Глава 11

Кассандра посмотрела на серебряный браслет на запястье. Солнечные лучи, падавшие сквозь высокие окна, нагрели металл. Или, может быть, ей так казалось потому, что она замерзла. Она кое-как умылась, оделась, поела, что-то отвечала людям на их вопросы, и все же по-прежнему ей казалось, что какая-то очень важная частица ее самой покрыта льдом.

И все же она тоже плакала. Эмоции нахлынули, реальные, острые, смертельные. Слезы ее были очень горячими, хотя сама она была холодна как лед.

Настал следующий день после взрыва на Играх. Ей пришлось об этом думать, напоминать себе снова и снова о том, чего она никак не могла принять и понять, – что покушение действительно было совершено. Кто-то, а скорее всего группа людей, нанес удар в самое сердце Акоры, убивая и калеча без пощады.

Алексу послали эту весть, но пройдет не менее десяти дней, прежде чем он ее получит, и еще столько же, прежде чем доберется до Акоры.

Сегодня должны быть проведены погребальные службы по погибшим. Конечно, она будет присутствовать. Тех, кто жил далеко от Илиуса, проводят в последний путь почетные караулы. Уже скоро небо затмит дым погребальных костров.

А жизнь будет продолжаться… каким-то образом.

Она заставила себя прислушаться к тому, что говорил судья Марселлус. Он был очень молод для столь ответственной должности, ему еще не исполнилось и сорока, но Кассандра помнила, что Атрей о нем был очень хорошего мнения, даже назначил главным судьей района, в который входил Илиус.

– Все улики собраны здесь, во дворце, и охраняются, – продолжал Марселлус. – К счастью, огонь, который возник в результате взрыва, удалось потушить очень быстро. Хотя большинство найденных предметов – обломки, у нас есть и достаточно большой кусок металлического обруча, который обычно используется для колес повозок.

– Металл весь покорежен, – сказал Ройс, – и немного оплавился, но все же легко узнаваем.

Он провел весь день с Марселлусом и инженерами, вернувшись во дворец лишь после того, как с места взрыва были собраны последние улики. Хотя Ройс и не занимал официального поста, он без промедления присоединился к другим. Остальные мужчины приняли его, возможно, потому, что видели, каков он в деле, во время Игр, а может быть, потому, что он по своей сути был прирожденным лидером.

– Как сказал лорд Хоук, – подтвердил Марселлус, – нет никакого сомнения, что мы собрали остатки повозки, это довольно большие фрагменты. К тому же есть более мелкие кусочки металла, очевидно, от обручей на бочках.

– Есть ли свидетели, видевшие эту повозку? – спросила Кассандра.

Марселлус заглянул в свои записи:

– Очень многие горят желанием помочь расследованию. На данный момент мои люди получили сведения от ста двенадцати свидетелей. Почти все они заходили на арену с той стороны, где потом прогремел взрыв. Они вспомнили, что видели большую повозку, стоявшую около стены. Неизвестно, что в ней было, так как она была прикрыта тканью, но по виду ничего особенного. Однако некоторые заметили, что, хотя она стояла вплотную к стене, часть ее перегораживала улицу, и им пришлось ее обходить.

– Скорее всего изначально в повозку были впряжены какие-то животные, – сказал Ройс, – лошади или мулы, но, похоже, их распрягли и увели перед взрывом, может быть, для того, чтобы никто не смог сдвинуть повозку с места. Одна старушка, которая живет рядом с ареной, не пошла на Игры, потому что ее невестка рожала в это время. Она вспомнила, что за считанные минуты до взрыва видела рядом с повозкой мужчину. Он нагнулся над ней, возможно, поджигал фитиль, так что она не видела его лица. В этот момент ее позвала невестка, она обернулась, чтобы ответить, и тут ее отбросило взрывной волной в другой конец комнаты. Удивительно, но она не пострадала.

– А с ее невесткой все в порядке? – спросила Кассандра.

– Вскоре после этого она родила здорового сына. «Из смерти родилась жизнь», – подумала Кассандра и устало улыбнулась.

– Ну, по крайней мере эта новость хорошая. Видели ли еще кого-нибудь подозрительного около повозки?

– Да всяких людей, – ответил Марселлус, – то ли трех, то ли четырех мужчин, а может, и больше… они могли быть юношами или стариками… у них у всех были черные волосы, но у нескольких светлые… они выкрикивали лозунги или молчали… у них в руках были желтые плакаты или ничего не было… Один из свидетелей говорит, что видел парня, похожего на человека, которого за несколько дней до этого он видел, когда тот писал слово «Гелиос» на стене. Но до конца он не уверен.

