Глава 22

Сайда одной из первых сошла на плавучий деревянный пирс, наскоро сколоченный мужчинами из гарнизона и призванный временно заменить разрушенные каменные доки. Она шагнула на потрескавшийся причал и, уперев руки в бока, обвела долгим взглядом окрестности.

– Ну что ж, могло быть и хуже, – вынесла она свой вердикт.

Мужчины, женщины и дети, толпившиеся на палубах кораблей и вереницей тянувшиеся на пирс, явно поддерживали ее. Некоторые падали духом, увидев свои разрушенные дома и магазины, но их быстро успокаивали, предлагая жилище и помощь в ремонте.

Персефона не смогла сдержать своего ликования и бросилась Сайде на шею.

– Я так рада вас видеть! – воскликнула она. Сайда крепко обняла Персефону, потом отступила на шаг и сурово оглядела ее с головы до ног.

– Знаю-знаю, – поспешно предвосхитила ее слова Персефона, – у меня ужасная прическа.

– Вообще-то я думала о том, что вы довольно неплохо выглядите для человека, который чудом избежал смерти.

Персефоне показалось, что в глазах Сайды блеснули слезы. Нет, не может быть!

– Мы ужасно волновались, – продолжала экономка. – Люди сказали, что ваша лодка так и не вышла из Внутреннего моря, что ее унесло течением обратно. Грустная весть разнеслась по всем судам. Мы беспрестанно молились за вас и принца Гейвина.

– Наверное, ваши молитвы Бог услышал, – ласково проговорила Персефона.

Ее глубоко тронуло участие Сайды, правда, оно же повергло ее в легкое замешательство. Она просто не привыкла к тому, чтобы люди переживали за ее судьбу, но догадывалась, что скоро ей придется привыкнуть.

– Вы оба целы? – с надеждой спросила Сайда. Персефона взяла ее за руку, и они направились в город.

– Мы в полном порядке. Гейвин вспомнил про хижину в горах – ту, которая принадлежит ванаксу и леди Брайанне. Мы переждали извержение там. Надо сказать, нам открылось незабываемое зрелище.

– Мы видели облако пепла, – рассказывала Сайда, – а когда вернулись во Внутреннее море, с превеликим удивлением обнаружили один новый остров там, где раньше стояло несколько островов. Может, здесь произошли еще какие-то изменения?

– Под дворцом больше нет лавы. Гейвин думает, что ее затянуло под землю.

– Гейвин так думает? А еще Гейвин вспомнил про хижину? – Сайда хитро усмехнулась. – Похоже, вы с ним крепко подружились.

Щеки Персефоны вспыхнули румянцем.

– Я очень рада за вас, – улыбнулась экономка. – Ну ладно, пойдемте взглянем на дворец.

«Взглянуть» в понимании Сайды означало тщательно обследовать каждый закуток огромного здания. Персефона следовала за ней и в процессе прогулки увидела много нового, а заодно познакомилась не с одним десятком людей, работающих и живущих во дворце. Все они приветливо здоровались с «леди Персефоной».

Инженеры быстро переходили из одной части здания в другую. Они закрыли несколько комнат и коридоров, чтобы укрепить там стены, объявив остальное здание безопасным.

Едва услышав их вердикт, Сайда созвала бригаду уборщиков, вооруженных метлами и швабрами.

– Вычистите все – сверху донизу! – распорядилась она. – И чтобы не осталось даже частички пепла!

По счастью, день выдался ветреный. Все окна во дворце распахнули настежь, и пыль уносилась в сторону Внутреннего моря, образуя висящую над водой едва различимую дымку.

Ближе к вечеру Персефона выскользнула из дворца и пошла по городу. На улицах кипела работа. Женщины, орудуя метлами, боролись с пеплом, мужчины оттаскивали от разрушенных зданий упавшие балки и камни. В гавани воины из гарнизона убирали мусор и поднимали крупные глыбы с помощью кранов.

Персефона немного постояла, наблюдая за тем, как один из кранов вытягивает из воды возле самого пирса огромный кусок камня. Заметив Гейвина, который разговаривал с группой инженеров, она не стала его отвлекать и ушла. Судя по всему, Гейвин с инженерами увлеченно обсуждали план очистки гавани и выглядели очень занятыми.

Приближалась ночь. В сгущавшихся сумерках звучали усталые, но счастливые голоса мужчин и женщин. Возвращаясь во дворец, Персефона увидела знакомое лицо. Рианна, маленькая девочка, которая искала заблудившуюся кошку за несколько часов до эвакуации, набирала воду из колодца в своем саду.

