Глава 21

Нилс шел медленно. Во-первых, потому что все еще был слаб, во-вторых, потому что страна эта была для него интересна и он жадно впитывал впечатления. Как ни странно, прогулка не утомляла его, а наоборот, придавала силы. С каждым шагом он чувствовал, что силы возвращаются к нему, и еще он испытывал радостное возбуждение, какое воин испытывает перед решающим поединком. Эта встреча должна определить всю его жизнь.

Итак, он в Акоре. Когда-то эта страна для него была лишь крохотной точкой на карте – страна потенциального врага, которого надо уничтожить. Безликая точка на карте – так проще воспринимать врага. Чем меньше эмоций, тем вернее победа. Но все изменилось, когда он повстречал Амелию. Амелия одухотворила собой эту землю, но, честно признаться, Акора была хороша и сама по себе.

Он отошел от пляжа на расстояние не меньше мили, прежде чем обнаружил первые признаки обитания. Первое повстречавшееся ему человеческое жилье представляло собой маленький белый домик, угнездившийся на склоне. По соседству с домом паслись белые овцы.

В палисаднике возилась женщина. Когда он приблизился к дому, она распрямила спину, и Нилс смог ее рассмотреть. Кожа ее была цвета сливочной карамели. Черные волосы заплетены в косу, венком уложенную вокруг головы. Она слегка нахмурилась, увидев странника, и поспешила открыть калитку.

– Вы только что прибыли, не так ли? – нарочито медленно спросила она, словно опасаясь, что он ее не поймет.

Но он понял, потому что она говорила по-английски, причем с явным американским акцентом. Ничего себе встреча! А как насчет слухов о том, что всех иностранцев, случайно прибившихся к берегам Акоры, местные жители сбрасывают со скал обратно в море? Женщина выглядела вполне прилично – здоровый румянец, ясный, уверенный взгляд.

– Присаживайтесь, – предложила она, указав на скамью у крыльца. – Я принесу вам воды. Вы пострадали? Вам нужен целитель?

– Спасибо, мэм, все нормально. Но за воду я буду вам благодарен.

Выпив полную кружку воды, он попросил ее налить еще. Утолив жажду, он огляделся.

– А вы тут неплохо устроились, мэм.

Ее золотисто-карие глаза весело сверкнули.

– Мне тут нравится. Кстати, меня зовут Элизабет Джонсон. А вас?

– Нилс Вулфсон, мэм. Могу я спросить у вас, как долго вы тут?

– Уже пять лет. Слышали что-нибудь о «Северной звезде»?

Он порылся в памяти. Да, был такой корабль. Отправился в Англию, но до места назначения так и не доплыл. Судьба пассажиров осталась безвестной.

– Что случилось с кораблем?

– То же, полагаю, что этой ночью случилось с Вашим. Мы попали в ужасный шторм. Не думала, что Бог даст мне увидеть рассвет, и были среди нас такие, кто не дожил до рассвета, да упокоит Господь их души. Мне повезло, как и всем остальным, кого выбросило на берег. И вам тут тоже понравится, – заверила его соотечественница.

Он подумал о том, что ждало его во дворце.

– Надеюсь. Что делают люди, которых выбросило на берег? Я хочу сказать, куда им следует обратиться в первую очередь?

– Идут во дворец. Здесь это место, где происходит все самое важное. Если хотите, можете взять моего коня и повозку.

Он удивленно посмотрел на нее, и она улыбнулась – причина его удивления была ей понятна.

– Вы увидите, что люди здесь щедры, мистер Вулфсон, и доверчивы. Но здесь это можно себе позволить. Здешний народ научился вести свои дела лучше, чем в других местах. Я решила остаться здесь и по этой причине тоже. Этот край стоит того, чтобы назвать его родиной, чтобы его защищать.

Они еще немного поболтали, после чего Нилс встал и поблагодарил хозяйку за гостеприимство. Элизабет Джонсон проводила его до калитки, показав, в какой стороне дворец. Он прошел немного по дороге, оглянулся и помахал ей рукой.

Чуть позже он подошел к другому дому, а потом к небольшой деревушке в десяток домов. Людей видно не было. Возможно, потому, что все трудились в поле или во фруктовых садах, которых тут было множество.

За поворотом Нилс столкнулся с прохожим. Навстречу ему шел высокий широкоплечий мужчина с темно-русыми волосами. Он пытался удержать в строго вертикальном положении шест. К шесту был прикручен какой-то оптический прибор.