– Как бы там ни было, – прервал его Ройс, – нет сомнения в том, что такие же желтые плакаты, как те, что были оставлены во внутреннем дворе дворца, были и в повозке. Мы нашли еще несколько обрывков, на некоторых даже видны буквы. Из них можно составить слово «Гелиос».

– Приверженцы «Гелиоса» уже были замечены в небольших акциях вандализма, направленных на то, чтобы привлечь внимание к своим взглядам, – сказала Кассандра, – но их действия никогда не приводили к жертвам. Сложно поверить, что они от написания лозунгов на стенах перешли к убийству ни в чем не повинных людей.

Ройс и судья обменялись быстрыми взглядами. Ройс тихо сказал:

– Есть еще один свидетель, старик, и он уверен в своих словах. Старик случайно взглянул наверх и заметил человека, забравшегося на стену арены и сидевшего на ней таким образом, чтобы видеть дорожку и в то же время дать знак кому-то на улице. Когда Атрей вырвался вперед и подъехал к повороту, этот парень, по словам свидетеля, кому-то помахал.

– Думаете, это был сигнал? – спросила Кассандра. Под ложечкой заныло. Все и так было плохо, а теперь становилось еще хуже.

Ройс кивнул.

– Должно быть, они использовали короткий фитиль, но даже если так, у них было время, чтобы убежать. Рядом с тем местом, где прогремел взрыв, есть узкий проход между домами. Если вовремя туда нырнуть, то он защитит от взрыва.

– Да к тому же так можно незаметно убежать, – добавил Марселлус.

– Этот парень на стене, – сказала Кассандра, – как он выглядел?

– У него были темные волосы, в хорошей физической форме – в общем, типичный мужчина – акорец за исключением одной маленькой детали. По словам свидетеля, у него вокруг шеи был намотан желтый платок.

Кассандра встала и отошла чуть в сторону, к окну. Очень странно было находиться в кабинете Атрея без него самого, но она выбрала именно эту комнату, во-первых, за ее уединенность, а во-вторых, для того, чтобы все шло как всегда, насколько это только возможно. В комнате стояли один большой стол и несколько стульев, пол был выложен плиткой. Неподалеку располагались несколько маленьких бронзовых фигурок и две мраморные статуи побольше – дело рук самого Атрея. С детства он подавал большие надежды – отлично лепил. Если бы он не стал избранным, то скорее всего был бы замечательным скульптором.

Она провела рукой по гладкой бронзовой голове фигурки лошади, вставшей на дыбы, и подумала о брате. Он лежал в комнате неподалеку, все еще без сознания, все еще боролся за жизнь. С ним находились их мать и отчим, человек, взявший на себя заботу о мальчишке, который рос без отца, полюбил его и воспитал как собственного сына. По всему городу и за его пределами все храмы были заполнены людьми. Опустели рынки, закрылись магазины, никого не было на пристани. Жизнь Акоры висела на волоске, как и жизнь ер правителя. Посмотрев на Ройса, она спросила:

– Думаешь, это было покушение на жизнь ванакса? Он очень мягко ответил:

– Об этом говорят вещественные доказательства.

– И похоже на то, что…

– Однако я считаю, что слишком рано делать какие-либо выводы относительно того, кто виновен в случившемся. Повозка, заполненная желтыми плакатами, человек на стене с повязкой на шее… все это приводит к определенным выводам, и возможно, в этом вся суть. Кто-то может попытаться переложить вину за произошедшее на бунтарей.

– При всем уважении к вам, лорд Хоук, – сказал Марселлус, – нет свидетельств о том, что к этому может быть причастен кто-либо еще, кроме них.

– Это может быть Дейлос, – сказала Кассандра. Благодаря своему высокому посту Марселлус знал, что произошло в прошлом году, но большинство акорцев не имели об этом ни малейшего представления. Единственное, что было известно, – Дейлос, отпрыск уважаемой английской семьи, куда-то исчез, по слухам, во время бури, а оставшихся членов семейства – пожилую мать и двоих сестер – взял под защиту ванакс.

– Дейлос мертв, – сказал Марселлус и посмотрел по очереди на обоих в поисках подтверждения, но ни один из них не мог бы дать его.

После долгого молчания Кассандра сказала:

– Берите под стражу любого, кто каким-то образом связан с надписями на стенах и с появлением плакатов во внутреннем дворе дворца. Обвиняйте их в чем хотите – в вандализме, причинении ущерба городу, в создании паники, все равно.

Судья нахмурился:

– А как же взрыв?

– Если у вас будут прямые доказательства, обвините их в этом. По крайней мере они исчезнут с городских улиц. Если это их рук дело, у них не будет второго шанса. А если их кто-то подставил, этот человек, кем бы он ни был, не сможет больше прикрываться ими.

