный танк.

– Это правда настоящий кибермеханизм?! – со страхом спросила одна из девочек.

Учительница посмотрела на нее и улыбнулась:

– Да, Долорес, не волнуйся. Машина настоящая. У нее даже есть имя.

– Какое? – в один голос поинтересовались дети.

– Его зовут «Беркут». Это фамильный робот семьи Рокотовых. А в нейросенсорном кресле управления сидит Игорь Владимирович Рокотов, младший научный сотрудник нашего музея. Робот принадлежит ему. Раньше, несколько веков назад, каждая семья на Дабоге владела такой машиной. Когда люди смогли покинуть подземные бункера и стали создавать первые внешние поселения, на поверхности Дабога еще царили ящеры. Они нападали на людей, разрушали их дома, вытаптывали поля, которые с огромным трудом возделывали первые поселенцы. К тому же дерево Бао, которое, как вы знаете, составляет основу нашего сельского хозяйства, не росло на Дабоге раньше. Бао – это мутант, плод генной инженерии, придуманная людьми смесь нескольких местных деревьев и растений с далекой Земли. Плоды дерева Бао настолько вкусны и питательны, что ящеры сразу полюбили новое лакомство и старались сожрать все, что с трудом выращивали люди для своих нужд. Это была борьба за выживание, дети, и она порой принимала жестокие обороты. Мы преображали Дабог, а Дабог преображал нас. То, что вы видите сейчас на поверхности родной планеты, – это не природа покинутой нашими предками Земли, но и не Дабог в его первозданном виде. Это синтез, продукт смешивания двух биосфер.

– А что, все ящеры умерли, да? – с ноткой сочувствия в голосе спросила та же девочка, которая несколько минут назад интересовалась – настоящий ли приближающийся к реке кибермеханизм.

– Нет, милая, не умерли, – поспешила уверить ее Дарья Дмитриевна. – Их нельзя было оставить там, где собирались жить люди, – пояснила она, – но и уничтожить исконную жизнь планеты было бы жестоко и неправильно. Поэтому наши предки отдали во владение ящерам огромный, заросший джунглями остров, расположенный далеко на юге, посреди океана. Остров настолько велик, что многие называют его материком. Там продолжают жить все исконные обитатели планеты. Наши ученые заботятся о них, изучают эволюцию Дабога, проводят разные эксперименты…

Объяснения учительницы были прерваны громким, душераздирающим рыком.

Вышедший на берег реки ящер заметил шагающего «Беркута», который, выпустив из своего приплюснутого корпуса длинный манипулятор, с корнем выщипывал огромные деревья и складывал их в аккуратный штабель, расчищая квадрат под будущее поле.

Не задумываясь, рептилия с громоподобным клекотом ступила в воду.

«Беркут» бросил свое занятие и повернул торс с резким всхлипом ведущих приводов. Заметив атакующего монстра, кибермеханизм убрал манипулятор и вдруг начал преображаться.

Из-за загривка «Беркута» на прозрачный колпак рубки надвинулись клиновидные сегменты брони, оставив лишь две узкие, раскосые щели смотровых триплексов. Серв-машина чуть присела, согнув свои ступоходы в шарнирных сочленениях массивных колен. Сейчас, приняв такую стойку, она походила на изготовившегося к прыжку жабоклюва с далекой планеты Элио – одной из десятка известных Дабогу колоний Первого Рывка. С этим миром Дабог торговал и сотрудничал уже более полувека.

Что-то клацнуло в загривке робота. За рубкой пилота виднелись два покатых, обтекаемых горба. Сейчас в них внезапно открылось два десятка диафрагменных отверстий, и дети увидели торчащие в глубинах пусковых стволов острые жала оперенных ракет. Однако пилот «Беркута» счел это недостаточным, и по бокам кибермеханизма, прямо над сочленениями ступоходов, выдвинулись короткие стволы крупнокалиберных пушек.

Однако до кровавой схватки дело не дошло. Ящер стремительно приближался, его огромные лапы разбрызгивали мутную воду на отмели, но «Беркут», поведя торсом, произвел один-единственный выстрел. Ракета стремительным росчерком пронзила влажный воздух джунглей и вонзилась в мясистое бедро рептилии. Она не взорвалась, и ящер едва ли прочувствовал ее укус, но внезапно его движения замедлились, стали вялыми, ящер прошел еще несколько шагов и упал, взметнув к небу фонтаны смешанной с песком воды.

В загривке «Беркута» опять что-то защелкало, и оттуда выдвинулась параболическая антенна связи.

Через пару минут у далекого горизонта возник утробный гул реактивных двигателей, и в небесах показалась растущая на глазах точка транспортного модуля. Покружив над «Беркутом», который вновь принял рабочее положение и спокойно продолжал расчищать делянку, он опустился почти до самой земли, завис над огромной, поверженной на мелководье тушей, затем осторожно подцепил парализованного ящера специальным чалочным приспособлением и взмыл вверх, унося страшную рептилию.