Мужчина остановился, дождался, когда Нилс к нему приблизится, и заговорил первым:

– Простите, – ответил ему по-английски Нилс. – Я не говорю по-акорански.

– Нет проблем, – ответил мужчина, легко переключившись на превосходный английский. – Вы не могли бы мне помочь?

– Конечно.

Они сошли с дороги и остановились на склоне холма.

– Вы не могли бы подержать эту палку?

– Просто подержать?

– Да, вы подержите, а я посмотрю в окуляр.

Нилс сделал то, что у него просили, подержал шест, пока акоранец производил какие-то измерения. Закончив работу, акоранец, говоривший по-английски так, словно вчера прибыл из Оксфорда, распрямился и сказал:

– Обычно я один прекрасно справляюсь, но здесь местность имеет сильный уклон, и поэтому надежные показания получить сложно.

– Что именно вы измеряете?

Мужчина колебался с ответом. В этом человеке Нилс угадывал что-то смутно знакомое. Манерами и речью он напоминал английских аристократов, с которыми Нилс встречался в Лондоне. И все же он был уверен, что этого человека видит впервые.

– Делаю замеры местности. – Он явно не был склонен давать более подробные разъяснения. – Гейвин Хоукфорт, – сказал он, протягивая Нилсу руку. – Кстати, вы, случайно, не новенький здесь? Недавно прибыли?

– Да, я здесь недавно. Хоукфорт? – Тогда он понял, почему этот человек показался ему смутно знакомым. Он напомнил ему хозяина Босуика, Ройса, графа Хоукфорта. Этот мужчина имел те же глубоко посаженные карие глаза и прямой узкий нос, как у отца, но губы у него были иной формы – как у его акоранской матери, принцессы Кассандры. На нем была простая туника и сандалии. Икры ног у наследника Хоукфорта были крепкими и мускулистыми, а кожа загорелой – результат здорового образа жизни.

– Вы наследник Хоукфорта, как я понимаю?

Показалось ли Нилсу, или Гейвин действительно слегка нахмурился?

– Вообще-то да, а вы...

Сейчас или никогда.

– Нилс Вулфсон. Я собираюсь жениться на вашей кузине Амелии.

Гейвин окинул Нилса оценивающим взглядом.

– В самом деле? А Мелли об этом знает?

– Скажем так, у нее есть основательные причины догадываться о моих намерениях.

– Понятно... Вы приплыли сюда ночью, в шторм?

Нилс утвердительно кивнул. Гейвин слегка присвистнул.

– Должно быть, вы чертовски хороший моряк.

– Почему вы так говорите?

– Вы живы. Послушайте, я могу на сегодня закончить с работой. Пройдемте со мной. Я мог бы предложить вам кое-что из одежды. Вы, вероятно, проголодались? Не мешало бы немного привести себя в чувство перед тем, как вы встретитесь с ее старшими родственниками.

– Благодарю, – просто сказал Нилс, и они пошли вместе. – Я встречал кое-кого из них в Лондоне, включая и ваших родителей.

– Что привело вас в Лондон?

– Я кое-кого искал.

– Нашли его?

– Да. Я закончил свои дела в Лондоне.

Гейвин усмехнулся. Он вдруг стал выглядеть моложе, более непринужденным и свободным. Нилс решил, что те измерения, что производил его новый знакомый, заставляли его все внимание концентрировать на работе. Интересно, отчего он не хотел рассказывать о том, чем занимался?

– Ну что же, – сказал Гейвин. – Мелли, должно быть, у себя.

Нилс почувствовал настоятельную потребность говорить о женщине, которую любит.

– Вы ведь вместе росли, не так ли?

Гейвин кивнул.

– В Хоукфорте, и Босуике, и конечно, здесь, в Акоре. Мы все погодки, так что всегда были близки.

– У вас много сестер и братьев?

– У меня есть младший брат и две сестры. А у вас?

– Брат. Должен признать, ваша семья немного...

Нилс не мог подыскать подходящего определения он не хотел обидеть Гейвина.

– Немного подавляет? Вы привыкнете.

Нилс в этом сомневался. Между тем дорога делала изгиб, и за поворотом перед Нилсом открылся такой вид, что у него захватило дух. Он даже остановился. Впереди в солнечном свете мерцала гавань, а над гаванью по уступам холма поднимался город, каких он еще не видел. Улицы и дома утопали в цветах и зелени. Улицы с обеих сторон окаймляли цветочные клумбы, а дома самых ярких цветов были ухоженными, как на картинке. По улицам проезжали повозки, большие и маленькие, но, помимо привычных средств передвижения, он увидел нечто, заставившее его заморгать от удивления. Что это? Он попал в прошлое?