Марселлус медленно сказал:

– Если люди узнают, что мы арестовываем членов «Гелиоса», они сделают очевидные выводы и с яростью обрушатся на них.

– В таком случае даже лучше, если все бунтари окажутся в тюрьме, – сказала Кассандра, – ради их же защиты.

Марселлус поднялся, склонил голову и промолвил:

– Все будет сделано, как вы прикажете, Атридис. Когда за ним закрылась дверь, Ройс спросил:

– А ты понимаешь, что, хотя твои приказы вполне логичны, они могут оказаться несправедливыми?

– Я понимаю, что, возможно, я приказала арестовать ни в чем не повинных людей, если ты это имеешь в виду. Но можешь ли ты предложить что-то лучше?

– Нет, – ответил он, – у тебя все замечательно получается.

У нее отлегло от сердца, настолько сильным оказался эффект от его поддержки.

– Ты и вправду так думаешь? Ведь на твоей ответственности было благосостояние и покой жителей Хоукфорта. На своем опыте знаешь, что значит управлять людьми. Ты действительно веришь, что у меня получится?

Он подошел ближе, поймал ее взгляд. Она была не в состоянии отвести глаз, не могла найти силы, чтобы это сделать.

Он так много значил для нее, этот мужчина… Ее надежда… будущее – все слилось в одно; каким образом, она не понимала и могла лишь наугад двигаться дальше.

– Помнишь, что ты сказала, – .спросил он, – когда я тебя поцеловал? Когда мы целовались?

– Нет, – честно ответила она. – Я практически ничего не помню, только чувства, которые ты во мне вызвал.

Польщенный, он улыбнулся, но сказал:

– Я назвал тебя девчонкой. Ты ответила, что ты женщина. Ты права, и разница действительно огромна.

Он подошел еще ближе. Она почувствовала, как его тепло проникает в нее, изгоняет мрак и холод.

– Тебе действительно это под силу. Ты женщина, обладающая даром видения и храбростью, и ты Атридис.

– Я так боюсь!

– Боишься чего?

– Боюсь сделать ужасную ошибку, предать свой народ, боюсь, что мне окажется не под силу ответственность, которую я на себя взяла.

– Это хорошо. Нет, что ты, не унывай! Бывают моменты, когда страх нам на пользу. Он обостряет чувства и оттачивает рефлексы.

– Если Атрей умрет…

– Алекс скоро вернется домой. Ты не останешься одна. Но и Атрей не умрет.

– Откуда ты знаешь?

– Да ниоткуда, но ведь так и должно быть, не правда ли? Он ведь не умер, когда прямо над ним взорвалась бомба. И не погиб, когда на него обрушилась стена. Не умер он и ночью, а ведь каждый знает, что именно в это время человек слабее всего. Он молод, силен, с ним лучшие целители, которые ему помогут, за него молится весь его народ. Так почему же ты боишься, что он умрет?

– Я боюсь… – она нервно скрестила руки, глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, – я ничего этого не видела.

Секунду он молчал и просто смотрел на нее. Она почувствовала, как он сначала удивился, а потом понял ее.

– Я думал об этом, – сказал он. – Так что же ты видела?

– Что ты имеешь в виду?

– То, что я сказал. Ты что-то видела, я уверен. Ведь иначе твое поведение объяснить невозможно.

– Что, правда? – В отчаянии она пыталась тянуть время, найти повод отложить разговор, придумать, как быть с этим человеком и с тем, что он так хорошо ее знал. – И как же я себя вела?

– Ты и я, нас ведь тянет друг к другу.

– Это был просто поцелуй, ничего более.

– Кассандра…

В его устах ее имя прозвучало нежно и одновременно с укором:

– Ты же знаешь это не так, и все же пытаешься этому противиться.

Она вздрогнула и прибегла к единственному остававшемуся у нее аргументу – долгу:

– У меня есть обязанности, ответственность.

И чувства, о Боже, чувства настолько сильные, что она боялась, что они собьют ее с пути, которым ей следует идти, чтобы спасти Акору. Чувства… они росли с каждым ее вздохом.

– Ты ведь не помолвлена.

Он что, расспрашивал кого-то о ней? Она была удивлена, и в то же время ей было весьма приятно это услышать. И все же она не могла допустить, чтобы эти искушающие, коварные ощущения завладели ею.

– Ты никогда не задумывался, может быть, в том, что между нами произошло, виновен ты, а не я?

– Нет, – честно признался он, весьма удивленный.

– То, что я видела… не имеет никакого значения. Дороги будущего неизвестны нам. В данный момент значение имеет лишь жизнь Атрея.

Она подсознательно ждала от него обычных слов поддержки, но ведь это был Ройс, лорд Хоук, и ей не следовало об этом забывать.