– Леди Персефона! – крикнула девочка и, отставив ведро в сторону, поспешила к ней. – Вы целы! Я уже слышала, что у вас все в порядке, я так рада вас видеть!

– Спасибо. Я тоже рада тебя видеть. Как поживает Мурка?

– Мы наконец-то разрешили ей выйти из корзины, и теперь она счастлива, – засмеялась Рианна и немного смущенно добавила: – Вы не могли бы ненадолго задержаться? У нас полный дом гостей, скоро будет ужин. Было бы здорово, если бы вы к нам присоединились.

Персефона решила, что отказываться неудобно, тем более что нос ее уже учуял дразнящий аромат жареного мяса. Она пошла за Рианной в дом и вскоре очутилась на кухне в компании весело гомонящих женщин.

– Ого! – воскликнула подружка Рианны, узнав, где Персефона пережидала извержение. – В горах с принцем Гейвином? Расскажите!

Ощущая себя в центре всеобщего внимания, Персефона серьезно поведала:

– Пришлось пережить много грохота и шума… и целые тучи пепла. Все потемнело. – Собравшиеся в кружок женщины с любопытством смотрели на нее, ожидая продолжения рассказа, и она добавила: – А потом на хижину упал большой кусок пемзы.

– И что сделал принц Гейвин? – срывающимся от волнения голосом спросила полная брюнетка.

– Он вышел проверить, нет ли повреждений.

– Какой смелый! – вздохнула одна женщина.

– Какой благородный! – вставила другая.

– Но ничего страшного – всего лишь кусок пемзы, – слегка раздраженно заметила Персефона, но акоранки продолжали наперебой расхваливать принца: он замечательный; он спас их от смерти; даже ребенком он отличался от всех.

Они все еще изливали свой восторг, колдуя над праздничным ужином (Персефоне показалось, что они наготовили целые горы еды), когда в дом вошел сам Гейвин, искавший Персефону.

Его появление вызвало бурю восторга. Мужчины хлопали Гейвина по спине и совали ему в руки бокалы с вином, а женщины возбужденно перешептывались и широко улыбались.

Наконец Гейвину удалось пробраться к Персефоне. Грязный, усталый, растрепанный, он тем не менее выглядел великолепно.

– Сайда сказала, что тебя видели здесь, – сообщил он, хлебнув вина из бокала.

Персефона убрала с его лба выбившуюся прядь темно-русых волос и ласково улыбнулась.

– Я видела тебя в гавани.

– Да? Почему же ты не подошла ко мне?

– Ты был занят. Я наблюдала за тобой издали. Наверное, она выпила слишком много вина, и поэтому у нее развязался язык.

Он слегка удивился ее словам, но удивление было приятное. Ужин накрыли на длинном столе в саду. На низких ветках деревьев покачивались фонари. Подобные сборища устраивались и в других дворах: люди гуляли и веселились, несмотря на то что им предстояло впереди еще много работы.

Угощаясь нанизанной на шампур жареной говядиной, Персефона смотрела, как Гейвин участвует в соревновании по армрестлингу. Он победил нескольких соперников и в конце концов проиграл огромному мужчине ростом под семь футов. Повалив руку Гейвина, великан радостно захохотал и поздравил Гейвина с тем, что он так долго продержался.

Некоторое время спустя Персефона обнаружила, что сидит на земле, а на коленях у нее – кошка Мурка, аккуратно поедающая кусок говядины. Гейвин лежал рядом итихо похрапывал.

Персефона могла бы остаться здесь на всю ночь, но назавтра ей опять предстояло много работы, поэтому она осторожно разбудила Гейвина, и они, обнявшись, пошли во дворец.

Три последующих дня она провела за уборкой. Пока Гейвин работал с инженерами и бригадами ремонтников, Персефона выполняла бесконечные поручения Сайды – мыла, скребла, терла, подметала. Но даже поглощенная делами, она постоянно возвращалась мыслями к новой неприятности, уже маячившей на горизонте: скоро на Акору должен вернуться ванакс… и не один, ас родителями Гейвина.

Каждый раз, когда она вспоминала о предстоящем событии, сердце ее заходилось от волнения. Она увидит людей, которых ее отец пытался убить. Осмелится ли она встать рядом с их сыном и племянником и сказать о своем желании навсегда связать с ним свою жизнь?

