Седьмое июля, понедельник
 
      Слежку за собой Таня заметила утром.
      Она ехала на работу и слушала «Рамштайн». «Духаст! Ду-хаст!» — разрывался машинный магнитофон.
      Бедному маленькому «пежику» и соседям по пробкам эта музыка не нравилась, зато Таню безумные вопли немецкой группы настраивали на решительный лад.
      Решительность ей сегодня ох как понадобится — когда на презентацию пивной рекламы явится заказчик и начнет возмущаться, что «агентство известное, а наворотили полную чушь».
      Таня была вся в своих мыслях и потому обратила внимание на машину, следующую за ней сзади, уже в самом центре, когда ехала по Котельнической набережной.
      Неприметная темно-синяя «Дэу Нексия». Тащится за ее «Пежо» с самого Рязанского проспекта. Тонированные стекла «Нексии» наглухо задраены — очевидно, внутри работает кондиционер. Стекла затонированы так сильно, что даже лобовое отливает синим — поэтому разглядеть, кто сидит в машине, нет никакой возможности.
      Может, это случайность? Совпадение? А может, дорожный Казанова желает познакомиться?
      Но моторизованные донжуаны обычно всячески стараются обратить на себя внимание избранной девушки. Этот водитель держался тихо, как мышка, и никакого очевидного интереса к Татьяне не проявлял.
      На перекрестке у Яузы, у высотного здания, Таня остановилась на светофоре в правом ряду. Она оказалась на стоп-линий первой. «Нексия» притулилась сзади, за три машины до нее.
      — Ну, поглядим, что вы за фрукты, — вслух прошептала Татьяна.
      Ее «пежик», хоть и был уже совсем не нов, разгонялся — дай бог любой «бээмвэхе». Машина весом всего-то восемьсот кило (плюс пятьдесят Таниных) брала с места суперрезво, обставляя неповоротливые джипы и «Ауди».
      Таня заранее отжала сцепление и воткнула первую передачу.
      Она ездила этим маршрутом на работу уже три года и потому примерно знала — чувствовала! — когда на каждом светофоре на ее пути зажжется разрешающий сигнал.
      Вот и сейчас: едва мигнул красный, Таня тут же задала шпор своему железному коню. «Пежик» так и прыгнул вперед. Тане почудилось, что преследующая ее машина укоризненно прошептала: «Ну вот. Сначала „Рамштайном“ меня травишь, а теперь гонками».
      Татьяна успокаивающе погладила «пежика» по кнопке гудка и выжала газ до упора. Вторая передача, третья… На спидометре сорок, шестьдесят… Впереди — пустое пространство. Машины, стоявшие вместе с ней на светофоре, остались далеко позади. Ничто не мешало ей разгоняться. Четвертая передача! Скорость — восемьдесят!
      В зеркало заднего вида Таня заметила: «Некоим» увидела ее бегство и заметалась в потоке, пытаясь настичь улетающего «пежика». Вот машина преследователей опасно перестроилась, подрезала джип — тот обиженно загудел. Еще одно перестроение…
      — А водитель у этой тачилы совсем неплох, — прошептала Таня.
      Она неслась по правому ряду мимо военной академии. Мелькали решетки и колонны.
      Впереди, на перекрестке с Китайгородским проездом, горел красный. У светофора сгрудилось железное стадо автомобилей.
      «Нексия» сзади еще раз лихо перестроилась и, кажется, успокоилась: люди в ней заметили ярко-красный «Пежо».
      Таня сбросила скорость. Она не собиралась больше гнать. Сомнений не было: «Нексия» и в самом деле ехала за ней.
      — Что и требовалось доказать, — прошептала она.
      …Всю дальнейшую дорогу Таня видела, что «Нексия» держится сзади. Корейская машина повернула за ней направо у Большого Каменного моста. Затем не свернула, как многие, налево на Новоарбатский проспект, а потащилась вслед за Таней на Манежную…
      Да, сомнений никаких не было. Это слежка. Но кто? И зачем?
      Справа промелькнул Манеж и башни Кремля, слева — факультет журналистики с чугунным Ломоносовым, потом родной психфак… Успокоенная «Нексия» тащилась за Таней, соблюдая дистанцию в две-три машины.