– Конечно, выздоровление Атрея имеет огромное значение, однако нельзя ставить его превыше всего. Выживет он или умрет, Акора должна быть спасена.

– Ты англичанин и говоришь это?

Его глаза вспыхнули. Она увидела в них всю гордость и силу мужчины, передававшуюся из поколения в поколение.

– Англичанин еще не синоним слова «враг», что бы ты там ни видела и во что бы ты ни верила. Позволь напомнить тебе, Атридис, ты тоже наполовину англичанка.

Да, он прав. Она сама была частью той алой твари, которую она видела, пришедшей с огнем и смертью. И она очень любила своего отца, англичанина.

– Пойдем, – сказал Ройс и протянул ей руку, – твои родители будут рады, если ты к ним присоединишься.

Она пошла вместе с ним, крепко прижавшись и ощущая тепло его тела, и вновь стояла у постели брата, слушая тихие разговоры и разделяя бездонные страхи родных. Она опустилась на колени, чтобы помолиться, и поднялась полная решимости.

Атрей может выжить, а может умереть.

Но Акора будет спасена.

– Созовите совет, – приказала она. Она знала, что нужно сделать.

В воздухе витал запах ладана. Кассандра видела, как дым тонкими струйками поднимался в вечернее небо. В огромном дворе было очень тихо. Несмотря на то что здесь, в единственном достаточно просторном для этого месте, собрались тысячи людей, не было слышно даже шепота.

Молитвы подходили к концу. Вскоре тела унесут, и все разойдутся. В городе было тихо и спокойно. Аресты бунтарей происходили очень быстро. Марселлус заверил ее, что все подозреваемые к ночи будут в тюрьме, прежде чем люди попробуют самостоятельно что-то предпринять. По крайней мере удастся избежать самосуда.

Она посмотрела в ту сторону, где стояла ее мать. Федра валилась с ног от усталости, однако держалась очень собранно. Она не покидала сына с того самого момента, как его принесли во дворец. Джоанна была рядом с ней. Она встретилась с Кассандрой глазами, взгляд ее был омрачен тревогой. Они, конечно, не говорили об этом, но обе мечтали, чтобы здесь был Алекс, однако он в этот момент находился далеко. Ройс стоял чуть позади Кассандры. Она его не видела, но знала, что он там, и это придавало ей сил.

Священник и жрицы почти закончили. С последними словами молитвы о надежде, о покаянии, о вечной жизни ударили в гонг. Эхо, порожденное этим звуком, было мягким, но довольно продолжительным.

Ритуал подошел к концу. Кассандра подождала, пока почетные караулы подняли всех погибших и друг за другом прошли сквозь молчаливую толпу на улицу. Некоторых отнесут на холмы позади Илиуса. Оттуда умершие отправятся на небеса. Других – на корабли, ожидавшие в гавани; им тоже предстояло скорое путешествие по небесной дороге, по которой каждому суждено пройти.

Когда вынесли последние тела, Кассандра повернулась и пошла обратно во дворец. Под защитой прохладных, дававших тень стен она почувствовала некоторое облегчение. Она слегка опустила плечи, но помнила о том, что ей нельзя было показывать свою усталость. За ней по-прежнему наблюдало слишком много глаз.

Пришли советники, всего их было пятеро. Обычно в совет входило шесть человек, но после прошлогоднего предательства и исчезновения Дейлоса Атрей не хотел его заменять. Из пяти трое были преданными людьми. Кассандра знала, что на них можно положиться и выработать правильное решение. Они были потрясены случившимся, но хотели помочь ей всем, чем могли. С остальными двумя дело обстояло сложнее.

В этот момент Меллинос поймал ее взгляд и горестно склонил голову. Ему было почти шестьдесят лет, он был весьма озабочен своей внешностью и считал себя хранителем акорских добродетелей и традиций. Хотя он и не высказывался открыто против намерения Атрея провести реформы, но при каждом удобном случае делал замечания.

Еще был Троицус, очень осторожный и подверженный влиянию обстоятельств человек. Он был моложе Меллиноса, но выглядел старше своих лет из-за обвисшего подбородка и вечно нахмуренных бровей. В прошлом году Дейлос и одна из дочерей Троицуса хотели пожениться, но из этого так ничего и не вышло, и Троицус, несомненно, был этому очень рад. Ни его, ни Меллиноса не смогли ни в чем уличить, как Дейлоса, однако это совсем не означало, что взгляды их изменились.

Могла ли она доверять им обоим? Когда несколькими днями раньше она встретилась с советниками и заявила о своем намерении взять на себя обязанности брата до его выздоровления, никто не возражал. Однако в истории Акоры такого еще не случалось. Уже один этот факт мог настроить против нее Меллиноса. Что же касается Троицуса, она просто не могла представить, что он мог выкинуть.