Выдержит ли она то потрясение и тот гнев, которые они наверняка испытают?

Шли дни, и их приезд становился все более неотвратимым. Персефона совсем потеряла покой. Дела помогали ей справляться с тревогой, но лишь до определенной степени. Гейвин тоже все время проводил на работе. Они виделись только во время редких перерывов и никогда не оставались наедине. Спали урывками где придется, ели наскоро что придется.

На четвертый день ритм работ начал замедляться. Первый всплеск радости и энтузиазма, атакже энергии угас. Здания, грозившие обрушением, снесли, на их месте уже возводились новые. В гавани построили деревянные пирсы, и движение морских судов возобновилось.

На одном из них прибыл советник Горан и сообщил, что на Лейосе все в порядке.

– Побережье длиной в четверть мили завалено грудами камней, – поведал он людям, столпившимся вокруг него, в числе которых находилась и Персефона. —

А еще у нас много пепла. Сгорело несколько зданий – видимо, пожар возник из-за летавших в воздухе тлеющих углей, но сгорели всего лишь сараи, их довольно легко восстановить. А вообще мы страшно рады, что все более-менее обошлось.

Заметив Персефону, он подошел к ней и приветливо кивнул:

– А как обстоят дела здесь, леди?

– Отлично. Дворец получил лишь легкие повреждения, а гавань, как вы можете видеть, уже отремонтирована.

Он огляделся.

– Нам сказочно повезло. – Подумав, он добавил: – Я сказал правду насчет Лейоса, но я не упомянул о том, что почти по всему острову прокатилась по крайней мере одна огромная волна, которая оставила следы на каждом здании и на каждом поле. Повреждений не осталось, но если бы мы не уехали и не взяли с собой наших животных, последствия оказались бы гораздо серьезнее.

– Волны нанесли урон нашей гавани, – известила Персефона, – и, как я слышала, некоторым другим районам. Но такого, как вы описываете, здесь не случилось.

– Лейос лежит значительно ниже, чем Илиус, по сравнению с уровнем моря. Почти весь наш остров представляет собой плоскую равнину, очень удобную для разведения лошадей, но уязвимую при извержениях. – Он в упор посмотрел на нее. – Вы с Гейвином вовремя настояли на том, чтобы мы начали готовиться к эвакуации. Затянув с отплытием, мы могли бы потерять много жизней.

Слушая его тихие слова, Персефона думала о том, что они находились на волосок от ужасной трагедии. Да, она помогла избежать ее, но все произошедшее настолько ошеломило ее, что сознание собственной значимости не пробуждало в ее душе гордости.

– Я очень рада, что все остались живы, – отозвалась она.

Они еще немного поговорили, и Персефона пошла в город помочь Нестору, который руководил работой в библиотеке. Сейчас, когда состояние дворца признано безопасным и когда многочисленные уборщики навели в нем чистоту и порядок, следовало заново заполнить книжные полки библиотеки. Пройдя несколько шагов, Персефона услышала, как ее окликнули по имени. Она обернулась и увидела Полонуса, торопливо шагавшего к ней.

Наступил полдень. Ночью прошел легкий дождик, и теперь умытые булыжники мостовой и листья на деревьях блестели в лучах солнца. Впервые после извержения в воздухе пахло не пеплом, а жасмином и лимоном. На лазурном небе кудрявились белые облачка. Над водами Открытого моря проступал бледный полумесяц.

Персефона, оглядев пейзаж, вдохнула от охватившего ее чувства умиротворения. Она приветливо улыбнулась Полонусу и даже не изменилась в лице, вспомнив, что говорил о нем Гейвин. Перед ней стоял человек, который знал ее отца и даже одно время поддерживал его. Однако, как ни странно, темное прошлое не оставило пятен ни на его характере, ни на его репутации.

– Я вас искал, – передохнул Полонус, слегка запыхавшийся после быстрой ходьбы.

– Рада вас видеть. Как вы себя чувствуете?

– Замечательно. Похоже, мне полезно разгребать лопатой пепел и убирать мусор. – Он усмехнулся и почесал в затылке. – Никогда бы не подумал, что в мои годы тяжелый физический труд принесет мне столько удовольствия!

Он взглянул на вновь открывшееся кафе, где подавали кофе, напитки и легкие закуски.

– У них здесь отличный лимонад. Не откажетесь составить мне компанию?