Пролетая над шагающей машиной, он приветственно покачал короткими крыльями. «Беркут» в ответ чуть приподнял уплощенный корпус.

– Он понес его на остров, да? – догадался кто-то из ребят.

– Да, дети, – подтвердила учительница. – Хотя не все встречи с ящерами заканчивались так мирно. Иногда они нападали внезапно, большими группами, особенно в период своего размножения, и несколько раз людям приходилось выдерживать настоящие сражения с рептилиями. Именно поэтому «Беркута» и другие, подобные ему серв-машины, создавали и вооружали, как универсальные механизмы, способные не только к мирной деятельности. Освоение Дабога было очень трудным. Но наши предки не просто выстояли в этой борьбе, – обратила внимание детей преподаватель. – Самым главным в этом противостоянии является то, что исконную природу Дабога не уничтожили, а ассимилировали. Позже, на уроках экзобиологии, я объясню вам этот термин.

Пока она говорила, огромная серв-машина закончила расчищать квадратный участок древнего леса и направилась в противоположную от детей сторону, к неприметным воротам, скрытым от глаз голограммой джунглей. От его поступи отчетливо вздрагивал пол бункера.

– Именно благодаря им, мы сейчас спокойно живем под открытым небом, а на наших полях больше нет машин, напоминающих этот музейный экспонат. – Произнесла Дарья Дмитриевна, глядя вслед удаляющемуся механическому реликту. – А теперь мы с вами покинем этот зал и спустимся вниз, на первый подземный завод Дабога, который как раз и производил сервомеханизмы, преображавших поверхность планеты…

* * *

Дабог. За тринадцать минут до начала вторжения

В этом году Игорю Рокотову исполнилось тридцать семь.

…Откинув колпак кабины «Беркута», он спрыгнул на плиту подъемника, которая должна была опустить серв-машину в подземный ангар.

В этот раз экскурсия затянулась несколько дольше обычного.

Посмотрев на часы, он заторопился, подключая шланги стационарного питания к специальным разъемам, расположенным в днище кибермеханизма. Выглядел Игорь достаточно заурядно: комбинезон, местами испачканный пятнами от смазки, сидел на нем несколько мешковато. Темные, зачесанные назад волосы уже обозначили две растущие с годами залысины по обе стороны лба. Черты его лица так же не задевали воображение – обыкновенный мужчина средних лет с добрым, немного рассеянным взглядом, – встретишь такого в толпе и через минуту уже не сможешь в точности вспомнить его облик…

Работа на общественных началах в Национальном музее истории Дабога доставляла ему удовольствие. Несмотря на возраст, Игорь еще не обзавелся семьей. Возможно, виной тому являлась его природная робость в общении с противоположным полом, а быть может, причиной холостяцкой жизни стало его самозабвенное увлечение техникой. Так часто бывает с людьми – какое-нибудь событие, случайная встреча, прочитанная книга или иное обстоятельство вдруг оказывают влияние на всю последующую жизнь.

С Игорем такое поворотное событие произошло двадцать лет назад, когда он впервые поднялся по приставной лестнице в рубку управления фамильного «Беркута».

Конечно, шагающий исполин, бережно хранимый наряду с иными реликвиями, не шел ни в какое сравнение с изящными, функциональными агророботами современности. Прежде чем познакомиться с «Беркутом» вплотную, Игорь уже водил с десяток иных сервомеханизмов. У Рокотовых имелись свои плантации дерева Бао, на которых трудилось достаточно техники. По меркам стремительно развивающейся экономики Дабога Игорь наследовал приличное состояние и огромные земельные угодья.

Двадцать лет назад, впервые поднимаясь по приставной лестнице в кабину старой, потерявшей свой практический смысл шагающей машины, Игорь не рассчитывал обнаружить там что-либо потрясающее. Однако он ошибся. Это была память. Стоило однажды войти в рубку управления «Беркута», сесть в потертое кресло, коснуться пальцами полустершихся от частых прикосновений сенсоров на рабочих консолях, ощутить вокруг себя шестьдесят тонн электроники, брони и механизмов, как все чувства как бы обновлялись, меняли свой тон и смысл.