– Это действительно колесница?

– Да. Здесь любят устраивать гонки на колесницах.

– Не прочь и сам попробовать.

Он проводил взглядом колесницу, словно летящую над землей вверх, к вершине холма, к большим воротам, за которыми...

Нилс присвистнул восхищенно.

– Это и есть дворец?

– Да, единственный и неповторимый. Три тысячи лет стоит этот дворец. Конечно, за эти века многое перестраивалось, но ничего не сносилось. Некоторые называют это скопление зданий лабиринтом, и они по-своему правы, но вы сможете найти дорогу, если вам немного помочь.

– С помощью хлебных крошек или волшебного клубка? Вы знаете, некоторые мои знакомые считают, что Акора – примитивное сообщество.

– Иногда бывает полезно, когда вас недооценивают.

Нилс не стал спорить. Он тоже не раз прикидывался провинциальным дурачком, когда не хотел, чтобы противник знал, с кем на самом деле имеет дело.

Между тем Гейвин и Нилс подошли к воротам, по обеим сторонам которых стояли мраморные львицы, каждая высотой с двухэтажный дом. Гейвин коснулся одной из статуй.

– Акоранская традиция, – пояснил он. – На удачу.

– Пожалуй, удача мне тоже не помешает, – сказал Нилс и последовал примеру своего нового знакомого.

За воротами открывалась громадная площадь, запруженная народом. Тысячи людей собрались здесь, казалось, без всякой определенной цели.

– Сегодня намечается какое-то мероприятие? – поинтересовался Нилс.

– Нет. Просто дворец – это место, где все друг с другом встречаются. Знать приходит сюда, чтобы лишний раз попасться на глаза правителю, торговцы – чтобы что-то продать. Те, кто собирается вложить деньги в новое дело, и те, кому деньги нужны, тоже приходят сюда. Здесь же расположена биржа, и многие сделки оформляются в примыкающих к биржевому залу помещениях. Здесь происходят всякого рода диспуты, и любой желающий может посещать тот диспут, тема которого кажется ему интересной. Ученые приходят в библиотеки, астрономы – сейчас они спят – работают в обсерватории на крыше. Художники приходят сюда потому, что сам ванакс – художник, и он поощряет искусство, регулярно устраивая выставки.

– Но там выставляются и его работы? – уточнил Нилс, стараясь понять, куда же все-таки он попал.

– Нет. Дядя Атреус очень критически относится к своим работам, хотя я считаю, что они великолепны. Но сегодня здесь очень тихо.

Нилсу трудно было это понять. Он никогда не видел такого скопления народа, когда не намечался парад, фейерверк или бесплатная раздача спиртного.

С трех сторон двор окружал дворец. Колонны ярко-красного, желтого и оранжевого цветов возвышались на высоту трех этажей до самой крыши из ярко-синей черепицы. Внешние стены были белоснежными, но не везде – кое-где их покрывали геометрические узоры. Под сводами крыши, в нишах были установлены стилизованные бычьи рога. Широкие лестницы поднимались вверх к громадным двустворчатым дверям, оставленным открытыми.

– Сюда, – сказал Гейвин и повел Нилса не через главный дворцовый вход, а вдоль колоннады к другой лестнице, ведущей в боковое крыло.

– Семейные апартаменты, – пояснил Гейвин. – Дворец, как считается, принадлежит всем жителям Акоры, но сюда посторонним доступа нет.

Он открыл резную дверь и отступил, давая Нилсу пройти первому. Помещение, в которое они вошли, оказалось просторным и скупо, хотя и элегантно, меблированным. На длинном столе у окна с видом на гавань стояли приборы для научных наблюдений и целый ворох исписанной бумаги.

– Принять ванну вы можете здесь, – сказал Гейвин, указав на следующую по коридору дверь. – Я принесу вам одежду.

Через полчаса Гейвин крикнул из-за двери:

– Все в порядке?

Стоя под потоком горячей воды – душ включался с помощью крана, тот был скрыт в кафельной нише, и американец не сразу его нашел, – Нилс весело крикнул:

– Спасибо, все отлично. Я в восторге от того метода, которым вы, примитивные люди, очищаете себя от грязи.

Гейвин сдержанно рассмеялся и положил стопку одежды на деревянный сундук.