Они нашли свободный столик на заднем дворе, возле шпалер с цветущими розами. Полонус сел, блаженно вздохнув. Когда улыбающаяся девушка принесла им напитки и вазочку с орешками, глазированными медом, он промолвил:

– Я много путешествовал по свету, однако Акора – единственное место, где я хотел бы жить.

– С какой целью вы путешествовали? – спросила Персефона.

– После победы над Дейлосом Атреус отправил меня за границу. Он хотел, чтобы я переосмыслил свои жизненные позиции.

Она отпила лимонада, который и впрямь оказался очень вкусным, и медленно поставила стакан на столик.

– Гейвин рассказывал мне, что вы относились к сторонникам Дейлоса.

– Совершенно верно. Вы совсем на него не похожи. Она резко вскинула голову:

– Правда?

– Ничего общего. Зато вы похожи на свою маму, – мягко добавил он.

От наплыва чувств у Персефоны болезненно сжалось горло.

– Вы ее знали? Полонус кивнул.

– Когда я с вами познакомился, вы кого-то мне напомнили. Я не сразу понял, кого именно.

Официантка принесла им еще лимонада. Когда она ушла, Полонус сказал:

– Дейлос умел увлекать людей. Он взывал к нашему идеализму и к нашему тщеславию. Слушая его, мы верили, что решение ванакса сделать нашу страну более открытой для внешнего мира действительно опасно. Мы мнили себя героями, призванными спасти Акору.

– Моя мама ничего не говорила мне. Я знаю только, что Дейлос очень сильно ее обидел.

– Ваша мама была молода, но сильна духом. Дейлоса задевала ее самостоятельность. Тем из нас, кто, по его словам, составлял его ближайшее окружение (а нам льстило чувствовать себя избранными), он признался в своей решимости провести в жизнь древний закон о том, что воины управляют, а женщины прислуживают. Он сказал, что жизнь тогда будет лучше для всех, в том числе и для женщин.

– И вы поверили? Полонус глубоко вздохнул.

– Юношам свойственна некоторая неустойчивость взглядов. Меня привлекла идея о том, что женщина должна мне подчиняться. Я думаю, Дейлос выбрал вашу маму из-за ее сильного характера. Обманывая ее, он получал извращенное удовольствие.

– Больше того, он заставил ее до конца жизни испытывать стыд и чувство вины.

– Она вас любила? – вкрадчиво спросил Полонус. Любила ли она ее? Женщина, с которой они ходили, взявшись за руки, по засыпанным ракушками пляжам, которая показывала ей места обитания мелких ярко окрашенных рыбешек, которая качала ее на руках по ночам, пела ей песни, рассказывала сказки, учила читать и знакомила с миром, таящимся на страницах книг… Любила ли ее эта женщина?

– Да, – очень тихо ответила Персефона, как бы признавая мужество и силу характера ее матери. – Она меня любила.

– Значит, Дейлос не смог ее одолеть. – Полонус отставил в сторону свой стакан и встал. – Человека, который был вашим отцом, больше нет, Персефона. От него ничего не осталось – даже острова, на котором он замышлял свои злодейства. А вы являетесь самым главным доказательством его поражения.

Прощаясь, он ласково тронул ее за плечо и ушел.

Персефона еще немного посидела, вдыхая аромат роз и слушая, как воркуют голуби. На землю медленно наползали сумерки.

Наконец она встала и направилась во дворец.

Глава 23

Гейвин толкнул дверь, ведущую в его апартаменты, с единственной мыслью – поскорее принять душ. Он прошагал прямиком в ванную комнату, на ходу скинув одежду и сандалии, и открыл краны на полную мощность. Встав под блаженно-горячие струи, он откинул голову назад и закрыл глаза, позволяя воде смыть с него усталость долгого дня.

Заметно повеселев, он выключил душ, одним полотенцем обмотал бедра, а другим вытер запотевшее зеркало над раковиной, намылил подбородок и побрился. Когда он закончил, его голова более-менее высохла. Он сдернул с себя полотенце и бросил его вместе с туникой в корзину под раковиной, следуя укоренившейся привычке не оставлять после себя беспорядок.

Обнаженный, он прошел в спальню. Пока он мылся, наступила ночь. В высокие окна поддувал легкий ветерок. Покрывало, аккуратно сложенное в изножье кровати, белело своей чистотой, а на постели на боку, лицом к Гейвину, лежала нагая Персефона. Лунный свет озарял ее высокие груди, изящную талию и длинные ноги. Распущенные волосы ниспадали на плечи спутанными золотисто-каштановыми локонами, на пухлых губах играла улыбка. Потрясающе красивая и соблазнительно женственная, она, несмотря на попытку всегда демонстрировать свою смелость, казалась несколько смущенной.