Первый раз посетив старое биологическое убежище, которое намного позже станет Национальным музеем, Игорь испытал сильное потрясение. Выйдя наружу, под солнечный свет, после получасового пребывания под землей, он понял, насколько иной была та природа, каким враждебным, негостеприимным был Дабог для первых поселенцев и сколь умны и мужественны оказались они, если сумели не убить, а изменить целую планету, не потеряв при этом своей человеческой сущности…

С «Беркутом» у него тоже вышло нечто подобное…

Это была хорошая традиция, – сажать подросшего юношу в машину предков, чья рубка пропахла стойким, не выводившимся веками запахом пота, чья мощь была так велика и наглядна, что позволяла почувствовать нежную хрупкость нынешней, едва окрепшей ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ природы, научить бережному, осторожному обращению с ней, чтобы больше никогда не пришлось таким машинам, как рокотовский «Беркут», шагать средь враждебной среды, стирая ландшафт и отчаянно отбиваясь при этом от неистовых атак исконной жизни…

Откровенно говоря, первый опыт вождения древней серв-машины потряс впечатлительного юношу до глубин души. Игорь «заболел» и уже не выздоравливал. За столетия эксплуатации и хранения многие узлы фамильного «Беркута» пришли, мягко говоря, в плачевное состояние, а приданный каждой серв-машине транспортный внеатмосферный модуль вообще валялся на заднем дворе старой агрофермы Рокотовых мертвой глыбой керамлитовой брони.

Долгий, кропотливый труд при восстановлении агротехнического реликта и его транспортного корабля как раз стал той причиной, которая привела Игоря в мастерские Национального музея истории Дабога. Работа со старой техникой поглотила все его свободное время, мысли, не оставив даже малости на обустройство семейной жизни.

Глава 2

Дабог. 10 июня 2607 года. Момент «Х»…

Игорь погасил свет в подземном гараже и, встав на подъемник, нажал кнопку.

Древняя, но хорошо ухоженная клеть пошла вверх с вибрирующим гулом. Мимо, за тонкой сеткой ограждения, мелькали змеящиеся по стенам шахты связки высоковольтных кабелей, крепежные распорки и прочие технические приспособления.

Клеть не дошла до нулевой отметки бункера всего лишь десяток метров, и это, собственно, спасло Игорю жизнь.

Внезапно мигнул и погас свет. Клеть остановилась с надсадным скрежетом сработавших аварийных тормозов… и в этот миг обескураженный Игорь почувствовал первый удар…

Ощущение было таким, словно вертикальный ствол шахты лифта вдруг дрогнул и начал извиваться, как ополоумевший от боли, разорванный пополам червь. Рокотова швырнуло на металлическую сетку ограждения, он врезался лицом в ее мелкий переплет, и тут же земля вокруг затряслась, заходила ходуном, с хрустом разламывая металлические балки распорок…

В глазах у Игоря еще плавали искры от внезапного, ошеломляющего удара, по разбитым об сетку губам сочилась кровь; в полном аффекте, не помня себя, он вскочил с покосившегося пола клети, дико озираясь и не видя ни зги в окружившем его мраке…

Первым ощущением Рокотова был страх. Не за себя, а за группу детей, которая десять минут назад под руководством учительницы спустилась на нижние уровни старого биологического убежища. Страх, растерянность и досада… Темнота, в которой отчетливо слышался звук падающих с большой высоты обломков, внезапно облепила его… На всем протяжении злополучной лифтовой шахты разом погасли все лампы…

Что-то все-таки вышло из строя… говорил же, надо давно заменить генераторы… Вот скандал-то будет…

В первый момент он действительно растерялся. Солоноватый вкус крови на разбитых губах, вязкая тьма вокруг, грохот… Он думал о какой-то аварии, переживал, – разве он мог предположить в тот момент, что на самом деле случилось наверху?..

Нет, и тысячу раз нет…

Еще плохо соображая, что и зачем делает, Игорь, действуя, словно в полусне, на ощупь нашел замок аварийного выхода в сетчатой крыше подъемника, и тут земля вновь заколебалась, задрожала в конвульсиях, отбросив его назад.

Сверху с глухим рокотом обвалилось несколько обломков бетона. Один из них пробил сетку крыши подъемника и тяжко ударился об пол клети в полушаге от Игоря.

Наверху что-то рушилось, оседало, воздух в шахте вдруг пропитался удушливой пылью, которая заскрипела на зубах, оставляя железистую оскомину.

Землетрясение?!

Несколько секунд он стоял, невольно вздрагивая от каждого нового толчка. Удары наверху не прекращались. Создавалось ощущение, что весь Дабог встал на дыбы. Заклинившую кабину шатало вместе с шахтой лифта. Игорю казалось, что он видит кошмарный сон наяву… Выстоявшие столетия стены трещали, вниз продолжали сыпаться, глухо стуча по люку, по разорванной крыше, мелкие обломки бетона.

Потом внезапно наступила тишина…

После оглушительного грохота она показалась Игорю жуткой. Он понял, что сидит, скорчившись на деформированном полу клети.

Люк… аварийный люк…

Это походило на бред…

Вслушиваясь в гробовую тишину, он все же попробовал выбраться наверх через крышу подъемника, но безнадежно – промятая внутрь стальная пластина не желала сдвинуться даже на миллиметр… Дыру в сетке, рядом с люком, затыкал внушительный, шершавый на ощупь бетонный обломок верхнего перекрытия, из которого торчали изломанные прутья арматуры.