– Возле раковины бритвенный прибор.

Вскоре Нилс вышел из ванной, гладко выбритый и одетый в чистое. И брюки, и рубашка сидели на нем как влитые. Впрочем, они с Гейвином были примерно одного роста и сложения. Он высушил волосы полотенцем и пригладил их рукой, заметив, что стрижка ему бы не помешала. Но стрижка подождет.

Однако от лимонада и свежего хлеба с ветчиной и сыром Нилс не мог отказаться.

– Пора за дело, – решительно сказал он, покончив с едой.

Гейвин кивнул. Он явно симпатизировал Нилсу.

– Сюда, – сказал он и повел Нилса по коридору, вверх по лестнице, потом еще по коридору и еще – дворец и в самом деле был похож на лабиринт, пока они не оказались в помещении, которое скорее всего служило тронным залом. В дальнем конце зала находился громадный, вырезанный из цельного куска черного гранита трон. На троне восседал человек. Он вполне адекватно смотрелся в своем громадном гранитном кресле, и руки его покоились на подлокотниках, вырезанных в виде львиных лап.

Трон окружали несколько человек. Когда Нилс и Гейвин вошли в помещение, ванакс произнес несколько слов, после чего придворные, мельком взглянув на вошедших, покинули помещение.

– Помни одно – Атреус любит Амелию так, словно она его родная дочь, – с этим напутствием и дружеским похлопыванием по плечу Гейвин ушел.

Нилс в одиночестве пересек огромный зал и приблизился к правителю. Может, Атреус и был художником, но выглядел он как воин, опасный и настороженный. Судя по его грозному виду, терпение не входило в число его добродетелей, как и снисходительность к ближним.

– Патруль заметил отпечатки двух пар ног на пляже, – без предисловий заявил он.

Чертовски впечатляющее начало.

– На мне лежит вся ответственность, сэр, – заявил Нилс. – Амелия ни в чем не виновата.

– Защищаете ее, мистер Вулфсон?

– Да. И именно это я собираюсь делать всю оставшуюся жизнь.

Атреус не ответил. Он смотрел через плечо Нилса в сторону двери.

– Мне любопытно, что по этому поводу может заявить моя племянница.

Нилс повернул голову и увидел Амелию. Слегка покраснев, она вошла в зал. Вместо белой туники, что она носила, – не считая того промежутка времени, когда на ней совсем ничего не было, пока они были на пляже, – на ней была темно-синяя, которая, на взгляд Нилса, была ей очень к лицу.

Но вид Амелии заставил ее дядю удивленно приподнять бровь.

– Делаешь заявление, дорогая?

Амелия подошла к Нилсу и взяла его за руку. С высоко поднятой головой она ответила:

– Да.

Отвечая на немой вопрос в глазах Нилса, ванакс сказал:

– В Акоре девственницы носят белое.

– Разве мы не говорили о дипломатии, любимая? – пробормотал, обращаясь к Амелии, Нилс.

– Мистер Вулфсон, – сказал ванакс, – вы похитили мою племянницу и инициировали ее спасение, чтобы втереться в доверие к членам нашей семьи.

Собственно, его никто ни о чем не спрашивал, но Нилс все равно ответил:

– Да, сэр.

– Вы всерьез рассматривали предположение о том, что мы виноваты перед вашей страной.

– И это так.

– Вы вовлекли Амелию в ваш конфликт с лордом Саймоном Хоули, в результате чего она чуть не погибла.

– Это я виновата, – вступилась за Нилса Амелия. – Только из-за моего упрямства все произошло.

– И, несмотря на все, что он сделал, ты все еще хочешь стать женой этого человека? – спросил Амелию дядя.

Ее пальцы крепче сжали его руку. Тихо, но твердо принцесса сказала:

– Нет, дядя. Я хочу стать ею не вопреки тому, что он сделал, а потому, что он сделал это. Нилс – человек чести. Человек мужества. Он никогда не предавал те ценности, что и для нас являются самыми важными.

За всю свою трудную жизнь Нилс получал немало похвал – некоторые от людей, которые действительно высоко ценили его работу, чаще от тех, кто искал его расположения. Но никогда он не слышал таких слов – слов, которые бы так глубоко запали ему в душу. Тот человек, которого называли Волком, человек, который слышал, как зимний ветер свистел у него в душе, теперь знал, что он не одинок.

Не отрывая взгляда от Нилса и Амелии, Атреус сказал:

– У тебя есть редкий дар, племянница, дар знать, что в сердце другого.