Усталость окончательно покинула Гейвина, уступив место яростному желанию и постепенно нарастающей радости. На протяжении трех тяжелых дней он отдавал всего себя неотложной работе, предоставив Персефоне возможность разобраться в собственных чувствах.

Теперь он не сомневался, что она сделала выбор.

Персефона протянула руку, подзывая его к себе.

– Ты собираешься простоять там всю ночь?

– Нет, – ответил он, шагнув к кровати. – Мне кажется, мы можем найти занятие получше.

Она подвинулась, освобождая ему место.

– Какое, например?

Он молча приступил к действию.

Его ласки, неторопливые и размеренные, пленяли ее, хотя он старательно обуздывал свою страсть и усмирял ее нетерпение, осыпая поцелуями все ее тело.

– В следующий раз, – хрипло произнес он, касаясь губами ее губ, – твоя очередь будет делать со мной все, что хочешь.

– Обещаешь? – прошептала она на вздохе, прогибаясь ему навстречу.

Он улыбнулся, представив сладкую пытку, которой она его подвергнет.

– Обещаю. Но только в следующий раз. А сейчас…

Он вошел в нее и одним сильным толчком проник в самую глубину. Она с готовностью прильнула к нему, вскрикнув от удовольствия. Ее тело охватили блаженные конвульсии. Она снова испытала, как и Гейвин, наслаждение от взаимного разделенного желания…

Высоко в небе светила луна, окутывая своим серебристым сиянием пылких любовников и исцеленную землю.

Все хорошее, в том числе и ночь сладострастия, когда-нибудь кончается. Персефона только начала засыпать, как в ее сон ворвались резкие звуки горна. Невидимый горнист трубил и трубил, разгоняя последние остатки дремоты.

Потом послышались взволнованные крики и топот бегущих ног.

Она села и потрясла головой.

– К гавани подходит корабль, – объяснил Гейвин. Он стоял у окна и торопливо натягивал на себя одежду.

– Ну и что? – проворчала Персефона. – Корабли прибывают в Илиус постоянно.

Она обняла подушку и вновь попыталась устроиться в теплой постели.

– Звуки горна – сигнал, возвещающий о приезде ванакса.

У нее засосало под ложечкой. Как быстро! Она надеялась, что у нее есть еще немного времени…

Гейвин засмеялся и стянул ее с кровати. Она попыталась лягнуть его ногой, но он увернулся.

– Советую тебе одеться, – предупредил он, с удовольствием оглядывая ее нагое тело. – Или ты хочешь встретить моих родных во всей своей красе?

Персефона вырвалась из его объятий и пошла в ванную, с трудом перебирая дрожащими ногами. Когда она, приняв обжигающе-холодный душ, вернулась в спальню, Гейвин уже исчез. Зато ее поджидала Сайда.

– Садитесь, – деловито распорядилась она. – Не будем терять время.

Персефона опустилась в кресло.

– Бесполезно, – вздохнула она. – Я никогда не буду выглядеть так, как надо.

– А как надо? – спросила Сайда, проводя расческой по ее волосам.

– Я должна выглядеть как принцесса, – очень тихо проговорила Персефона, стараясь не выдать голосом своего страха.

– Я не рассказывала вам о своей первой встрече с принцессой Джоанной? В тунике принца Александроса она выглядела нищей замарашкой.

Удивленно округлившиеся глаза Персефоны встретились в зеркале с глазами Сайды.

– Не может быть!

Они говорили о леди Джоанне Атрейдис, принцессе Акоры и тете Гейвина – легендарной женщине, которая помогла спасти страну.

– Уверяю вас, все произошло именно так, как я говорю. А принцесса Кассандра? Да, обычно она само воплощение красоты, но, как известно, время от времени на нее нападает желание облачиться в отрепья.

– Мама Гейвина пользуется всеобщей любовью и восхищением…

– И заслуженно. Однако она человек, как и все родственники принца Гейвина. Ну вот, теперь вставайте!

Персефона послушалась. Сайда надела на нее темно-оранжевое шелковое платье, перехватив его поясом на талии и расправив пышные складки юбки.

Персефона впервые видела такое красивое платье. Конечно, ее уверенность в себе не зависела от подобных мелочей, но в таком платье она почему-то чувствовала себя более уверенно.