– Это верно, но мне не нужен мой дар, чтобы знать, что прячется в сердце Нилса или в моем сердце.

Ванакс Акоры встал. Он покинул трон и подошел к ним. И суровые черты его лица смягчились, когда он посмотрел на свою племянницу. Нилсу он сказал:

– Заботьтесь о ней, хорошенько заботьтесь.

Амелия негромко вскрикнула от восторга и обняла дядю за шею. Нилс с трудом подавил желание сделать то же самое, когда случайно взглянул в сторону боковой двери.

Шедоу подмигнул ему и улыбнулся. Шедоу, который выглядел вполне здоровым.

– Акоранские корабли великолепны, – сказал ему брат, подойдя ближе. – Быстрые и удобные. – И, словно вспомнив о чем-то не слишком важном, спросил: – Как прошло путешествие?

Нилс только и смог пробормотать:

– Прекрасно.

– Это хорошо. А как насчет ночного шторма? Нам удалось проскочить, но тебя, боюсь, он потрепал.

– Все в порядке. Какого черта ты сюда явился?

– Я предложил ему ехать с нами, – сказал принц Александр, подходя к дочери. – Как только мы узнали, что вы направляетесь сюда, мистер Вулфсон, делать в Англии нам стало нечего.

– Значит, вы предполагали, что я последую за Амелией, когда отпускали меня? – Эта мысль казалась ошеломляющей. Впрочем, а разве могло быть иначе?

Алекс пожал плечами:

– Если вы ее заслуживаете, вы бы так и поступили. Неопровержимая логика.

Но только позже, когда вся семья села ужинать в веселой и непринужденной обстановке, будущий тесть продолжил тему:

– Кстати, Нилс, я все хотел у вас кое-что спросить. Вы, несомненно, человек со средствами, но происхождение вашего состояния покрыто тайной. По крайней мере, для меня. Вы не могли бы просветить меня на сей счет?

Вполне резонный вопрос человека, который вверяет ему свою дочь.

– Я упал в золотоносную шахту.

– Это такой американский идиоматический оборот? – спросила Амелия. – Вы выиграли свое состояние в карты?

Шедоу хохотнул, а Нилс покачал головой:

– Нет, я упал в нее через дыру в земле. В колодец, выкопанный сотни, может, тысячи лет назад. Ожидая, когда Шедоу придет мне на помощь, я чиркнул спичкой и обнаружил, что я смотрю на жилу толщиной больше моего роста.

– Сколько вам было тогда лет? – спросила Джоанна.

– Пятнадцать.

– И вы смогли удержать за собой эту шахту в таком нежном возрасте? Должно быть, нашлось немало тех, кто хотел ее у вас отнять, – заметил Гейвин.

– Пытались, – тихо сказал Шедоу, – но у них быстро пропадала охота.

Акоранцы отнеслись к полученной информации с одобрением.

– Мы будем скучать по тебе, Амелия, – сказала чуть погодя Джоанна.

Атреус покашлял, прочищая горло.

– Да, кстати. Мы с Алексом обсуждали эту тему. Возможно, настало время для Акоры установить дипломатические отношения с некоторыми странами. Не со многими, лишь с некоторыми. И США, конечно, будут в их числе. Установление дипломатических отношений повлечет за собой обмен дипломатическими миссиями. Андреас высказал пожелание отправиться в Вашингтон, и я с ним вполне согласен. Если вы не против, Нилс, то я бы счел вас подходящим человеком, чтобы представлять США здесь, в Акоре.

– Спасибо, сэр, – сказал Нилс. Предложение было неожиданным, но открывало невиданные возможности. Вообще-то он не был прирожденным дипломатом, но он мог бы попробовать.

Об этом они говорили с Амелией, в одиночестве прогуливаясь по террасе, выходящей на море.

– Нам придется проводить какое-то время в Вашингтоне, – говорил он ей, – и в Нью-Йорке у меня есть кое-какая недвижимость, за которой мне бы хотелось приглядывать. Но большую часть года мы будем здесь. Акора все равно останется твоим домом, любимая.

Женщина, рожденная принцессой, посмотрела в глаза человеку, которого любила.

– Мой дом там, где ты, где мы оба, – сказала она. Волк кивнул. Он нежно привлек ее к себе. Звезды на небе погасли – начинался новый день.

1

Дюйм – мера длины, равная 2, 54 см.

2

В переводе с английского – «тень».